Часть I Глава 1

Солнце лениво поднималось над крышами домов Литтл Уингинга. Первые утренние лучи освещали одинаковые, будто штампованные домики, идеально подстриженные газоны, чисто подметенные дорожки.

В доме номер четыре на Тисовой улице в маленьком темном чулане тревожным сном спал худенький черноволосый мальчик. Он морщил лоб, сжимал бледные губы. Создавалось впечатление, что он безуспешно пытается вырваться из тягостного сновидения.

Внезапно утреннюю тишину нарушил громкий визгливый голос: «Мальчишка! Просыпайся!» — и вслед за этим раздался громкий и настойчивый стук в дверь чулана. Мальчик проснулся и резко открыл глаза.

«Опять этот сон», — обреченно подумал Гарри Поттер. Мальчик не мог вспомнить, когда впервые проснулся, обливаясь холодным потом, с бешено стучащим сердцем. Этот сон снился ему, сколько Гарри себя помнил. Вообще, это был довольно необычный для ребенка кошмар. Поттеру снилась большая комната, погруженная в полумрак, и странные мечущиеся тени. Периодически комната озарялась разноцветными вспышками. Гарри сидел, испуганно сжавшись, боясь пошевелиться. Он слышал непонятный грохот, звон бьющегося стекла. А потом все залило сверкающим, переливающимся светом. Он был удивительного холодного мертвенно-зеленого цвета. Гарри чувствовал исходящую от него смертельную опасность, но в то же время почему-то был уверен, что ему бояться нечего. Внезапно мальчик услышал, как рядом вскрикнула женщина: негромко и удивленно, будто она неожиданно испытала сильную боль. Сердце сжалось от ужаса, но на этом месте сон всегда обрывался. Вот и в этот раз Гарри резко сел на кровати, а в ушах все еще стоял женский крик.

В дверь кто-то громко заколотил:

— Эй, урод! Вылезай из своей норы! — противный голос, без сомнения, принадлежал Дадли — «любимому» кузену Поттера. Гарри, вздохнув, встал с кровати и начал одеваться, про себя награждая братца самыми нелицеприятными эпитетами.

Начавшийся день не должен был хоть чем-то отличаться от прочих серых и однообразных дней в жизни Гарри Поттера. По крайней мере, утро прошло по распорядку, уже давно принятому в доме номер четыре по Тисовой улице: Гарри приготовил еду для Дурслей, потом быстро съел свою небольшую порцию и начал убирать со стола. Проходящий мимо дядя Вернон не смог удержаться от того, чтобы не отвесить племяннику довольно-таки сильный подзатыльник. Тот ничего не сказал, но изо всех сил сжал кухонный нож. «Вонзить бы его в твою жирную шею!» — зло подумал Гарри, но умело скрыл свои эмоции, внешне оставаясь совершенно невозмутимым.

— Мальчишка! — резкий голос тети Петуньи заставил Поттера неприязненно поморщиться. — Принеси почту, ее уже наверняка доставили!

Гарри молча пошел в коридор, где действительно лежали письма. Подняв их с пола, он бегло просмотрел адреса и внезапно замер, увидев письмо, написанное на тяжелом желтом пергаменте.

«Мистеру Г. Поттеру, чулан под лестницей, Тисовая 4, Литтл Уингинг, графство Суррей». Чуть дрогнувшей рукой Гарри перевернул письмо и уставился на печать: большая буква «Х» в окружении змеи, льва, орла и барсука.

— Эй, ты куда пропал? Проверяешь, нет ли в письмах бомб? — судя по довольному голосу, дядя был в восторге от своего остроумия.

Поттер понимал, что показывать это письмо родственникам ни в коем случае нельзя, поэтому быстро заскочил в свой чулан, сунул письмо под подушку и как ни в чем не бывало вернулся на кухню.

Весь день, выполняя свои обязанности по уборке дома и сада, мальчик не мог думать ни о чем, кроме таинственного письма. Но вот наконец-то наступил вечер. Гарри, сидя в самом дальнем и темном углу гостиной, с нетерпением ждал того момента, когда можно будет уйти в свой чулан, не привлекая при этом внимания Дадли. От нечего делать, Поттер разглядывал своих родственников. Тетя Петунья уткнулась в очередной наверняка ужасно глупый журнал. Дядя Вернон ужинал, причем в одной руке у него была книга о том, как добиться успеха в бизнесе, а в другой — вилка с наколотым на нее огромным куском жирного мяса. Дадли сидел перед телевизором и на полной громкости смотрел какую-то абсолютно бессмысленную передачу. Рядом с кузеном стояло огромное ведерко с попкорном, Дадли пожирал любимое лакомство с ужасающей скоростью, горстями закидывая его в рот. Попкорн также был разбросан по дивану и по полу: толстый мальчик мог не думать об аккуратности — убирать-то все равно Гарри, а не ему.

«Какая, все-таки, мерзость!» — брезгливо поморщился Поттер.

Через некоторое время, убедившись, что Дурсли не обращают на него внимания, Гарри неслышно покинул гостиную. Добравшись до своего чулана, он торопливо открыл письмо и, поднеся его к полоске света, проникающей из-за двери, погрузился в чтение. Когда до Поттера дошел смысл написанного, он несколько раз с силой ущипнул себя за руку. Убедившись, что все происходящее с ним не сон, мальчик резко отбросил от себя письмо; его сердце стучало как бешеное.

«Школа магии и волшебства... Зачислены на первый курс... Волшебная палочка...» — обрывки письма навязчиво крутились в голове, мешая думать. Первая мысль Гарри была о том, что это может быть всего лишь шуткой Дурслей, но мальчик знал, что это не так, ведь у его родственников начисто отсутствуют фантазия и чувство юмора, да еще этот страх перед любыми необычными вещами... Стоп! Но ведь если волшебство действительно существует, это бы объясняло все те странности, которые с ним постоянно происходят! В жизни Гарри Поттера действительно часто случалось то, чего он при всем желании не мог объяснить ничем, кроме магии. Например, однажды, когда Вернон Дурсль в очередной раз решил за что-то его наказать, в гостиной внезапно потух свет, разбилась вся стеклянная посуда и даже оконные стекла вылетели. А в другой раз Дадли с друзьями загнали Гарри в узкий переулок, заканчивающийся тупиком. «Поймай и побей Поттера» — любимая игра младшего Дурсля на протяжении уже многих лет. Гарри стоял и смотрел на приближающихся к нему громил. Но внезапно на смену страху пришла ярость и жгучая ненависть к кузену.

«Да кто он такой, чтобы избивать и унижать меня!» — в гневе подумал Поттер. И тут по его телу словно прокатилась волна неведомой силы. Вдруг Дадли упал на колени и начал задыхаться. А Поттер ощутил, что может сделать с этим ничтожеством все, что захочет. Ощущение собственной власти опьяняло, лишало возможности мыслить. Неизвестно, чем это могло закончиться, но тут поблизости раздались громкие голоса, и Гарри словно очнулся, а к Дадли вернулась способность дышать. Так быстро, как в тот раз, толстяк еще никогда не бегал.

А еще Поттер умел говорить со змеями. Впервые он обнаружил эту способность в семь лет, когда, подстригая газон, наткнулся на садового ужа. Постепенно к дому номер четыре стали сползаться змеи со всей округи, горевшие желанием пообщаться с мальчиком. Гарри был счастлив, пресмыкающиеся стали для него настоящими друзьями. Но светлая полоса в жизни Поттера закончилась, когда тете Петунье пришло в голову проверить, как поживают ее астры. Спустя несколько минут сонное спокойствие Литтл Уингинга нарушил оглушающий визг миссис Дурсль. Услышав, что в их саду полно змей, дядя Вернон кинулся звонить в какую-то фирму, которая могла «избавить их от этого кошмара». Гарри побежал к своим друзьям, чтобы предупредить их, но был остановлен тетей Петуньей. Сбивчиво мальчик стал объяснять ей, что змеи никому не причинят вреда и он прямо сейчас скажет им уходить.


— Ты умеешь говорить со змеями? — напряженно спросила миссис Дурсль.

Гарри кивнул, и женщина кинулась к мужу:

— Вернон, это он! Мальчишка хотел натравить на нас этих тварей!

Гарри заперли в доме. Прижавшись к окну, он с ужасом смотрел, как люди в специальной форме с помощью железных крюков запихивают его любимцев в большие мешки. Тогда, в семь лет, Гарри плакал в последний раз. И именно тогда Поттер понял, что он не просто недолюбливает своих родственников. Он их ненавидит. Мальчик поклялся, что они больше никогда не увидят его слез. И сдержал обещание. Он не плакал, когда его бил дядя, когда его лишали еды и закрывали в темном чулане, когда Дурсли заставляли Поттера слушать их рассуждения о том, что он — такое же ничтожество, как и его родители, которые, будучи пьяными, разбились в автомобильной аварии. Гарри видел, что родственников раздражает его внешнее хладнокровие, а еще понимал, что Дурсли его боятся. Они следили за Гарри с каким-то болезненным напряжением. После каждого необъяснимого «припадка» Поттер видел в глазах родственников страх и ненависть. И он очень жалел, что не может управлять своими странными способностями, не может отомстить тем, кто превратил его жизнь в ад.

И вот в письме написано про школу магии! Неужели это возможно, и он навсегда уедет от Дурслей?! Но, попытавшись рассуждать спокойно, Гарри обнаружил несколько вещей, заставивших его погрустнеть. Во-первых, Дурсли ни пенни не потратят на то, чтобы их племянник занимался магией. Во-вторых, он не представлял, где можно купить котел, мантии, волшебную палочку и прочие странные принадлежности. И что автор письма имел в виду, написав, что ждет его сову не позднее тридцать первого июля? Поттер понимал, что необходимо написать ответ, но на письме не было обратного адреса. Гарри не на шутку испугался: что, если его не возьмут в школу просто из-за того, что он не отправит ответ?!

Наконец, успокоившись, Поттер забрался в постель. Прежде чем заснуть, он долго думал о том, что, возможно, теперь его жизнь изменится. К тому же Гарри нравилась мысль, что он действительно особенный. А с ответом он что-нибудь придумает.

Той ночью Поттеру снились хорошие сны, наполненные волшебством и надеждой.




На следующий день среди утренней почты дядя Вернон обнаружил три письма мистеру Г. Поттеру, которые повергли Дурсля в ужас. Родственники тут же сожгли письма, а вечером мальчику удалось подслушать очень интересный разговор. Тетя с дядей обсуждали каких-то «ужасных людей», которым он, Гарри, зачем-то нужен. Кроме того, Поттер с удивлением понял, что старшие Дурсли этих людей очень боятся.

Всю следующую неделю Гарри чувствовал себя так, будто бы он живет не в идеальном жилище образцовой семьи Дурслей, а в сумасшедшем доме. Количество писем каждый день росло, а дядя с тетей как коршуны следили за тем, чтобы ни одно из них не дошло до своего адресата. Откуда им было знать, что Поттер их уже опередил?

Через несколько дней Гарри пересилили во вторую спальню кузена. Он заметил, что адрес, указанный в письмах, тут же изменился с «чулана под лестницей» на «самую маленькую спальню». Еще недавно Поттер был бы счастлив покинуть чулан, но теперь его занимали совсем другие вопросы. Он выяснил, что письма приносили совы. Ночные охотники теперь постоянно кружили вокруг дома, и это совсем не прибавляло оптимизма Дурслям, чья репутация в глазах соседей трещала по швам. Гарри несколько раз попытался схватить одну из птиц, чтобы отправить ответ, но был пойман дядей, который глаз с племянника не спускал.

Когда количество приходивших ежедневно писем приблизилось к сотне, дядя Вернон запаниковал и просто запер семью в доме, заколотив изнутри входную дверь, окна и даже камин. Но это не помогло: письма каким-то неведомым образом продолжали проникать в дом. Тогда дядюшка решился на крайние меры: он посадил все семейство в машину и уехал в неизвестном направлении. Даже миссис Дурсль не смогла добиться от мужа, куда они направляются: похоже, это было загадкой и для самого дяди Вернона.

И вот Гарри в одиночестве сидит на полу в грязной темной хижине посреди моря и ждет, когда наступит его День рождения. Поттеру захотелось плакать: тридцать первое июля вот-вот наступит, а он так и не смог отправить ответ, и теперь придется попрощаться со своей мечтой... Но по щеке Гарри не скатилось ни одной слезинки; стиснув зубы и уставившись в темноту, он отсчитывал секунды. И вот... двенадцать!

Внезапно дверь начала сотрясаться от ударов. Дурсли в ужасе прижались друг к другу, дядя Вернон сжимал ружье. Вдруг дверь сорвало с петель, и в хижину вошел огромный косматый человек.

— Уходите отсюда немедленно! Я вооружен! — завопил дядя Вернон, сжимая ружье побелевшими от напряжения пальцами. Вместо ответа великан спокойно подошел к мистеру Дурслю и просто согнул оружие пополам.

— Мне это... нужен Гарри Поттер,— громогласно объявил незнакомец, а затем уставился на Дадли. — Это ты что ль? — толстяк взвизгнул и спрятался за спинами родителей. Гарри глубоко вздохнул и сделал шаг вперед.

— Гарри Поттер — это я.

Гигант повернулся и внимательно посмотрел на мальчика.

— Ну конечно же ты! Так на родителей похож! А ведь я тебя в последний раз совсем маленьким видел!

— Простите, а вы кто?

— А, представиться-то я и забыл! Я это... Рубеус Хагрид, хранитель ключей Хогвартса.

— Волшебной школы?! — радостно воскликнул Гарри.

Тетя издала какой-то сдавленный булькающий звук, а Вернон покраснел и сделал шаг вперед.

— Маленький гаденыш! Откуда ты... — Гарри не удостоил родственников взглядом, презрительно фыркнув в ответ.

Далее Гарри наблюдал за перепалкой Хагрида и дяди, в которой фигурировал некто Альбус Дамблдор, «великий волшебник», как сказал великан, и «старый дурак» по словам дяди.

— Не тебе, маггл, запрещать сыну Лили и Джеймса учиться в Хогвартсе! — гневно закричал Хагрид.

— Простите, мистер Хагрид, мои родители что, тоже были волшебниками? — спросил изумленный Поттер.

— Ты что же, Гарри, ничего не знаешь?! — воскликнул Хагрид и напустился на Дурслей с новой гневной тирадой.

Поттер посмотрел на тетю:

— Вы знали?

— Ну конечно же я знала, кем была моя непутевая сестрица, — процедила Петунья и поведала Гарри рассказ о том, как Лили получила письмо, уехала учиться и вышла замуж за такого же ненормального Поттера. — А потом она, видите ли, взорвалась, и тебя подбросили нам!

— Как взорвалась!? — воскликнул Гарри. — Но вы же говорили, что это была автомобильная катастрофа!

— Да разве могла автомобильная катастрофа погубить Лили и Джеймса! — пылал праведным гневом Хагрид. — Как вам... того... не стыдно-то только!

Спор возобновился и закончился тем, что дядя Вернон снова весьма резко высказался насчет директора Хогвартса, а великан вскочил и с гневным рыком: «Никогда не смей оскорблять при мне Альбуса Дамблдора!» — направил на Дадли неизвестно откуда взявшийся зонтик дикой розовой расцветки. Громкий хлопок, и толстяк обзавелся настоящим поросячьим хвостиком! После этого Дурслей как ветром сдуло, а Гарри и Хагрид, облегченно вздохнув, устроились у камина.


— Меня, конечно, профессор Дамблдор предупреждал, что непросто будет, но я ж не думал, что ты совсем ничего не знаешь! — растерянно пробормотал великан.

— Сэр, вы не могли бы рассказать о моих родителях? Что с ними случилось?

— Не думаю, что я должен тебе рассказать об этом, — покачал головой Хагрид, — хотя ты, это, все равно узнаешь, чего уж тут... — некоторое время великан бормотал что-то бессвязное, а потом рассказал Гарри об ужасном волшебнике Волдеморте, который убил Лили и Джеймса Поттеров, но не смог справиться с маленьким Гарри и исчез, будто его и не было.

— Правда, скорее всего, он не умер. Наверное, скрывается где-нибудь, силы набирает. А ты стал знаменитым, по этому шраму тебя все узнают. Ты — герой волшебного мира! — великан закончил свой рассказ и выжидающе уставился на Гарри. А мальчик изо всех сил пытался собраться с мыслями, но в голове царил полный бардак.

— Я что, знаменит? — наконец выдавил Поттер.

— А то! Тебя в нашем мире каждый знает! Ты знаменитей министра магии, вот!

— Но я ведь даже не помню, как это произошло... — растерялся Гарри, а перед его глазами внезапно замелькали картинки из сна. Но там было несколько нападавших, а Хагрид сказал, что Волдеморт был один, ведь так?

У Гарри было очень много вопросов, и Хагрид — кстати, он разрешил обращаться к себе просто по фамилии — еще некоторое время рассказывал ему о волшебном мире, а затем, отправив письмо Дамблдору и сообщив Гарри, что завтра у них много дел, завалился спать. Спустя несколько секунд по хижине разнесся его громкий храп.

Глава 2

На следующее утро Гарри с радостью покинул хижину. Лодка без весел быстро везла мальчика и его спутника к берегу. В голове Поттера мелькнула мстительная мысль о том, что теперь Дурсли точно доберутся домой не скоро, ведь то старое суденышко, на котором они сейчас плыли, было на острове единственным.

Хагрид, казалось, забыл про Гарри, погрузившись в чтение весьма странной газеты под названием «Ежедневный Пророк», а Поттер задумчиво смотрел на искрящуюся воду и пытался разложить по полочкам гору новой информации, накопившейся за такое недолгое время.

«Итак, что мы имеем? Я волшебник, как и мои родители. Существует целый магический мир. До моего рождения в нем шла война: злой волшебник Волдеморт и его последователи пытались захватить власть, а Дамблдор, надо думать, им мешал. Мои родители, по словам Хагрида, были сильными волшебниками и сражались на стороне добра. Волдеморт пришел к нам в дом, убил их, а от меня его заклятие отразилось и срикошетило в самого Волдеморта, который теперь неизвестно где и явно в плачевном состоянии. А я после этого стал героем, мое имя известно каждому волшебнику. А потом меня отдали тете Петунье. Маггле. Интересно, почему?»

— Хагрид, а у меня остались еще какие-нибудь родственники? Ну там бабушка, дедушка?

— Нет, Гарри. К сожалению, эти магглы — твои единственные родственники.

— Меня поэтому к ним отдали?

