Глава3

— Отлично! — послышался в трубке довольный голос. — Мне нужно уладить кое-какие вопросы. Готовьте все необходимые документы и ждите моего звонка после выходных.

Вячеслав нажал отбой и с облегчением откинулся на спинку кресла. Наконец-то он может быть самим собой! Наконец-то его оценили!

Суровая действительность вернула Вячеслава на землю только к вечеру. Красивый жест есть красивый жест. Но просто так уйти с работы, сделав всем ручкой, ему никто не даст: нужно заполнить обходной и, бог знает, сколько бумажек, получить расчет, забрать трудовую книжку.

А еще нужно сообщить друзьям и родителям, что его ждет другая жизнь. Хотелось поделиться со всем миром, но Вячеслав сдержал порыв и не схватил телефон, чтобы разом обзванивать всех подряд. Суеверным он не был, но лучше пока никому не говорить, уйти на некоторое время в подполье, на эти выходные, хотя бы. И в себе разобраться, и с жизнью прошлой и будущей. Как всегда после решительного и бездумного шага Вячеслава начали раздирать сомнения. В душе просыпался расчетливый и осторожный менеджер и запихивал подальше вольного серфера.

А вдруг все это потом обернется боком?
А вдруг, потеряв работу, он окажется у разбитого корыта?
А вдруг?..

Наконец, он махнул на переживания рукой, отключил телефон и вспомнил, что у него давно висит один заказ на роспись доски. Последние пару месяцев постоянные завалы на работе напрочь отбивали желание рисовать, хотя идея Inky — заказчика — заинтересовала. Кондор. Птица с трехметровым размахом крыльев. С этим самым Inky Вячеслав лично никогда не общался. Серфера-блогера, живущего то ли в Канаде, то ли в Мексике, знал Славкин знакомый — Костик Щадрин — московский тусовщик и ди-джей. Он же и вытряс из Вячеслава согласие на заказ, хотя и дел было полно, и настроения не было. А куда деваться? Костик пер бульдозером — но Художник смог отстоять право на несрочное выполнение работы.

Теперь появилось и свободное время, и желание уйти в любимое дело с головой. Взяв все необходимое и прикрепив на крышу машины фирменную болванку для росписи, Вячеслав выехал из города и уже ближе к ночи был на загородной даче, где обычно отдыхал от городской суеты. На территории стояло два домика, находящихся в разных концах участка. Ближний к воротам — родительский. Вокруг него множество клумб с цветами, замысловатые названия которых Вячеслав запомнить не мог, грядки с клубникой, зеленью и несколько старых яблонь и вишен. Все это мама выращивала не ради экономии или чистоты потребляемых продуктов, а для собственного удовольствия. Мужчины в их семье искренне не понимали ее тяги к рассадам, удобрениям и ежедневному стоянию, согнувшись над очередным пожухлым кустиком. Ведь в городе можно спокойно купить все, что нужно, в соседнем магазине.

Отец любил дачу из-за соседей. Во всей округе не было другого такого общительного и компанейского мужика как Николай Палыч. Он мог, собрав на веранде половину поселка, устроить игру в карты или банальную попойку. Традиционные шашлыки дяди Коли любил и знал каждый. Даже обычно не сильно активный в семейных делах Вячеслав не мог устоять перед настойчивым требованием отца: «Мяско, оно мужскую руку любит! Пошли, сынку, бате поможешь!»

Сам же он больше любил дальнюю часть двора. За разросшимися деревьями скрывалась небольшая кирпичная фазенда с большой верандой и плоской крышей. Когда Вячеслав привозил на дачу друзей, то они тусовались именно там, наверху. Было забавно лежа на солнцепеке, срывать прямо с дерева налившуюся горячим соком вишню и тут же съедать, вымазывая лицо и руки в вязкой сладкой жиже.

Позже, когда школьные и университетские гулянки поутихли, фазенда стала обиталищем Sliding Pilgrim. Фасад здания украшало изображение серфера в высшей точке сложного элемента Layback Snap: волны под ним превращались в лед и пламень, а летящие в небе птицы рассыпались в яркие брызги. Внутри обиталище художника было оформлено в водно-огненно-ветреном стиле: мазки и пятна красного и синего. Полупрозрачные голубые занавески на окнах заколоты большими выскрашенными любимым цветом ракушками, на стенах, опять же, в красных и синих рамках — целая галерея фотографий самого серфера и его многочисленных работ. Порой Вячеслав жалел, что в свое время не пошел учиться на дизайнера, а отдал предпочтение журналистике.

Веранда, хорошо защищенная от непогоды, но отлично проветриваемая и просторная, служила одновременно мастерской и складом различных примочек для любимого дела. Выгрузив новые краски, борд и пакет с едой, Вячеслав отправился в свой уголок сада, включил освещение и в очередной раз улыбнулся самому себе. Как же все-таки здорово, когда у тебя есть что-то свое, неприкасаемое, родное, знакомое с детства.

Достав из папки листы с эскизами, художник еще раз оценил композицию и начал размечать летящую птицу на самой доске.

