Жила-была табуретка

Жила-была табуретка. Надо сказать, что жила-была эта табуретка довольно давно. Еще Альбус Дамблдор, будучи студентом бывало сиживал на ней прогуливая занятия. Ну, конечно же Альбус Дамблдор прогуливал! Все великие люди в свое время прогуливали какую-нибудь Травологию. Многие поколения студентов прошли через этот тихий закуток за картиной на втором этаже. Многое повидала и услышала табуретка за долгие годы. Она уже не помнила как оказалась здесь, должно быть какой-то студент принес, что б не сидеть на полу и с тех пор ей довелось стать свидетельницей несчетному числу прогулов. Но то что произошло в понедельник….
Собственно Гарри Поттер недоумевал кому пришло в голову сделать Зельеварение первым уроком в понедельник, а потом и вторым для полного счастья. Это же надо такое придумать! А Снейп! Кто придумал Снейпа? Зачем? И задание! Откуда в неизвестно кем придуманном Снейпе столько нездорового садизма? Как можно было задать на выходные такое задание?! Даже для Гермионы оно показалось… трудным. Утешив себя тем, что даже его замечательно умная подруга сочла задание трудновыполнимым, Гарри решил почтить первый и второй уроки своим отсутствием, мотивируя это лишь тем, что не хочет расстраивать профессора невыполненной домашней работой. Поэтому покинув утром в понедельник гриффиндорскую башню, но не дойдя до Большого Зала (завтраком пришлось пожертвовать), Гарри Поттер свернул в коридор второго этажа, провожаемый завистливым взглядом Рона и метающим молнии Гермионы. Пройдя немного по коридору, гриффиндорец остановился перед большой картиной. На ней была изображена поляна, залитая лучами солнца, а на поляне паслось стадо оленей. Гарри поздоровался с самым большим и красивым оленем, и картина с глухим щелчком отъехала в сторону, открывая маленькую пыльную комнатку. Щели между картиной и стеной хватило ровно настолько, чтоб Гарри смог протиснуться внутрь. Комнатка была совершенно пустой, не считая древней табуретки в центре.
- Опять прогуливаешь? – проворчала табуретка.
- Приходится, - грустно ответил гриффиндорец, - не хочется Профессора расстраивать.
- Ну-ну – отозвалась табуретка и красноречиво замолчала.
Гарри так же красноречиво уселся на нее (ну кто тут теперь главный?) и задумался. Он вспоминал о том, как узнал о существовании этой комнатки. Это было приятное воспоминание, от него становилось тепло в груди и неосознанно Гарри начинал улыбаться. Воспоминание было связано с его родителями.
Это было на третьем курсе. Рон с Гермионой ушли в Хогсмид и Гарри в одиночестве бродил по замку.
- Не возражаешь, если составлю тебе компанию? – это был Профессор Люпин. Он ласково улыбался, глядя на Гарри и несмотря на то что был учителем, гриффиндорец с удовольствием принял его предложение. У них уже установились дружеские отношения и Гарри доверял этому странному, так непохожему на других преподавателю. С ним было интересно и легко. Они неспешно брели по пустынным коридорам, разговаривали на разные темы, шутили и смеялись. Проходя мимо картины с оленями, Римус остановился и долго молча ее рассматривал. Нежная грустная улыбка появилась на его изможденном лице.
- В чем дело? – спросил Гарри.
- Как твой учитель, я должен промолчать… но как друг твоего отца, да и твой друг тоже, я пожалуй расскажу тебе кое-что. – и он снова нежно и грустно улыбнулся.
- Как-то мы с твоим отцом решили прогулять Заклинания, - Гарри удивленно вскинул брови, Римус лишь усмехнулся, - я тоже когда-то был мальчишкой! Так вот, мы крадучись перебежками двигались по коридорам в поисках места, где можно было бы переждать время. Я нервничал, не любил прогуливать, а Джеймс смеялся, говорил, что ничего из меня не выйдет, пока я не научусь договариваться со своей совестью. Мы оказались в этом коридоре и Джеймс шутки ради и что б как-то меня отвлечь обратился к этой картине. «Здравствуйте уважаемые олени! Не подскажите ли вы, где мы могли бы прогулять урок?» и внезапно картина отъехала в сторону, открыв нам маленькую комнату. Подумать только, он ведь мог обратиться к любой другой картине, а выбрал именно эту, должно быть олени… впрочем неважно!