— Ну, вообще, вначале мы думали, что тебя какой-нибудь волшебной семье на воспитание отдадут. Это ведь я тебя в ту ночь к дому магглов привез, как Дамблдор сказал. А он и профессор МакГонагалл уже там были. Директор сказал, что у магглов тебе, это... лучше будет. Ну, мы тебя и оставили. Профессор Дамблдор письмо написал, где все твоим родственникам объяснил. Уверен, Гарри, у него были причины так поступить! Профессор Дамблдор всегда только как лучше делает!

— Конечно, Хагрид, я понимаю, — ответил Гарри, надеясь, что великан не заметил сверкнувшую в его глазах ярость.

«Значит, как лучше?! Дамблдор даже не поговорил с Дурслями, а просто подбросил меня к порогу их дома! А мало ли что могло случиться с ребенком на улице за ночь!? Герой магического мира умер от воспаления легких — просто отлично! — иронично подумал Поттер. — Неужели он так хотел от меня избавиться, что даже не дождался утра?! И что произошло после? Про меня просто забыли! Нет, они, конечно, не должны были носиться со мной, как с новым божеством, но хотя бы раз проверили, как живется их герою! А если бы Дурсли меня в детский дом сдали — дядя Вернон вон сколько раз грозился! Похоже на то, что всем было просто наплевать, как я живу, они и знать этого не хотели! Или...» Медленно протянув руку, Гарри достал письмо из Хогвартса. «Мистеру Г. Поттеру, чулан под лестницей, Тисовая 4, графство Суррей». Он вспомнил, что адрес на письме изменился, когда Дурсли переселили его во вторую спальню Дадли, а позже на письме, пришедшим в гостиницу, стоял номер его комнаты! Неужели за ним следили?! Но в таком случае, почему Дамблдор не стал ничего предпринимать, когда узнал, что Гарри живет в чулане под лестницей?! Хотя, возможно, он поспешил с выводами. В конце концов, то, с каким почтением Хагрид отзывается о Дамблдоре, еще не означает, что директор школы действительно мог самовольно принять такое решение.Так или иначе, Гарри подумал о том, что этот новый мир, хоть и волшебный, на добрую сказку совсем не похож.




Гарри пребывал в своих мрачных мыслях всю дорогу до неприметного бара под названием «Дырявый котел». Как только они вошли внутрь, Хагрид продемонстрировал всем присутствующим своего спутника.

— Это же Поттер! Гарри Поттер! — раздалось со всех сторон, а спустя мгновение немного смущенный мальчик пожимал руки всем посетителям «Дырявого котла». Надо сказать, все эти люди показались Гарри довольно странными и даже чуть-чуть сумасшедшими, в том числе и нервный заикающийся профессор Квирелл. Поттер вздохнул с облегчением, когда Хагрид наконец-то увел его из бара. Выйдя на задний двор, они остановились перед каменной стеной. Гарри недоуменно посмотрел на великана, а тот спокойно достал свой розовый зонтик и стукнул им по нескольким кирпичам. Стена тут же пришла в движение. Мальчик как зачарованный смотрел на открывшийся перед ним проход в мир волшебства.

Хагрид весело подмигнул Поттеру: «Добро пожаловать в Косой Переулок!» — и первый шагнул сквозь арку на оживленную улицу.

Магический мир обрушился на них лавиной света, водоворотом красок. Гул толпы, наполнявшей улицу, оглушал, яркий солнечный свет резал глаза. Гарри, как зачарованный, шел за Хагридом, рассматривая людей в удивительных разноцветных одеждах, деловито сновавших из одного магазина в другой. Яркие вывески предлагали прохожим приобрести новый котел или мантию, пополнить запасы перьев или сушеных скарабеев, угоститься самым вкусным в мире мороженным или шоколадными лягушками.

Но вот впереди показалось сверкающее белым мрамором здание банка «Гринготтс», где, по словам Хагрида, лежали деньги, которые Лили и Джеймс Поттеры завещали своему сыну. На ступенях перед входом стояло невысокое существо с серой кожей, большими ступнями, крючковатым носом и крайне недружелюбным взглядом маленьких черных глазок.

— Это гоблин, — пояснил Хагрид.

Вслед за великаном Гарри вошел в огромный зал. Лесничий без промедлений направился к гоблину, сидящему за высокой и длинной стойкой.

— Тут Гарри Поттер... это... хочет снять денег со своего счета.

— А у мистера Поттера есть ключ? — равнодушно поинтересовался гоблин.

— Ага, где-то тут он у меня был... — ответил Хагрид, поспешно роясь в многочисленных карманах своего пальто. — Сейчас-сейчас... Мерлиновы кальсоны... Где же он... — бормотал великан, наугад вытряхивая содержимое карманов на стойку.

Гоблин брезгливо поморщился, когда на его бухгалтерскую книгу упал заплесневелый собачий корм, и Гарри подумал, что вполне разделяет чувства служащего банка. Но вот, наконец, раздался радостный вскрик, и Хагрид извлек на свет маленький золотой ключик.

— И еще, — Хагрид заговорщицки понизил голос, вместе с ключом передавая гоблину запечатанное письмо, — это на счет вы знаете чего в сейфе семьсот тринадцать, — и, обернувшись к Гарри, пояснил: — Это для профессора Дамблдора. Он мне... это... задания всякие важные доверяет: тебя вот от Дурслей забрать, ну и вот это тоже,— великан кивнул на письмо. — В «Гринготтсе», конечно, надежно, да только в Хогвартсе все равно лучше.

Сердитый гоблин, явно недовольный тем, как лесничий отзывается о банке, поспешил проводить Поттера и его спутника к специальной тележке, которая должна была довести их до сейфа.

Захватывающая дух поездка по извилистым туннелям гоблинского банка, и вот Гарри стоит на пороге своего сейфа. Стоит и понимает, что вот уже несколько минут глупо таращится на лежащую перед ним груду золота. Сколько раз Дурсли говорили, что он нищий, которого они по доброте душевной пустили в свой дом! Гарри ни разу в жизни не получал подарков (старые носки дяди Вернона не в счет), он никогда не выезжал за пределы Литтл Уингинга, не ходил в кино и был вынужден донашивать гигантскую одежду Дадли. А все это время здесь, под землей, в гоблинском банке, хранились принадлежащие ему сокровища...

Забрав с собой, как показалось Гарри, чудовищно много денег, они снова сели в тележку и доехали до таинственного сейфа семьсот тринадцать, который располагался еще ниже. Вопреки ожиданиям Гарри, в нем не было ничего впечатляющего, только непонятный маленький сверток, который поспешил забрать Хагрид. После этого они поднялись на поверхность.

— Ну, а теперь можно и по магазинам пройтись, — как-то тоскливо объявил лесничий, которому, как он сам доверительно сообщил Гарри, «от этих мордредовых тележек каждый раз становится дурно».

Поттер же был на седьмом небе от счастья, первый раз совершая покупки на свои собственные деньги.

Особенно много времени Гарри и его спутник провели в книжном магазине «Флориш и Блоттс». Поттер с восхищением рассматривал удивительные книги, в которых рассказывалось о волшебном мире.

— Гарри... ты это... не покупай ничего, кроме учебников. В Хогвартсе знаешь, какая библиотека — бери да читай хоть весь день! — великан, в отличие от Поттера, в книжном магазине явно чувствовал себя неуютно.

«Хагрид и литература — вещи явно несовместимые...» — с некоторым злорадством подумал Гарри.

Помимо обязательного списка учебников он все-таки приобрел «Историю Хогвартса» и «Традиции магического мира». Последняя книга Хагриду почему-то не понравилась — увидев ее, он сморщился.

— А это еще зачем?! На истории магии тебе и так все расскажут!

Но Гарри настоял на покупке: он решил, что к первому сентября должен знать о волшебном мире как можно больше. А вот советы Хагрида начинали раздражать все больше: в конце концов, какое ему дело, сколько книг решил приобрести Гарри?!

Но был еще один магазин, который произвел на Поттера гораздо большее впечатление, чем «Флориш и Блоттс». Выйдя из лавки Олливандера, он не мог думать ни о чем, кроме своей волшебной палочки и ее «родственной связи» с палочкой Волдеморта.

— Так, Гарри, осталось купить школьную мантию. Ты уж сходи без меня, идет? А я пока заскочу в «Дырявый котел», пропущу несколько рюмочек, а то я что-то так и не отошел от этих проклятых гоблинских тележек.

Хагрид своей размашистой походкой направился в сторону бара, а Гарри, которому в одиночестве стало немного не по себе, толкнул дверь магазина «мантий на все случаи жизни». Как только Поттер переступил порог, перед ним возникла невысокая суетливая женщина.

— За школьной мантией? Едешь в Хогвартс? — деловито спросила она и, дождавшись кивка, проводила Гарри внутрь магазина, велела встать на табурет и, оставив линейку самостоятельно снимать с мальчика мерки, удалилась.

Кроме Поттера, в магазине находился еще один клиент. Мальчик примерно его возраста с аккуратно зачесанными назад белыми волосами и бледным несколько заостренным лицом тоже стоял на табурете, а вокруг него суетилась одна из продавщиц, подкалывая булавками почти готовую школьную мантию. Заметив, что за ним наблюдают, он повернул голову и смерил Гарри оценивающим взглядом серых глаз.

— Привет. Ты первый раз едешь в Хогвартс? — он говорил неторопливо, будто специально растягивая слова.

— Да, а ты?

— И я. На какой факультет хочешь попасть?

— Я пока не знаю, — быстро ответил Гарри, про себя на все лады ругая Хагрида, ничего не рассказавшего ему ни про какие факультеты.

— Ну, заранее, конечно, никто не знает, но я уверен, что буду в Слизерине, — протянул блондин, пристально глядя на Поттера и явно следя за его реакцией.

— И откуда такая уверенность? — спросил Гарри, успешно копируя надменные интонации собеседника.

— Вся моя семья училась в Слизерине, — усмехнулся светловолосый мальчик. — Впрочем... — он сделал вид, что задумался, — Рейвенкло тоже не плохой вариант. А вот если я попаду на Хаффлпафф, то сразу уйду из школы. А ты?

— Ну... — протянул Поттер, судорожно пытаясь придумать ответ.

— Нет, ты только взгляни на это! — внезапно воскликнул его собеседник. На улице около магазина стоял Хагрид, по несколько расфокусированному взгляду которого было ясно, что в «Дырявом Котле» он явно выпил больше «нескольких рюмочек». Великан почти прижался носом к стеклянной витрине и энергично махал Поттеру руками, в которых было зажато по большому рожку мороженного.

— Мда...— протянул Гарри. Светловолосый мальчик повернулся к нему.

— А это он не тебе машет?

— К сожалению, мне. Я здесь с ним.

Блондин подозрительно прищурился:

— А где твои родители?

— Они умерли, — спокойно ответил Поттер. Он уже давно привык к подобным вопросам.

— О, я сожалею, — протянул его собеседник. — Но они были из наших?

— Они были волшебниками, если ты об том.

— Это хорошо, — удовлетворенно кивнул блондин. — Нет, ты представь, некоторые даже не знали, что они волшебники, пока не получили письмо! И нам придется учиться вместе с ними!

Поттер неопределенно пожал плечами, а его собеседник неожиданно сменил тему:

— А ты играешь в квиддич?

— Нет, — мрачно бросил в ответ Гарри.

— А я играю! Отец говорит, будет преступлением, если меня не возьмут в сборную факультета. Так жалко, что первокурсникам нельзя привозить в школу метлы! Это же просто не справедливо! — по азартному блеску в глазах блондина, Поттер понял, что этот таинственный квиддич явно был его любимой темой. — Ты слышал, что четырнадцатого августа будет презентация книги Джона Целеритаса, лучшего ловца Британии? В ней он пишет, как добиться успеха в спорте. Ты пойдешь?

— Возможно.

Тут к блондину подошла продавщица с готовой мантией.

— Ладно, пока. Еще увидимся, — мальчик спрыгнул с табуретки, кивнул Гарри и направился к выходу.

Пока Поттер теперь уже в одиночестве ждал заказ, он думал про своего нового знакомого. Гарри даже не знал, понравился тот ему, или нет, настолько сильно блондин отличался от тех людей, к которым привык Поттер. Кроме того, Гарри очень встревожили слова незнакомца о тех, кто до Хогвартса жил с магглами.

«Кажется, Хагриду снова придется отвечать на мои вопросы», — подумал Гарри.

Однако, прежде чем он успел сказать хоть слово, великан огорошил Поттера заявлением, что он хочет купить ему подарок на День Рождения.

— Ты… серьезно? — с напускным спокойствием спросил Гарри. За всю жизнь подарков ему не дарили ни разу.

— Эх, Гарри, не баловали, видать, тебя магглы-то твои, — проворчал Хагрид, увлекая его в сторону очередного магазина.

Гарри нахмурился, досадуя на себя за то, что сболтнул лишнего: чужую жалость он не любил. Хотя Хагрид ведь и так успел увидеть, что представляют из себя Дурсли… Но тут они перешагнули порог торгового центра «Совы», и все тягостные мысли тут же испарились из его головы. Каких только птиц тут не было! Огромные филины и миниатюрные сычи, совы привычных рыжего и коричневого цветов, редких черного и белоснежного, и совсем уж нереальных вроде синего или красного.

— Выбирай! — улыбнулся Хагрид и чуть не сбил Гарри с ног, похлопав его по плечу.

Определиться было не так-то просто, но в итоге больше всего Гарри приглянулись две совы: белоснежная полярная красавица и почти черная птица с огромными ярко-желтыми глазами.

— Это — иглоногая сова, — просветил его подоспевший продавец. — Правда, обычно они поменьше, а эта вон какая крупная вымахала! Ну а это — полярная. Отличная сова, очень нарядная — такого почтальона будет видно издалека!

Гарри задумался: обе птицы ему нравились, но, если одна из них слишком заметна… Хагрид уже рассказал ему о том, что студенты Хогвартса поддерживают связь с семьями именно при помощи совиной почты. Не хотелось бы, чтобы окружающие моментально осознали, что не видят приметной белой совы — ведь тогда они тут же догадаются, что Гарри никто не пишет, что он никому не нужен.

Так что Гарри сделал свой выбор и стал обладателем темной совы, которая смешно таращила на него глаза и пыталась цапнуть за палец. Его новый друг… Который, как он очень надеялся, вскоре перестанет быть единственным.




— Ты о чем задумался? — спросил Хагрид, как только они устроились за столиком в кафе.

— Что такое Слизерин, Рейвенкло и Хаффлпафф?

— Факультеты Хогвартса. Их всего четыре. На Гриффиндоре смелые да благородные учатся, на Рейвенкло те, кто умный больно, на Хаффлпаффе... Ну, вообще говорят, что туда тупиц берут, но...

— Да, главное — не попасть в Хаффлпафф... — протянул Поттер.

— Лучше уж в Хаффлпафф, чем в Слизерин! — внезапно посуровел Хагрид. — Все темные маги на этом факультете были, и Тот-Кого-Нельзя-Называть тоже.

— Волд... Прости, Тот-Кого-Нельзя-Называть учился в Хогвартсе?

— Учился, только давно. А вот родители твои были настоящими гриффиндорцами: отважными, верными, веселыми... — тут Хагрид снова достал свой гигантский платок.

«Если уж ты так любил моих родителей, мог бы и навестить их сына хотя бы раз за эти десять лет», — с раздражением подумал Гарри, а вслух спросил:

— Ну, а ты где учился?

— На Гриффиндоре.

— А профессор Дамблдор?

— И он тоже. Великий человек Дамблдор!

— И еще, Хагрид, это правда, что в магическом мире не любят тех, у кого родители магглы?

— А это тебе кто сказал?

— Мальчик в магазине одежды.

— Бред это все! — внезапно разозлился великан. — Хотел бы я знать, чей это был сыночек! Эх, жаль их тогда не всех пересажали! Аристократишки поганые! Темные маги, слизеринцы!

Хагрид продолжал бормотать всю обратную дорогу, и Гарри не решился продолжить расспросы, хотя он ничего толком не понял из гневных восклицаний лесничего.

Глава 3

Жизнь в доме номер четыре на Тисовой улице снова текла своим чередом. Дурсли старательно делали вид, что ничего не случилось, а визит к ним Хагрида — всего лишь страшный сон. Тем не менее, отношение к Гарри родственники поменяли: теперь ему не надо было готовить и делать работу по дому, Дурсли стались вообще не замечать своего племянника. Но Поттер постоянно чувствовал на себе их злые взгляды, полные страха. А вот Дадли особо и не скрывал, что боится кузена, толстяк даже отказывался находиться с ним в одной комнате. Надо сказать, Гарри был совсем не против такого поведения Дурслей и почти все время проводил, взахлеб читая книги о магии, которые оказались невероятно интересными.

Утром четырнадцатого августа Гарри как всегда сидел в своей комнате и перелистывал учебник по заклинаниям, когда до него донесся громогласный голос дяди Вернона, зовущий его в гостиную.

— Значит так, Поттер! Мы сегодня ждем гостей, и они не должны тебя увидеть, ясно?

— Да, дядя Вернон, — кивнул Гарри.

Снова поднявшись к себе, мальчик задумался. Провести весь день запертым в комнате не хотелось, но и бесцельно шататься по улицам он не любил. Внезапно взгляд Гарри упал на висевший на стене календарь.

«Четырнадцатое августа! Сегодня же в Косом переулке презентация книги этого... как его... А, впрочем, неважно!»

Возможность снова увидеть волшебный мир была настолько притягательной, что Гарри решил рискнуть. Накопленных им денег как раз должно хватить на билет до Лондона и обратно.

Позже Гарри сам удивлялся тому, что добрался до «Дырявого Котла», ни разу не заблудившись. Он не знал, как открыть проход на Косую аллею, но попал на волшебную улицу, пройдя вслед за удачно подвернувшимся магом в синей мантии. Улица была точно такой же, какой он ее запомнил, и на лице Гарри появилась радостная улыбка, ведь в глубине души он все еще боялся, что этот чудесный новый мир может растаять, как сон. Дойдя до «Флориш и Блоттс», Поттер поразился тому, как много народа пришло на презентацию книги про квиддич. Сам он об этом увлечении волшебников прочел в книге «История Хогвартса» и знал только то, что квиддич — это такая игра, в которую играют на метлах. Поэтому Гарри не особо прислушивался к речи Целеритаса, предпочитая разглядывать окружавших его волшебников. Но вот презентация книги подошла к концу, люди начали выстраиваться в очередь за автографами, а Поттер стал пробираться к выходу. Внезапно перед ним возник блондин из магазина мантий.

— Привет! Значит, ты все-таки решил сходить?

— Как видишь.

Их не начавшийся толком разговор внезапно был прерван.

— Драко, ты не хочешь познакомить меня со своим собеседником?

