Отцы и дети

Поместье семейства Буллтсроуд

- Вернитесь в гостиную, юная леди, я еще не договорил, - послышался грозный голос мистера Буллстроуда, который, по всей видимости, уже находился на лестнице, - Меня крайне волнуют твои пристрастия к темной магии…
Она уже ничего не слышала, девушка влетела в свою комнату и, стараясь подавить рвущиеся наружу рыдания, принялась гневно швырять свои вещи в дорожную сумку. Она знала, что рано или поздно разговор об этом зайдет, хотя в глубине души надеялась, что произойдет это тогда, когда она станет самостоятельной молодой женщиной, не зависящей от своей сумасшедшей семейки. Миллисента прекрасно понимала, что отец хочет как лучше, но, увы, мисс Буллстроуд уже успела дать клятву верности Темному Лорду и теперь уродливая метка красовалась на ее предплечье. Всем так будет лучше, и если она предаст Повелителя, то первыми, кто пострадают, будут близкие ей люди. Мелиса до сих пор с трудом понимала, для чего согласилась на всю эту авантюру, ведь ей светило прекрасное будущее в высших эшелонах Министерства Магии, она могла быть успешной в карьере, удачно выйти замуж, но она для чего-то посвятила свою жизнь служению Вольдеморту, а это, увы, исключает вышеперечисленные жизненные радости. Впрочем, о замужестве девушка никогда не бредила. Она вдосталь насмотрелась на тирана-отца и плачущую ночами маменьку, прелестный пример подала ей старшая сестра, которая иногда возвращалась в отчий дом вся в синяках от побоев «любящего мужа». Еще тогда Миллисента твердо и уверенно сказала, что замужеству не бывать. Ее совсем не радовала перспектива провести остаток жизни на кухне, то и дело готовя супругу его любимые блюда. Посему, она считала себя выше получения медали «за мужество»…
В этот самый момент дверь комнаты Миллисенты отворилась, и на пороге появился разъяренный, весь красный от злости отец, за плечом которого стыдливо пряталась матушка, глотая соленые слезы. Роберт Буллстроуд в негодовании оглядел всю представшую перед ним картину и уставился на дочь.
- Куда ты, черт возьми, собралась? – В сердцах спросил он, покосившись на собранные сумки.
- Я не собираюсь воплощать в жизнь все твои бредовые мечты, - заявила Мелиса, - двум женщинам ты уже жизнь испортил, - сказала она, бросив жалостливый взгляд на мать и, очевидно, подразумевая еще и сестру, - проделать с собой то же самое я тебе не дам.
Ответа за этой репликой не последовало, зато действие отца было весьма красноречивым. Он, не долго думая, влепил отбившейся от рук дочурке звонкую пощечину, после которой она едва устояла на ногах…
- Что ж, только этого я ждала, чтобы поставить, наконец, жирную точку, - твердым голосом произнесла Миллисента, презрительно поглядев на отца, - я ухожу, прощай, мамочка.
Девушка взмахнула палочкой и вместе со своими вещами растворилась в потоке серебристых искр.
В тот же вечер, а точнее уже ближе к ночи скончалась миссис Буллстроуд, которая, очевидно, не выдержала развала семьи и побега своего младшего чадушка…
Поместье Забини.