А Гарри подумал, что этот поступок вполне в духе близнецов Уизли. Это так на них похоже здороваться с картинами и пожимать руки доспехам в коридорах. Люпин тем временем подошел вплотную к картине:
- Комната была маленькой и в ней была только старая табуретка… интересно, она до сих пор там?
Сделав шаг назад, Римус слегка наклонил голову и поздоровался с оленями. Картина медленно отодвинулась в сторону. И Гарри увидел ту самую табуретку, на которой сидел сейчас.
-Иди сюда, я покажу тебе кое-что, - Римус поманил его внутрь.
Гарри протиснулся в помещение. Вдвоем там было тесновато, но все же можно было разместиться не мешая друг другу. Люпин зажег свет на конце своей палочки и поднес ее к одной из ножек табуретки.
- Я понимаю, когда приходят ученики, но что прогуливает преподаватель? – кряхтела табуретка.
- Здравствуйте уважаемая табуретка, вот провожу экскурсию по малоизвестным местам Хогвартса.
Табуретка лишь недовольно вздохнула. Гарри же присмотрелся к месту куда указывал Профессор Люпин. На тонкой деревянной ножке были вырезаны буквы: ДП+ЛЭ. Счастливая улыбка озарила его лицо.
- Да, Джеймс и Лили… Он выцарапал эти буквы в тот первый раз, когда мы нашли комнату. Сказал, что однажды признается ей в любви и покажет эту надпись. – Люпин помолчал, - Джеймс показал Лили эту надпись на седьмом курсе, перед выпуском.
Гарри молчал. Он очень живо представил себе, как Джеймс здоровается с оленями, и как он небрежно опершись о стену указывает на ножку табуретки, хотя внутри у него все завязалось тугим узлом. А Лили… она одновременно хмурится и пытается подавить улыбку, она недовольна, что Джеймс прогуливал, но ей приятно, что он думал о ней.
Гарри с благодарностью смотрел на Профессора Люпина, стараясь сдержать слезы, а Люпин ласково ему улыбнулся и уже выходя из комнаты сказал:
- Я предупрежу Профессора Дамблдора, что те6е известно об этой комнате.
Но Гарри знал, что он этого не сделал. Римус оставил ему эту комнату, как память и гриффиндорец иногда приходил сюда не только, что б пропустить урок, просто это было место, связанное с его родителями. Но сегодня у него была конкретная цель – не расстроить Профессора Снейпа. Гарри отодвинул табуретку в самый угол и оперся о стену. Он не зажигал свет на конце своей палочки – незачем. Время от времени он проводил пальцами по вырезанным буквам и улыбался.
Но внезапно идиллия его одиночества была нарушена. Картина медленно отъехала и в узкую щель пятясь протиснулся… Малфой. Тусклого света из коридора хватало, что б Гарри узнал пришельца, но было недостаточно, что б пришелец увидел Гарри. Картина встала на место и стало совсем темно.
- Только не ори – прошептал Гарри.
Ну, естественно Малфой заорал, завизжал так, что уши свернулись.
- Силенцио!
О, блаженная тишина…
- Люмос! – неяркий свет осветил перекошенное ужасом лицо слизеринца, - не будешь орать?
Малфой отрицательно покачал головой и Гарри снял заклятие.
- Поттер! Ты решил меня на тот свет отправить?
- Ой! – Гарри сделал невинное лицо, - эта мысль не пришла мне в голову, но спасибо за идею… я буду иметь ее ввиду!
- Очень смешно! Что ты тут делаешь?
- О тебе мечтаю, - усмехнулся Гарри, - ну естественно прогуливаю лекцию…. О, Малфой, только не говори мне, что ты тоже прогуливаешь Зельеварение, не поверю!
- Ну, конечно же нет, Поттер, я так без тебя соскучился, что решил непременно найти и зацеловать до смерти!
- Ладно, говори, что прогуливаешь, поверю.
- Ну, естественно прогуливаю, идиот!
Гарри не понимал почему, но довольная улыбка расползлась по его лицу…. Малфой прогуливает Зелья, все-таки в жизни есть справедливость!