Гарри повернулся к говорившему и замер. «Никогда не видел таких необычных людей», — пораженно подумал Поттер.

Стоявший перед ним незнакомец и правда имел весьма впечатляющую внешность. Это был высокий человек, облаченный в тяжелую темную мантию из явно дорогого материала, его холеная рука с длинными пальцами сжимала трость с набалдашником в виде змеиной головы, длинные светлые волосы ниспадали на плечи. Светло-серые глаза мужчины смотрели на Гарри с явным презрением, и Поттер подумал, насколько жалко он, одетый в явно большие ему обноски, доставшиеся от Дадли, выглядит по сравнению с этим человеком. Затем мужчина с явным недоумением посмотрел на Драко. Гарри подумал, что эти двое — точно отец и сын, так они были похожи.

— Ну, вообще, мы еще не успели представиться друг другу, — протянул Драко. Теперь оба блондина смотрели на него выжидающе.

— Меня зовут Гарри Поттер, — он отметил, что младший из его собеседников не смог скрыть своего удивления, а вот его отец не изменился в лице, но презрение в его взгляде исчезло, сменившись каким-то болезненным, напряженным вниманием.

— Что ж, Гарри, позволь тебе представить моего отца, лорда Люциуса Абрахаса Малфоя. А я — Драко.

— Скажите, мистер Поттер, где ваши сопровождающие? — от цепкого взгляда лорда Малфоя Гарри захотелось поежиться, но он изо всех сил старался выглядеть невозмутимо.

— Я здесь один.

— В таком случае, почему бы вам не присоединиться к нам с Драко? Мы как раз собирались попить чаю вон в том кафе, а то на улице довольно прохладно.

Поттер тот час вспомнил слова Хагрида о темных магах и слизеринцах, но понадеялся, что Малфои не станут нападать на него посреди людной улицы, и принял приглашение.

— Позвольте узнать, мистер Поттер, почему ваши опекуны отпустили вас на Косую аллею одного, и это после того, как вас столько лет так тщательно от нас прятали? — спросил Люциус Малфой, откидываясь на спинку кресла и делая глоток чая из белой фарфоровой чашки.

— Не думаю, что им есть дело до того, где я, — ответил Гарри и тут же торопливо добавил: — Хотя, они, конечно, знают, что я здесь, — все-таки Малфои выглядели подозрительно: еще решат его использовать в каком-нибудь темном ритуале или в жертву принесут...

— И у кого же все это время жил спаситель магического мира?

— Я жил с семьей моей тети со стороны матери.

— Вы жили с магглами? — чуть удивленно спросил мужчина.

— Да, и я ничего не знал о волшебстве, пока мне не пришло письмо из Хогвартса, — ответил Гарри, бросая многозначительный взгляд на Драко.

— Я тогда не тебя имел в виду, — поспешно сказал Малфой-младший.

— А что, действительно никто не знал, с кем я живу? — спросил Гарри, снова повернувшись к мужчине.

— Дамблдор сказал, что отправил вас в безопасное место, чтобы защитить от темных магов, которые захотят отомстить за смерть Темного Лорда, и чем меньше народу знает, где вы, тем безопаснее, — в голосе Люциуса Малфоя сквозило непонятное веселье. — Но изолировать вас от родного мира, заставить расти в неведении... Знаете, пожалуй, это слишком даже для Дамблдора!

— А что, много таких темных магов?

— Таких нет, — усмехнулся лорд Малфой. — Те, кто могли сотворить что-то подобное, уже много лет сидят в Азкабане — тюрьме для волшебников.

В воздухе повисла пауза, которой не замедлил воспользоваться Драко:

— А те магглы, с которыми ты жил, какие они?

— Ужасные. Впрочем, возможно, не все, но мне как всегда повезло.

— Знаете, мистер Поттер, мой сын может помочь вам освоиться в магическом мире.

Гарри перевел взгляд на Драко, и тот согласно кивнул.

— Правда? Это было бы здорово!

— А до школы вы могли бы начать переписку, — задумчиво продолжил лорд Малфой.

— Точно! Я сегодня же тебе напишу! — с энтузиазмом воскликнул Драко.

— А сейчас нам пора, ведь вам, мистер Поттер, еще домой ехать, — объяснив Гарри, как пользоваться совиной почтой, Малфои вышли из-за стола и с негромким хлопком растаяли в воздухе.




На следующий день красивый угольно-черный филин принес Гарри письмо от Драко Малфоя. Новый приятель писал о том, что с радостью расскажет ему все о волшебном мире, и Гарри совсем не удивился тому, что начать он решил с квиддича. О любимой игре Драко писал очень увлеченно. Стремясь заинтересовать Поттера, вместе с письмом он прислал журнал, посвященный этому спорту. Гарри как завороженный смотрел на двигающиеся фотографии.

«Пожалуй, это гораздо интересней маггловского футбола», — решил Поттер.

Так между Гарри и Драко завязалась переписка. Младший Малфой был увлечен Чарами и много писал о разных интересных заклинаниях, которым его научил отец. Также он любил и Зельеварение. А вот Гарри очень понравилась Трансфигурация, иногда он даже думал о том, что он смог бы во что-нибудь превратить Дурслей, но Драко написал, что несовершеннолетним нельзя колдовать за пределами школы, так что мысль о мести пришлось отложить. Защита от Темных Искусств тоже казалась Поттеру интересным предметом, но Малфой отозвался об этой дисциплине довольно прохладно.

За несколько дней до начала сентября Драко объяснил Гарри, как пройти на платформу девять и три четверти, с которой уходил поезд до школы. После этого и так волнующийся Поттер и вовсе потерял покой, хотя он изо всех сил старался убедить себя в том, что пройти через каменную стену для волшебника — пара пустяков. А еще Гарри про себя ругал безответственного Хагрида, ничего не рассказавшего о проходе на платформу, ведь если бы не Драко, он попал бы в ужасно глупое положение и даже мог бы опоздать на поезд.

И вот наконец-то наступило первое сентября. Дурсли отвезли Гарри на вокзал и поспешно уехали, а Поттер решительно направился к барьеру между девятой и десятой платформами. Разогнавшись, он направил тележку с чемоданом прямо на каменную стену и зажмурился... Столкновения не последовало, Гарри на полной скорости влетел на платформу девять и три четверти и с трудом затормозил, чуть не врезавшись в полную рыжеволосую женщину, стоявшую рядом с таким же рыжим мужчиной и с множеством очень похожих на них детей разных возрастов. Извинившись, Гарри поспешил к ближайшему вагону и сел в пустое купе. Драко написал, что он сам найдет его уже в поезде.

Выглянув в окно, Поттер снова увидел семью, которая едва не пострадала от его тележки.

— Вы поняли, что это был Гарри Поттер? — спросила рыжая женщина. — Вот почему он один, бедняжка...

— Гарри Поттер!? — хором воскликнули два мальчика лет тринадцати, похожих друг на друга как две капли воды. — Как думаешь, мам, а он помнит Того-Кого-Нельзя-Называть?

— Даже не вздумайте это у него спрашивать! — сердито воскликнула женщина.

Гарри заметил, что девочка, явно самая младшая в этой семье, подпрыгивая от нетерпения, внимательно заглядывает в окна вагона. Догадавшись, кого она хочет увидеть, Поттер резко откинулся назад.

Но вот раздался прощальный гудок поезда, и он двинулся с места, постепенно набирая скорость. Гарри уже успел углубиться в чтение «Истории Хогвартса», когда в его купе заглянул один из рыжих мальчиков.

— Привет, можно к тебе? А то все другие места уже заняты.

— Конечно, проходи, — кивнул Поттер, откладывая книгу в сторону.

— Я — Рон Уизли.

— А я — Гарри Поттер.

— Так ты, правда, Гарри Поттер?! — громко воскликнул Рон, во все глаза уставившись на своего собеседника, и Гарри подумал о том, что в вагоне наверняка еще полно пустых мест.

— А у тебя правда есть этот?.. — рыжий мальчик пальцем показал на лоб Поттера.

Гарри ответил вопросительным взглядом. Он, конечно, понимал, что Уизли спрашивает про его шрам, но Поттеру не хотелось бы по первому требованию демонстрировать его каждому.

— Ну, этот... шрам.

«Интересно, мне кажется, или своей речью Рон действительно напоминает Хагрида?» — про себя усмехнулся Гарри.

— Да, у меня действительно есть шрам, — со вздохом ответил Поттер и под нетерпеливым взглядом попутчика приподнял челку.

— Вау, — восторженно выдохнул Рон. — Скажи, а ты помнишь, как выглядел Тот-Кого-Нельзя-Называть?

«А ведь мать запретила им спрашивать меня об этом».

— Нет, не помню. Мне ведь тогда всего год был.

— Жалко, — протянул Рон, а Гарри подумал, что он, напротив, не жалеет о том, что не помнит убийцу своих родителей — ему и без того хватает ночных кошмаров.

— Расскажи лучше о своей семье. Вы ведь все волшебники?

Из последующего рассказа младшего Уизли Поттер понял, что у рыжего семейства проблемы с деньгами и что Рон завидует своим многочисленным старшим братьям, в тени которых он вынужден жить.

Их разговор прервала заглянувшая в купе женщина, которая предложила мальчикам купить сладости. Рон покраснел и отказался, пробормотав, что мама дала ему в дорогу невкусные сэндвичи, а вот изрядно проголодавшийся Гарри скупил чуть ли не весь ассортимент. При этом он заметил взгляд, которым его попутчик проводил золотые монеты, и этот взгляд Поттеру совсем не понравился.

Гарри свалил всю кучу сладостей на стол и кивнул Рону:

— Угощайся!

Уизли не надо было просить дважды. Гарри, не торопясь, разворачивал шоколадную лягушку, а Рон, поспешно запихивая в рот очередную конфету, продолжал сетовать на то, что ему не купили сову, а отдали старую крысу его брата Перси.

Поттеру было неприятно слушать своего собеседника. Ведь у Рона была дружная и любящая его семья, пусть и не слишком богатая, а младший Уизли совсем это не ценил, да еще и жаловался Гарри, который был бы счастлив оказаться на его месте.

«Неужели он не видит, что мои обноски, раньше принадлежавшие Дадли, выглядят гораздо хуже его чуть потрепанной мантии?»

Поттер вообще не понимал, как можно так жаловаться на жизнь и рассказывать о своих проблемах человеку, с которым только что познакомился.

Внезапно к ним в купе постучали. В дверном проеме стоял Драко с двумя крупными парнями, которые напомнили Гарри телохранителей.

— Все в поезде говорят, что в этом купе едет знаменитый Гарри Поттер, — усмехнувшись, протянул блондин.

— Наверное, я и правда очень известен, раз меня решил навестить сам Драко Малфой, — не остался в долгу Поттер.

Внезапно Рон громко хихикнул. Драко и Гарри резко обернулись к нему, светло-серые глаза блондина опасно сузились. Под вопросительными взглядами попутчиков младший Уизли покраснел и ненатурально закашлялся, но было прекрасно слышно, как он выдохнул «Драко», и Гарри понял, что Рон просто пытается сдержать смех.

— Тебе мое имя кажется смешным? — Поттер поразился несвойственному для одиннадцатилетних детей металлу, внезапно появившемуся в голосе Малфоя. — Даже не буду спрашивать, как тебя зовут, — Драко явно старался казаться равнодушным, но было ясно, что он в ярости. — Мне отец сказал, что, если я увижу кого-нибудь рыжего, веснушчатого и в обносках, то он точно из семьи Уизли. Семьи, в которой детей больше, чем их родители могут себе позволить.

Драко отвернулся от красного от негодования Рона, который, казалось, вот-вот набросится на него с кулаками, и посмотрел на Поттера.

— Ну что, Гарри, пошли знакомиться с нашими, если ты, конечно, не предпочитаешь общество этого недоразумения.

«Родители, наверное, были бы мной недовольны», — подумал Поттер, но тем не менее встал и при помощи одного из рослых друзей Драко спустил свой чемодан с верхней полки.

— Эй, Гарри! Ты что, с ними собрался?! — на лице Рона было написано такое изумление, что Гарри стало смешно, но он старательно спрятал улыбку. Поттеру не хотелось, чтобы младший Уизли стал его врагом, хотя и друзьями им уже явно не быть.

— Прости, Рон, но, по-моему, это очевидно.

— Ты что, с ума сошел?! Этот, — рыжий мальчик ткнул пальцем в Драко, а тот поморщился в ответ, — темный маг, будущий слизеринец, и вся семейка у него такая же! Они же Сам-Знаешь-Кому служили!

— Видишь ли, Рон, я предпочел бы сам решать, с кем мне общаться, так что...

И Гарри вместе с Драко вышел из купе. Брошенный Роном пряник в форме котла пролетел у них над головой, не попав в цель.

Вслед за Драко Гарри перешел в соседний вагон, и Малфой познакомил его со своими друзьями. Купе «будущих слизеринцев», их как про себя назвал их Поттер, явно было расширенно при помощи магии, ведь в нем с комфортом разместилось больше десяти человек. Поттер невольно поежился под прицелом настороженных и оценивающих глаз. Немного полная девочка по имени Миллисент Булстроуд подвинулась, освобождая ему место.

— А где Гринграсс? — спросил Драко.

— Как всегда с сестрами Патил, — ответила Панси Паркинсон, невысокая девочка с немного вздернутым носиком и большими темными глазами.

Наблюдая за новыми знакомыми и прислушиваясь к их разговорам, Гарри понял, что они, видимо, давно знают друг друга. Компания обсуждала предстоящую учебу, преподавателей, присутствующие в купе второкурсники-слизеринцы рассказывали интересные подробности из жизни школы и с важным видом давали советы, но по неспешности беседы Поттер понял, что она ведется далеко не в первый раз и все, кроме него, узнают не так уж и много нового.

— Ну, и кто какие заклинания выучил? — спросил светловолосый второкурсник, имени которого Гарри не запомнил.

— Вингардиум Левиоса, — похвастался Блейз Забини, загорелый брюнет с голубыми глазами.

— А ну-ка покажи! — раздалось сразу несколько голосов.

Блейз повернулся к Теодору Нотту и ловко выхватил у него из рук перо, которым тот делал какие-то пометки в лежащем у него на коленях старинном фолианте.

— Спалишь — убью, — мрачно пообещал Теодор, не отвлекаясь от чтения.

Забини в ответ лучезарно улыбнулся, встал в эффектную позу и достал палочку.

В этот момент в их купе громко и нетерпеливо постучали, и дверь тут же отъехала в сторону. На пороге стояла девочка с растрепанной копной каштановых волос и пухлый мальчик, который выглядел испуганным. Он вцепился в рукав мантии своей спутницы, и с первого взгляда на него становилось ясно, что он предпочел бы оказаться где угодно, но только не здесь.

— Вы не видели жабу? Невилл ее потерял, а я помогаю искать, — громкий и требовательный голос девочки неприятно резанул по ушам. — Так вы ее видели или нет?

— Вообще-то, Невилл был здесь около часа назад, и мы сказали, что не видели жабу. С тех пор ничего не изменилось, — ответил второкурсник Майлс Блетчли, холодно посмотрев на посетителей. — Странно, что он сам не сказал тебе об этом.

— Вот видишь, Гермиона, я же тебе говорил. Пойдем, — невнятно пробормотал Невилл, потянув свою спутницу в коридор.

Но девочка не обратила на него никакого внимания и, кажется, уходить не собиралась. Ее взгляд был устремлен на Блейза, все еще стоявшего с палочкой в руках.

— Ой, а ты колдуешь? Можно я посмотрю? — и, не дождавшись ответа, девочка села рядом с Гарри.

Под пристальным взглядом посетительницы Блейз напрягся, но уверенно направил палочку на перо и четко произнес заклинание. Перо взмыло под потолок, подчиняясь движению палочки, скользнуло вниз по широкой спирали, но затем контакт прервался, и оно упало на стол.

— У тебя хорошо получается, — девочка благосклонно посмотрела на Забини.— А я за лето выучила почти все заклинания из учебника. Вот, — с этими словами она повернулась к Гарри и сдернула у него с носа очки.

— Окулюс Репаро! — склеенные скотчем дужки стали как новые, и Гермиона резко сунула их в руки несколько растерявшемуся от такого напора владельцу.

Девочка, казалось, не замечала ни повисшего в воздухе напряжения, ни холодных и даже немного враждебных взглядов присутствующих, ни Невилла, который беспомощно топтался в дверях и явно подумывал о побеге.

— Я очень удивилась, когда узнала о том, что волшебница. Мои родители стоматологи, и я не верила, что магия существует. Надеюсь, того, что я выучила, будет достаточно, чтобы стать лучшей...

— А я боюсь, что не будет, — протянул Драко.

— Что ты хочешь сказать?— девочка резко повернулась к Малфою.

— Наследник рода Малфой имел в виду, что, сколько заклинаний ты ни выучила бы, их никогда не будет достаточно, понимаешь? — спокойно ответил Забини.

От возмущения девочка покраснела и вскочила на ноги. Ее голос дрожал от гнева:

— Это из-за того, что мои родители не маги?! Профессор МакГонагалл сказала, что это все глупые предрассудки, пережитки прошлого!

— Она солгала, — усмехнулась Панси.

Гермиона резко развернулась и выбежала из купе, оттолкнув с дороги Невилла, который поспешил за ней следом.

— Почему вы не любите магглорожденных? — спросил Гарри через некоторое время.

— Пожалуй, я начну издалека. Проведу тебе экскурс в историю, — усмехнулся Драко. — Видишь ли, в древности волшебники жили вместе с магглами. Мы были их богами, жрецами, правителями. Магглы уважали нас, полагали, что с нами легче договориться, чем навлечь на себя наш гнев. Но потом они поняли, насколько превосходят нас числом, и решили, что будут жить гораздо спокойнее, если уничтожат волшебников. Итак, для магов наступили очень тяжелые времена, магглы не жалели никого, безжалостно уничтожая целые семьи. Именно к этому периоду и относится создание Хогвартса. В школе тебе непременно расскажут о ссоре между Слизерином и другими Основателями. Причина заключалась в том, что Слизерин был категорически против того, чтобы в школу принимали магглорожденных, потому что это было опасно, ведь, используя грязнокровок, магглам было бы легче проникнуть в замок. Остальные Основатели предлагали на свой страх и риск принимать в Хогвартс магглорожденных, но обучать их по специальной программе, потому что, хотя сейчас об этом не принято говорить, на самом деле дети магглов магически гораздо слабее. Существует огромное количество заклинаний, которые не под силу ни одному магглорожденному, ведь в их распоряжении только их собственная сила, в то время как в нашей крови — мощь наших предков, и мы всегда можем обратиться к ним за помощью.

