Глазурь.

Гермиона тяжело опустила голову на ладони, чувствуя, как давит горло, как душат слезы, как хочется орать во все горло о несправедливости судьбы, так подло поступившей с ней в такой важный в ее жизни момент. Столько всего накопилось за последнее время, что не радовала любимая работа, друзья - те немногие люди, от общества которых не тошнило и не хотелось сбежать.
- Гермиона, можно? – в дверном проеме показалось хмурое лицо Гарри.
Вот он – единственный, на кого не хочется наорать и вышвырнуть за дверь.
- Я слышал, что произошло между тобой и Роном… Мне так жаль.
Ну, почему Поттер всегда умел так нежно сочувствовать? Почему только он мог понять, что Гермиона просто хотела любить Рональда Уизли – подлого засранца и обманщика!
- А мне – нет, - пробурчала Гермиона и отвернулась от друга, пытаясь показать, что говорить она о разрыве с теперь уже бывшим парнем не намерена.
- Послушай, мы с Джинни тебя всегда поддержим, ты же знаешь!
- Знаю, - сухо ответила Гермиона и внимательно вгляделась в изумрудные глаза за круглыми линзами: - Знаешь, одно тебе могу сказать – мне не жаль, что я вытащила его из объятий этой потаскухи Вейн, потому что вот уже полгода не знала, как порвать с ним…
- Гермиона, не говори так. Ты любила его, - попытался вразумить подругу Поттер.
- И что мне эта любовь дала? – прищурилась девушка. – Только боль и разочарование. Ни будущего, ни тебе настоящего, а прошлое так и вообще ничего больше не стоит.
- Не сходи с ума.
- Мерлин, Гарри, неужели ты не понимаешь, что я люблю совсем другого человека. Того, кого ты даже на порог не пустишь. Впрочем, я тоже этого не сделаю, потому что моя любовь – странное наваждение, с которым я смогу справиться только с помощью медитаций и ожидания нового чуда! – Все это Гермиона проговорила скороговоркой, но Поттеру хватило ума понять, что подруга злится, от этого у нее может начаться истерика… А вообще, кто этот неизвестный?!
- Эй, кого это ты любишь?
- А вот это уже точно не твое дело, дорогой.
Гермиона громко хлопнула папкой по столу, поднялась из кресла и, набросав пару строк на клочке пергамента, направилась к выходу из кабинета.
- Я не могу здесь находиться. Либо ты идешь со мной, либо я иду одна.
- У меня сейчас лекции…
- Удачи, - она махнула рукой и двинулась вдоль стеклянных стен к выходу из здания Академии.
- Очередная глупая ошибка, - прошипела девушка, обернувшись на высокую башню с красивыми часами. – Мне надо было поступать на правоведческий факультет и не морочить себе голову.
Гермиона не раз корила себя за то, что пошла в Академию за своими друзьями, подчиняясь повальной моде на мракоборческое отделение лучшего магического университета страны. Уж лучше бы она ушла в Оксфорд. Но как же! Как же магический мир без героини войны, будь она неладна?!
На улице было прохладно. Сырой ветер бил в лицо колючей крошкой не то снега, не то дождя. Гермиона поглубже укуталась в модную по магическим меркам мантию и, перепрыгивая через лужи, пошла в небольшой студенческий паб, который славился своим сливочным пивом, мускатным кофе и шоколадным мороженным с сахарной глазурью.
Ее любимый столик стоял у самой дальней стены за искусственной сосной, из-за которой было видно все внутренней убранство. Заказав кофе и булочку с маслом, Гермиона высушила себя простым заклинанием и принялась размышлять. Хотя размышлять явно не получалось. По большей части в сознании то и дело всплывали волны жгучей жалости и презрения.
«Неудачница, - скрипел на все тона внутренний голос, - ты даже такого оболтуса, как Уизли, не смогла заарканить, а метишь на знатного аристократа».
«Я не мечу на него, он мне вообще никогда не нравился!» - попыталась обмануть себя Гермиона.
«Но ты мечтаешь о нем! И днем, и ночью ты ищешь его в своих снах и в толпе. Ты пытаешься понять его, пытаешься завоевать его доверие!»
«Он нуждается в друге!»