— Интересный выбор, — разговаривал он то ли сам с собой, то ли с бордом. — Птиц на досках я еще не рисовал. Пауки и скорпионы были, пальмы, дельфины… абстракций тоже полно… а вот кондор — что-то новенькое.

Прорисовывая каждое перышко на крыльях, он так увлекся, что очнулся, когда стало светать. Спать не хотелось, но глаза и руки немного устали. Посмотрев на свое творение, Вячеслав прикинул, что если днем около двух начнет второй заход — заполнение цветом и закрепление, то к десяти вечера уже будет в Москве.

Посидев на веранде еще немного, он перекусил бутербродами и отправился в комнату. Как ни странно, этот дом вмещал обе его сущности: здесь раскованно и свободно чувствовали себя и сумасшедший серфер, и правильный менеджер. Наверное, потому что тут все именно так, как было всегда: и десять лет назад, и двадцать. Что-то, конечно, менялось: занавески, фотографии, времена года за окном. Что-то — нет: большие окна, люк на чердак и теплая крыша. Но, главное, атмосфера и сам Слава оставались прежними, как в детстве.

Ложась на широкий диван, он задумался, почему здесь он — единое целое, а в повседневной жизни постоянно раскалываться на две половинки. Но додумать не успел — уснул.

Снилось море. Или океан…

По песчаному берегу бегут люди. Они несутся с бешеным криком, и вот это уже не огромная толпа, а холодные пенные волны. Через мгновение вода — прозрачна и ровна, как стекло. Серферы называют это редкое явление «Glassy». Он поднимается на доске и смотрит вокруг. Ни души на много километров. И берега не видно. Слава осторожно ставит ногу на воду - не тонет. Смеется и бежит по воде, как посуху. Вдруг неведомая сила подхватывает его и поднимает вверх. В испуге он смотрит под ноги и видит, что летит, стоя, на огромной птице. Красотища! Балансируя в воздухе, Слава поднимается все выше и выше над водной гладью. Но вот уже рядом с ним на таком же кондоре летит девушка. Она легко, почти играючи, движется и заливается искренним непринужденным смехом. Ее развивающиеся волосы касаются его лица. И Слава ощущает райский запах: смесь кокоса и морского бриза…

Проснувшись, он еще долго чувствует его. Еще ни разу в жизни у него не было такого отчетливого и яркого сновидения. Все воскресенье он улыбался, вспоминая сон. И разукрашенный кондор получился гордым, но счастливым. Но утром в понедельник, после разговора с начальством, Вячеслав забыл об этом сне: все думал и думал о разговоре, оставившим мерзкий осадок.

— Дурак ты, Вячеслав, хотя и умный, — буркнул шеф, раздраженно подмахивая новое заявление Герасимова. Старое он еще в пятницу отправил в корзину. — Что с тобой? Одни эмоции! А раньше был таким рассудительным человеком.

— Теперь это вас совершенно не касается, — ответил Вячеслав, забирая обходной. Ему было до странности безразлично, что о нем подумают на его бывшей работе.

— Послушай, — догнал его голос шефа. — Ты же идешь у нее на поводу.

Вячеслав замер перед дверью. Такого поворота событий он никак не ожидал. У кого на поводу? Никакой «ее» у него нет. На немой вопрос поднятых бровей получил короткий ответ:

— Стелла!

— Я вас не понимаю, Сергея Михайлович.

— Стелла Викторовна Никитина. Ведь она же твоя любовница?

— А вот моя личная жизнь — это вообще… — Вячеслав даже поперхнулся от возмущения.

— Да, да… не мое дело, я понимаю, — шеф встал из-за стола и подошел ближе к собеседнику, — но все же, хочу тебя предупредить: она еще та стерва. Хотя в постели горячая штучка!

Вячеслав окончательно онемел от изумления, а шеф продолжал тихо и вкрадчиво вещать:

— Стеллочка знает свою выгоду. Скольких мужиков она сменила, с тех пор как я работаю, но ни один из них не остался на своем месте. Петровский из отдела маркетинга, Гинеев — бывший начальник финансового…

— Так у него же жена и две дочки? — попытался возразить Вячеслав.

— Есть, а если бы не рассчитался, то — ни жены, ни дочек. Развод бы ему был обеспечен.

Вячеслав нахмурился. Зачем он все это слушает? Бывший шеф, словно паук, затягивает его в паутину офисных сплетен. Теперь ему безразлично с кем спала, спит и будет спать Стелла. А его с нетерпением дожидается Лазурное побережье и любимое дело.

— Сергей Михайлович, давайте не будем обсуждать личную жизнь сотрудников. Мы с вами не бабки на лавочке, тем более, я тут больше не работаю. Причем по своей воле! Я меняю не только место работы, но и профессию.

— Ну-ну! — усмехнулся начальник. — Тогда удачи!