То, что сейчас происходит в магическом мире, непременно приведет к его уничтожению. Опасность того, что нас обнаружат магглы, становится все больше. И происходит это именно из-за грязнокровок. То, о чем предупреждал Салазар Слизерин тысячу лет назад, происходит сейчас. Когда магглорожденный получает письмо из Хогвартса, о мире волшебников тут же узнают его родители, которые обязательно проговорятся другим родственникам и друзьям. Все это может привести к новой Инквизиции, а мы этого не хотим.

Вообще, наше правительство занимает в отношении грязнокровок в корне неправильную позицию: их убеждают в том, что они ничем не хуже чистокровных. На основе этого построено обучение в Хогвартсе. Нас учат заклинаниям, не поясняя их сути, а просто говорят, что, если сделать определенное движение палочкой и произнести те или иные слова, мы получим такой-то эффект. Если учиться по этой методике, то главным будет не талант, а способность к механической зубрежке и монотонному повторению. Например, наша недавняя гостья с ее энтузиазмом на младших курсах, скорее всего, будет весьма успешна в учебе, и это несмотря на ее скромный магический потенциал. Правда, на старших курсах, когда мы начнем изучать более сложную магию, все грязнокровки неминуемо начнут учиться хуже.

А вообще, эта Гермиона — типичный пример магглорожденного, способного очень сильно навредить нашему миру. Она достаточно умна и очень амбициозна. Кроме того, она считает себя лучшей и не любит слушать других. В будущем ей, вероятно, захочется занять крупную должность в Министерстве и обязательно что-нибудь поменять в устройстве нашего общества. И это притом, что она — необразованна, безграмотна и с возрастом это не изменится. Сам посуди: историю магии в Хогвартсе преподает выжившее из ума привидение, которое рассказывает ученикам исключительно о гоблинских восстаниях. Грязнокровки, кажется, даже представления не имеют о том, что у нас есть художественная литература, театры, они не разбираются в музыке и живописи. А самое главное то, что у них нет желания учиться всему этому. В их понимании, раз у них есть волшебная палочка, это ставит их на одну ступень с потомками древних чистокровных семейств, с теми, чьи предки построили этот мир. Да как вообще эти люди могут считать себя полноправными членами магического общества?!

— Великий Мерлин, Драко, какая речь! — усмехнулась Панси. — И долго ты ее готовил?

— Ничего я не готовил! И не надо завидовать моему красноречию!

Гарри едва заметно улыбнулся: то, как покраснел Малфой, доказывало правоту Паркинсон, и было очевидно, что Драко затеял это специально для него. Начавшийся было спор прервал заглянувший в купе староста, который сообщил, что они подъезжают к Хогвартсу и пора переодеваться в школьную форму.

Поезд замедлил свой ход и остановился, когда за окном было совсем темно. Выйдя на небольшую платформу, освещенную тусклым светом фонарей, Гарри тут же увидел Хагрида.

— Первокурсники! Первокурсники, сюда! Эй, Гарри, как доехал? — когда ученики приблизились к великану, он повел их по узкой отвесной дорожке. Ледяной ветер пронизывал до костей, идти в темноте было очень сложно. Внезапно окружавшие их деревья расступились, и дети оказались на берегу озера, а впереди на скале возвышался, сияя огнями, огромный замок, при виде которого у Поттера от восторга перехватило дыхание. Хагрид поспешно рассадил первокурсников по лодкам, и флотилия заскользила по темной, будто масляной воде. Гарри, не отрываясь, смотрел на величественные башни Хогвартса. Мальчику казалось, что он попал на страницы одного из так любимых им исторических романов. Но вот лодочки проплыли по гулкому туннелю и причалили к подземной пристани. Когда все выбрались на сушу, великан вывел их к воротам замка. Там Хагрид передал первокурсников профессору МакГонагалл, худой женщине с аккуратным пучком на голове. Профессор оглядела взволнованных студентов строгим взглядом и провела их в пустой зал, в котором, как объяснила профессор, они будут ждать, пока их не проведут в Большой зал на распределение.

Затем для первокурсников началось томительное ожидание, которое несколько разрядили внезапно появившиеся жемчужно-белые привидения. И вот, наконец, перед первокурсниками открылись двери Большого Зала. Построив испуганных детей перед столом учителей в шеренгу, профессор МакГонагалл торжественно внесла потрепанную остроконечную шляпу. Внезапно старый головной убор зашевелился, над полями появилась прорезь, напоминающая рот, и шляпа спела песню о том, какие качества ценит каждый из факультетов. После этого МакГонагалл стала по очереди вызывать детей вперед и надевать на них шляпу, которая через некоторое время громко объявляла о том, на каком факультете место каждого из них. Новые знакомые Гарри один за другим оказывались на Слизерине, и вот, наконец, очередь дошла и до него. Изо всех сил стараясь выглядеть спокойно, Поттер вышел вперед и сел на табурет. Шляпа, которая была велика мальчику, тут же съехала ему на глаза, закрывая от Гарри сотни обращенных к нему лиц.

— Значит, мистер Поттер? — в тихом голосе волшебной шляпы прозвучала непонятная Гарри ирония. — Знаете, в Хогвартсе есть один факультет, который идеально вам подходит, и это... Слизерин!

В зале повисла изумленная тишина, но уже через несколько секунд слизеринцы разразились аплодисментами. Другие факультеты к ним присоединились, но хлопали они негромко и явно из вежливости.

Сидя рядом с Драко, Гарри наблюдал, как Рон отправился на Гриффиндор. Когда распределение закончилось, настало время ужина. Гарри удивленно уставился на возникшие из воздуха яства и поспешил присоединиться к своим соседям, которые уже спокойно наполняли тарелки: для них такой способ подачи еды явно был привычен. Когда ученики вволю наелись, Дамблдор поднялся со своего места и произнес приветственную речь, закончив ее предложением исполнить школьный гимн. Старшие слизеринцы обменялись мрачными взглядами, кто-то громко фыркнул. И вскоре Гарри понял причину столь скептического отношения: даже Распределяющая Шляпа обладала куда большим талантом, чем создатель этого опуса. Кроме того, у гимна не было мелодии, и все пели его абсолютно по-разному. Слизеринцы противопоставили себя остальным, храня ледяное молчание, но Гарри заметил, что большинству студентов Рейвенкло тоже не хочется принимать участие в этом сумасшествии, а вот Гриффиндор и Хаффлпафф веселились во всю.

Но вот пришло время расходиться по своим спальням, и первокурсники-слизеринцы вслед за своим старостой вышли в холл, а затем по широкой лестнице спустились вниз. Через несколько минут коридор, по которому они шли, закончился тупиком. Первокурсники начали встревожено перешептываться, а староста, самодовольно ухмыльнувшись, повернулся к стене и громко сказал: «Тайная сила!» Стена отъехала в сторону, и Гарри вместе с другими первокурсниками прошел через эту своеобразную дверь. Общая гостиная Слизерина представляла собой длинное помещение с удивительно высокими для подземелья потолками. Комната освещалась огромным камином, украшенным искусной резьбой, и свисавшими с потолка на длинных цепях зелеными лампами, горевшими таинственным светом. На массивных креслах и диванах сидели старшие слизеринцы. Гарри разглядывал их: холодные улыбки, скупые жесты, спокойные, уверенные взгляды — казалось, что эти дети сделаны изо льда или мрамора. Поттер чувствовал направленные на него взгляды — по большей части оценивающие, но кто-то не скрывал своей враждебности, и от этого ему стало не по себе.

«Ну и факультет мне достался», — нервно подумал Гарри.

Внезапно проход открылся, пропуская высокого брюнета в длинной черной мантии. Он остановился перед первокурсниками и обвел их взглядом своих темных непроницаемых глаз.

— Приветствую вас на благородном факультете Слизерин. Я Северус Снейп, преподаватель зельеварения и ваш декан. Думаю, я могу не напоминать вам о долге перед своей семьей, но теперь вы также обязаны защищать честь факультета Слизерин. По вашим поступкам будут судить обо всем факультете, и я надеюсь, что вы будете вести себя соответствующе. Также позвольте напомнить о некоторых разногласиях между нами и другими факультетами, особенно Гриффиндором. Не нужно быть гением для того, чтобы понять, что в этом противостоянии Слизерин находится в меньшинстве, и именно поэтому нам необходимо сохранять единство. Я понимаю, что внутри факультета могут быть разногласия, — говоря это, Снейп выразительно глянул на Гарри, — но они не должны выходить за пределы этой гостиной. Вскоре вы убедитесь, что я сам также всегда поддерживаю свой факультет. Любой из вас может рассчитывать на мою помощь. Также, если вы не поймете что-то из учебного материала, я настоятельно рекомендую вам обратиться за помощью к старшекурсникам. В противном случае, если из-за вашей глупости факультет потеряет баллы, я буду очень не доволен. Это все. Спокойной ночи, — профессор резко развернулся, так, что его длинная мантия эффектно взметнулась, и стремительно вышел из гостиной.

Вместе с однокурсниками Гарри зашел в спальню для мальчиков первого курса, где их уже ждали расстеленные кровати с изумрудно-зелеными балдахинами. Он провалился в сон сразу же, как только его голова коснулась подушки.




Люциус Малфой отложил в сторону письмо и довольно улыбнулся. Все сложилось наилучшим образом — Гарри Поттер попал в Слизерин, а это означает еще одно поражение Дамблдора. Остается надеяться, что, если Темный Лорд вернется, он будет доволен тем, как Люциус выполнил свое задание. Кроме того, раз Поттер теперь слизеринец, будет гораздо проще узнать ответ на вопрос, который не давал лорду Малфою покоя с тех пор, как он увидел этого мальчишку вместе со своим сыном во «Флориш и Блоттс». Конечно, на это потребуется время, но он подождет, спешить ему некуда.

Глава 4

На следующий день старосты Слизерина проводили первокурсников в Большой Зал на завтрак. Сев за стол, Гарри потянулся было к еде, но был остановлен Драко.

— Подожди, — Малфой кивнул на нескольких человек со старших курсов, которые шли вдоль стола и нараспев повторяли какое-то заклинание. — Они проверяют еду на наличие яда. Конечно, так можно выявить далеко не все яды, а только достаточно распространенные, из тех, которые обычно используют. Вообще, хозяин или хозяйка дома обязаны сами проверять еду перед тем, как подавать ее на стол, поэтому, если ты произносишь это заклинание, прежде чем приступить к трапезе, то этим ты открыто заявляешь, что не доверяешь хозяевам дома. Ну, а о нашем отношении к директору Хогвартса, я думаю, ты уже догадываешься.

Проверка показала, что яда в еде нет, и слизеринцы приступили к завтраку.

Почти все уроки в Хогвартсе оказались чрезвычайно интересными. На первом уроке трансфигурации профессор МакГонагалл дала каждому первокурснику по спичке, которую надо было превратить в иголку. К концу урока у Гарри спичка приняла вид иголки, но только деревянной, а у Драко, напротив, получилась металлическая спичка. А вот побывав на истории магии, Гарри был вынужден согласиться с Драко — эта дисциплина в Хогвартсе существовала только формально.

Всю первую неделю Гарри чувствовал неослабевающее внимание к своей персоне; тревожный шепот за спиной преследовал мальчика всюду, куда бы он ни пошел. Панси рассказала, что слышала, как студент Хаффлпаффа Эрни МакМиллан говорил о том, что Поттер — могущественный темный волшебник и победил Темного Лорда именно благодаря своей черной силе. С тех пор при встрече с Эрни Гарри не мог отказать себе в удовольствии коварно улыбнуться и многозначительно подмигнуть хаффлпаффцу. Испуг МакМиллана неизменно поднимал слизеринцам настроение.

Со своим факультетом у Гарри сложились довольно странные отношения: старшекурсники относились к нему настороженно, некоторые не скрывали того, что их не радует присутствие Поттера в подземельях, хотя и открытой агрессии по отношению к Гарри не было. Единственным первокурсником-слизеринцем, с которым Поттер не общался, был Нотт. Гарри чувствовал, что он явно не нравится Теодору — тот разговаривал с ним только в случае крайней необходимости, и Гарри часто ловил на себе его тяжелый, хмурый взгляд.

Почти все свободное время Гарри проводил с Драко, Крэббом и Гойлом. Двое последних оказались неплохими парнями, но, по непонятным для Гарри причинам, за пределами факультетской гостиной они становились молчаливыми и замкнутыми. Особым умом или талантами они не блистали, но учились не многим хуже тех же Рона Уизли, Невилла Лонгботтома или Симуса Финнигана.

Взаимная неприязнь слизеринцев и гриффиндорцев чувствовалась с первого дня. Стоило представителям этих факультетов встретиться, и ни одна сторона не могла удержаться от оскорблений. Несмотря на нежелание Гарри становиться врагом Рона, ссор с младшим Уизли избегать не удавалось.

В пятницу за завтраком Хэдвиг принесла Гарри письмо от Хагрида: великан приглашал зайти к нему на чай. Драко, через плечо Поттера прочитав письмо, презрительно фыркнул:

— Только не говори, что ты пойдешь!

— А почему бы и нет? Ты даже можешь составить мне компанию, — если честно, Гарри не горел желанием повидаться с великаном, но ему очень хотелось побольше узнать о своих родителях, а лесник и сам их помнит, и сможет сказать, кто из учителей знал Лили и Джеймса Поттеров.

— Ну уж нет! Не хватало мне еще пить чай в обществе этого безумного великана, — скривился Драко. — И вообще, Гарри, тебе лучше поторопиться, а то еще на урок опоздаем.

День пролетел незаметно, но после зельеварения Гарри понял, что профессор Снейп явно поддерживает тех, кто считает, что в Хогвартсе было бы лучше без Мальчика-Который-Выжил. Гарри поежился, подумав о том, в какой ад для него превратилось бы зельеварение, не учись он на Слизерине. А так профессор Снейп явно следовал озвученному им самим правилу, согласно которому конфликт между слизеринцами не должен выходить за пределы общей гостиной. Попросту говоря, профессор старался игнорировать мальчика, но Поттер чувствовал ненависть в направленном на него взгляде угольно-черных глаз преподавателя. Подумав, он пришел к выводу, что причиной подобной нелюбви, скорее всего, является то, что во время войны Снейп разделял взгляды Волдеморта. То же самое, вероятно, относилось и к семьям тех слизеринцев, которые сейчас кидают на него угрюмые взгляды.

«Надо будет побольше узнать об этой войне, о мотивах обеих сторон. Не думаю, что дело только в том, что добрые волшебники сражались со злыми», — решил Поттер. Он принял решение, что не станет спрашивать об этом у Драко, ведь и Хагрид, и Рон говорили, что Малфои поддерживали Волдеморта, а значит, едва ли можно рассчитывать на объективность приятеля. Да и вообще, Гарри не собирался безраздельно доверять слизеринцам, не сомневаясь в их хитрости и коварстве.

— Эй, Гарри, о чем задумался? — Винсент вернул Поттера в реальность, крепко хлопнув его по плечу.

— Да так, ни о чем особенном. Пойдемте скорее, не хочу затягивать этот визит, — ответил Гарри, поспешив к выходу из школы.

Грегори и Винсент не отставали. Они согласились сходить в гости к Хагриду вместе с ним, и Поттер был им за это очень благодарен.

Когда слизеринцы подошли к домику Хагрида, великан тут же вышел к ним на встречу, так быстро, как будто бы он ждал их, сидя под дверью.

— Гарри, как же я рад тебя видеть! А это кто?

— Хагрид, познакомься, это Винсент Крэбб и Грегори Гойл, мы учимся вместе.

— Здравствуйте, мистер Хагрид, — синхронно поздоровались слизеринцы.

— И вам того же, — пробубнил в ответ разом помрачневший великан. — Я это... знал ваших родителей... Мда уж... Но вы уж проходите, раз пришли...

Стоило ребятам войти в дом, как к ним подбежал пес Хагрида — громадный волкодав Клык. Гарри он понравился, но, когда пес попытался положить свои огромные лапы ему на плечи, Поттер чуть не упал. Крэбб и Гойл тоже погладили пса, заработав изумленный взгляд Хагрида. Гарри про себя улыбнулся, подумав, что, наверное, в понимании великана, слизеринцам не полагается любить животных.

Когда все расселись за столом, Хагрид поставил перед своими гостями по огромной чашке чая и блюдо с весьма подозрительным на вид печеньем. Неугомонный Клык, которому Хагрид приказал сидеть в углу, слушаться категорически отказался и стал крутиться вокруг стола, выпрашивая что-нибудь вкусненькое.

— Вот ведь бестолковая псина! — воскликнул великан, сообразив, что его безрезультатные попытки отогнать Клыка от стола явно веселят слизеринцев. — И ведь, ко всему прочему, еще и трусливый, хотя мне сказали, что с такими собаками на кабанов охотятся, я правда не помню, как порода называется.

— Это неаполитанский мастиф, — неожиданно ответил Крэбб. — Кстати, магглы их тоже разводят, но наши немного другие. Вот только на кабанов с ними не охотятся.

— А я смотрю, ты в собаках разбираешься, — во взгляде лесника мелькнуло невольное уважение.

— Да, Крэббы всегда разводили баргестов.

— Как же, наслышан я про этих ваших собак, — нахмурился Хагрид. — И знаешь, зачастую они были единственными обитателями ваших особняков, которые заслуживали жизни.

В комнате повисло напряженное молчание. Винсент и Хагрид смотрели друг другу в глаза, и Гарри внезапно почувствовал, что война, раздирающая магический мир на части, не закончилась в ночь на Хэллоуин тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Она будет продолжаться до тех пор, пока есть что-то, разделяющее этих людей по разным лагерям, заставляющее их так ненавидеть друг друга.

Гарри почувствовал себя очень неуютно и, не желая смотреть на Хагрида и слизеринцев, застывших в напряженных позах, опустил глаза к лежащей на столе газете «Ежедневный Пророк». Газета оказалась старой, августовской, и она была открыта на статье о том, что тридцать первого июля неизвестные попытались ограбить банк «Гринготтс», но им это не удалось, так как интересовавший их сейф по удивительному стечению обстоятельств был опустошен его владельцем несколькими часами ранее.

— Смотри, Хагрид! Это же случилось как раз в тот день, когда мы там были! — воскликнул Гарри.

— Ну и что, в банк вообще каждый день много людей ходит, — как-то слишком поспешно ответил великан. — Смотрите, за окном уже темнеет, вам, наверное, в школу пора.

— Да, Хагрид, я только хотел спросить, ты не знаешь, кто из учителей был знаком с моими родителями?

