Глава 5.

<i>Не в силах мстительная гордость
Противостать тому кольцу,
Чьи равнодушие и твёрдость
Встречают смерть лицом к лицу.

Александр Блок, «Война»</i>


«Прими себя таким, какой ты есть, каким стал…» - в тот самый момент, как эта мысль оформилась в голове Гарри, в своём новом кабинете подавился очередной лимонной долькой Альбус Дамблдор.

День не заладился у директора с самого утра. Сначала эти репортёры, желающие узнать мнение главы Ордена Феникса о принимаемых Министерством Магии законах и меж делом вскользь упоминающие о Мальчике-Который-Выжил. Да и полуразрушенный, спасибо Британскому Аврорату, замок Малфоев, шуткой Амбридж отведённый под новое здание школы…

К тому же Альбу полночи, в который уже раз снился странный сон: «Неестественно бледный, можно сказать отливающий синевой Гарри Поттер, укоризненно смотрящий на своего бывшего директора отчего-то кроваво-красными глазами…»

«А ведь он и вправду мог стать новым тёмным лордом, - мелькнула в голове Дамблдора неожиданная мысль, заставившая директора невольно поёжиться. – Но не там, куда я его отправил. Дементоры наверняка уже высосали душу мальчишки, а тело исчезло в волнах Северного моря…» - тут же, и, причём, довольно-таки успешно, попытался успокоить себя Альбус. Лишь лёгкое непонятное беспокойство не оставило главу Ордена Феникса. А за окном ещё сильнее завыла вьюга…



***

- Что происходит, Ремус? Я не понимаю… - в который раз уже за прошедшие дни дрожащим голосом произнесла никогда прежде не унывающая Тонкс.

Но предательство зачастую ломает и более сильных людей. Всех тех, у кого в сердце есть хоть капля чувств. Известие же о предположительной гибели Гарри добило девушку, которая за последние годы войны привязалась к Избранному как к родному брату.

На правой скуле Нимфадоры наливался синевой огромный синяк – последствие последнего «допроса». За грязью и запёкшейся кровью уже не было видно, как бледно сейчас измученное лицо девушки. Тонкс сидела, прижавшись к холодной решётке, её взгляд бессмысленно блуждал по стенам тюрьмы, то и дело останавливаясь на Ремусе. Так и хотелось дотянуться до Тонкс, прижать к себе, успокоить…

«Если б я знал, милая… если б я знал…» - с болью в сердце думал Люпин, вслух лишь успокаивающе произнося:

- Всё будет хорошо, это всего лишь какая-то ошибка.

И сейчас, смотря на похудевшее за последние дни юное тело, на котором словно мешок болталась грязная тюремная одежда, на чумазое лицо, прижавшееся к решётке камеры напротив. Заглядывая в карие глаза, смотрящие с такой надеждой, Ремус проклинал тот день, когда он вступил в ряды Ордена Феникса, когда доверил жизнь дорогих людей старому интригану.

«Но когда Альбус стал таким? Почему мы заметили это так поздно? Слишком поздно…» - тяжелые мысли, знание своих ошибок убивало. Медленно, но верно…

- …знаешь, а ведь я была беременна… - Ремус пропустил начало очередного монолога девушки. Тонкс никогда не требовала слов утешения, стараясь быть сильной до конца, - Я не говорила тебе, но теперь… - тихий всхлип. Слёзы прочертили дорожи на щёках метаморфа.

Ремус замер не в силах поверить в только что произнесённые слова. «Ребёнок…»
- невысказанная мысль повисла в воздухе. И Люпин почувствовал, как волна ненависти к мучителям вновь поднимается в нём. Ненависти к своим, к стороне Света. К стороне, за которую, веря в правильности выбора своего пути, гибли люди. За которую погиб Гарри…

«Ненавижу…»