«Ты не нужна ему, неужели не понятно? Он пытается «выехать» на твоем героическом прошлом, чтобы потом преспокойно удалить тебя из своей жизни! А ты представь, что подумает Гарри, когда узнает, что ты общаешься с Малфоем!»
«Вот Гарри как раз таки и не подумает ничего плохого, он к нему нормально относится…»
«Это потому, что он с ним учится на одном факультете, милочка, но отношения со слизеринцем Поттер тебе не простит!»
«Прекрати! – сквозь жгучую боль взмолилась Гермиона. – Прекрати издеваться надо мной! Я не нужна Малфою, я знаю. Но из всех он предпочитает общаться только со мной!»
Принесли заказ. Но девушка даже не притронулась к нему.
Гермиона себя так плохо чувствовала, что готова была разрыдаться. Она бы плакала не по Рону, который предал ее. Она бы плакала от отчаяния, потому что ее мечте не суждено будет исполниться.
В тишине паба, под удивительную музыку волшебного фортепиано, Гермиона все-таки позволила себе всплакнуть, предаваясь воспоминаниям о первой встрече со слизеринцем вне стен Хогвартса, вне тем о проклятой войне, вне вражды, от которой сводило скулы, когда Рон вдруг начинал поносить серо-зеленых на чем свет стоит. Гарри какое-то время участвовал в таких беседах, но потом, когда Уизли начинал переходить рамки и распаляться, Поттер не выдерживал – замолкал, а потом и вовсе стал обрывать друга уже на старте, чтобы не разводить грязь. После войны было трудно всем. Абсолютно всем. А Малфоям, как казалось Гермионе, особенно. Доказать, что ты действовал лишь из страха за семью, было сложно. И, наверное, именно все тяжбы и лишения довели Люциуса до сердечного приступа. И когда Нарцисса уехала из страны, Драко остался совсем один. Со старыми друзьями он не общался. Между ним и Гойлом после смерти Кребба вообще выросла каменная стена… Он стал одиноким и еще более озлобленным.
Гермиона часто видела его в оранжерее. Несмотря на то, что Малфой учился на правоведческом факультете вместе с Гарри, он явно тяготел к Травологии и Зельеварению. Но долг перед семьей были превыше всего, и Драко не мог бросить Академию. Наверное, именно поэтому он в один момент совершенно неожиданно потянулся к Гермионе.
А она уже и не помнила, когда начала думать о нем постоянно, прокручивая в уме каждую беседу, каждый его взмах и жест, каждую улыбку, такую редкую, но такую странно-прекрасную. Наверное, это произошло в тот чертов день, когда ее за каким-то нюхлером потянуло в мужскую раздевалку, чтобы передать Рону конспекты. После игры прошло уже полчаса, и Гермиона свято верила, что мальчики уже оделись, но не тут-то было. Черт, до чего же он сексуальный… Девушка ночь не могла заснуть, вспоминая его золотистую кожу и мокрые волосы, прилипшие к шее… Именно золотистая, что удивительно при всей его бледности. Бледности и прозрачности.
Гермиона вздохнула, утерев тыльной стороной ладони тонкую влажную дорожку на своей щеке.
Она не могла забыть его взгляд, полный неожиданного смущения. Узкую талию с мягкой порослью светлых волосков чуть ниже пупка. Даже это чертово черное полотенце, обернутое вокруг его бедер, и то не могла забыть. А еще Гермиона отчетливо помнила, как Рон во все горло на нее наорал, мол, чего тебе надо, могла бы и подождать и все такое. Но самое обидное заключалось в том, что Малфой слышал все то, что говорил ее тогда еще парень… Сцена была унизительная до слез. Но Гермиона просто развернулась, гордо вскинув голову, думая о том, как красив Малфой, хоть и говнюк, и как некрасив Уизли, и он тоже говнюк.
А потом Драко как-то незаметно начал приближаться к ней.
По шагу. Сначала затупился за нее перед профессором Уидмортом, который вел у правоведов и у мракоборцев Основы ментальной магии. Что он там сказал старому гиппогрифу – не известно, но когда Уидморт в следующий раз решил прикалупаться к своей лучшей студентке, то попросил больше не подсылать к нему «разного рода сомнительных личностей вроде Малфоя».
А потом начались тихие посиделки в пабе за соседними столиками, робкие взгляды, перешептывания, которые перетекали в горячие споры и ссоры. Но они оживали. И со временем начали испытывать что-то вроде жажды по обществу друг друга. Но ни один из них ни разу не признался в этом.
