Глава 1. "Распоряжение судьбы"

Ранним утром, когда поля были покрыты росой и пеленой тумана, слышалась доносящаяся откуда-то песня, нежный молодой голос женщины завораживал, заставляя все вокруг покоиться в безмятежности. Ничего не создавало тревогу, и на фоне восходящего солнца виднелся силуэт, стоявший на холме, неподалеку от растущего тиса. Вдали виднелся пруд, поблескивая лучами солнца, он украдкой зазывал летящих в лазурном небе птиц.

- Не волнуйся, мой дорогой малыш, все будет у тебя хорошо, я об этом позабочусь. - закончив песню, все тем же нежным голосом произнесла Меропа, живот поглаживая, в котором находился младенец и на слова матери толкнулся в ответ. - Ну что ты, милый, отец хоть и оставил нас одних, но плохого ничего с тобой не случится, ты вырастешь и обязательно все поймешь, будет тот наказан, кто по праву этого заслуживает. - с горечью сказала молодая женщина и подошла к могучему стволу тиса, нарядно цветущего.

В тени его Меропа присела и, размышляя, смотрела вдаль, перед ее взором открывался вид на серое здание приюта и окружающие его дома. Женщина с печалью прокручивала картины будущего, но ничего радужного не вырисовывалось, только лишь катящиеся слезы из глаз выдавали ее мысли. Вспоминать Меропе было нечего, единственными счастливыми моментами была совместная жизнь с мужем, но даже она не являлась искренним проявлением взаимных чувств. Опаивая его амортенцией, любовным зельем, она понимала, что рано или поздно все закончится, и решила, прекратит одурманивать Тома, подумав, что любимый ее не оставит. Но как же она ошибалась. Узнав, что он был марионеткой, то, не раздумывая, ушел от Меропы, еще до рождения ребенка, оставив ее одну без средств на существование. Молодая женщина хотела закричать от душевной боли, но сдержалась, успокаивая себя, что она не одинока. Долго находиться наедине с собой Меропа не стала и направилась к своему дому, находящемуся в начале квартала. Углубляясь в дома, ее то и дело встречали цветущие заборы, причудливой формы выстриженные кусты и сказочных фасадов дома, хоть и изрядно обветшалых. Люди понемногу выходили из домов, но уже были заботами своими заняты и делами.

***

На улицах, припорошенных легким снегом, звенел веселый смех. В предвкушении нового года дома все были украшены, и царило приятное волнение. Но мало кому было дело до мятежной души, которая совсем недавно появилась на свет.

- Сделайте же что-нибудь, она умирает! - громко кричала женщина лекарю, держа на руках новорожденного, завернутого в простыню.

- Нет! Не нужно! Оставьте меня в покое! Дайте мне моего малыша! - из последних сил говорила Меропа и отталкивала от себя лекаря.

- Миссис Мракс, Вам нужно отдохнуть... А потом Вы обязательно увидите своего прелестного малыша... - с виду спокойным, но на самом деле взволнованным голосом объяснила медсестра и окинула ее заботливым взглядом.

- Я должна его увидеть сейчас... - прошептала Меропа, и слезы покатились из ее глаз. Силы покидали молодую женщину, и она протянула трясущиеся руки.

Женщина более не произнесла ни слова и подала ребенка матери, чтобы та успокоилась. Она улыбнулась и поцеловала в лоб малыша, но он не потревожился, и, казалось, улыбнулся в ответ. Этот момент был полон нежности. Наблюдая за матерью и дитя, можно было подумать, что беды и вовсе не грозят им, а судьба щедро сулит подарки. Меропа с жадностью рассматривала своего ребенка затуманенным взором, будто пыталась запомнить. Маленькие пальчики расслабленно лежали на ладони матери и сжимались в кулачок при ласковых поглаживаниях.

- Том... Марволо Реддл... Я люблю тебя, сынок, знай это... Ты станешь великим человеком... Поступай всегда по справедливости... Я буду с тобой, в твоем сердце, Том... - тихо говорила Меропа, словно хотела, чтобы это услышал только сын. Она сняла с шеи цепочку, на которой висело кольцо, и повесила ее на сына. После этого лицо младенца изменилось, и он громко заплакал, а его мать, обессилевшая, медленно закрыла глаза и уже больше никогда не произнесла ни слова.

- Бедняжка, отмучилась, ей и в жизни-то не везло, а что теперь с ребенком станет... - тихо причитала женщина, забирая Тома из мертвенно бледных рук матери.

- Ребенок будет определен в приют, что же еще! - резко ответил лекарь и сверкнул глазами.

- Да как ты можешь так спокойно об этом говорить, сердца у тебя нет... - всхлипывая, произнесла женщина, смотря то на малыша, то на лекаря.

Теперь уже никто не проронил ни слова, женщина унесла ребенка из комнаты матери, успокаивая его. После чего в спальне воцарилась тишина, и лишь дуновение легкого вечернего ветерка за окном нагоняло тоску. Шелест акации, накрытой снежной парчой, в саду создавал ощущение шагов, словно кто-то тайком пробрался к дому, чтобы попрощаться с Меропой. На небе уже проглядывали звезды, тускло освещая улицы.

Судьба уже готовила свои взлеты и падения для новорожденного, возможно, была в том вина случая, что разрушил семью и позволил малышу уже с ранних лет познать горечь жизни и оценить ее в полной мере. Кто знает, что произошло бы, если все сложилось иначе и что сплотило бы жизни, умы и цели людей, которым предстояло встать на пути туманного и неизведанного будущего. Случилось бы тогда добру воспитать поколения и научить выбирать путь тернистый, но верный. Ведь ценность жизни не в безоблачном будущем, а в умении ценить, что даровано, и суметь увидеть даже в непроглядной тьме луч света.