— Да их очень многие знали, Гарри! Почти все преподаватели: и профессор МакГонагалл, и Флитвик, и уж конечно профессор Дамблдор! Очень хорошие они люди были, и студенты блестящие — первые в выпуске. Ты, Гарри, должен ими гордиться и стараться таким же стать, когда вырастишь! — мальчику очень хотелось ответить, что это будет не так-то просто, если учесть, что про своих родителей он почти ничего не знает, но Поттер промолчал, и слизеринцы поспешили покинуть хижину лесничего.

— Гарри, ты и Хагрид ходили в банк перед ограблением? — спросил Гойл, когда слизеринцы отошли от домика Хагрида на приличное расстояние.

— Да, забирали деньги из моего сейфа, но никого подозрительного я не видел. — Гарри решил пока не говорить приятелям про сейф номер семьсот тринадцать и про таинственный сверток, который от туда забрал Хагрид. Вся эта история показалась Гарри очень странной, а еще его насторожило то, что у лесничего на столе лежит газета месячной давности, да еще открытая именно на этой статье. Подумав, Гарри решил, что, возможно, воры действительно искали именно этот загадочный сверток, и именно поэтому Хагрид сохранил эту старую газету и, может быть, как раз перечитывал ее перед их приходом, а убрать забыл. Решив, что еще он еще подумает обо всем этом, Поттер решил сменить тему разговора и обернулся к Крэббу:

— Скажи, Винсент, а что это за собаки, которых вы разводите?

— О, понимаешь, Гарри, баргесты — удивительные животные. Они гораздо сильнее, выносливее, умнее обычных собак, и, кроме того, на них не действуют многие заклинания. Баргесты очень верные, никогда не предадут свою семью, будут защищать ее до последнего. Они всегда чувствуют, если хозяину или члену его семьи грозит опасность. А в случае смерти своих хозяев, баргест будет охранять их могилы. Но есть у них одна особенность: хозяином такой собаки может стать только чистокровный волшебник, кровь которого не отравлена предательством. У грязнокровок и предателей крови это, разумеется, вызывает зависть, поэтому они баргестов не любят. Некоторые магглорожденные даже называют их «собакой дьявола». Практически каждый особняк охраняют баргесты, и это... вызывало у авроров определенные трудности, — Крэбб усмехнулся, его взгляд был непривычно серьезным и немного печальным. — Взломать защиту особняка чистокровных волшебников — сама по себе задача не из легких, а после этого авроров еще ждал поединок с хозяевами и, конечно, с баргестами. Да, в свое время эти собаки доставили немало проблем нашим противникам, поэтому авроры всегда были жестоки к баргестам и убивали их с особой яростью. А вот твой добрый друг Хагрид сказал, что ему напротив было жалко собак, а не тех людей, которых эти собаки защищали, а ведь в их числе были и старики, и дети.

— Он мне не «добрый друг», — только и смог ответить Гарри.

Он понимал, насколько по-детски это прозвучало, не смог придумать более достойного ответа, а спрашивать, зачем авроры нападали на детей и стариков, сейчас явно было неуместно: слизеринцы уже почти подошли к школе, и вокруг было довольно много студентов. Но Гарри пообещал себе, что он во всем разберется в самое ближайшее время, и вслед за приятелями поспешил к замку.




В субботу сразу после завтрака Гарри направился в библиотеку и попросил у мадам Пинс старые газеты за тысяча девятьсот восемьдесят первый год. Он не знал, сколько длилась война с Волдемортом, и поэтому решил, что начнет с конца. Неприветливая библиотекарша бросила на слизеринца странный взгляд, но газеты принесла. Сев в углу библиотеки, Гарри начал читать, с каждой новой страницей все больше погружаясь в атмосферу ужаса и безысходности, царивших в Англии десять лет назад.

Бегло просмотрев несколько осенних и летних выпусков «Ежедневного Пророка», Гарри понял, что Волдеморт явно выигрывал войну за магическую Британию. Армии темных магов с трудом пытались противостоять изрядно ослабленное Министерство Магии и Орден Феникса — некая организация, главой которой оказался сам Альбус Дамблдор. Добравшись до выпуска за первое ноября, Гарри понял, что исчезновения Волдеморта не ожидал никто, и оно стало настоящим шоком для всех волшебников, вне зависимости от того, на чьей стороне они сражались. Прочитав статью, Гарри узнал, что, оказывается, его родители состояли в Ордене Феникса и неоднократно участвовали в сражениях с Пожирателями Смерти, сторонниками Волдеморта. Автора статьи также очень интересовало, почему Темный Лорд явился к Поттерам сам, да к тому же в одиночестве, хотя обычно на такие операции он предпочитал посылать своих последователей.

Взяв следующий номер газеты, Гарри в ужасе уставился на гигантский заголовок: «Лучший друг Джеймса Поттера и крестный Мальчика-Который-Выжил — шпион Того-Кого-Нельзя-Называть и убийца!». Прочитав статью, Гарри был в ужасе и с трудом сдерживал гнев: его родителей предал самый близкий для них человек. «Еще один аргумент в пользу того, что никому нельзя верить безоговорочно...» — с горечью подумал мальчик.

— Мистер Поттер, библиотека закрывается! — от резкого голоса мадам Пинс, неожиданно прозвучавшего в полумраке библиотеки, Гарри вздрогнул и, быстро собрав свои вещи, поспешил в подземелья своего факультета.

Всю ночь Гарри мучил его старый кошмар, и поэтому наутро Поттер чувствовал себя совершенно разбитым. В ушах будто бы еще стоял женский крик, а стоило закрыть глаза, он снова видел слепящий изумрудный свет.

Быстро позавтракав, Гарри снова поспешил в библиотеку. Весь день он листал пожелтевшие от времени тонкие газетные листы, и под вечер от непрерывного чтения у него разболелась голова, а строки поплыли перед глазами. К тому времени, когда Поттер наконец покинул библиотеку, он успел просмотреть множество послевоенных газет. Оказалось, что Лорда поддерживали очень многие чистокровные семьи Великобритании. Было очевидно, что эти люди пользовались немалым влиянием в обществе, даже несмотря на то, что у большинства из них была недобрая слава темных магов.

Гарри не удивился, узнав, что родственников многих его однокурсников подозревали в пособничестве Волдеморту. Среди них был и лорд Малфой. После падения Темного Лорда его арестовали как Пожирателя Смерти, но через несколько месяцев на суде признали невиновным. А вот информации о профессоре Снейпе Гарри, к своему немалому сожалению, так и не нашел.




Когда вечером Гарри вошел в гостиную своего факультета, он заметил, что многие однокурсники кидают на него заинтересованные взгляды, и сразу понял, что они знают, чем он занимался в выходные. Драко, Винсент, Грегори и Панси Паркинсон ждали Поттера у камина. Гарри присоединился к ним, и между ребятами тут же завязался оживленный разговор об уроках и квиддиче. Через некоторое время Гарри обнаружил, что гостиная опустела, и решил, что сейчас самое время для откровенного разговора. Поттер надеялся, что приятели будут с ним честными настолько, насколько это вообще возможно для слизеринцев. Однокурсники моментально поняли изменение в настроении собеседника и разом посерьезнели.

— Итак, Гарри, — с нарочитым спокойствием начал Драко, — ты все выходные провел за чтением старых газет, и я уверен, что у тебя есть к нам вопросы.

— Да, ты прав. Я не понимаю, из-за чего вообще началась эта война. Ну ладно Волдеморт...

— Никогда, Поттер, слышишь, никогда не смей называть Темного Лорда по имени! — раздраженно прошипела Панси.

— Ну ладно, если вам это так неприятно... Хотя я все равно не понимаю, зачем бояться произносить имя мага, который десять лет как исчез... — слизеринцы смотрели на Поттера так, как будто он сморозил величайшую глупость.

— Ладно, об этом потом, — протянул Малфой, — продолжай.

— Я говорил о том, что я еще могу понять Темного Лорда — ему захотелось власти, но почему за ним пошло столько народу, да еще и аристократов? Ради чего они рисковали своим состоянием, положением в обществе, свободой, жизнью? А ко всему прочему, Лорд был удивительно жесток, в газетах пишут, что он — просто сумасшедший садист, убивший очень много людей!

Собеседники Поттера переглянулись:

— Мы должны все ему рассказать, — твердо произнесла Панси после небольшой паузы.

Слизеринцы огляделись, убедившись, что в гостиной кроме них никого нет, но Драко, начав говорить, все равно немного понизил голос:

— Хорошо, Поттер. Мы расскажем тебе. Но вообще это секретная информация. О ней знают только чистокровные и полукровки из приличных семей. Но у того, кто расскажет об этом Мальчику-Который-Выжил, будут очень большие проблемы с Министерством. Поэтому мы должны быть уверены, что этот разговор не выйдет за пределы этой комнаты.

— Ладно, я никому не скажу,— ответил Гарри, которому было ужасно интересно, какую же тайну слизеринцы хотят ему открыть.

— Видишь ли, в магической Британии издревле была монархическая форма правления. Раньше во главе страны стоял Лорд. Так было еще до того, как магию стали разделять на темную и светлую. Вообще, что такое, по-твоему, темная магия?

— Ну не знаю... Наверное, это та магия, которая способна причинить вред? — предположил Гарри.

Драко еле заметно ухмыльнулся и пригладил свои и без того идеально зачесанные волосы.

— Вред может причинить огромное количество заклинаний из школьной программы, ни одно из которых не является темным, — возразил он. — Помнишь, в поезде я рассказал тебе, что грязнокровки намного слабее нас? Что есть огромное количество заклинаний, которые им в принципе недоступны, потому что их не поддерживает магия предков? Так вот, эти заклинания как раз и считаются темными. В древности, называя магию темной, люди имели в виду, что она тайная, скрытая, доступная только для избранных. Темные заклинания обладают большой мощью. Не скрою, многие из них направлены на, как ты выразился, причинение вреда, но есть и защитные, лечебные и многие другие, — Гарри с интересом слушал Драко. Тот оказался хорошим рассказчиком, несмотря на нотки превосходства, сквозившие в его голосе. — Так вот, в нашем мире всем управляет магия. Чем сильнее магически лично ты и твой род в целом, тем выше твое положение в обществе. А это очень не нравилось грязнокровкам, слабым или недостаточно родовитым волшебникам. Этим и решили воспользоваться те, кто восстал против Лорда, против самодержавной системы. Они объявили, что темная магия — это зло, а все те, кто и без того боялся ее силы, с радостью их поддержали. Чтобы еще четче обозначить свою позицию, эти волшебники назвали себя светлыми. Но у них не было ни единого шанса захватить власть, пока однажды, после смерти очередного Темного Лорда, магия не отказалась выбирать следующего правителя. До этого после смерти Лорда проводился определенный ритуал, в ходе которого сама магия выбирала из всех представителей правящего рода одного достойного. Но в тот раз, видимо, ни один из кандидатов не оказался достаточно силен. После этого было создано временное правительство — Министерство. Когда рождался следующий кандидат, должен был быть поведен ритуал, и так до тех пор, пока магия не выберет того, кто будет достоин править Британией.

Но этой ситуацией сумели воспользоваться революционеры. Им удалось занять крупные должности в Министерстве. Кроме того, их поддержали те политики, которым понравился вкус власти и вседозволенность. Они начали уничтожать всех тех, у кого в будущем мог бы родиться Наследник, одного за другим. Один из предателей, очень сильный волшебник, наложил проклятие на тех немногих носителей крови Лордов, которые оставались в живых. Проклятие сковало их магию, в семье стали рождаться очень слабые дети. После этого потомкам Лордов пришлось скрыться, чтобы спастись от преследований со стороны Министерства. С тех пор ритуал по поиску нового Лорда проводиться перестал. А после началось уничтожение книг и переписывание рукописей. Новое правительство сделало все для того, чтобы люди забыли...

— Так Темный Лорд?.. — прошептал Гарри.

— Именно. Правящим родом магической Британии были Слизерины. Один из этого рода, Салазар, жил уединенно, не принимал участия в политике. Но спустя какое-то время его жену и сына убили магглы, и Салазар Слизерин решил, что отныне его долг — уберегать детей волшебников от простецов. Вместе со своими друзьями он основал Хогвартс. А потом умер тогдашний Лорд, и Слизерин, как один из претендентов, уехал из Хогвартса, чтобы принять участие в ритуале. И магия выбрала его.

Так вот, оказалось, что тот Темный Лорд, который существует сейчас — прямой потомок Салазара Слизерина. Был проведен ритуал, и магия признала его законным правителем Британии. Но когда он, при поддержке древних родов, потребовал у Министерства снять с себя полномочия, министр ответил отказом и объявил Темного Лорда и его последователей вне закона. Так и началась война.

Драко расслабленно откинулся на спинку кресла, а роль рассказчика тут же взяла на себя Панси, которой явно тоже очень хотелось продемонстрировать свою осведомленность:

— Пойми, Гарри, Лорд в магическом мире — это не какая-нибудь формальная должность. Он — избранник самой магии. Поэтому сражаться с ним неправильно, это претит самой нашей природе.

— Почему вы говорите о магии так, будто она живая? — озадаченно спросил Поттер.

— Ну... это сложно объяснить... Магия определенно не является живой, у нее нет ни сознания ни воли. Но она находится повсюду, не только внутри нас, но и в окружающем нас пространстве, заполняет его, словно воздух. И любое наше заклинание всегда оставляет на ней отпечаток, своим волшебством мы словно формируем вокруг себя особое поле, что-то вроде ореола. Так что можно сказать, что магия не думает, не чувствует, но помнит. А особенно хорошо она помнит наши клятвы. Если ты нарушишь обет, магия отреагирует на это, и твой обман ударит по тебе, словно бумеранг. И сила этого удара будет зависеть от того, какую именно клятву ты нарушил, сколько магии в нее вложил. Самой серьезной считается Непреложный Обет — его невыполнение несет за собой смерть. Но он действует только на самого клятвопреступника, а есть и другие, на мой взгляд даже более жуткие варианты. Например, «предатели крови» — это не просто обидное прозвище. Для того, чтобы стать предателем крови, надо совершить вопиющее преступление. Посмотри, сколько волшебников сражались с Темным Лордом, сколькие из них сегодня ведут себя в высшей степени недостойно, но тем не менее, их так не называют. Но вот, например, Уизли. Это древний род, когда-то очень давно они были сильны и влиятельны. Но Септимус Уизли был тем самым волшебником, который наложил проклятие на род Слизеринов, своих сюзеренов. Из-за него в роду перестали рождаться сильные маги, и потребовалась не одна сотня лет, чтобы действие проклятия прекратилась. Но этим поступком Септимус приговорил свой собственный род. Очень быстро Уизли потеряли все свои деньги и влияние, а каждое новое поколение этой семьи было слабее предыдущего. Кроме того, ни один уважающий себя волшебник не будет иметь никаких дел с предателями крови. Именно поэтому, кстати, старшие братья этого идиота Рона уехали из страны. Наверное, их мозгов хватило на то, чтобы понять, что в Англии у них нет будущего. И работу они выбрали соответствующую. Например, один из них работает в Гринготтсе, а гоблинам, как известно, абсолютно все равно, с кем вести дела.

— Погоди, но до этого вы говорили, что Лорда выбирает сама магия…

— Не в буквальном смысле. Есть специальный артефакт…

Проход в гостиную внезапно открылся, и первокурсники вздрогнули, невольно ощутив себя так, будто бы их застали на месте преступления. Но нарушителями их уединения оказались всего лишь несколько старшекурсников, которые явно отмечали начало учебного года.

— А что это вы режим нарушаете? — с напускной строгостью спросил незнакомый Гарри парень, — А ну-ка брысь отсюда!

— Ролен, зачем же так грубо, это же свои, — вмешалась его подружка, откидывая упавший на глаза светлый локон.

— Мда... Прошу прощения, дамы и господа, попрошу вас пойти вон из гостиной! — под смешки компании первокурсники поспешили в свои комнаты.

Уже перевалило за полночь, но Гарри еще долго не мог уснуть, думая о том, что рано или поздно ему придется поддержать одну из сторон, а он даже не знает, как поступить. С одной стороны, то, что говорили слизеринцы, было правильно и логично, кроме того, Поттер чувствовал странную близость с ними, хотя пока и не мог ее объяснить. Но с другой стороны, Гарри знал, что представителей его факультета не зря называют хитрыми и коварными. Вряд ли рассказы о небывалой жестокости Волдеморта и его последователей возникли на пустом месте. «Если я поддержу слизеринцев, то предам своих родителей, — с тоской подумал Поттер, — а если я этого не сделаю, то стану изгоем на факультете». Этого Гарри очень сильно боялся. В маггловской школе с ним не общались, его унижали, а теперь в Хогвартсе, когда у него появились друзья, Поттер очень не хотел, чтобы все снова стало как раньше. «Ладно, у меня же еще есть время, а там посмотрим. Может, получится не вставать ни на чью сторону...» — подумал Гарри перед тем, как провалиться в сон.

Глава 5

Гарри сидел в Большом Зале за завтраком и старался не прислушиваться к оживленным разговорам своих соседей по столу о квиддиче. Эта тема вообще была одной из самых популярных, а с тех пор, как стало известно, что первый урок полетов пройдет в этот вторник, и вовсе побила все рекорды. В начале Гарри с удовольствием участвовал в подобных разговорах, но, по мере приближения дня, когда ему самому придется сесть на метлу, он чувствовал себя все менее уверенно. Дело в том, что у всех остальных первокурсников Слизерина уже был опыт полетов, и они не упускали возможности рассказать какую-нибудь полуфантастическую историю, которая показывала бы степень их мастерства. Стоит ли говорить, что особенно отличился в этом Малфой? Гарри очень хотелось не ударить в грязь лицом, особенно если учесть, что урок полетов у слизеринцев будет походить совместно с гриффиндорцами.

Вторник выдался солнечным и на удивление теплым, хотя осень уже позолотила траву и кроны деревьев Запретного леса. Воды Черного озера были спокойны, в них отражалось пронзительно синее небо и высокие башни Хогвартса.

Старшекурсники предупредили младших слизеринцев, что им надо прийти на урок заранее, потому что хороших метел на всех не хватит, и те послушались совета, а вот гриффиндорцы, напротив, пришли только к началу урока.

— А что это слизеринцы самые лучшие метлы себе забрали?! — возмутился Рон, увидев растрепанную старую метлу, напротив которой он оказался.

— О Мерлин, Уизли, тебе ли жаловаться? — закатил глаза Драко. Рон покраснел и глубоко вздохнул, явно готовясь к гневной тираде, но назревающий конфликт был прерван появлением преподавателя полетов — мадам Хуч.