- Никак крыша в «Росинке» прохудилась… - послышался за спиной Гермионы знакомый голос.
Она его всегда узнает, даже если он будет тихим-тихим, как сейчас
Девушка неловко смахнула слезу и обернулась.
Драко хмуро смотрел на подругу и молчал.
- Прости, я просто расклеилась.
- Железная Грейнджер расклеилась? – насмешливо, чуть поведя плечом, хмыкнул Малфой и присел за столик напротив Гермионы.
- Представь себе – да.
У них были странные отношения. Малфой продолжал называть Гермиону по фамилии, в то время как она медленно, но верно привыкала к его имени.
Первое время Драко всем своим видом показывал, что общение с «грязнокровой Грейнджер» не более чем академическая необходимость. Она была единственной нормальной студенткой, которая писала лекции и могла достать самые дефицитные книги в Лондонской библиотеке. И хоть их вражда со временем почти сошла на нет, они все же иногда увлекались, и их ссоры перерастали в нечто большее с упоминанием всех больных мозолей, с переходом на личности и «бла-бла-бла» до синих соплей, как любил выражаться Драко, когда ему надоедал нравоучительный тон Грейнджер и ее полная уверенность в своей правоте.
А потом они и вовсе перестали вспоминать былые обиды, с молчаливого согласия друг друга решив, что это точно не приведет к добру.
- Что у тебя стряслось? В последний раз ты так ревела, когда Уидморт лишил права на выполнение его лабораторной.
Гермиона просто обожала этот его легкомысленный и чуть саркастичный тон. Он отрезвлял.
- Мы с Роном расстались, - почти спокойно сказала Гермиона и осеклась - Драко никогда не волновала ее личная жизнь. Но ведь он задал вопрос?..
- Наконец-то, - улыбнувшись, выдохнул Малфой и изящно взмахнул рукой, подзывая официанта.
Гермиона подумала, что ослышалась: он сказал «наконец-то»?
- Что ты имеешь в виду? – с ноткой надежды в голосе спросила она.
- Лишь то, что он был тебя недостоин.
- А кто достоин?
- Не знаю, кто-нибудь поумнее.
Гермиона опять взглянула в лицо Драко и почувствовала, как волна горького разочарования захлестывает ее сознание. Даже в его взгляде читалось, что он не о себе. Конечно, Гермиона слабо разбиралась в людях, но Малфоя она знала на все сто.
- Да, согласна… - неопределенно прошептала она и уставилась на свои руки.
Она разглядывала свои тонкие пальцы в обрамлении прозрачных ногтей и молчала, понимая, что всё, что она сейчас скажет, может показаться Малфою смешным. А так как они частенько сидели молча, ни капли не тяготясь тишиной, то и сейчас все казалось совершенно нормальным.
- Я пойду, - вдруг резко сказала Гермиона и поднялась.
- Ты куда?
- Домой.
- А занятия? – Драко, казалось, немного не понимал такого поведения.
- Не пойду.
- Ты с ума сошла? Уидморт тебя с дерьмом сожрет и не подавится!
- Подавится, еще как, - хмуро парировала Гермиона и направилась к выходу.
Боль и обида раздирали ее душу на мелкие ошметки. Казалось, если бы все, что она чувствовала, могло проецироваться в реальности, то весь паб был бы залит ее кровью. Быстро оглянувшись на выходе, она заметила, что Драко сидит за ее столиком в той же позе.
«Не и пусть!»
«Я же говорил тебе, - проскрипело ее Альтер эго, - что ты ему не нужна»…
- Пошел в жопу! – выкрикнула Гермиона и вздрогнула – она не заметила, как сказала это вслух, а теперь на нее таращились редкие пешеходы, считая сумасшедшей.

Пустая квартира.
Чисто, уютно. Все именно так, как она хотела – ее маленький личный уголок пространства, куда никто без разрешения не входил. Даже Рон в последнее время предупреждал Гермиону Патронусом, прежде чем постучать в дверь. Это была ее просьба. Блажь, как говорил Уизли, противно ухмыляясь.
Рон.
Боль прошла уже к вечеру. Обида останется навсегда. Ну и поделом. Хватит верить в светлое будущее. Его нет. Оно есть… Но оно не такое уж и светлое.
