Глава 3 Блэк выходит на прогулку.

Северус появился у Блэка на удивление вовремя. Хозяин дома вместе со своей матушкой разбирал родословную семейства и пытался определить кто все-таки настоящий предатель крови. Чуть поодаль, на кресле сидел Дамблдор, и под удивительно-мелодичные вопли пытался разъединить лимонные дольки, чтобы полакомится хотя бы одной. Увлеченные своим делом мужчины не сразу увидели Снейпа. И обратили на него внимание лишь, когда заголосила Вальпурга Блэк, чтобы этот полукровка исчез из ее дома.
- А, Снейп, это ты? Вот не ожидал. А что ты так рано? И где остальные? Подожди,- хозяин дома даже чуть подался вперед пытаясь рассмотреть, не прячет ли кого под своим черным плащом зельевар.-…а Гермиона где?
- Да, Северус, что с мисс Грейнджер?- произнес Альбус, оторвавшись на минуту от своего занятия, чтобы взглянуть на зельевара, но, перехватив его взгляд, мгновенно подобрался, положил на стол так и неразделенные дольки и встал с кресла.- Что случилось?
- Грейнджеры пропали,- ответила за Снейпа появившаяся только что МакГонагалл.- Весь дом разгромлен, но вещи на месте.
- Но не все. Деньги и некоторые украшения все же пропали,- добавил Северус.- И еще на столе я обнаружил капли сыворотки правды.
- Так, это уже серьезнее, чем я думал,- задумчиво сказал Дамблдор.- Если я правильно понимаю, Северус, Гермионы у Вольдеморта нет?
- Как я знаю, нет. По крайней мере, он ничего мне об этом не сообщал, а как вы знаете, директор, я не последний Упивающийся во Внутреннем Круге.
- Но тогда, где же они?- с ужасом воскликнула Минерва.
- Так, нечего здесь панику разводить!- рявкнул Грюм, подходя к МакГонагалл.– Снейп сейчас всё проверит по своим каналам, Кингсли наведет справки в Министерстве, а я попытаюсь что-нибудь узнать у своих знакомых. И утром мы все снова встретимся и обсудим полученную информацию.
***
Теперь пропала Гермиона…. Опять…снова началась эта ненавистная война… вновь боль от потерь.
Перед глазами так и встают образы, бездыханные тела родных, близких тебе людей, но уже таких далеких от этого мира… Их уже не волнует ни он, ни проблемы живущих людей. Не тревожат слезы, градом текущие из глаз, и руки, судорожно сжимающиеся от собственного бессилия, от понимания, что ничего уже нельзя сделать, ничего нельзя изменить. А потом из твоей груди вырывается крик, полный боли и страдания от осознания того, что этого дорогого единственного человечка больше не будет в твоей жизни. Не будет раздаваться задорный переливчатый смех, исчезнут те шутки, к которым так успел привыкнуть. Ты больше не услышишь такие важные и нужные слова, не сможешь, поссорившись, хлопнуть дверью, а потом прийти с извинениями, с просьбой все забыть и получить такое долгожданное примирение. Нет, … Ты останешься наедине со своей болью, которая вспыхивает и разгорается пожаром в твоей груди, от нее нет спасения…. И глуп тот, кто говорит, что время лечит. Оно лишь притупляет боль, загоняя ее глубоко в сердце, растягивая агонию. Ты привыкаешь к ней, начинаешь жить, уже не стараясь убрать, ведь знаешь, что это бесполезно.
Память издевается над тобой, подсовывая всё новые и новые картинки. Воспоминания о друзьях режут сердце лучше самого острого клинка. Перед твоими глазами вновь вспыхивают такие разные улыбки: задорная Джеймса, мягкая Лили, робкая и немного неуверенная Ремуса, подобострастная Хвоста и, конечно, Ее полуусмешка, такая ослепительная и, как ему иногда казалось, немного холодная. Наивный, тогда он и не знал, насколько Она коварна и обманчива. Ох, если бы он догадался! Быть может, они были бы живы…. Да что сейчас рассуждать! Слишком поздно. Джеймса и Лили уже не вернуть. Теперь у него остались лишь Лунатик и Гарри, который так нуждается в поддержке.
