Глава 2

Малфой с разбега налетел на Пенси Паркинсон, болтавшую со своими подругами.
- Драко! – визгливо воскликнула она, - а мы тут как раз о тебе говорили! Как ты меня любишь. Ты же меня любишь?
На лбу Паркинсон появилась морщинка подозрения, отчего ее лицо приобрело невероятное сходство с мопсом.
- Нет! – с отвращением отшатнулся Малфой. Но действие сыворотки правды стало уже проходить. «Так и дров наломать недолго!» - подумал Малфой и попытался исправить положение:
- «Нет» в смысле… «Не просто люблю, а очень сильно люблю!»
- Просто «обожает» ее, - процедила одна из девушек, более сообразительная, чем Паркинсон, которая тут же расплылась в счастливой улыбке. Морщинка разгладилась.
- Ну ладно, Пен, мне правда пора, - быстро добавил Малфой, стремясь поскорее покинуть девичье общество. Он пробился сквозь подружек Пенси ко входу в гостиную Слизерина.
- Как же я тебе завидую, - со скрытым сарказмом протянула одна из девушек, обернувшись к Паркинсон. А сама подумала: «Господи, какая она дура!» Пенси лишь счастливо вздохнула, мечтательно уставившись куда-то в сторону. «Господи, какая дура!» - подумали на этот раз все.
* * *
Немного успокоившись, Гермиона подошла к окну-бойнице и выглянула наружу, оперевшись о подоконник. Ночной ветер холодил лицо, мокрое от слез. Внизу слышались неясные голоса людей, прогуливающихся по окрестностям Хогвардса. Стальная поверхность озера отражала только что взошедшую луну. В хижине Хагрида горел свет, а из каменной трубы поднимался седой дымок. Из Запретного Леса доносились непонятные звуки неведомых зверей. Где-то внизу, у основания башни послышался громкий смех, приглушенный расстоянием. Гермиона на мгновение представила, как внизу стоит Малфой и, задрав голову, смотрит на башню Грифиндора в тайной надежде на встречу с ней, с Гермионой Грейнджер.
- Гермиона?
Девушка быстро обернулась. В полуоткрытую дверь заглядывала Джинни. Ее огненные волосы, казалось, светились в темноте.
- Гермиона, - неуверенно начала Джинни, - ты вернулась в… не очень хорошем настроении. И я подумала… Может, ты хочешь поговорить?
- Да, - чуть помедлив, тихо ответила Гермиона, - только давай спустимся во двор.
- Как скажешь, - пожала плечами Джинни, и девочки, захватив свои осенние пальтишки, отправились на свежий воздух. В коридоре они столкнулись с Гарри, спешащим на свои дополнительные к профессору Дамблдору. Джинни хотела что-то сказать Гарри, но Гермиона лишь ускорила шаг. Теперь ей просто необходимо высказаться хоть кому-то. И эта потребность стала доминирующей: ей не хотелось ни есть, ни пит, ни читать – только говорить, говорить о любви. О Малфое. Гермиона толкнула тяжелые двери выхода, и ночной воздух ее слегка взбодрил.
- Гермиона, к чему такая спешка? – недовольно поинтересовалась Джинни, на ходу пытаясь попасть в рукав пальто.
- Сейчас, только и сказала на это Гермиона. Она направилась к маленькому лабиринту из живой изгороди, построенному в память Турниру Трех Волшебников два года назад. В лабиринтике находились уединенные скамейки для влюбленных или одиноких, маленькие фонтанчики, клумбы и фонари, освещающие все это. Вскоре девушки добрались до самой отдаленной скамейки. Стряхнув несколько опавших листьев, Гермиона напряженно опустилась на скамейку. Рядом плюхнулась Джинни.
- Ну? – нетерпеливо спросила она. Но Гермиона молчала, грустно глядя на замок.
- Ну? – повторила Джинни, добавляя в голос нотку раздражения.
- Я… - тихо начала Гермиона, совсем как Малфой час тому назад, - я… Короче, уже давно… Мне нравиться один человек…
- И в чем проблема? – изобразила недоумение Джинни, - тебе 16, ты привлекательна, умна. Тебе ничего не стоит завоевать сердце… Кстати, а кто он?
- Ну, - замялась Гермиона, - тебе не понравиться мой выбор.
- Знаешь, Гермиона, - Джинни обернулась к ней уже всем корпусом, - я одобрю любой твой выбор, - и тут же добавила со смехом, - если это не Забини и не Малфой, коне…
Тут она встретилась взглядом с Гермионой и осеклась. Иронию как смыло с лица Джинни.
- Но ты же не хочешь сказать, что… ты… Малфой… О, Боже!
- Джинни, пожалуйста! – взмолилась Гермиона, и на глазах у нее снова заблестели слезы.
- Нет, я просто не могу… После всего, - взгляд Джинни был полон тревоги, - но когда… когда ты… успела влюбиться в Малфоя?
- Я не знаю, - слезы опять потекли по щекам Гермионы, - курса с третьего я начала думать о нем больше, чем следует, а с этого года он начал приходить в мои сны, - и тут она добавила с какой-то неясной яростью, - И я знаю, что тоже нравлюсь ему!
- Но, Гермиона, - Джинни старалась говорить как можно мягче, - он слизеринец, воспитанный в семье чистокровных волшебников, подвергается влиянию отца, своей компании… Он… Он не может тебя любить. Это против его природы.