А в мыслях жил Малфой. Его узкое вечно хмурое лицо, чуть скривленные губы, яркий серебристый блеск в глазах. Длинные волосы, удивительно мягкие на ощупь. Лишь один раз Гермиона испытала это ощущение, когда, внезапно оступившись, она начала падать с лестницы, а идущий впереди Малфой резко обернулся и подхватил ее, крепко сжав в своих руках. Тогда ее рука легла ему на плечо, задев светлую прядь. По кончикам пальцев словно пустили ток, который частыми импульсами отозвался во всем теле. И тогда впервые она испытала то, что называется «головокружительный экстаз»… Внутри стало так горячо, что пришлось задержать дыхание, боясь воспламенить все вокруг. Такое с ней происходило впервые. Никогда и никто на нее так не действовал.
Гермиона знала, что такое возбуждение.
Рон был ее первым мужчиной, и их первый раз прошел немного не так, как она мечтала. Тогда ей пришлось немного выпить для храбрости. Но то ли сливочное пиво оказалось слишком хмельным, то ли ее подсознание само регулировало всасываемость алкоголя, Гермиона слабо помнила, как это у них произошло. Вот только Рон как-то немного изменился после того вечера. Теперь в его глазах не было того страстного обожания, как раньше. Теперь он считал себя кем-то вроде полноправного хозяина.
Странно, но Гермиона ни разу не достигала "апогея" со своим парнем. Секс был потрясающим – ей нравилось им заниматься, но абсолютное удовольствие она испытывала уже после. В одиночку…
Вздрогнув от неясного отвращения к себе, Гермиона подошла к большому зеркалу в прихожей. На улице было уже достаточно темно, но девушке не хотелось зажигать лампы, она ограничилась лишь тремя ароматическими свечами, которые ей подарила на день рождения Луна. Она не боялась, что кто-то увидит ее через окно напротив, потому что вряд ли она представляла для кого-то особый интерес. Чуть приподняв на поясе мягкий трикотажный топик, Гермиона осмотрела свой плоский живот и практически невидимую грудь. По сравнению с ее густой шевелюрой все казалось таким миниатюрным, что никак не выделялось под слоем повседневной одежды. Немудрено, что ни Рон, ни Малфой не воспринимают ее как женщину, красивую женщину. То ли дело Браун и Вейн, две подружки-шлюшки, как любила дразнить их Джинни. Но у Джинни то все было в порядке – грудь, круглая попка, потрясающий рыжие волосы. А еще у нее был парень, который просто млел от одного ее вида, чем подруга нещадно пользовалась. В хороших целях, само собой… Как-то она по секрету сказала, что Гарри просто сумасшедший любовник, и при этом у Джинни так горели глаза, что Гермиона поверила ей на слово. Поверила и расстроилась еще сильнее - у нее ведь потрясающего любовника не было. И похвастаться было не кем.
Два бокала крепкого красного вина сделали свое дело. Гермиона осмелела и, уже не так сомневаясь в своей внешности, сорвала с себя топ, оставшись только в шортах и атласном черном бюстгалтере. Она терпеть не могла светлое или цветное белье. Только черное – трусики, лифчики, маечки… Бзик, фетиш, блажь? Возможно, но это ее бзик, фетиш и блажь.
Вслед за топом на пол упали и шорты.
«Гулять так гулять!» - усмехнулась про себя Гермиона и залпом допила вино.
Теперь она стояла перед зеркалом почти голая – в одном белье и мягких тапочках. Такое тоже происходило с ней впервые. Гермиона стыдилась своего тела. Оно было… никакое. Слишком узкое, слишком сухое, слишком неженственное. Худенький мальчик в лифчике, почему-то подумалось ей сразу. И Гермиона подняла руки, чтобы заправить волосы в хвост, открывая тоненькую шейку. Но ей было чем гордиться. В то время, как многие девчонки применяли чуть ли не Темную магию, чтобы избавиться от всяких изъянов вроде прыщиков и складочек, Гермиона обладала чудесной чистой кожей, чуть бархатистой на ощупь… На ощупь. Гермиона провела рукой по животу и опустилась на трусики. Тонкие пальцы. Как у Драко… Горячая волна накатила, точно цунами – девушка вспомнила о Малфое. Чудесное наваждение. Гермиона закрыла глаза и снова провела по телу рукой, представляя, будто это он касается ее. Потрясающе…
Резкий стук в дверь прервал ее мечты.
