Глава 2. «Хрустальная роза»

Тусклое солнце освещало Косую аллею. Мимо меня то и дело пробегали дети, которые делали покупки для школы. Со всех сторон доносились радостные возгласы и смех. Я поморщилась. Все это доставляло мне боль. Люди так радуются чему-то, а я нет. Что же, это было скорее больше похоже на зависть. Просто, я тоже хотела счастья. Хотела вновь увидеть своих родителей, обнять и быть рядом с ними всегда. Сейчас, у меня было немного времени чтобы прогуляться и развеяться. По новым правилам разрешалось гулять не дольше чем до шести часов вечера. Грустно вздохнув, я решила посидеть в своем любимом кафе с прекрасным названием «Хрустальная роза».

Через некоторое время я уже задумчиво размазывала тающее мороженое по маленькой тарелочке. Рядом лежала красивая серебряная заколка в виде загадочного цветка с рубином – сердцевиной. Со стороны это явно выглядело привлекательно, потому что уже через пару минут ко мне подсел незнакомый юноша.

- Вы не против, если я присоединюсь к вам? – спросил он.

- Нет, - коротко ответила я, и подняла на него глаза, дабы узнать, кто же ко мне присоединяется.

На вид он не был старше меня, ну а если так было, то не больше чем на год. У него были светлые волосы, карие глаза, и замечательная открытая улыбка. Внутри меня что-то дрогнуло. Признаться, я впервые видела человека с такой улыбкой.

С детства меня растили дома, как и обучали магии, когда я подросла. Мне казалось это довольно странным, но меня не пускали на улицу, за высокие стены забора, к другим детям. Лишь редко к нам приезжали знакомые папы со своими детьми. Я общалась немного с одной девочкой, но потом просто ее забыла. Отец хотел отгородить меня ото всех. Будто вырастить в тайне от кого-то, как цветок в теплице. Мама никогда не возражала. Она вообще мало говорила. Мне это было не понятно. Родители старались вести себя весело и добро по отношению ко мне. Я их очень любила и делала вид, что рада такой жизни. По-видимому, я оказалась прекрасной актрисой.

Даже теперь, когда я живу в школе-приюте, в окружении сотни мальчиков и девочек всех возрастов, я не вижу радостных улыбок. Все слишком замкнутые и безжизненные. Каждый пытается укрыться, создать свой собственный мир уюта и тепла.

- Что-то не так? – удивленно спросил юноша, и его улыбка исчезла, сменившись сомнением.

- Нет, что ты, все нормально, - тихо ответила я, смотря в его карие глаза.

- У тебя такой вид…

- Какой? – вопрос прозвучал слишком резко, что явно еще больше удивило незнакомца, - Извини, просто я… - тут же попыталась исправить я свою ошибку. Если честно, то мне было трудно понять, почему я так резко и грубо себя виду. Возможно, все дело в замкнутости, которая впиталась в меня после смерти родителей?

- Ничего. Возможно, ты себя плохо чувствуешь, а тут я навязываюсь, - тихо произнес он, медленно вставая. Юноша уже отошел на пару шагов от столика, как вдруг, неожиданно для самой себя, я произнесла:

- Постой. Извини, что так себя веду. Ты мне не мешаешь и не навязываешься, можешь вернуться.

Он помедлил, но все же подошел вновь и сел на стул. Несколько минут он просто созерцал мой отрешенный вид, а потом осторожно, будто боясь, что я опять буду резка, спросил:

- Как тебя зовут?

- Николь, - ответила я, подняв на него свои черные, как ночное небо глаза.

- Красивое имя. А меня, Том.

Я улыбнулась, вновь не зная почему. Том. Какое совпадение. Я всегда любила это короткое и простое имя, которое звучало для меня по особенному красиво и необычно. Жестокая ирония судьбы. Моего любимого старшего брата тоже звали Том. Его убили Пожиратели смерти, еще за год до родителей. Том был Аврором и спас какого-то ребенка, пожертвовав своей жизнью.

- У тебя тоже красивое имя, - еле слышно произнесла я. Ну почему плохие воспоминания всегда приходят как ни кстати?

- Тебя кто-то обидел? – немного взволнованно произнес Том.

- Меня жизнь обидела, - прошептала я, еле сдерживая слезы.

Мне было больно. Больно от его участливого взволнованного взгляда. Я не понимала, какое ему дело до меня. Подумаешь, девчонка, которую кто-то обидел. Меня никто никогда не жалел кроме родителей и брата. Как же я его любила! Он всегда мне помогал во всем, пытался угодить. Почему меня так любят жалеть Томы? Может я для них, как магнит?

Я расплакалась. Беззвучно. Мои плечи время от времени сотрясались от судорожных вздохов или всхлипов. А он сидел. Просто сидел и с пониманием и жалостью смотрел на меня. Почему? Почему он еще не ушел? Зачем сидит и смотрит? Он, что, издевается надомной?

- Почему тебе меня жалко? – прошептала я, подняв на юношу свои покрасневшие от слез глаза.

- Может потому что, я вижу, что тебе плохо, и ты нуждаешься в помощи? – предположил он, прекрасно зная, как абсурдно это звучит.

- Мне не нужна помощь! – вскрикнула я, стукнув рукой по столу. – Мне не нужна ничья помощь! Мне уже никто не поможет! Скажи мне, чем же ты мне помогаешь? – я чувствовала, как во мне медленно закипает гнев и отчаяние. Люди сидящие за соседними столиками с опаской на меня поглядывали.