Несколько минут прошли в молчании. Гарри был расстроен, ему не хотелось провести несколько часов в компании Малфоя. От невеселых мыслей, его отвлек голос слизеринца:
- Поттер, погаси свет, или тебе жизненно необходимо меня созерцать? Лично я твоей физиономии предпочитаю темноту.
Гарри пожал плечами и прошептал: «Nox». И тут же пожалел об этом, в темноте он не мог следить за действиями Малфоя, это нервировало. Гриффиндорец почувствовал неуверенность. Он попытался расслабиться и неосознанно стал напевать что-то себе под нос.
- О…. Поттер, избавь меня от этого кошачьего концерта! Мои уши не выдержат этой пытки. Крэбб в душе и то лучше поет.
- Не знал, что вы с Крэббом принимаете совместные ванны. Или ты даже на водные процедуры таскаешь своих телохранителей?
- Поттер, ты само остроумие! Когда научился шутить? Может брал персональные уроки у близнецов Уизли? Только боюсь, ты напрасно потратил время, чувство юмора эту семейку обошло стороной, прикрывшись газеткой, что б не заметили.
- Малфой, если ты все время становишься объектом их шуток, это не значит, что у близнецов нет чувства юмора, просто оно у них весьма целенаправленное… на тебя.
- Я польщен! Я, конечно предполагал, что неотразим и перед моим обаянием невозможно устоять, но внимание Уизли считаю побочным эффектом своей неотразимости.
От удивления Гарри дышать забыл. Малфой рехнулся, или просто неудачно пошутил?
- О бесподобный Драко, - в тон ему протянул Гарри, - не брал ли ты уроков самолюбования у некоего Гилдероя Локхарта? Если так, то вынужден предупредить тебя, что учитель из него никудышный, ибо мозга лишен напрочь и непоправимо это. Кроме того нам обоим известно к чему приводит чрезмерная самовлюбленность! – уже давясь от смеха закончил Гарри.
- Поттер, ты идиот!
- У тебя учусь…. – но он не договорил, ему вдруг стало легко и уютно, не хотелось оскорблять Драко и еще он с удивлением осознал, что вот уже несколько минут они просто беседуют. Не то чтобы это был дружелюбный приятный разговор, но по крайней мере ни у кого из них не возникло желания убить собеседника. И это уже был серьезный прогресс в их отношениях.
- Малфой, я думаю, нам всегда нужно общаться в темноте.
- Извращенец!
- Да, я не о том! Просто в темноте у нас получается разговаривать, а не ругаться.
- Поттер! Открываю тебе глаза на правду, ради твоего же блага. Во-первых, я так безупречно воспитан(тяжелый вздох), что просто не могу промолчать, когда ко мне обращаются. Во-вторых, это вынужденное…. Совместное времяпровождение и поверь, я был бы счастлив не будь тебя здесь, но ты пришел первый и даже занял табуретку (снова тяжелый вздох, теперь уже табуреткин), но я не собираюсь тут с тобой беседы беседовать, так что будь добр, заткнись! И в-третьих, я и впредь не собираюсь с тобой разговаривать. Мы с тобой способны ТОЛЬКО РУГАТЬСЯ!
Гарри обиделся. Сильно.
- Ну и пожалуйста! Сам дурак.
Драко тяжело вздохнул. Он никогда и никому не признался бы, но присутствие в этой пыльной клетушке Поттера его радовало. И он не меньше гриффиндорца был удивлен, что они вот так спокойно могут обмениваться колкими, но в общем-то безобидными шутками. Было это действием темноты или чего-то другого, но Драко не собирался поддаваться его воздействию. Слизеринец не собирался заводить дружбы со шрамоголовым, на то у него была веская причина и причине этой было без малого четыре года. Малфою нравился Поттер. Он понял это на втором курсе и с тех пор тщательно оберегал свою тайну. Его всегда привлекал этот парень, с той самой первой встречи в магазине мадам Малкин и дело было не в его имени, тогда оно было Малфою неизвестно, просто было в нем что-то чему Драко не мог сопротивляться. После событий второго курса, несмотря на юный возраст, слизеринец нашел в себе силы и мужество разобраться в себе, своих чувствах и порывах. Тогда они сильно напугали его, он страшился начала учебного года, боялся, что не сможет скрыть то, что происходит у него внутри. Но все оказалось просто. Гриффиндорец помог ему, своей неприязнью он отталкивал Малфоя и Малфой платил ему взаимностью, успешно прячась за маской презрения и ненависти. Во взаимных оскорблениях он находил силы противостоять своему влечению. Его обращение с Поттером стало еще жестче и безжалостней и Гарри отвечал ему тем же. Хуже было, когда Поттер вообще никак не реагировал, попросту игнорировал. Драко злился, на себя в первую очередь, его бесило, то что он вообще способен так расстраиваться из-за невнимания этого очкарика.