Выйдя все-таки из кабинета, Вячеслав машинально посмотрел на двери финансового отдела, где сидела его бывшая любовница. Стелла разговаривала с подчиненной, то ли Инночкой, то ли Ирочкой. На секунду Вячеславу показалось, что она бросила на него торжествующий взгляд. Какого рожна Стелле придумывать такую сложную интригу по его устранению? Он ни какой-нибудь начальник, на его место вряд ли кто-то метил. Да и вообще!

Тряхнув головой, чтобы избавиться от глупых мыслей, Вячеслав отправился домой. Оттуда он собирался позвонить Дорохову. Но значок скайпа был прозрачным — абонент не в сети.

Бездельем страдать не хотелось. Купив фруктов, вяленой рыбы, которую любил отец, и еще много вкусного Вячеслав отправился к родителям «обрадовать» их скорым отъездом.

Мама, конечно, немного поворчала, поплакала, потом снова поворчала:

— Разве можно так срываться? Ты хоть знаешь, что это за люди, а вдруг там притон какой?

— Ага, притон… миллионеров, — рассмеялся Вячеслав и, обняв криво улыбнувшуюся маму, добавил: — Не будь я уверен, не стал бы увольняться с работы, — хотя на душе стало как-то неуютно.

— Мог бы и предупредить! Проводы бы организовали, — вставил свои пять копеек отец.

— Тебе лишь бы выпить! — накинулась на него жена.

Они еще долго сидели в маленькой уютной кухоньке, обсуждали ближайшее Славкино будущее и вспоминали его детство. И лишь напоследок, в самых дверях отец зачем-то сказал:

— Храни тебя Бог!

Это немного удивило Вячеслава. Родители были верующими по-советски: в церковь не ходили, но сына окрестили. Так прабабка Прасковья, по отцовской линии, потребовала же!

— Спасибо! — нерешительно ответил он и быстро скрылся за дверью.

Необъяснимая тревога опять дала о себе знать. В руку: значок в Скайпе так и не поменял своего статуса. Это уже начинало беспокоить.

На следующее утро он отвез расписанную доску Костику, который пришел в восторг от работы и заверил друга:

— Inky обалдеет от счастья!

Известие о том, что Вячеслав сматывает удочки и отправляется работать заграницу, Костик воспринял с недоверием:

— Странное предложение, Герасимов, где там кататься? Только на Сен-Лоран-дю-Вар, но там всё укомплектовано под завязку. Хотя ты у нас звезда вселенского масштаба — ради тебя могут и уволить.

— Не трави душу! Сам уже начал сомневаться, но пути назад нет. И вообще, я нынче готов броситься в омут с головой, лишь бы не дрейфовать в этой чертовой Москве.

— Ну, как знаешь. Если что, звони. Помогу, чем смогу!

Прощаясь с Костиком, Вячеслав и подумать не мог насколько быстро понадобиться эта помощь. Ни вечером, ни на следующий день Дорохов не отвечал на сообщения и не появлялся в on-line.

Тогда Вячеслав, припомнив название отеля, о котором говорил Дорохов, нашел в Интернете телефон и узнал не самую приятную информацию:

— Нет, нам не требуется инструктор по серфингу. Нет, у нас не работает месье Дорохов. Нет, мы не связывались ни с кем из России — весь персонал отеля только французы.

Хотелось напиться. До полной потери сознания! Только не в одиночестве. Руки сами потянулись к телефону и набрали номер друга.

— Котька…

— Так, Герасимов, слышу, что-то все-таки случилось.

— Давай напьемся, а?

— У меня завтра сейшен, — но после короткого раздумья. — Ладно! Подъезжай в мой клуб, здесь сегодня тихо будет.

— Давай лучше ты ко мне.

— Ооо! Все даже хуже, чем я думал, сейчас приеду!

Вячеслав любил Костика за то, что он мог сорваться в любое время суток и из любой точки планеты, если дело требовало его вмешательства. Так они и познакомились.

Вячеслав вылетал из Перу. И только перед таможенным досмотром узнал, что сбор нужно оплатить обязательно наличными — долларами или песо. Сумма не велика, но он планировал расплачиваться банковской карточкой. Валюту уже почти всю потратил, а рубли здесь никому не нужны.

— Да чтоб этого туроператора … — заковыристо по-русски выругался Вячеслав, пересчитывая оставшиеся деньги. — Совсем немного не хватает!

— Гыыы, запомню твое коленце! — Услышал он родную речь за спиной. — Не предупредил туроператор, что в этой стране вход бесплатный, а выход платный?

— Не предупредил о наличке! — ответил Вячеслав, не поворачивая головы к соотечественнику, но тут увидел протягивающуюся к кассиру руку с долларами и услышал: — Это за моего друга.

— Ты… вы что? — опешил он. — Давайте я отдам вам в рублях!

— Мелочи жизни! Кстати, «ты… вы» зовется Костей Щадриным.

— О! Знаменитый ди-джей!

— Ага, и еще очень-очень хороший человек! — искренне рассмеялся, Костик, да так громко, что работники таможни неодобрительно посмотрели на этих русских.

Так и завязалась дружба серфера и ди-джея, которая длилась без малого четыре года.