Это оказалась очень строгая и резкая женщина, не скупившаяся на замечания. Например, Драко был вне себя, когда она объявила, что он неправильно держит метлу. Гриффиндорцы не скрывали своих ухмылок, а Малфой явно изо всех сил сдерживался от того, чтобы не вступить с мадам Хуч в спор по поводу разных стилей полета.

Первая же попытка первокурсников подняться в воздух чуть не закончилась трагедией — неповоротливый Невилл не удержался на метле и рухнул на землю.

Резко побледневшая мадам Хуч кинулась к нему и после беглого осмотра с облегчением объявила, что все в порядке за исключением сломанного запястья, но для колдомедиков это пара пустяков. Строго запретив ученикам в ее отсутствие даже прикасаться к метлам, мадам Хуч повела плачущего Невилла к школе.

Многие слизеринцы проводили уходящего Лонгботтома презрительными ухмылками, что не укрылось от внимания гриффиндорцев.

— Вам смешно, слизняки?! — гневно воскликнул Симус Финниган.

— Да, Лонгботтом довольно жалок, — спокойно пожала плечами Панси.

— А сами-то, наверное...

— Смотрите! — внезапно воскликнул Драко, поднимая откатившийся к его ногам стеклянный шар. Гарри узнал в нем напоминалку, которую Невиллу сегодня утром прислала его бабушка — гриффиндорец показывал ее за завтраком.

— Отдай ее мне, Малфой! — закричал Рон, делая шаг по направлению к слизеринцу.

— Ну, это вряд ли, Уизли. Я, пожалуй, положу ее куда-нибудь... повыше.

Драко проворно вскочил на метлу и взмыл в воздух.

— Ну что, Уизли, отнимешь ее у меня? — насмешливо спросил он, уверенно нарезая круги над площадкой для полетов.

— Рон, не смей! Из-за тебя мы лишимся баллов! — воскликнула Гермиона, хватая Уизли за рукав, но тот лишь отмахнулся, запрыгнул на метлу и резко взмыл в воздух.

Драко набрал скорость и, пролетев в опасной близости от Рона, эффектно развернулся. Гриффиндорец попытался подрезать своего противника, рваным движением уходя вбок, но у слизеринца опыт полетов явно был больше, да и метла ему досталось получше, поэтому Рон пролетел мимо своей цели. Драко явно наслаждался собственным превосходством. Но, очевидно, Малфой понимал, что чем дольше они находятся в воздухе, тем выше вероятность того, что их заметят профессора.

— Что ж, лови! — крикнул он, подкинув напоминалку в воздух, и в почти отвесном пике устремился к земле.

Рон, вытянув вперед одну руку, понесся наперерез стеклянному шарику. Гриффиндорец летел почти над самой землей, явно рассчитывая поймать напоминалку в последний момент, но внезапно метлу развернуло, и Рон кубарем покатился по траве. Напоминалка упала в нескольких метрах от него. Удивительно, но она не разбилась — видимо, шарик защищали какие-то заклинания.

— Мистер Уизли! — со стороны ворот к первокурсникам спешила профессор МакГонагалл. — Почему вы летали в отсутствии преподавателя?! — Рон поспешно поднялся с земли. Его мантия сбилась на бок, а рыжие волосы комично торчали в разные стороны. Мальчик невнятно бормотал какие-то оправдания, пытаясь очистить свою мантию от налипшей на нее земли.

— Профессор МакГонагалл, Малфой тоже летал! — воскликнула гриффиндорка Лаванда Браун.

— Это неправда!

— Профессор, Драко все время с нами вот здесь стоял!

— Да, мы разговаривали! Зачем ему было нарушать правила?! — хором воскликнули слизеринцы, смотря на преподавателя невинными и честными глазами.

МакГонагалл чопорно поджала губы:

— Что ж... Я не видела вас в воздухе, мистер Малфой, поэтому не могу ни в чем обвинить, но я буду внимательно за вами следить, не сомневайтесь. Что касается вас, мистер Уизли, двадцать очков с Гриффиндора и отработка сегодня вечером с мистером Филчем!

— Но профессор МакГонагалл! Они смеялись над Невиллом! — не могла не вмешаться Гермиона.

Декан Гриффиндора бросила на слизеринцев строгий и даже немного презрительный взгляд.

— Я вам верю, мисс Грейнджер, но это не повод, чтобы терять самообладание и нарушать школьные правила. А сейчас вы все можете быть свободны — урок отменяется.



Когда после ужина слизеринцы вошли в свою гостиную, их уже ждал раздраженный Кристиан Оллфорд, староста факультета.

— Малфой, давай-ка с тобой поговорим, — староста увлек Драко в сторону, а Гарри и Панси решили подождать его в креслах у камина.

— Попадет Драко, — спокойно констатировала Панси. — Он ведь чудом не попался — поведение, не достойное слизеринца. А все почему? Ему, видите ли, захотелось доказать, что он потрясающе летает, особенно после того, как Хуч сказала, что он метлу неправильно держит!

— Думаешь, причина только в этом?

— Нет, конечно, напакостить гриффиндорцам — долг любого уважающего себя слизеринца, да и с Лонгботтомами у семьи Драко... Ну это он, может, тебе сам как-нибудь расскажет. Но я Драко всю жизнь знаю и уверена, что он так долго ждал первого урока полетов, что просто не мог позволить, чтобы на нем никто, кроме Лонгботтома, так и не полетал, — улыбнулась Панси. — А вот и он! Ну что, Драко, сильно попало?

— Отделался предупреждением и лекцией о том, что настоящий слизеринец должен действовать наверняка, а не лезть на рожон, как безмозглый гриффиндорец, — закатил глаза Малфой, садясь в кресло напротив.

— Господа и дамы, минуточку внимания! — зычный голос Кристиана мигом привлек внимание к старосте. — Для тех первокурсников, кто не знает, сообщаю, что традиционно на нашем факультете проводятся соревнования по боевой магии и фехтованию. Раньше они проводились на уровне всей школы, но на сегодняшний день только наш факультет соблюдает эти традиции. Позже ознакомитесь с графиком тренировок — я его вам оставлю, — а сами турниры начнутся после Йоля. Это все, отдыхайте.

— Ну наконец-то! — воскликнул Драко. — Мой отец был чемпионом и в дуэлях, и в фехтовании! И он учил меня обращаться с холодным оружием! Ну, не только он, конечно, еще специально приглашенные учителя.

— Гарри, ты тоже обязательно должен начать заниматься! Мы понимаем, что с нуля начинать тяжело, но я уверена, ты быстро всему научишься!

— Ладно, — пожал плечами Поттер, которому на самом деле, очень хотелось научиться драться и не важно, используя палочку или шпагу — и то, и другое казалось ему невероятно привлекательным.

Остаток вечера прошел в веселых разговорах; Блейз принес шахматы, и за увлекательной игрой слизеринцы не заметили, как пролетело время.



Рон Уизли со вздохом посмотрел на идеально чистый коридор. Завхоз очень обрадовался нарушителю и заставил его мыть полы и — гриффиндорца до сих пор передергивало от страха и отвращения — снимать со стен и потолков паутину.

«Как знал, гад, что я ненавижу пауков! А еще и перемывать заставил — недостаточно чисто ему, видите ли! Из-за этого сварливого старикашки я пропустил отбой! Главное сейчас Снейпу не попасться, а то поди ему докажи, что я с отработки возвращаюсь, а не прогуляться вышел по ночной школе...» — Рон с опаской оглядывался по сторонам, его пугала мрачная тишина огромного древнего замка.

Уизли поднимался по лестнице, когда увидел мелькнувшую сбоку тень. Сердце испуганно забилось, и он резко повернулся. Совсем рядом в воздухе завис полтергейст Пивз. Его черные злобные глазки радостно блестели, а рот растянулся в улыбке, открывая множество мелких острых зубов. Несколько секунд Рон и Пивз смотрели друг на друга, а затем полтергейст с громким ревом: «Попался!» — спикировал на первокурсника. Уизли дернулся и побежал, не разбирая дороги. Вслед ему неслось улюлюканье Пивза.

Рон бежал до тех пор, пока острая боль в боку не заставила его остановиться. Судорожно дыша, он огляделся и понял, что стоит в темном и совсем незнакомом ему коридоре. Впереди была запертая дверь. Рон повернулся и пошел было назад, но внезапно услышал отдаленное злорадное хихиканье Пивза.

«Ждет меня на лестнице, паршивец!»

— Где ты, маленький первокурсничек?! Я тебя найду! — Уизли показалось, что полтергейст приближается. Он пару раз подергал ручку двери, но безуспешно. Тогда Рон сунул руку в карман за палочкой, чтобы встретить врага во всеоружии, но неожиданно нащупал шпильку, которой пару дней назад старшие братья-близнецы учили его открывать замки.

«А вдруг получится?! За дверью наверняка пустой класс, отсижусь пока там!» Гриффиндорец склонился над замочной скважиной. На него накатывали волны иррационального страха, несколько раз Уизли казалась, что сзади него стоит какой-то монстр, и он испуганно дергался. Но вот замок негромко щелкнул, и мальчик, рывком распахнув дверь, заскочил внутрь. Сделав глубокий облегченный вдох, Рон поднял голову... и замер. Перед ним стоял громадный трехголовый пес. На Уизли в упор смотрело три пары налитых кровью глаз, а из оскаленных пастей доносилось угрожающее рычание.

Глава 6

Драко неспешно шел к Черному озеру. Сегодня уроки у слизеринцев закончились рано, и он решил пройтись в одиночестве. Вообще, подобное поведение было совсем ему несвойственно — обычно Малфой не покидал слизеринские подземелья без компании. Но эту прогулку по территории Хогвартса Драко задумал давно, еще задолго до своего приезда сюда, когда слушал рассказы отца о школьной жизни. Малфой неспешно гулял, представляя, сколько великих волшебников в разное время проходило здесь, глядя, так же, как он, на воды Черного озера, искрящиеся в лучах солнца. От этих мыслей Драко чувствовал себя совсем взрослым и поэтому с еще большим презрением поглядывал на пробегающих мимо учеников. Неподалеку несколько первокурсников с громкими криками пинали ногами мячик. «Очевидно, какая-то маггловская игра, — Драко презрительно скривился. — Как же все-таки хорошо, что подобных личностей нет в Слизерине... Впрочем, теперь на нашем факультете есть другая проблема — Гарри Поттер». Драко не знал, как относится к своему новому приятелю. Благодаря разговорам родителей, он понимал, что в будущем Поттер вполне может стать видной политической фигурой и что ссориться с ним не следует. Но Драко думал о том, есть ли шанс, что Гарри встанет на их сторону в будущей войне. О том, что война будет, Драко много раз говорил отец, а лорд Малфой, как известно, никогда не ошибается. Так получилось, что Драко, Панси, Винсент, Грегори и Гарри почти все время проводили вместе, и младший Малфой всерьез задумался над тем, какие из их разговоров можно слышать Мальчику-Который-Выжил. Не может ли получиться так, что директор или друзья погибших родителей Поттера привлекут его на свою сторону? Вообще, Малфой даже не ожидал, что у них с Гарри сложатся такие хорошие отношения. Драко иногда спрашивал себя, что заставило его тогда в магазине заговорить с невзрачным парнем в жуткой маггловской одежде? Но, так или иначе, он был доволен тем, что все случилось так, как случилось.

Малфой уже достаточно отдалился от замка, теперь он шел вдоль озера, скрытый от любопытных взглядов крутым берегом, поросшим густым кустарником. Внезапно до него долетел знакомый голос:

— Нет, ну вы представляете, парни, огромное трехголовое чудовище! — голос, без сомнения, принадлежал Рону Уизли. Драко осторожно подобрался поближе и весь обратился в слух. — Я думал, всё, сейчас оно меня и прикончит! Но все-таки успел выбежать из комнаты и захлопнуть дверь прямо перед его жуткими мордами! Думаю, меня спасла ловкость, приобретенная благодаря занятием квиддичем!

— Ничего себе! — присвистнул Симус. — Это же был цербер!

— Да уж, теперь я понимаю, почему нам нельзя посещать коридор на третьем этаже! — нервно хихикнул Дин.

— Ладно, парни, пойдемте, а то к Хагриду на чай опоздаем! — снова раздался голос Рона. — Он, конечно, странный немного, но вообще-то хороший мужик. Он к нам как-то в гости заходил, они с родителями еще со времен войны друг друга знают.

«Ничего себе! — подумал Драко, выбираясь из своего укрытия. — Надо рассказать нашим... и Поттеру. Заодно и посмотрю, насколько ему можно доверять».



— Цербер?! Нет, Дамблдор окончательно сошел с ума! — воскликнула Панси.

— Я напишу об этом отцу, и старикашка распрощается с должностью директора! — Драко просто лучился самодовольством. Впрочем, Малфой не забывал искоса наблюдать за Поттером, стараясь определить его реакцию, но тот сидел с абсолютно непроницаемым лицом.

— Как думаете, а что в том коридоре делает цербер? — Гарри наконец-то решил вступить в разговор.

— Что делает? Ну вообще их обычно используют для охраны, — пожал плечами Винсент.

— А почему ты, Драко, так уверен, что это не ловушка? Возможно, они знали, что ты подслушиваешь... — задумалась Панси.

— Я не подслушивал! — возмутился Малфой.

— Ну конечно же нет, и как я только посмела так подумать?! Ты просто случайно оказался свидетелем их разговора, но, возможно, все это было спланировано, и на третьем этаже нас будет ждать Филч.

Задумчивое молчание прервал Поттер:

— Значит, надо будет пойти через некоторое время. Даже если это ловушка, не будут же гриффиндорцы нас вечно караулить!

Остальные слизеринцы согласились с Гарри, и после обсуждения было решено отправиться на разведку на третий этаж в конце сентября.



Те полторы недели, которые слизеринцы решили выждать, прежде чем рискнуть нарушить школьные правила, вовсе не показались Гарри скучными, тем более у них как раз начались первые тренировки по фехтованию и магическим дуэлям.

Дополнительные уроки проходили в подземельях. Гарри удивился, узнав, что под Хогвартсом было множество ходов и лабиринтов. Впрочем, в активном пользовании было только несколько помещений, которые располагались недалеко от слизеринской гостиной, но в то же время так, чтобы туда было не так-то просто добраться представителям других факультетов, которые могли случайно забрести в подземелья.

— Я знаю отличный способ извести гриффиндорцев! — весело заявил Блейз, когда первокурсники шли на свой первый урок фехтования. — Нам достаточно будет поменяться с ними жильем на пару месяцев. Спорим, в первый же день кто-нибудь из них отправится исследовать подземелья? Но, так как это гриффиндорцы, им в головы даже не придет мысль о том, что надо побеспокоиться, как они будут искать обратную дорогу. Итак, они заблудятся. Узнав об этом, другие храбрецы кинутся спасать своих друзей... и их постигнет та же печальная участь. Тогда кто-то еще с Гриффиндора... Ну, вы поняли. И так будет продолжаться до тех пор, пока всех отважных гриффиндорцев не поглотят коварные слизеринские подземелья!

Весело посмеиваясь, слизеринцы зашли в достаточно просторный зал. Там их уже ждал Кристиан Оллфорд и второкурсники — двум младшим курсам предстояло заниматься вместе.

— Как вам, вероятно, известно, фехтование сегодня не используется в бою, но, тем не менее, данное умение до сих пор очень ценится в приличном обществе, — начал Кристиан. — Основных причин на это, пожалуй, две. Во-первых, вам может потребоваться умение обращаться со шпагой во время магических дуэлей. Согласно правилам, в случае, если силы противников равны и ни один не хочет уступать, во избежание магического истощения, с согласия обоих соперников, дуэль возможно продолжить на мечах. Во-вторых, ловкость и отличная реакция определенно не будут лишними.

А теперь к делу! Уверен, что у большинства из вас уже есть некоторая подготовка, поэтому я хочу разделить вас на две группы. В первой будут наиболее опытные или талантливые ученики, во второй — менее продвинутые. Разумеется, у групп будут разные задания. Кроме того, совсем начинающим я дам несколько отдельных уроков.

После проверки Кристиан определил уровень мастерства своих учеников. Ни разу не державший в руках холодного оружия Гарри предсказуемо оказался во второй группе. Компанию ему составили Дафна Гринграсс, у которой, как Гарри уже знал, было весьма хрупкое здоровье и из-за постоянных болезней девочку фехтованию не обучали, Винсент Крэбб, который фехтование просто не любил, как, впрочем, и его отец, никогда не настаивавший на обучении сына этому искусству, и пара второкурсников. Лучшими на их курсе оказались Блейз Забини, Теодор Нотт и Драко Малфой.

Затем староста показал начинающим несколько базовых позиций, которые надо было довести до совершенства. Очень важным было научиться чувствовать свое тело и правильно распределять центр тяжести.

— Очень неплохо, Поттер, особенно для первого раза! — одобрительно кивнул Оллфорд.

Искусству магических дуэлей первокурсников предстояло учить Эллис Джагсон — старшекурснице с холодными серо-зелеными глазами и рыжими волосами, заплетенными в длинную косу. У нее оказался достаточно резкий голос с командными металлическими нотками.

— Хотя наши тренировки и называются обучением дуэльному искусству, традиционно на них учат также применению ваших навыков в условиях настоящего боя. Думаю, вы и сами понимаете, что одно дело сражаться с единственным соперником по заранее установленным правилам, и совсем другое — битва, в которой не чтят законов чести, нападают со спины и без колебаний добивает раненных. Вы должны понимать, что все дополнительные тренировки должны оставаться в тайне от представителей других факультетов, а то, что мы изучаем боевое искусство не только применительно к дуэлям, — тем более. Поэтому воздержитесь от демонстрации своих умений на уроках и во время стычек с представителями других факультетов. Надеюсь, это понятно? Тогда приступим, — Эллис Джагсон окинула ледяным взглядом своих притихших учеников. — Распространенной ошибкой у тех, кто решил заниматься боевой магией, является мысль, что достаточно иметь в своем арсенале широкий набор различных заклинаний. Но практика показывает, что в реальном бою ваши знания и кната не будут стоить, если вы не сможете быстро среагировать на нападение противника, не сможете увернуться от вражеского заклинания. Быть боевым магом без определенной физической подготовки невозможно. Поэтому начнем мы с проверки вашей ловкости и реакции. Вы будете выходить по одному и пробовать уворачиваться от моих заклинаний. Не бойтесь, заклинания будут безвредными. Пока, — Эллис жутковато улыбнулась.

Через час девушка с усмешкой оглядела запыхавшихся первокурсников.

— На сегодня все свободны, — объявила Джагсон. — Кому нужно, можете взять у меня мазь от синяков.

— А ты молодец, Гарри, — улыбнулась Миллисент, когда порядком уставшие слизеринцы возвращались в свою гостиную.