- Я просто…

- Ты не вернешь моих родителей! – не дала я ему договорить. - И ты не вернешь моего брата! Моего Тома! – сквозь слезы воскликнула я, вскакивая со стула. От меня не укрылось выражение лица моего нового знакомого, когда я употребила его имя в значение «брат» и «мой».

Резко развернувшись, я, закрыв лицо руками, выбежала из кафе. Мне было больно и плохо. Почему он жалел меня? Зачем я ему нужна? Да ведь он меня даже не знает! Я облокотилась на стену какого-то магазина, и глубоко вздохнув, вытерла слезы тыльной стороной ладони. Нечаянно я задела щеку маленькими часиками на руке. Мой взгляд задержался на циферблате, и глаза расширились от ужаса. Стрелки показывали жуткое сочетание цифр, было уже пятнадцать минут седьмого. Я опоздала! Быстро убрав за ухо мешающую прядь волос, я со всех ног побежала в сторону школы. Мое сердце с оглушительным грохотом билось где-то в голове. Кровь прилила к лицу, и мои щеки покрыл яркий румянец.

Господи, господи, господи…

Не дай бог, кто-то заметил мое отсутствие на ужине! Ученики никогда не говорили, как именно наказывает их мисс Эмис. Все боялись, что она узнает о слухах и им придется гораздо хуже, чем в первый раз. Что же за наказание? Побои, голод, жажда, запрещенное заклятие? Я терялась в жутких догадках. А что же, Джес? Если она попыталась меня сначала прикрыть, а сейчас выльется правда, то она тоже пострадает… Ужас. Странно, но раньше я никогда так не дорожила своими знакомыми. Возможно, потому что их у меня не было. Не было таких близких друзей, как Джессика.

Я тихо проскользнула в приоткрытую дверь здания. Стараясь идти, как можно тише, я направилась к свой спальне. Мерлин, ну почему она так далеко? Кому вздумалось делать жилые комнаты аж на третьем этаже? Сквозь гулкий стук сердца я различила тихие шаги. Судорожно вздохнув, я огляделась по сторонам и вбежала в первую попавшуюся дверь. Шаги приближались. Человек на пару минут остановился, будто прислушиваясь, но тишину нарушали лишь отдаленные голоса учеников, с ужина в главном зале.

Я будто в тумане умудрилась добраться до комнаты никем не замеченной. Когда я ворвалась в комнату, то почувствовала живительную
прохладу вечернего ветра, который ворвался в распахнутое окно. Комната была пуста. Возможно, все были еще на ужине. Устало вздохнув я подошла к кровати и, не стараясь удержать равновесия упала на нее вниз лицом. Матрац не был очень мягким, и я пожалела свой нос сразу, как он соприкоснулся с прохладной поверхностью покрывала. Мне было все равно, и я даже не подумала перевернуться на спину, дабы облегчить страдания носа. Плевать. Подумаешь, слегка ударилась, не конец же света. Гораздо важнее было все, что случилось в кафе. Никогда бы не подумала, что это заведение, так любимое мной, принесет такую боль. Хотя, что же это за бред я несу. Просто в следующий раз надо опасаться добродушных на вид мальчишек, которые пытаются со мной познакомиться. И мороженное не удалось доесть. А ведь сегодня заказала свое любимое, с мятой. Многие люди удивлялись такому выбору, но мне было все равно. Ведь главное уважать свое мнение…

Дверь с легким шуршанием о коврик открылась. Я напряглась. Кто же это? Может, стоит прикинуться мертвой и все обойдется? Хотя… если это кто-то, кто хорошо меня знает, то такой способ не прокатит…

- Ник, ты спишь? – тихо произнес знакомый голос.

Я пробурчала в ответ что-то не членораздельное, но, похоже, подруга приняла это, как «нет».

- Ник, ты, где пропадала? Почему тебя на ужине не было? Я так перепугалась, - расстроено произнесла Джессика. Я почувствовала, как она села на мою кровать.

Нет, только не это. Всего за короткий месяц, эта девушка полностью научилась манипулировать моими эмоциями. Сейчас она пыталась призвать к моей часто дремлющей совести. Может сделать вид, что ее попытки не напрасны? Или помучить ее…

- Я гуляла, - медленно произнесла я, переворачиваясь на спину.

«Где же ты, чувство вины?»

- Твое счастье, что есть я, - мягкость в голосе подруги сменилась строгостью. – Я рисковала, лгала, а ты так просто говоришь, что гуляла, – теперь в ее голосе послышались нотки обиды.

- Джес, извини меня, просто я не заметила, как пролетело время, - заметив, что этим девушку не пронять, я добавила: - Я ужасно себя чувствую. У меня была истерика, которая плохо сказывается на мне, особенно сейчас… здесь… в приюте…

Ответа я не услышала. Приподнявшись на кровати, я увидела, что Джессика уже стоит у окна и смотрит вдаль. Я не видела ее выражения лица, и это было к лучшему. Сейчас был не тот момент, когда я хотела испытать жалость.

- Джес, прошу… - начала я, глубоко вздохнув.

- Просто давай забудем. Хорошо? – она повернулась ко мне.

- Хорошо, - устало согласилась я.

Джессика улыбнулась и сев на подоконник продолжила созерцать вид, открывавшийся отсюда на Косую аллею. В эту секунду у нее был такой беззаботный вид, что я невольно улыбнулась. Мне тоже хотелось почувствовать себя легко, но я не могла. Не могла отпустить от себя все, что случилось. Почему? Я и сама не знала ответ на этот, казалось бы, легкий вопрос. Все слишком сложно.

«Господи, как же по взрослому я рассуждаю, а ведь мне всего шестнадцать…»