Чертыхнувшись про себя, Гермиона быстро схватила с кресла шорты и топ и, натягивая их по дороге к двери, громко спросила:
- Кто там?
- Приплыли, Грейнджер, - послышался насмешливый голос. – Мы же договаривались встретиться в «Росинке» сегодня вечером, а ты не пришла.
- О, Малфой, прости! – вскрикнула Гермиона и, не успевая натянуть на голову топ, резко открыла дверь. – Я забыла…
- Ты забыла?! – его глаза метали искры. – Ты забыла! Ты меня за дурака держишь? Я тебя ждал!!!
О, конечно, для Малфоя ожидание – нонсенс. Гермиона пыталась прикрыться, но ей не удавалось сдерживать дверь.
- Да постой ты, я не одета! – судорожно выдавила она, глядя на то, как Малфой уже переступает порог ее квартиры.
- Что я там не видел? – скривившись, произнес слизеринец и, даже не посмотрев в сторону Гермионы, прошел в комнату.
Девушка на какое-то время потеряла дар речи. Чего он не видел?! Великолепно! Она опустила руку с топом и подошла к Малфою, внимательно всматриваясь в его лицо. Ни один чертов мускул не дрогнул, нюхлер его поцелуй.
- Оденься, - чуть улыбнувшись, проговорил Малфой, - ты меня смущаешь.
Гермиона сникла - она его смущает. Не возбуждает и не вызывает ничего, кроме смущения. Это уже совсем никуда не годится. И в этот же момент девушка рухнула в кресло и, уткнув лицо в ладони, громко всхлипнула.
- Господи, ну почему же я такая неудачница? – прорыдала она, понимая, что второй бокал вина был явно лишним.
- Что случилось на этот раз, все убиваешь по Уизли? – сухо спросил Драко, нависая над ней, будто летучая мышь, вызывая ненормальные ассоциации из прошлого.
- Да пошел он, - ругнулась Гермиона. – Я вообще неудачница.
Малфой вряд ли понимал, что она пыталась ему сказать сквозь всхлипывания, но продолжал стоять.
- Прекрати истерику, Грейнджер.
Но Гермиона вдруг вскочила, едва не стукнувшись о его подбородок лицом и чуть отступила назад.
- Истерику?! – зарычала она. – Я стою тут полуголая, ты говоришь, что ты уже все видел, хотя меня ты еще такой не видел, потом говоришь про Уизли таким тоном, будто он единственный на всем белом свете, по кому можно убиваться?! И я не убиваюсь, дементор тебя задери!
- Что случилось?! – проорал Драко, зло сверкнув глазами.
- Я никому нахер не нужна! – провыла Гермиона, чувствуя, как пьяные слезы текут по горячим щекам. – Рон считал меня личной шлюхой, к которой можно просто придти и оттрахать. Для Гарри я – сестра. Ты на меня так вообще внимания не обращаешь! Я не красивая! Я страшная! Я ни для кого не представляю интереса!
И она закрыла лицо руками, пытаясь хоть немного успокоиться и скрыть стыд от человека, который вовсе не виноват в ее проблемах. И не был виноват даже того, когда она могла с чистой совестью это утверждать. Это был Малфой – ее друг Малфой, который теперь никогда ее не предаст.
- Дура ты… - вдруг тихо заговорил он.
Гермиона застыла, но рук от лица не отняла.
- Дура ты. Начитанная, не спорю, самая умная на факультете, не спорю, да что там – самая умная в Академии! Но дура. По жизни. Конечно, если бы я знал сразу, что тебе я нужен только для того, чем ты занималась с Уизли, я бы с радостью доставил тебе удовольствие. Но я почему-то думал, что тебе нужно не это.
В его голосе звучало нечто совершенно незнакомое – нежность. Гермиона шокировано убрала руки и подняла на Малфой заплаканное лицо.