Где-то в пригороде Лондона, неподалеку от особняка Буллструдов, в поместье еще одной знатной чистокровной семьи тоже разгорался скандал. Вечная проблема отцов и детей не оставила в покое и семью Забини. Высокий, статный седовласый мужчина с пронзительными серыми глазами воспитывал своего отбившегося от рук сына, в чем ему очень помогала его супруга – красивая шатенка с большими глазами и отличной, несмотря на возраст, фигурой.
- Сынок, мы бы очень хотели пойти тебе на уступки, но, увы, обещание, которое мы дали, дороже наших желаний, - ледяным, абсолютно бесстрастным голосом сказала женщина, подняв на сына карие выразительные глаза.
- К черту обещания, мама, я намерен строить свою жизнь так, как захочу того сам, - заявил темноволосый парень в резкими, но в т же время привлекательными чертами лица, и такими же глазами, как у отца. Во всем его облике читалось благородство и аристократизм, он говорил спокойно, хотя и вся эта ситуация его страшно задевала. Пока он не выплескивал все свои эмоции наружу, хотя его взрывоопасный характер уже давно это предполагал.
- Блейз, - заговорил старший мистер Забини, - когда ты был еще четырнадцатилетним мальчиком, мы тебе все объяснили и ты, казалось, смирился. Сынок, все ведь было в твоих руках, а ты, вместо того, чтобы искать себе достойную партию, табунами водил в дом девушек без роду, без племени. Мы – знатная, уважаемая в высших кругах семья и мы не можем себе позволить, чтобы наш сын женился на какой-то простушке…
- Полумна Лавгуд именно такой и является, - гневно сказал Блейз, до сих пор не веря своим ушам. Родители намерены его женить на идиотке Лавгуд, которую еще в школе никто ни во что не ставил. Он бы реагировал не так бурно, если бы ему предложили кандидатуру одной из слизеринок, которые и по уму и по красоте гораздо выше этой пустышки, и при этом из семейств куда более знатных и уважаемых. Эти мысли, которые недавно роились в голове, невольно превратились в слова.
- Эти слизеринки еще большие пустышки, нежели Лавгуд, - внезапно заявила миссис Забини – истинная когтевранка, - они своенравны и своевольны, эгоистичны и циничны, стоит лишь вспомнить Миллисенту Буллстроуд: бросила отчий дом, довела мать до смерти и шляется сейчас черт знает где. Дрянная девчонка! Полумне никогда бы в голову не пришла такая мысль…
- Мамочка, смею тебе напомнить, что я тоже бывший слизеринец, и прекрасно знаю тех девушек, - сладко пропел Блейз, глядя на мать.
Отец семейства уже с трудом наблюдал эту картину. Ему осточертели препирания сына и супруги, хотелось поскорее все это закончить, к тому же у него страшно разболелась голова от выпитого виски и выкуренных сигарет. Он облокотился на спинку мягкого кресла и внимательно поглядел на двух самых дорогих ему людей. Ему было жаль сна, но он знал, что иначе поступить нельзя. Уговор был прост: когда Луна и Блейз достигают 20-летия, если до того ни у него, ни у нее не появится серьезного партнера, они женятся, дабы продолжить род… Почему именно Лавгуд? Только по одной причине, погибшая мать девушки являлся прекрасной подругой Дивериуса Забина, и когда-то, восемнадцать лет назад, глядя на еще совсем крошечных своих детишек, они дали друг другу нерушимую клятву, воссоеденить семейства. Позже он осознал свою ошибку. Луна совсем не была похожа на свою красивую и интеллигентную матушку, увы и ах, не самые лучшие гены отца передались ей в большей степени. Нет, она была мила, добра, уступчива, но слегка отрешенное выражение лица и сумасшедший характер не давали думать о ней серьезно, а если не серьезно, значит – никак. Впрочем, она была наивна и слегка глупа – идеальная жена для такого, как Блейз Забини. Он знал, что сын ни во что не будет ее ставить и женитьба станет простой формальностью, ни коим образом не свяжет его рук и он будет свободен в своих действиях. Все гениальное просто, Полумна Лавгуд нужна лишь для продолжения рода…
- Хватит этих споров, - произнес отец, окинув жену и сына предостерегающим взглядом, - завтра Луна придет к нам на ужин вместе со своим отцом, вы сможете с ней лучше познакомиться…
- Я и так с ней ежедневно пересекаюсь на работе и не устаю удивляться ее тупости и рассеянности, - рявкнул Блейз и, громко хлопнув дверь, вышел из гостиной.