— Спасибо, Милли, — возможно, дело было в том, что Гарри привык уворачиваться от постоянных подзатыльников и тычков со стороны Дурслей, но он справился с заданием очень неплохо, хотя одно ловко пущенное заклинание все-таки сбило его с ног.

— Панси, а ты как? — спросил Поттер у подруги. Паркинсон проявила себя лучше всех, довольно долго уворачиваясь от заклинаний, но настигшее ее в итоге заклинание оказалось настолько сильным, что девочку отбросило в сторону на несколько шагов и довольно сильно приложило об пол.

— Да все нормально, — ответила она, легкомысленно пожав плечами. — Знаешь, наверное, волшебники несколько по-другому относятся к травмам, чем магглы. Ведь мы в принципе гораздо крепче, и, к тому же, колдомедицина может быстро вылечить почти любую травму. Посмотри, насколько опасен квиддич. Но тем не менее все в него играют. Ну врезался в тебя бладжер, сломал что-нибудь, но двадцать минут в больничном крыле — и ты как новенький! Кстати, мы поэтому и смеялись над Лонгботтомом, когда он с метлы упал, — у него всего-то травма запястья была, а он сразу в слезы.



На Хогвартс опустилась ночь. Опустели коридоры, погасли огни, и мало кто из учеников решался нарушить сон древнего замка. Но смельчаки все-таки были. Пятеро слизеринцев тихо крались по направлению к Запретному коридору. Гарри было жутко, ему постоянно казалось, что из темноты кто-то наблюдает за ними. Мрак вокруг казался тяжелым, почти материальным. Светящийся огонек на палочке Поттера с трудом разгонял окружающую их мглу, но добавить света слизеринцы не решались. Но вот, наконец, запретный коридор. Следуя заранее оговоренному плану, Крэбб и Гойл остались следить за лестницей, а Гарри, Драко и Панси направились вглубь коридора. Слизеринцы приблизились к оббитой металлом двери и замерли. Оттуда доносились звуки, напомнившие Гарри рычание двигателя маггловского грузовика: наверное, это храпел цербер. По очереди слизеринцы заглянули в замочную скважину. Гарри был поражен увиденным: цербер был огромен, в полураскрытых пастях чудовища виднелись гигантские зубы. Поттер подумал, что этот пес мог бы проглотить его, не жуя.

— Смотрите, на чем это он сидит? — прошептала Панси.

— Это люк, — присмотрелся Гарри. — Значит, Винс был прав, и пес действительно что-то охраняет.

Насмотревшись на цербера, слизеринцы уступили места у двери Крэббу и Гойлу, а когда и те удовлетворили свое любопытство, компания поспешила в обратный путь.

До слизеринской гостиной осталось совсем немного, когда лучи люмоса осветили сидящую на их пути кошку. Слизеринцы похолодели от ужаса, ведь небезызвестная Миссис Норрис, кошка завхоза, обладала удивительной связью со своим хозяином. И то, что сейчас она сидела перед ними, означало только, что в любой момент здесь появится и Филч. Не сговариваясь, слизеринцы кинулись вперед.

— Сейчас мы поймаем нарушителей, верно, миссис Норрис? И им будет ох как несладко, не сомневайся! — скрипучий голос Филча раздался с лестницы за спиной слизеринцев. Как только завхоз повернет за угол, он их увидит! Гарри побежал к ближайшей двери и дернул ее на себя. К счастью, дверь была не заперта. За ней оказался самый обыкновенный класс. Первокурсники быстро забежали внутрь. Они едва успели. Замерев, Гарри слушал, как Филч, шаркая ногами, проходит мимо их укрытия. Когда шаги завхоза стихли в отдалении, слизеринцы бегом кинулись к подземельям и перевели дух, только оказавшись в своей гостиной. Засыпая, Гарри думал о том, что же такое ценное хранилось в школе, если директору потребовался цербер для его охраны и о том, что это сокровище, наверное, было очень важным для директора, раз он решил подвергнуть учеников опасности, поселив в школе такого грозного сторожа, как гигантский трехголовый пес.



На следующий день Драко написал письмо своему отцу. Спустя несколько дней, во время завтрака, филин Малфоя принес ему ответ. По мере прочтения письма, Малфой мрачнел на глазах.

— Кажется, наши родители ничего не могут сделать.

— А что случилось? — недоуменно спросил Гарри.

— Да так, просто они все сейчас заняты.

Гарри в перерыве перед уроком заклинаний забежал в спальню за учебником. Он направился к своей тумбочке, взял из нее учебник и уже собрался возвращаться, как вдруг его взгляд упал на сложенное в четыре раза письмо, лежавшее на кровати Драко. Гарри понимал, что без спроса читать чужие письма нехорошо, но мальчику очень хотелось узнать, чем же так заняты родители его друзей. А еще Поттера обидело то, что за завтраком слизеринцы только понимающе переглянулись, и не стали ему ничего объяснять.
«В конце концов, я уверен, что Драко вполне мог бы поступить также», — уговаривал себя Гарри, а затем, решившись, развернул письмо.

«Здравствуй, Драко!

Мне очень жаль упускать подобную возможность, но в ближайшие несколько месяцев я вряд ли смогу что-то предпринять. Видишь ли, к нам в поместье стали часто захаживать незваные гости. Они давно не отравляли нам жизнь своими визитами, но мы все понимали, что еще неоднократно увидим подобных людей на пороге мэнора. К сожалению, у мистера Паркинсона сейчас те же проблемы, а впутывать кого-то постороннего не хотелось бы, так что пока придется оставить все как есть».</i>
Дальше лорд Малфой настоятельно советовал своему сыну быть осторожным и никогда более не соваться в коридор на третьем этаже. Затем была приписка от матери Драко. Бегло скользнув глазам по строчкам, Гарри нашел несколько предложений по интересовавшей его теме: <i>«Драко, дорогой, не расстраивайся, но наши гости были настолько неаккуратны, что разбили твою любимую хрустальную статуэтку дракона. Лично я всегда утверждала, что, видимо, для того, чтобы стать аврором, нужно иметь потрясающую тягу к разрушению при минимальном количестве мозгов».
Гарри положил письмо обратно и задумался: авроры в гостях у Малфоев и Паркинсонов... Из прочитанных ранее газет Поттер знал, что эти люди — нечто вроде маггловских полицейских. Они явно явились без приглашения, но обитатели особняков вынуждены это терпеть. И лорда Малфоя, и отца Панси обвиняли в принадлежности к Пожирателям Смерти. Значит ли это, что у них обыск? Скорее всего. Это объяснило бы и то, что они не могут отвлекаться на проблему с цербером, и те мрачные взгляды, которым сегодня обмениваются многие слизеринцы... Тут взгляд Гарри упал на часы, и он в ужасе вскочил — до начала урока оставалось всего три минуты.

Глава 7

Как-то незаметно пролетел еще один месяц. Октябрь подходил к концу, Хогвартс заливали дожди, а по утрам замок утопал в молочно-белом тумане. Близился Хэллоуин, впрочем, слизеринцы как всегда выделились — они отмечали Самайн. Драко объяснил, что традицию отмечать маггловские праздники в школе ввели несколько поколений назад все с той же целью — максимально сблизить магический и маггловский миры и поспособствовать тому, чтобы волшебники как можно меньше задумывались о своих традициях и истории.



Гарри мрачно оглядел полутемный коридор. Поттер уже не в первый раз пожалел о том, что согласился на авантюру Малфоя. Все его мысли сейчас были только о том, как ему хочется оказаться за праздничным столом в тепле и уюте Большого Зала.

Вчера вечером горевший энтузиазмом Драко ворвался в гостиную и рассказал, что, согласно древней легенде, в ночь на Самайн в подземельях появляется призрак древней волшебницы Клиодны. Если ты ее встретишь и сможешь отгадать ее загадку, то призрак исполнит любое твое желание. Панси идти с ними отказалась наотрез, заявив, что те волшебники, которые видели Клиодну, просто перебрали огневиски. Винс и Грег тоже предпочли праздничный ужин прогулке по темным подземельям. А Гарри, неожиданно для самого себя, согласился. Мальчик не сильно верил в древнюю легенду, но он представил, что если бы ему встретился призрак Клиодны, он попросил бы ее сделать так, чтобы Лили и Джеймс Поттеры снова были живы и чтобы они приняли своего сына-слизеринца. В конце концов, это же волшебный мир, так почему бы и нет?..

Но первокурсники уже несколько часов безрезультатно проплутали по подземельям и, так никого и не встретив, решили вернуться назад.

Они прошли большую часть обратного пути, когда Драко внезапно остановился и направил луч люмоса в незаметную нишу в стене.

— Смотри, что там? — мальчики приблизились. В углублении стены оказался довольно-таки большой барельеф с изображенным на нем человеком, которого обвивала большая змея. Гарри почему то показалось, что высеченная из камня рептилия выглядела такой настоящей, что казалось, если с ней заговорить, то она ответит...

— Это наверняка Салазар Слизерин! — раздался над ухом восторженный шепот Драко.

Внезапно по коридору прокатился устрашающий рев.

— Что это?!

— Не знаю, бежим!

Первокурсники понеслись по коридору в сторону гостиной. Вот они забежали за угол... и резко остановились, глядя на гигантского горного тролля. А чудовище, тем временем, рассматривало их своими маленькими злобными глазками. Но вот тролль поднял свою дубину и с ревом двинулся на слизеринцев. Мальчики кинулись в разные стороны, в последний момент избежав удара дубинкой. Тролль огляделся, явно решая, кого из первокурсников прикончить в первую очередь, а потом двинулся к Гарри. Поттер судорожно дернулся и понял, что сам загнал себя в ловушку: уклоняясь от первого удара, он забежал в конец коридора, заканчивающийся тупиком. Бежать было некуда. Тролль поднял свое оружие... Внезапно Гарри ощутил резкий рывок и в следующий момент оказался абсолютно в другом коридоре. Ничего не понимающий Поттер уставился в темные глаза Теодора Нотта, стоявшего рядом с таким видом, будто бы для него проходить сквозь стены — самое обычное дело. Издалека снова послышался устрашающий рев тролля.

— Он же сейчас убьет Драко! — в ужасе воскликнул Поттер.

— Так помешай ему! — усмехнулся Нотт и, схватив Гарри за ворот мантии, резко толкнул его в стену. Поттер зажмурился, непроизвольно ожидая удара, но вместо этого он снова пролетел сквозь стену. Открыв глаза, Гарри увидел гигантскую спину тролля, своей дубинкой он раз за разом пытался прихлопнуть свою несговорчивую добычу, а Драко, проявляя чудеса изворотливости, каждый раз уходил из-под сокрушающих ударов, любой из которых мог бы стать роковым. Гарри не знал ни одного заклинания, способного поразить горного тролля, на помощь звать было бесполезно, а Драко находится в смертельной опасности. Внезапно Поттер почувствовал прилив сил. Посмотрев на свою волшебную палочку, он с удивлением увидел на ее конце тускло светящийся багровый огонек. Повинуясь интуиции, Гарри резко вскинул правую руку, и стремительный луч заклинания врезался в широкую спину горного тролля. Чудовище замерло, зашаталось, издало рык, полный бессильной ярости, а затем с ужасным грохотом упало на каменный пол.

— Драко, ты живой?!

— Да, — простонал Малфой, с трудом поднимаясь на ноги. Он был весь в пыли, на лице кровоточила ссадина. — Нога болит. Ну вот за это Дамблдор точно ответит! Огромный горный тролль... Просто чудо, что я не погиб! Благодаря тебе... Ты вообще понимаешь, что сделал?!

— Нет, я... все произошло само собой...

— Если я не путаю, то это было заклинание Остановки Сердца.

— Но как?

— Одно из проявлений стихийной магии. Как правило, подобные всплески прекращаются к десяти годам, но есть редкие случаи, когда в течении года после покупки первой палочки стихийная магия просыпается, чтобы защитить своего владельца, — непривычно быстро протараторил Драко, пытаясь пригладить волосы дрожащими пальцами. — Удивительно то, что в данный момент тролль угрожал мне, а не тебе... Наверное, ты будешь очень сильным магом.

— Но знаешь, Поттер, что интересно? — раздался голос Нотта. Гарри обернулся; Теодор стоял, небрежно прислонившись к стене. — Подобные всплески стихийной магии случаются, когда сила предков в твоей крови защищает своего наследника. Поэтому неосознанно созданное заклинание будет соответствовать специализации твоей семьи. А теперь парадокс: заклинание Остановки Сердца — темное, а Поттеры всегда были светлыми магами.

— Темное?! Значит, у меня будут проблемы?

— Нет, первокурсник не может сознательно выполнить подобное заклинание, да и вряд ли Дамблдор станет проверять твою палочку, — вздохнул Драко. — Но все это очень странно...

Внезапно послышался топот и гул голосов. Как выяснилось через мгновение, к ним спешил почти весь преподавательский состав.

— Что здесь произошло? —звучный голос Дамблдора нарушил тишину.

— На нас напал тролль, профессор, — прозвучавшее в голосе Поттера раздражение и даже некоторая враждебность заставили директора немного нахмуриться, а МакГонагалл поджала губы и вышла вперед.

— Мистер Поттер, мистер Малфой... — профессор оглянулась. — О! И мистер Нотт. Что вы делали в подземельях во время праздничного ужина?

— Вообще-то, профессор, мы тут живем! А еще мне надо в больничное крыло!

— Одну минуту, мистер Малфой! Мы сейчас находимся довольно далеко от вашей гостиной!

— Хотите выдвинуть конкретные обвинения против моих студентов, Минерва? — раздался вкрадчивый голос слизеринского декана. Профессор Снейп неслышно вышел из коридора за спинами первокурсников.

— Успокойся, Северус, никто их ни в чем не обвиняет, — примирительно сказал Дамблдор. — А сейчас, молодые люди, расскажите, как вам удалось одолеть тролля.

Роль рассказчика взял на себя Гарри. Он представил все так, будто бы тролль умер по совершенно непонятной причине, а Теодор с самого начала был с ними. Про странный проход сквозь стену Поттер тоже решил умолчать.

— Что ж, по пять баллов каждому в качестве моральной компенсации, — спокойно прокомментировал Снейп.

МакГонагалл явно хотела возразить, но Дамблдор не дал ей вмешаться:

— Мистер Нотт, мистер Поттер, отведите вашего друга в больничное крыло, — директор улыбнулся слизеринцам, и те с радостью покинули подземелья.

Осмотрев Драко, мадам Помфри заявила, что с ним все будет в порядке, но ей потребуется некоторое время, чтобы вылечить его ногу. Поэтому в слизеринскую гостиную Гарри и Теодор возвращались вдвоем. Их маршрут лежал через галерею. Здесь не было факелов, и путь слизеринцам освещали только призрачные лунные лучи, бьющие сквозь высокие стрельчатые окна. Было тихо, Гарри слышал только завывания ветра.

— А что ты делал в подземельях? — спросил Поттер.

— Искал тайный выход из школы, — равнодушно пожал плечами Нотт.

— Спасибо, что помог мне. Если честно, не ожидал этого от тебя.

— Почему?

— Ну, мне казалось, что я тебе не нравлюсь.

Нотт резко остановился.

— Ну что ты как маленький, Поттер?! Неужели ты не понимаешь?! Темный Лорд пытался убить тебя десять лет назад. Это был первый раз, когда ему зачем-то понадобилась смерть ребенка, а значит, на это была какая-то причина. И вот теперь скажи мне, почему бы ему после своего возвращения — а он вернется, Поттер, не сомневайся — не попытаться завершить начатое? А я, скажу тебе по секрету, собираюсь воевать на стороне нашего законного повелителя. Поэтому я и хочу общаться с тобой как можно меньше, чтобы потом не жалеть о тебе.

Ты думаешь, что Малфой — твой друг? Но он же тоже все прекрасно понимает. Ты кинулся защищать его от тролля, но Драко не пойдет против Темного Лорда ни ради тебя, ни ради кого-либо еще.

В неуютном молчании слизеринцы дошли до своей гостиной, и Гарри, не обращая внимание на ждущих его Панси, Винса и Грега, направился в свою спальню. Хотя он решил, что не будет портить отношения с другими слизеринцами, теперь он готов к тому, что любой из них запросто может ударить в спину.

<center>***</center>

На следующий день обед был прерван неожиданным появлением Люциуса Малфоя и Нотта-старшего. Волшебники стремительно прошествовали через зал и остановились у стола, за которым сидели учителя. Роль оратора взял на себя лорд Малфой.

— Директор Дамблдор! Попечительский совет школы возмущен тем, насколько халатно вы относитесь к своим обязанностям. Что на территории Хогвартса делал горный тролль?! Потрудитесь дать ответ, директор, ведь по вашей вине мой сын вчера чуть не погиб!

Дамблдор поднялся со своего кресла и жестом попросил гостей следовать за ним. Его глаза были непривычно серьезны, из них мгновенно исчезло обычное чуть лукавое выражение. Вслед за Дамблдором нежданные визитеры покинули Большой зал и, видимо, направились в директорский кабинет.

Как оказалось позже, поле разговора с Дамблдором Люциус Малфой решил задержаться в Хогвартсе, чтобы поговорить с сыном и его друзьями. Он поблагодарил Гарри за спасение Драко от тролля и пригласил Поттера на зимние каникулы в Малфой-мэнор. Гарри ответил, что подумает.



Приближался Йоль, Хогвартс утопал в снегу, а в подземельях стало ужасно холодно. Если гостиные и спальни топились, то в коридорах гуляли пронизывающие сквозняки.

Гарри долго думал, стоит ли принимать приглашение в Малфой-мэнор, особенно после того, что рассказал ему Нотт. Но в итоге решил, что вряд ли лорд Малфой решится причинить ему вред, и попросил Драко передать отцу, что он принимает его приглашение. К сожалению, в итоге оказалось, что все это было напрасным, потому что за неделю до начала каникул Поттера вызвал к себе профессор Снейп. Кидая на мальчика полные презрения взгляды, он объявил, что ему нельзя уехать из школы, не предоставив письменного разрешения от родственников. А посылать письмо Дурслям уже поздно, потому что списки составляются сейчас. Поэтому декан, ехидно усмехнувшись, сообщил, что Гарри может либо остаться в школе, либо поехать на каникулы к дяде и тете. Стоит ли говорить, что он, не задумываясь, выбрал первый вариант? Позже Гарри размышлял о том, почему профессор Снейп не сообщил ему об этом раньше — из личной неприязни и желания испортить ему праздник или декан выполнял приказ профессора Дамблдора. А если к Малфоям он не едет из-за директора, то по какой причине? Может, Дамблдор хочет его контролировать, и ему не выгодно, чтобы Поттер проводил каникулы вне Хогвартса в доме темных магов? А возможно, старик пытается защитить его, ведь, если верить Нотту, от Малфоев можно ожидать предательства в любой момент?