- Мне казалось, что тебе нужно общение с равным. Пусть не по статусу, - он не мог этого не упомянуть, это же Малфой, - но по интеллекту. Ты достояна большего, чем общение с семейкой Уизли, какой героической она ни был бы. Поттер единственный, к кому я питаю уважение. И скорее всего потому, что он, хоть и Поттер, но разумный человек. И со вкусом у него все в порядке, - как бы невзначай прошептал Малфой и, глядя на то, как вскинулась Гермиона, быстро продолжил: - А я просто хочу быть рядом. Я не просил у тебя прощения за ту войну, но я знаю, что ты уже давно простила. Как только улыбнулась мне первый раз – сразу же понял. Грейнджер, и я называю по фамилии тебя только потому, что она мне нравится! – воскликнул Драко и положил руки девушке на плечи. – Ты замерзнешь, дурочка…
И Гермиона не выдержала. Она рванула ему на встречу и лицом уткнулась в его широкую грудь, прячась в складках шелковой рубашки. И как только Драко обхватил ее руками, накрывая полами мантии, словно заворачивая в кокон, девушка поняла – он не просто ее друг. Он та единственная ее отдушина, та стена, та самая защита, которую она всю жизнь ждала. Ждала, чтобы не самой думать, как выбираться из проблем, а для того, что он указывал и направлял. Она любила его. Она любила его и ждала.
- Драко, как же мне было тяжело…
- Опять Уизли? - серьезно спросил он.
- Нет, не нужен он мне. Отношения с ним были жалкой иллюзией, понимаешь?
- Понимаю, такое бывает. Я расстался с Асторией, Грейнджер, - чуть отодвигая подругу, сказал Малфой.
Гермиона только сейчас вспомнила, что у него была девушка. Некая Астория Гринграсс, родная сестра погибшей при эвакуации Дафны. Он никогда не появлялся с ней на людях, не ездил к ней в Хогвартс. Гермиона тогда сделала вывод, что Драко действует по предписанию, следуя какому-то контракту. А теперь и вовсе стало как-то по-особенному легко на душе.
- Значит, я не некрасивая? – тихо спросила Гермиона, все еще прячась у него на груди, блаженно вдыхая потрясающий аромат его тела, смешанный с дорогим парфюмом – привычка жить красиво осталась у аристократа в крови, благо, на это хватало и средств, и желания.
- Не красивая, - прошептал Драко, беря подбородок девушки в ладони так, что его глаза встретились с ее глазами, - ты просто потрясающе обаятельная и привлекательная!
Гермиона чуть не задохнулась от потрясения.
- Значит, ты считаешь, что у нас есть шансы?
- Не считаю, - и, встретившись с ее испуганным взглядом, быстро добавил: - Я уверен.
Девушка вдруг засмеялась.
- Малфой, это просто волшебство какое-то.
Но он не ответил. Он просто наклонился и прижался к ее губам.
И снова возникло ощущение полета, словно погружаешься в воздушную теплую массу, но притяжение земли давит где-то в районе сердца, заставляя вдыхать и вдыхать, пока не закружится голова. И тепло. Так тепло, что кажется, сейчас все сгорит в этом сумасшедшем урагане эмоций.
Когда Гермиона немного отпрянула, чтобы заглянуть в любимые серые глаза, ее дыхание совершенно сбилось. Драко томно улыбался, чуть дрожа. Его сердце пробивало ритм сквозь тонкий черный шелк, в глазах читалась такая решимость, что девушка почувствовала, как внутри ее все тяжелеет от желания, а внизу живота плавится горячий мед, растекаясь по телу.
И вдруг Малфой отстранился, вытянув перед собой руки.
- Грейнджер… Гермиона, пойди оденься.
Девушка почувствовала, как ее лицо вытянулось. Она только что такое прочла в его глазах, а он…
- Эм… Прошу тебя, не сейчас, хорошо? Ты слишком пьяна.
Гермиона сначала немного не поняла, она так и продолжала стоять перед Малфоем без верхней одежды в одном лифчике. Но уже совсем не смущалась. Она чувствовала себя, словно всегда это делала, и ничего постыдного в этом не было. И правильно она прочла в его глазах, что у них все может быть. И в его голосе, чуть подрагивающем от возбуждения, было слышно именно то, чего ей так хотелось – Драко желал ее точно так же, как она - его. Но с одной лишь разницей – он был совершенно трезв.
- Слушай, - опомнился Малфой, - ты здесь пока приведи себя в порядок, а я сгоняю в «Росинку» за твоим любимым мороженым с глазурью, хорошо?