- Может! – вскочила Гермиона, сверкнув глазами, и в вкратце рассказала историю с фонтаном. Джинни задумалась.
- Может, он хотел сказать: «Я тебя терпеть не могу» или…
- Это он говорит на дню сто раз, - перебила ее Гермиона, - и для этих слов ему совсем не нужна сыворотка правды!
- Ну, тогда я совсем ничего не понимаю, - тихо сказала Джинни. Она не знала, как помочь подруге. Малфой. Кто бы мог подумать?
* * *
Было уже где-то около двух часов ночи. Все ученики давно разбрелись по спальням. И только в гостиной Слизерина горел огонь. Перед камином в удобном кресле с зеленой обивкой сидел Драко Малфой и смотрел на желтые языки пламени. В руке он держал бокал дорогого огненного виски. Сотворить себе алкоголь не составляло для Малфоя большого труда – этому фокусу он научился еще на четвертом курсе от своего приятеля-семикурсника. Но Малфой не принадлежал к той категории людей, которые с помощью этого заклинания устраивают грандиозные попойки. Он мог выпить немного спиртного, что бы успокоить расшатавшиеся нервы. И сегодня, хотя внешне Малфой был как обычно невозмутим, внутри него разразилась буря чувств. И что на него нашло сегодня возле фонтана? (Бедный Драко Малфой даже не догадывался, с чем был фонтан) Он чуть было не проболтался. Спасибо Филчу… Одно только слово – и все! Его репутация, авторитет, даже его собственное «Я», все упадет в глазах общества, в глазах его родных и близких, в его собственных глазах! Позор… Он уже видел скорбное лицо матери и слышал холодный голос отца: «Драко! Мы же подобрали тебе отличную девушку – Пенси Паркинсон. Порядочная, из чистокровной семьи…» Паркинсон! Малфой с ненавистью уставился на дверь в спальню девочек, словно желая взглядом сжечь и дверь, и все, что за ней находится. Паркинсон! В ней он видел корень всех своих проблем. Чистокровная. Эта чистая кровь, будь она проклята! Ему не отвертеться от этих обязательств.
«Почему? – обреченно думал Малфой, разглядывая прозрачную жидкость в бокале, словно пытаясь прочитать в ней ответ, - Почему? Почему именно Грейнджер? Почему он не влюбился в младшую Уизли – у нее хотя бы кровь чистая! Запретный плод сладок… О, если бы мы могли выбирать, в кого влюбляться! Насколько бы упростилась жизнь!» Малфой в раздражении стукнул кулаком по подлокотнику. И когда же это настигло его? Он стал перебирать в голове предыдущие годы. «Третий курс, - с внезапной ясностью осознал Малфой, - когда Грейнджер врезала ему пощечину, отрезвив его от безумных идей о чистой и грязной крови". Тонкие губы Малфоя расползлись в какой-то безумной улыбке. Серые глаза прищурились на огонь. Малфой растекся в кресле, приобретя сходство с котом. «Да, - думал он, - а она изменилась за последние годы… Ее волосы стали такими шикарными… Густые, шелковые и блестящие. Далеко до них крысиному хвостику Пенси! И ноги ничего так… И грудь…» Но больше всего поражали слизеринца глаза Гермионы – шоколадные, почти черные, наполненные какой-то наивностью и неясной грустью. Ее глаза не умеют врать. Даже когда она обзывала его или смеялась над ним, в глазах ее стояла печаль и еще что-то. Нежность? Любовь?
Размышления Малфоя прервал Забини, свалившийся как снег на голову.
- Драко, - позвал он слегка заплетающимся языком, - А что ты тут сидишь?
- Уйди, - отмахнулся от однокурсника Малфой, метко отправив в огонь бокал с недопитым виски. Стекло тут же расплавилось и испарилось, словно это было вовсе не стекло, а лед.
- О-о, буяним? – спросил Забини, склонившись над Малфоем. На Драко явственно дохнуло перегаром, заставив испытать непреодолимое желание вмазать Забини в челюсть.
- Драко! - радостно воскликнул Забини, - Я узнаю выражение на твоей… ик… роже. Ты влюбился!
Малфой вскочил.
- Лучше бы ты катился…
Его буквально трясло от ярости. А Забини театрально воздел руки к потолку и обратился к несуществующим слушателям:
- Господа! В лесу сдохли все медведи! Порочный принц Слизерина, считающий, что все девушки созданы только для… одного, ВЛЮБИЛСЯ!
- Ну все! – заорал Малфой, вскидывая руку с палочкой, из которой уже сыпались угрожающие красные искры.
- Драко! – произнес чей-то вкрадчивый голос. Малфой обернулся.
- Простите, профессор Снегг, - пробормотал он.
Севериус Снегг удовлетворенно кивнул. Он не хотел наказывать своего любимчика. А вот наказать Забини за не слишком трезвый вид можно было. Малфой направился в свою спальню, оставив Забини оправдываться перед рассерженным профессором зельеварения. А поднимаясь по лестнице, Малфой внезапно подумал: «А ведь возле фонтана я хотел сказать «люблю», а не «хочу», что было бы более ожидаемо от меня». Неужели принц Слизерина с каменным сердцем действительно способен на чистую любовь?