И вот, просыпаясь, ты снова и снова видишь их: смеющегося, довольного жизнью Джима, слегка печального и как всегда немного потрепанного Рема, серьезную и такую добрую Лили, готовую прийти на помощь всем, кто страдает и нуждается, спокойную и всегда понимающую без слов Андромеду. И во сне ты вспоминаешь даже своего маленького друга Питера, так подло предавшего лучших друзей, веривших в прочные и непоколебимые узы Дружбы. Но там есть и Она. Та, которая подсказала Хвосту принять такое серьезное решение, заморочила парню голову своими обещаниями. Да что ты, Бродяга, винишь Питера. Ведь ты сам ввел Ее в компанию своих друзей. Ну а как же по-другому, ведь Она была твоей Невестой. Тогда ты не понимал, какой на самом деле является эта женщина. Тебя лишь удивило странное одобрение со стороны матери, несогласной с тобой во всем до этого. А ведь Вальпурга сразу раскусила Ее и приняла, сказав при этом, что такая женщина достойна носить фамилию Блэк.
Но тебе было не до этого. Ты упивался счастьем, купался в любви. И все одобрили выбор. Андромеда шутила, что Сириусу, как всегда, дико повезло с невестой. Происходить из чистокровного древнего рода и быть неиспорченной деньгами и властью - может редкая девушка. Твой лучший друг, Сохатый, преклонялся перед ее красотой. Лили же… ее сердце как огромная, залитая солнцем планета, готовая принять всех и каждого. Пару улыбок и его невеста стала лучшей подругой новоиспеченной Лили Поттер.
Только Ремусу Она не понравилась. Оборотни вообще очень чувствительные. После знакомства он сказал: «Ты меня, Сириус, прости, конечно, но от нее веет холодом и пахнет ложью. Может быть, глупо звучит, но это так». Но ты не простил, а впервые накричал на Лунатика и хлопнул дверью. Ты до сих пор помнишь его взгляд. Немного растерянный, виноватый, но все-таки уверенный в своих словах. Вы так и не успели еще раз серьезно поговорить. Все два года ты старался всячески избегать Ремуса, ну а потом… потом был Азкабан и еще двенадцать лет молчания.
А ведь Гарри до сих пор не знает, что у него была тайная крестная. Ты не хочешь сказать, ссылаясь на то, что парню будет больно узнать, что невеста его крестного и лучшая подруга матери предала их? Нет, сам знаешь, что просто боишься признаться крестнику в своей ошибке, стоившей Поттерам жизни, Люпину друзей, а Питеру уважения. Ну, а тебе…всего. Ведь, когда ты узнал, что она предала твоих лучших друзей и оказалась правой рукой Вольдеморта, ты перестал дышать. А когда увидел свой зеленый луч, летящей к ее беззащитной груди, услышал тихий немного удивленный вскрик и звук падающего тела, ты умер вместе с Ней, падая на колени возле дома Сарофских.
Теперь, снова этот ненавистный дом, в котором провел всё свое детство, приклеенная, вымученная улыбка, уверение в том, что он в порядке и ни на что не жалуется. ОН привык к одиночеству, пронизывающему до костей, добирающемуся до чуть живой, разодранной в клочья души.
Но Бог создал человека сильным, он захотел, чтобы люди жили, несмотря ни на что. Поэтому человек не может умереть от позора, недоверия, страха, одиночества. Бывают, конечно, такие, но Сириуса Блэка нельзя к ним не отнести. И поэтому, он жил, ни для чего-то, а наперекор всему.
И сколько же он не успел узнать за свои двадцать лет, проведенных в кругу любящих и понимающих его людей. Не знал подлинного страха, позора, слабости, чувства обреченности и бессилия изменить что-то, противостоять времени и самой госпоже Судьбе.