Он не спрашивал, он утверждал.
Гермиона лишь кивнула, соглашаясь. Действительно в ее голове сейчас царил хаос.
- Глазурь… да, - неопределенно пробормотала она, не сводя с Малфоя глаз.
- Да. Именно глазурь.
Драко провел по ее лицу кончиком пальца и мягко поцеловал Гермиону в висок, едва заметно вдохнув запах ее волос.
- Я вернусь. Обязательно. И мы поговорим, хорошо? А пока, - он взмахнул палочкой, и Гермиона почувствовала, как хмель моментально выветрился из ее сознания, - оденься во что-нибудь… женственное.
- Да, - прошептала Гермиона и крепко прижалась к нему. – Как же хорошо!
- Теперь уже хорошо? – усмехнулся Драко.
- Да.
- Ты даже представить себе не можешь, как меня это радует, - ровно проговорил Малфой и отступил к входной двери. – Подожди меня буквально пятнадцать минут.
Раздался хлопок. Драко аппарировал. Исчез, растворился в воздухе.
На губах Гермионы играла задумчивая улыбка.
«Ну что? Теперь все довольны?» – Альтер Эго решило напомнить о себе. Но голос его уже не казался таким противным.
- Абсолютно, - вслух ответила Гермиона.
Она уже предвкушала, как размажет по телу Малфоя сахарную глазурь и медленно-медленно слижет ее с каждого сладкого островка, а потом будет вдыхать его великолепный аромат до тех пор, пока он не решится сделать с ней что-нибудь этакое…

* * *
- Мина! Мина, девочка моя, быстро вернись к маме!
- Ты не пробовала притянуть ее с помощью призывающих чар?
- Нет, я думаю, что к ней сейчас не стоит применять магию. Пусть побудет простым человеком.
- Меня в ее возрасте уже на метлу сажали.
- Глупость. Тебя с самого рождения учили магии?
- Само собой! Я же…
- …истинный аристократ! Это я еще в Хогвартсе уяснила, сноб белобрысый. Но наша дочь пусть учится передвигать ножками.
- Слушай, Грейнджер, а может, позовем Сиси? Старуха сидит все утро без дела. Не гоже няньке отлынивать.
- А что ты предлагаешь делать нам? У нас сегодня выходной, так? Может, стоит уделить внимание нашему ребенку?
- Гермиона, ты целый день, я уверен, просидишь с Миной в игровой комнате. Мне, кстати, надо будет к Поттеру слетать, он просил показать ему кое-какой рецептик для распознавания ядов.
- У тебя вы-ход-ной!
- И что? Поттер, кстати, и твой друг. А я ненадолго.
- Пятнадцать минут?
- Ты же знаешь – и ни секундой больше.
- Верю.
- А теперь давай займемся чем-нибудь полезным, пока мы в постели.
- Мина вчера опять просила братика…
- О, прекрасно! Давай сделаем ей маленького Люциуса!
- Нет, Драко, прости… Пусть он будет Лукой, хорошо?
- Согласен.
- Что-то ты быстро согласился…
- Я просто не могу больше ждать!..
- О, Драко! Да ты с годами становишься все больше!
- Это ты во всем виновата! Раньше мне ничего не мешало по утрам.
- Раньше я не спала у тебя под боком!
- Теперь я во всем виноват?
- Малфой, запомни, ты всегда будешь во всем виноват, даже если это не совсем так.
- Тебе так проще?
- Ага, и тебе, кстати, тоже!
- О, как же я тебя люблю… Грейнджер, ты не меняешься.
- Я вообще-то - Малфой, ты забыл?
- Нет, ты – Грейнджер. Меня возбуждает твоя фамилия…
- Драко-о! Наша дочь совсем рядом!
- За ней Сиси присмотрит. Вот… уже… присмотрела…
- О, Мерлин Великий, как же это прекрасно!..
- А ты говорила – не красивая… Никто не хочет…
- Мне… никто… не нужен, черт возьми!
- Я знал, что ты так скажешь.
- Не останавливайся, Драко!
- Может, глазурь принести?..
- Нет, пока рано… Ночью, хорошо?
- Ночная глазурь… М-м… Это просто… чудесно!!! Гермиона, ты – чудо!
- Я люблю тебя, Малфой…
- Я знаю, родная…