Глава 6. Конец первого дня. Что делает голод с человеком.

Глава 6. Конец первого дня. Что делает голод с человеком.

Проснулись только под вечер. На пляж идти было уже поздно, и мы, к моей тайной радости, отложили это мероприятие на завтра. На данный момент нас больше занимал другой вопрос – что бы такое съесть? Ведь мы, опытные беглянки, о продуктах даже не вспомнили. Тщательный обыск дома дал неутешительные результаты. Из пищи удалось найти только старинную, рассыпающуюся в труху, чайную заварку и с полкило сцементировавшегося желтого сахара. Мы уныло разглядывали свою находку, когда Аленку осенило. Она торопливо полезла в свою сумку и с видом Дэвида Коперфилда, добывающего из пустоты Боинг -747, вытащила маленький бумажный сверток.
- Ал-ле а-ап! Еда!
- Что за шутки над голодным человеком! – возмутилась я.
- Кроме шуток, еда!
- Не гони! Откуда?
- От верблюда! Нат, ты что, не помнишь? Это ж я в Макдональдсе не осилила!
- А ну дай! – я не удержалась и вцепилась в несчастный бутерброд хваткой бультерьера.
- Эй! Натаха! Давай по-честному! Половину мне! – жалостливо заныла Аленка.
Пришлось усовеститься и поделиться с подругой. Тощий кусочек булки с половинкой котлеты сиротливо упал в пустой желудок, еще больше раздразнив аппетит.
По-прежнему голодные, мы выползли на крылечко. Нам открылась картина победы природы над человеком. Весь участок зарос высоким бурьяном и густым малинником. Кое-где над кустами торчали корявые фруктовые деревца. Площадка возле дома была проходима только потому, что трава еще не успела окончательно разворотить тяжелые бетонные плитки. Такие же плитки обозначали дорожки от калитки, и вглубь территории (назвать эту местность садом у меня язык не поворачивается). Мой тоскующий взгляд упал на высокое раскидистое дерево у забора и вдруг сфокусировался на темных сочных ягодах, густо облепивших ветки.
- А-а-а! – издала я дикий вопль и бросилась жадно поедать черешню.
Через мгновение ко мне присоединилась и Аленка. Какая-никакая, это все же была еда! Мы чуть ли не с черенками запихивали ягоды в рот, сок тек по рукам и по подбородку, но мы этого даже не замечали. Наконец, я почувствовала, что в меня больше не помещается, и рухнула в траву. Рядом шлепнулась Алена.
- Ух! Хорошо! – пропыхтела она, переворачиваясь на спину. – Давно я так не пировала!
Я была склонна с ней согласиться. Желудок удовлетворенно молчал. По синему небу медленно ползли розоватые, подкрашенные заходящим солнцем облачка. В гуще растительности надрывались какие-то голосистые птички. Кругом разливались покой и умиротворение. В тот момент я даже не вспоминала о доме и считала наш побег замечательной затеей.
Так мы валялись, пока не стемнело. Потом Алене в голову пришла гениальная идея – костер. Мы натаскали сухих веток и, немного помучившись, сумели запалить небольшой пожарчик. Возле огня в нас взыграла страсть к пению, и мы с Аленой, на два голоса, принялись выть все песни, которые могли вспомнить. Бедные птички заткнулись, поняв, что нас им не перекричать. Но на нашем энтузиазме это ничуть не сказалось. Мы пели, пока не охрипли, потом, довольные собой и жизнью, пошли спать. Так закончился наш первый вольный день.