С тех пор прошло несколько лет. Отношения между ними двумя ничуть не изменились, разве что стали чуть сдержанней. Драко научился жить со своим чувством и примирился с собой. Он знал, что никогда не станет для гриффиндорца даже приятелем и от этого было легче. Нет надежды, значит и думать не о чем.
И вот сейчас Малфой просто наслаждался ощущением присутствия Гарри. Они были одни, наедине, никаких друзей, в абсолютной темноте никаких масок. И все же Малфой был реалистом, он понимал, что как только они покинут эту комнату, все встанет на свои места, они будут непримиримыми врагами как и прежде. Поэтому Драко предпочитал молчать. Из-за себя прежде всего, что б не давать себе надежды. Он не собирался заводить дружбы с Поттером. Это сильно осложнило бы его жизнь. А узнай Гарри о чувствах Драко, пропасть между ними стала бы непреодолимой. И слизеринец хотел оставить все как есть.
И тут вмешалась табуретка. Она всеми деревянными ножками ощущала напряжение наполнившее комнату и чтоб разрядить обстановку не придумала ничего умнее (дерево все-таки) как сказать:
- Тот мальчик должно быть устал стоять и тоже хочет посидеть…
Гарри как-то не подумал, что Малфой все это время простоял на ногах, но и уступать место не собирался, просто безразлично пожал плечами, предложил:
-Пусть садится....
И Драко сел. Прямо к Гарри на колени. Опешив от такой наглости Поттер даже забыл скинуть нахала на пол. Воспользовавшись замешательством, Драко поерзал, устраиваясь удобней и многозначительно изрек:
- Не вздумай ко мне приставать, Поттер!
- Вообще-то это ты уселся ко мне на колени!
- Вообще-то я не это имела ввиду!- крякнула табуретка, но осталась неуслышанной.
- Я устал! – должно было прозвучать как оправдание, но вышло как обычно презрительно и высокомерно. Маленький избалованный ребенок.
Мантия Гарри заскользила и Драко стал съезжать вниз. Машинально не обдумывая своих действий гриффиндорец схватил слизеринца поперек талии и притянул к себе. Осознав что сделал, он расцепил руки, но тут уже Малфой ухватился за поттеровскую шею и остался сидеть на его коленях. В кромешной темноте никто из них не видел лица другого, да и предположить где это лицо находится можно было лишь приблизительно.
- Поттер, все было бы гораздо проще, если бы ты уступил мне место, - говоря Драко задел губами щеку Поттера, тот зачем-то наклонился вперед. Гарри отпрянул так резко, что ударился затылком о стену. Он и сам понимал, что предложенный Драко вариант идеален, ему только нужно встать, но не двинулся с места. Что-то удержало и Гарри не знал, то ли противоречие подсказывавшее, что он никогда не согласился бы ни на что предложенное Малфоем, то ли непонятная приятная тяжесть внизу живота, возникшая от едва уловимого касания чужих губ. Гарри предпочел не разбираться в своих мыслях и побуждениях, справедливо полагая, что выводы ему не понравятся. Тяжелая, осязаемая тишина заполнила комнату и была прервана несчастной табуреткой:
- Тяжело…- прохрипела мебель.
Два парня как ошпаренные подскочили, Драко не устоял на ногах. А запутавшийся в мантии Гарри помог ему завершить падение, приземлившись сверху. Упав сверху Поттер уткнулся носом в малфоевскую шею.
- Ну все! – выдохнул Драко, - Можешь меня ненавидеть.
И прежде чем Гарри опомнился, он нашел в темноте его губы и поцеловал. Время замерло и растворилось в этом поцелуе. Мир взорвался и разлетелся на тысячи радужных осколков, осыпав ими два напряженных тела на полу. Воздуха катастрофически не хватало, но желание прижать к себе другого человека было во стократ сильнее. Где закончилась реальность и начался этот волшебный сон, отзывавшийся дрожью во всем теле на любое движение? Какая разница, главное что б он никогда не заканчивался.