Замок Темного Лорда

Миллисента аппарировала неподалеку от защищенного замка, но успела преодолеть расстояние до него за каких-то полчаса. Благо, никого из пожирателей не было, а то стали бы преставать к ней с глупыми расспросами, а ей сейчас ни о чем не хотелось говорить. Не хочется, но придется, Лорд в любом случае потребует объяснений. Да, он чудовищен по отношения ко всему Волшебному миру, но он иногда бывает так добр к ней, к Миллисента. Девушка поднялась по широкой мраморной лестнице и направилась к кабинету Лорда, цокая каблучками по полу и время, от времени глядя на мрачные портреты на стенах. Дверь в кабинет была отрыта и она смело вошла. Темный Лорд восседал за столом в своем любим кресле и покуривал. Теперь он не был похож на то чудовище, каким он был, когда го увидела впервые. Прошедшие годы почти вернули ему его первоначальный облик, и сейчас он представлял собой высокого темноволосого мужчину с худым бледным лицом, все же не лишенным привлекательности, черными пронзительными, но в то же время ледяными глазами, упрямым подбородком и тонким, заостренным носом.
- Добрый вечер, Лорд, - тихо сказала Миллисента, сделав легкий поклон. В тот самый момент она заметила своего бывшего однокурсника, ныне Пожирателя Теодора Нота, очевидно прежде он о чем-то разговаривал с Лордом, и, судя по всему, о чем-то не очень приятном. Об этом красноречиво говорило его подавленное, расстроенное выражение лица. – Здравствуй, Тео, - холодно поприветствовала она его.
- Для тебя он не так добр, как хотелось бы, Миллисента, - сказал Лорд и тут же поглядел в окно, - я сожалею о произошедшем, - произнес он, устремив свой холодный взгляд на девушку.
- Простите, я не понимаю, о чем вы, - Миллс действительно была в потерях, она понятия не имела, почему ее жалеют. Что, черт возьми, случилось?
- Боюсь, она не знает, сэр, - подал голос Тео. На мгновение по лицу Тома Реддла проскочила растерянность. Теперь он понятия не имел, как ей об этом сказать. Он не выносил женских слез, а уж слез этой сильной, волевой девочки ему не хотелось видеть и подавно. Он скользнул взглядом по ее лицу и понял, что она и так на грани. Глаза блестели от недавних слез и, наверное, боли. Щека, по которой ударил отец, горела, словно свекла, но Темный Лорд не привык жалеть… Горести лишь закаляют характер, решил он и придав тону еще большее безразличие, заявил.
- Твоя мать умерла сегодня ночью, через пару часов после твоего побега.
Миллисента прижала к рту руки и стала медленно сползать по стенке. Это она во всем виновата!
- Нотт, помоги ей, отведи ее в комнату, - приказал Лорд и, полный безразличия к чужому горю, отвернулся к камину. – Миллисента, когда придешь в себя, зайдешь ко мне, есть разговор.
Теодор подхватил девушку под руки и поднял с пола, после взял ее за талию и повел в комнату. Миллисента никогда не была ему безразлична, еще со школьных лет он испытывал к ней симпатию и терпеть не мог созерцать ее, целующуюся с ловеласом Блейзом Забини. Тео сумел стать для нее хорошим другом, какое-то время они даже встречались, лишь тогда он понял, какого поля она ягода. Холодная, бездушная, нелюбящая, отдающая предпочтение лишь телесным удовольствиям, а не душевному контакту. Он довольствовался этим, несмотря на то, что ему хотелось чего-то более возвышенного. Он мирился с ее походами на лево, ее цинизмом, но всегда принимал ее такой, какая она есть, не стараясь переделывать.
Парень ввел ее в комнату и бережно уложил на кровать, укрыв шелковым одеялом.
- Поспи, милая, не думай об этом, - сказал он ей, погладив по голове, словно маленького ребенка. Тогда она впервые позволила себе перед ним заплакать, раньше такого не было никогда. Он лег рядом с ней и прикрыл глаза. Так они пролежали до утра, она плакала, а он мысленно ее поддерживал, борясь с желанием заключить ее в крепкие объятия и отстранить ото всех невзгод.