Но в Азкабане у него было время подумать. И он понял, что всегда рвался к долгожданной свободе, нужной наследнику чистокровного древнего рода Блэков как глоток свежего воздуха или же луч яркого солнца сквозь тьму облаков, которую обрел, лишь после смерти своих друзей. Обрел там, где и не надеялся найти. В Азкабане. Это была свобода Смерти, когда нечего терять, и не на что надеется, и ничего нет впереди, а вокруг лишь враги, которых нужно уничтожить, упиваясь отмщением за смерть своих близких.

Вдруг резкий хлопок разрушил тишину гостиной дома Блэков. Сириус прервал свои размышления и, бесшумно поднявшись, стал пробираться к коридору с палочкой в руке. Нет, он, конечно, понимал, что это кто-то из своих, но всё же излишняя осторожность не повредит. Тем более речь идет не о его бесполезной жизни, а о безопасности всего Ордена.
- Сириус, вы здесь?- донесся до мужчины голос одного из близнецов Уизли.
- Да здесь,- ответил Блэк с горькой усмешкой на губах и чуть тише добавил.- Куда же я денусь?!
- Вы не можете объяснить нам, что творится. Мама беспрестанно рыдает, папа бегает, разрываясь между тем, чтоб ее успокоить или бежать на какие-то поиски. Мы ничего не можем понять, а главное, никто не хочет объяснять!- проговорил Фред, почесывая шею и всем своим видом выражая недоумение и обиду.
- А мы совершеннолетние, вообще-то! И помочь можем!- поддержал брата Джордж.
- Вы не говорите прямо, если не можете, а намекните, хотя бы….- добавил жалобным тоном его брат, умудряясь при этом состряпать такую мордашку, что даже бы сама Снежная королева не выдержала бы и сдалась на милость победителю.
- А что намекать-то?! Грейнджеры пропали месяц назад, дом их перевернут вверх дном и никто из Ордена не знает, что такое случилось,- мгновенно выпалил близнецам Блэк, не любящий вести длинные беседы ни о чем.
Парни, приготовившиеся тянуть нужную информацию из мужчины по крупинкам, удивленно застыли на месте. Проведя так несколько минут и переварив все, только что услышанное, начали засыпать Блэка вопросами, на которые он отвечал вполне охотно.
- Самое главное, что ни аппарировать, ни найти этот дом несовершеннолетний волшебник не может. Только если, конечно, он не принадлежит семье, проживающей здесь, - продолжил рассказывать мужчина.- Даже если Гермиона где-то по близости и пытается добраться до нас, у нее это не получится. Она может ходить кругами целый день, и все будет безрезультатно!
- Сириус, вы не будете против, если мы пойдем и попытаемся, хоть как-то помочь остальным,- спросил Фред после затянувшейся паузы.
- Нет, конечно, я не смею вас задерживать!- ответил Блэк, опасно блеснув глазами.- Но обещайте держать меня на связи!
- Конечно, Сириус!- вскричали близнецы и аппарировали обратно в «Нору».
- Вот я опять один!- вздохнул мужчина и отправился в свою комнату, надеясь хотя бы сном убить такое бесполезное и ненужное ему время.

***
Сириус проснулся оттого, что его как будто кто-то толкнул, произнеся: «Просыпайся, ты ей нужен!» Как ни прислушивался Блэк к себе, неведомый собеседник отказался отвечать, кому и где мужчина нужен. Решив, что на этом лимит его сна исчерпан, Сириус подошел к зеркалу, стараясь вспомнить, что ему снилось на этот раз.
Но его размышления были прерваны какими-то криками, доносившимися из окна.
- Опять молодежь развлекается,- вздохнул Сириус и продолжил разглядывать свое отражение.
