Глава 3. Сон 2.

Я смотрю на то, как художник рисует свою новую картину. Вокруг нас — абсолютная тишина. Именно поэтому спустя минуту его раздумий я слышу, как он, вдохновившись идеей, еще несколько секунд всматривается в пустой, белый лист, а потом поднимает кисть и проводит линию. Да-да, я слышу, как чуть скрипнул кончик кисточки, когда он провел вниз изогнутую полосу. Она получилась такой жирной, что он хмурится. Он всматривается в свою линию еще мгновение, а потом сдвигает брови и резко срывает прикрепленный к мольберту лист, отбрасывая его в сторону.
В этот же миг я слышу резкий звук, который, кажется, рвет мои уши изнутри. Жмурясь, я несколько секунд привыкаю к тишине вновь после такого громкого и неприятного ощущения, потом наконец открываю глаза и смотрю на полускомканный лист, который теперь валяется на полу, брошенный. На нем изображена всего лишь одна линия: в правой части полотна, примерно на его середине, если сравнивать низ и верх, она идет сверху вниз уверенным движением, плавным изгибом...
Я спрашиваю художника мысленно, что ему не понравилось в этой линии, но он только отмахивается от меня — также мысленно. Я не знаю, почему мы так разговариваем, но никто из нас почему-то не удивляется этой странной неожиданности. На самом деле он стоит ровно, ко мне спиной, но я знаю выражение его лица совершенно четко, хотя не знаю, как он выглядит, и я понимаю, что он махнул рукой в мою сторону, как бы говоря "Не мешай", однако снаружи он спокоен.
Художник стоит перед новым, чистым листом. Он обдумывает картину, и мысли его закрываются для меня, я не знаю, о чем он думает, я не слышу его — он занят. Но я покорно молчу, зная, что он раздумывает о том, как бы изобразить то же самое, но по-другому. Через несколько минут он задумчиво поднимает руку с кистью и проводит уже не так уверенно, но линия получается намного лучше, это замечаю даже я, ничего не знающий в этом виде искусства. Да и в других — тоже.
Он смотрит на меня, спрашивая, что делать дальше, а я вдруг теряюсь. Я не знаю. Почему я не знаю?.. Мое сердце бьется быстрее, потому что я не помню. Я знаю, что он хочет нарисовать, но он не знает, как, не понимает, что должен рисовать дальше: какие линии, какие черты? Я тоже не знаю, я даже не могу догадываться об этом, потому я не запомнил. Я не смотрел.
Художник плавно растворяется в моем сознании, а я все думаю, как это так я не могу понять, что нужно рисовать. А я не запомнил, я как обычно сглупил.