И вот однажды, целую вечность спуся (тридцать восемь секунд… табуретка считала), губы потеряли друг друга, но руки не собирались разжимать вспотевших пальцев и отпускать смоляные вихры.
- Если для тебя это новость, то я и прежде тебя ненавидел, Малфой…- чужой, скрипучий голос, - прежде… целую вечность назад.
Драко молчал. Он не понял, что имел ввиду Гарри. Он боялся разжать пальцы, боялся, что Поттер уйдет. Малфой ненавидел себя за эту слабость, ему были противны страх и неуверенность, но еще сильней он боялся осознанной реакции гриффиндорца. Вот сейчас он придет в себя и оттолкнет прижавшееся к нему тело. А Малфой… он не сможет уже нацепить презрительную маску и рассмеяться Гарри в лицо. Он позволил себе открыться, он сломался. Все что у него было, его мечта, его тайна, он предал, бросив к ногам сиюминутного желания. Как хорошо, что здесь темно. Драко закрыл глаза и по-прежнему сжимая Гарри в объятиях, эту последнюю роскошь он мог себе позволить, стал ждать грозы…
Гроза пришла. На бледную шею слизеринца упала горячая капля, затем вторая. Даже не пытаясь подняться, наоборот теснее прижимаясь к хрупкому телу, Гарри прошептал:
- Ты только что сломал мою жизнь, Малфой… как мне с этим жить?
- С чем Гарри?
- С этим чувством… не ненавистью или призрением… с этим странным теплом… что это?
Драко почувствовал как задрожали пальцы, должно быть он причиняет Поттеру боль, но рук не убрал, не смог.
- Все хорошо, Гарри… правда! Я живу с этим теплом уже несколько лет. Это любовь… я надеюсь, - закончил он шепотом.
Брюнет вздрогнул, но не сделал попытки отстраниться, просто спросил:
- Почему?
- Ну, вообще-то меня никто не спрашивал, так случилось, и поверь я совсем не в восторге оттого, что… от того что люблю тебя.
Он сказал это. Легко и просто, словно сообщил очевидную вещь. Он не умер и даже не упал в обморок и мир не вывернулся наизнанку от его слов. Драко не собирался их произносить и, наверное, поэтому они прозвучали так легко и непринужденно. Гарри поднял голову с его плеча и Малфой почувствовал его сбившееся дыхание на своих губах. Он не видел, но знал, что Поттер пытается рассмотреть в темноте его лицо, ощущал его внутреннюю борьбу.
- Это больно? – наконец спросил Гарри.
- Это больно вначале. Само осознание причиняет боль. Потом привыкаешь, это становится частью тебя и остается только смириться, иначе можно сойти с ума. Но… да, это все равно больно. Потому что ты одинок и потому что знаешь, что так будет всегда.
- Малф… Драко, поцелуй меня снова!
- Гарри, ты только что обвинял меня в том, что я сломал твою жизнь!
- Сломал! Меня, мою жизнь, ненависть в которую я так верил… думаю, это прекрасный повод начать новую жизнь… и мне кажется, нет, я уверен, я хочу чтоб в этой жизни ты был рядом со мной…
Последние слова утонули в глубоком сумасшедшем поцелуе. Мир снова взорвался и, кажется, уже ничто в нем не будет как прежде. Теперь Гарри знал, что он искал долгие годы, за что боролся и выживал.
Забытая табуретка мирно дремала в уголке, ее больше не беспокоили.
***
Во время обеда Профессор Северус Снейп был чем-то сильно озабочен.
- В чем дело, Северус? - поинтересовался Дамблдор.
- Понимаете ли Директор… Поттера не было на моем занятии… его и сейчас нет.
- О, Сев! Ты волнуешься за Гарри, это так мило!
- Не говорите ерунды! Просто Драко тоже не было и нет до сих пор… а мне кое что известно об увлечении моего крестника и месте где он любит предаваться мыслям об этом увлечении…- Северус краснел и смущался, - в общем, меня волнует судьба одной старенькой табуретки….
Директор усмехнулся в свою густую бороду:
- Ну, что ж… если до ужина не вернутся, пойдем спасать табуретку.