Да, Азкабан и время, конечно, повлияли на его красивое лицо. Появились морщинки, угас блеск в загадочных синих глазах. Раньше под этими черными ресницами скрывалась и изменчивая синева неба, и разноцветное море: голубое, лазурное, синие и серое. Но изредка там был и фиолетовым огонь. Все девушки Хогвартса сходили с ума от этих глаз, менявших свой цвет под настроение Сириуса Блэка. Они были светло-голубыми, когда он сердился, серыми, когда терпел боль или тосковал, синими же были почти все время. Такой цвет глаз говорил, что у юноши все замечательно: он весел, доволен и ни о чем не переживает. И лишь его близкие друзья знали совершенно другой оттенок. С Сохатым, Лунатиком и Хвостом глаза Сириуса светились фиолетовым цветом. И никто в замке не помнил имя девушки, вызвавшей этот огонь. Хотя, два-три раза на седьмом курсе это удалось Лили Эванс, но все пассии Блэка не воспринимали ее, как серьезную угрозу. Для Сириуса она всегда была, как родная сестра. Только потом, в самый разгар войны, люди поговаривали, что глаза мужчины сияли фиолетовым огнем, а на лице, несмотря на все трагические смерти и потери, блуждала довольная улыбка. Но все прошло, и они приобрели серый, почти бесцветный оттенок. И веселый мальчишка попал в Азкабан, в замок Великой Печали. Потом люди скажут, что он, являясь правой рукой Лорда, радовался и наслаждался этим ужасом войны, а после падения Вольдеморта, разочаровался в жизни.
Сейчас, смотря в зеркало, Сириус был очень удивлен цветом глаз. Синие. Но как? Они не были такими вот уже 13 лет! Что же ему такое снилось?
Мужчина снял резинку, перетягивающую роскошную гриву черных, как грех, и блестящих, как вороное крыло, волос. В них сияли едва заметные серебристые нити, особенно у самых висков.
При каждом его движении мышцы тела перекатывались под смуглой гладкой кожей, которую пересекали два длинных и узких шрама.
Сириус сладко зевнул и потянулся, поблагодарив всех известных богов за то, что ему не приснились кошмары. Уж слишком частыми гостями они были.
Но вдруг его внимание снова, непонятно почему, привлекли крики за окном. И когда один из этих уличных хулиганов прокричал женским голосом: «Протего!», Сириус понял, что там идет дуэль волшебников. Он резко дернулся, накинул рубашку и подбежал к окну.
Приглядевшись, он увидел три высокие фигуры в черных плащах и масках упивающихся. Они нападали на хрупкую женщину, стоявшую к Сириусу спиной. Ее силы были уже на исходе, она с трудом отбивалась от разъяренных мужчин. Было видно, что каждое следующее движение дается ей очень тяжело.
Сириус, плюнув на запрет директора не выходить из дома, схватил волшебную палочку и ринулся к черному входу. Рывком открыв дверь, он стал тихо прокрадываться к спинам нападающих. Вдруг резко прозвучало разоружающее заклятие, а сразу после него оглушающее. Женщина лишь успела вскрикнуть и упала на траву. Сириус не стал больше конспирироваться и вылетел из кустов прямо на спины Упивающихся.
- Ступефай! Петрификус Тоталус!- прокричал он, дважды взмахнув волшебной палочкой и, проследив, что лучи ударили в затылки мужчин, обличенных в плащи, Сириус сразу же аппарировал прямо под нос оставшемуся и врезал ему со всей силы кулаком в лицо. А Бог силой Блэка не обидел. Бедный мужчина без сознания полетел на траву.
- Гриффиндорец, блин! Сзади напал! Ладно, я же их предупредил шумом кустов, значит, могли бы и повернуться, поздороваться, что ли!- оправдывал сам себя Сириус, оглядывая поле боя.- Кикимер!
Не прошло и пары секунд, как у его ног появился старый домовой эльф. Связав нападавших мужчин, Блэк велел левитировать их в подсобку до прихода Дамблдора. И только тогда, вспомнив о женщине, обратил на нее внимание и сразу же замер, как вкопанный с всё еще приоткрытым ртом.
На траве с растрепанными, грязными волосами, в жутком вытянутом свитере и рваных джинсах лежала Гермиона Грейнджер.