Гарри, затаив дыхание, наблюдал, как профессора развешивают праздничные украшения. Стоявший рядом Малфой напротив во всю критиковал убранство замка, бурча о том, что Рождество — дурацкий маггловский праздник, а эти примитивные украшения не идут ни в какое сравнение с убранством Малфой-мэнора.

— Ладно, пошли к себе, — вздохнул Гарри, насмотревшись на то, как из волшебной палочки профессора Флитвика один за другим вылетают разноцветные елочные шары.

На выходе из зала путь слизеринцам преградила огромная пушистая пихта. Судя по видневшимся из-под мохнатых веток гигантским сапогам, дерево сюда принес Хагрид, который сейчас разговаривал с гриффиндорцами, не обращая внимания на учеников, которые безуспешно пытались выйти из Большого зала, протиснувшись между створками двери и деревом. Драко уже собрался в обычных для него колких выражениях потребовать освободить проход, но тут Гарри услышал нечто такое, что заставило его остановить Малфоя.

— А чего это вы в библиотеку собрались, каникулы же начинаются? — басил великан.

— Нам не для уроков, — раздался в ответ громкий голос Грейнджер. — С тех пор, как мальчики рассказали мне про того пса и про твои слова, что он охраняет что-то, связанное с Николасом Фламелем, мы ищем информацию об этом человеке, хотя пока безрезультатно.

— Бросьте вы это дело! Не касается оно вас! — воскликнул Хагрид и, приподняв пихту, быстро устремился вглубь зала.

— Фламель? Это ведь, вроде, зельевар? — задумчиво спросила Панси, когда они своей обычной компанией собрались в гостиной у камина.

— Не просто зельевар, а создатель единственного в мире философского камня! — воскликнул Драко. — Неужели камень хранится в Хогвартсе?!

— Думаю, что да, — вздохнул Гарри и рассказал о таинственном свертке в сейфе номер семьсот тринадцать.

— Получается, философский камень хотели украсть, — подытожила Панси, — но кто?

— Да кто угодно, — пожал плечами Драко. — Вечная жизнь и куча золота... Да что уж там говорить, я и сам не отказался бы!

Остаток вечера ребята обсуждали, что они сделали бы, попади к ним такой могущественный артефакт. Особенно отличился Малфой: он заявил, что создал бы столько золота, что его хватило бы, чтобы Корнелиус Фадж устроился работать к нему садовником.



Гарри оглядел непривычно пустую гостиную. Большинство слизеринцев на праздники разъехалось по домам, и в подземельях стало непривычно пусто. В углу Поттер заметил одиноко сидящую Гринграсс, она обняла тонкими руками подушку и задумчиво глядела на огонь в камине. Гарри знал, что девочка покинет Хогвартс завтра утром — на день позже, чем остальные.

— Привет, Дафна. Ты что грустишь? — спросил он, опускаясь в соседнее кресло.

— Только не говори, что тебе это действительно интересно. В этом мире, Гарри, по большому счету, никому нет никакого дела до окружающих. Конечно, за исключением тех случаев, когда есть возможность извлечь выгоду. Или же когда дело касается вопросов фамильной чести.

Поттер пожал плечами. Его действительно не сильно интересовали проблемы Гринграсс, просто хотелось хоть с кем-нибудь поговорить. Дафна будто бы прочла его мысли и кривовато улыбнулась.

— Ну ладно. Знаешь, я же раньше дружила с сестрами Патил. Мы общались с детства, нам было так весело вместе. А вот теперь мы все попали на разные факультеты. И если с Падмой, которая учится в Рейвенкло, мы хоть как-то общаемся, то Парвати, как мне кажется, теперь меня чуть ли не презирает. А за что? Я ведь не изменилась! Мне просто грустно, что нас раскидывают по факультетам в зависимости от того, кто из нас смел, а кто хитер, и из-за этого должна закончится такая, как мне еще недавно казалось, крепкая дружба.

Дафна поднялась и ушла к себе, а Гарри еще долго сидел, глядя как огонь в камине пожирает ветки и думая обо всем: об иллюзорности дружбы между Дафной и Парвати, Джеймсом Поттером и Сириусом Блэком, им самим и другими слизеринцами, о философском камне и таинственных ворах, и о том, что впереди — еще один праздник, который ему предстоит встречать в одиночестве.



Северус Снейп удобно откинулся в кресле и посмотрел на как всегда невозмутимого Малфоя-старшего, сидящего напротив.

— Вот скажи мне, Люциус, зачем ты пригласил Гарри Поттера в свое поместье на празднование Йоля? Пытаешься расположить мальчишку к себе? Ты же не можешь не понимать, что этим привлекаешь к себе внимание Дамблдора? Не тебе с ним тягаться, Люциус, и возобновившиеся обыски тому подтверждение.

Люциус Малфой тихо вздохнул. В последнее время имя Гарри Поттера звучало в стенах его поместья так же часто, как и в год исчезновения Темного Лорда, и это уже начинало раздражать. Не далее чем вчера у него был довольно долгий разговор с Ноттом и Булстроудом, которые на несколько часов оккупировали его кабинет. Старые приятели пили коньяк и кидали на Люциуса подозрительные взгляды сквозь серый сигаретный дым. Их так же, как и Снейпа, настораживало, что он не только не запрещает своему сыну дружить с Гарри Поттером, но и поощряет это, приглашая мальчишку в свое поместье на Йоль. Правда, если декан Слизерина настоятельно советовал Малфою не вставать на пути Дамблдора, то Нотт и Булстроуд напоминали, что его действия могут не понравится Лорду. А если их повелитель злился, перепадало обычно всем. Именно поэтому бывшие соратники настойчиво просили Люциуса не впутываться ни в какие сомнительные авантюры. Но Малфой никому не позволит лезть в его личные дела. Нотт и Булстроуд ушли ни с чем, и если Снейп думает, что ему Люциус расскажет больше, то ошибается. Лорд Малфой встряхнул длинными волосами, собираясь высказать Северусу все, что он думает про подобных советчиков, но тот его опередил:

— Ладно, я же вижу, что ты сейчас собираешься выставить меня вон. Можешь ничего не объяснять, я не буду злоупотреблять твоим гостеприимством. Вот только скажи, есть ведь что-то еще? Я не удивился, узнав, что ты приглашаешь Поттера на каникулы, но ты хотел, чтобы он попал на бал в твоем поместье. А ведь это закрытое мероприятие, состав участников не меняется уже много лет. Точнее, так: не меняются фамилии участников. И Поттеров, светлой семьи, в этом списке никогда не было. Зачем тебе знакомить его с темными семьями Британии, Люциус?

— Ты же не ждешь, что я буду откровенничать с тобой, Северус? — прищурился Малфой, про себя в который раз отмечая удивительную проницательность Снейпа. — Мы оба понимаем, что те времена, когда мы могли доверять друг другу, давно прошли, и сегодня я не могу быть уверен, что все сказанное не выйдет за пределы этой комнаты.

— Ты обвиняешь меня в предательстве, Люциус? Ты воспользовался известным нам обоим приказом Лорда как возможностью остаться на свободе и при этом не стать предателем, но фактически ты предпочел свободу верности.

— Мы сами выбираем свой путь, Северус. У тех, кто предпочел бороться до конца, были свои причины. Все мы сделали свой выбор. Я предпочел безопасность своей семьи, ведь известно, как сейчас жили бы моя жена и сын, если моя вина была бы доказана. Другие предпочли Азкабан или смерть, как Лестрейнджи, Мальсибер, Уилкис, Розье...

— Не впутывай сюда Ивэна, — хмуро оборвал Малфоя Снейп. — После того, что случилось с его сыном...

— Да... Не помню, рассказывал ли я тебе, но я видел его за пару дней до смерти. Ивэн, как мне показалось, совсем сошел с ума. Объявил охоту на авроров и членов Ордена Феникса. Знаешь, мне кажется, что он даже исчезновения Лорда не заметил. Впрочем, неважно...

— Ладно, я пойду, — Снейп решительно поднялся на ноги.

— До встречи. И помни: когда Лорд вернется, он сам определит, кто из нас насколько виноват пред ним.

— Мне прекрасно известно об этом, Люциус! — резко ответил декан Слизерина, исчезая в зеленом пламени камина.

Лорд Малфой замер, глядя в огонь, медленно меняющий цвет с изумрудного на привычный желто-оранжевый. Подойдя к камину, Люциус зачерпнул летучего пороха из стоявшей рядом вазочки и медленно высыпал его в огонь. Пламя тут же снова вспыхнуло зеленью, но Люциус не собирался делать шаг в камин. Он просто стоял, и изумрудный огонь отражался в его серых, почти бесцветных глазах. Зелень пламени внезапно напомнила Люциусу цвет Убивающего проклятья. Малфою, конечно, нравилась спокойная жизнь; то, что ему нет необходимости ежеминутно думать о безопасности Нарциссы и Драко. Но иногда Люциус вспоминал годы войны; то, как он стремительным черным туманом проникал в дома своих врагов, слышал их крики, видел яркие вспышки заклинаний и распахнутые в ужасе, навсегда остекленевшие глаза. Малфой помнил чувство, возникающее, когда он вместе с другими Пожирателями шел в атаку. Тогда он ощущал себя частью великой, сокрушающей силы, для которой не существовало преград. Лорд Малфой судорожно втянул воздух. Это все темная магия бурлила в крови, требуя выхода, и, не находя его, заставляла сердце загнанно колотиться, застилая обычно холодный ум багряной дымкой безумия, вызывая воспоминания о том, о чем он так не хотел думать... Люциус почти с ненавистью смотрел на зеленое пламя в камине. Нет, цвет определенно был не такой.

Громкий хлопок возвестил о появлении домового эльфа.

— Авада Кедавра! — пущенное не глядя смертельное проклятие нашло свою жертву — эльф умер прежде, чем упал на дорогой пушистый ковер. Люциус мельком глянул на мертвого слугу. Это был Добби, самый несносный домовик в поместье Малфоев.

«Хорошо хоть, что это не Дигби или Келси», — равнодушно подумал Малфой, опускаясь в кресло. Люциус перевел дыхание и разжал кулак левой руки. Он и не заметил, когда его ухоженные ногти впились в бледную кожу, оставляя на ней кровавые следы.

Безумие отступало, а, значит, скоро пройдет и ностальгия. Завтра лорд Малфой появится в Министерстве — добропорядочный гражданин, настоящий джентльмен, известный меценат. Он будет равнодушно смотреть на мелких чиновников и немного льстиво улыбаться министру. Пройдя по полутемным коридорам, он встретит Селвина, Эйвери, Роули, возможно, он даже зайдет в Отдел контроля магических существ, где сейчас прозябает Макнейр. Скорее всего, бывшие соратники даже не обменяются приветствиями — они все прочитают в глазах друг друга, и этого будет достаточно.

Глава 8

Гарри открыл глаза и потянулся. Сегодня было Рождество.

«Нет, не так — Йоль, пора бы уже привыкнуть», — поправил он сам себя. Впрочем, какая разница? Скорее всего, для него это будет самый обыкновенный день и к тому же весьма скучный, ведь почти все однокурсники разъехались по домам.

Тут взгляд Поттера наткнулся на свертки в разноцветной бумаге, сложенные у его кровати. Сон тут же исчез, и Гарри кинулся разворачивать подарки. Драко подарил черную кожаную кобуру для волшебной палочки, украшенную крошечными рубинами, поблескивающими, будто капельки крови, и маленькую живую фигурку горного тролля. Монстрик весьма правдоподобно скалил желтые клыки и угрожающе махал дубинкой, но, к счастью, не пах, как его живой оригинал.

«Очень смешно», — закатил глаза Гарри, протягивая руку к следующему подарку. Это оказался красочный атлас, посвященный волшебным существам, от Винса и Грега. Панси, помня о значительных успехах Поттера на занятиях Джагсон, презентовала книгу по боевой магии. Затем Гарри отложил в сторону поздравительные открытки от остальных слизеринцев. Самый неприятный подарок — монетку от Дурслей — Поттер небрежно выкинул в урну. Последним оказался сверток в простой коричневой бумаге, в котором оказалась, пожалуй, самая странная вещь, какую Гарри приходилось видеть — почти невесомая мантия из непонятного материала, надевая которую, человек становился невидимым. К мании прилагалась анонимная записка, в которой говорилось, что эта вещь принадлежала Джеймсу Поттеру. Гарри решил, что сегодня ночью обязательно проверит свой рождественский подарок в действии.

Гарри осторожно крался по ночному Хогвартсу. Пока его прогулка проходила успешно, но слизеринец не терял бдительности. Впереди послышались голоса, и Гарри замер. В коридор выплыло два привидения — Почти Безголовый Ник и какая-то незнакомая женщина. Поттер шарахнулся к стене, подумав о том, что если привидения способны видеть сквозь мантию, то ему конец.

— Да-да, моя дорогая, то самое зеркало, — увлеченно рассказывал Ник своей призрачной спутнице. — Помнится, при жизни мне случалось в него заглянуть... Давно это было.

— А сейчас оно просто так стоит в пустом классе? Это так странно...

— Да, в классе около библиотеки, и я абсолютно уверен, что это именно оно!

Две серебристые фигуры проплыли мимо Гарри, не увидев его, а Поттер, не долго думая, направился в сторону библиотеки.

Нужный класс он нашел довольно быстро. Среди криво стоящих парт и ненужного хлама действительно стояло большое зеркало в массивной золотой раме. Подойдя к нему, Гарри встал напротив и тут же в ужасе обернулся — в зеркале отражался не один, а три человека. Но в комнате он по-прежнему был в одиночестве. Поттер снова перевел взгляд на отражение. В фигуре в центре он с изумлением узнал себя, а по бокам стояли мужчина и женщина. Все трое были одеты в красивые парадные мании; сразу чувствовалось, что у этих людей есть деньги, сила и власть. Лица двоих незнакомцев почти полностью скрывал полумрак, но Гарри разглядел, что у мужчины были золотистые волосы и светло-зеленые глаза, а у женщины темные локоны были уложены в искусную прическу. Почему-то Поттеру казалось, что он знает этих людей, хотя он не мог понять, где мог их видеть. Пара, не отрываясь, смотрела на него, и Гарри стало немного неуютно от осознания того, что они видят его сквозь зеркальную гладь. Женщина ласково улыбнулась ему, а мужчина положил руку на плечо его зеркального двойника.

Гарри оторвался от разглядывания отражений только когда заметил, что темнота в комнате постепенно тускнеет, свидетельствуя о скором наступлении рассвета.

Следующие несколько ночей Гарри также провел в заброшенном классе у библиотеки. Поттер не мог объяснить, что влекло его к таинственному зеркалу, но почему-то ему каждый вечер настолько хотелось увидеть незнакомцев в зеркале, что он едва мог дождаться часа, когда сможет, скрывшись под мантией-невидимкой, направиться к ним по темным коридорам спящей школы. Но однажды вечером, подойдя к зеркалу, он сразу понял, что что-то не так: незнакомцы выглядели встревоженными и разозленными. И впервые смотрели не в глаза, а куда-то за его спину. Гарри несколько раз оборачивался, и, хотя он по-прежнему был один, нервозность пары в зеркале передалась и ему, поэтому Поттер решил, что сегодня уйдет пораньше.

— Я вижу, Гарри, что ты, как и многие до тебя, поддался силе зеркала Еиналеж, — внезапно раздался сзади тихий голос.

Поттер резко обернулся, сердце судорожно колотилось где-то в горле. На одной из парт, приветливо улыбаясь, сидел Альбус Дамблдор.

— Как думаешь, Гарри, что показывает это зеркало? — спросил директор, подойдя к нему.

— Я не знаю, профессор.

— Я подскажу: абсолютно счастливый человек, заглянув в него, увидит только себя.

— Тогда получается, что оно показывает то, о чем мы мечтаем, наши желания?

— Верно, мой мальчик, наши самые потаенные, отчаянные, несбыточные желания.

Гарри перевел взгляд на зеркало: незнакомцы смотрели на Дамблдора горящими ненавистью глазами.

— Что ты видишь там, Гарри? — мягко спросил директор.

Мысли Поттера пустились вскачь. Что должен увидеть в зеркале одинокий, маленький и доверчивый мальчик? Ответ пришел незамедлительно:

— Я вижу там своих родителей, сэр.

Старик грустно и понимающе улыбнулся и произнес проникновенную речь об опасности, таящийся в зеркале Еиналеж, о том, что этот артефакт может свести с ума, и поэтому уже завтра его перенесут в безопасное место.

— А теперь иди, Гарри, и помни: нельзя жить во власти своих желаний.

Мальчик кивнул и, кинув прощальный взгляд на людей в зеркале, направился к подземельям.

Оказавшись в своей спальне, Поттер долго думал, почему он увидел в зеркале именно этих абсолютно не знакомых ему людей.

«А что я должен был бы там увидеть? — спросил себя Гарри. — Я действительно очень хотел бы посмотреть на своих родителей. Наверное, мое самое сильное, пусть и несбыточное желание — чтобы они были живы, но я был бы счастлив даже просто увидеть их лица. Так почему же зеркало вместо них показало мне этих незнакомцев? Какая мечта могла оказаться сильнее? А что если я все-таки увидел своих родителей, но мое желание заключалось в том, чтобы они были не гриффиндорцами, не членами Ордена Феникса, а совсем другими людьми — богатыми, могущественными, чистокровными? Тогда я не жил бы с Дурслями, вокруг меня не плел бы интриг Дамблдор, я был бы своим среди слизеринцев».

Эта мысль показалась Гарри чудовищно кощунственной, ведь она означала предательство по отношению к Лили и Джеймсу Поттерам, мысли о которых раньше были самыми светлыми в его жизни. Чтобы отвлечься, Гарри взял с прикроватной тумбочки книгу по заклинаниям и читал ее до тех пор, пока его не сморил сон.



Через несколько дней каникулы закончились, и школьная жизнь пошла своим чередом. О зеркале Еиналеж и мантии-невидимке Гарри своим друзьям, разумеется, рассказывать не стал.

Дни пролетали один за другим, вот уже наступила весна, и ученики Хогвартса наслаждались непривычно солнечной погодой.

Первокурсники Слизерина и Гриффиндора стояли перед кабинетом трансфигурации и, в ожидании профессора МакГонагалл, обменивались враждебными взглядами. Рон Уизли и Гермиона Грейнджер громко спорили об уже начавшейся подготовке к экзаменам.

— Мне надоело все это учить! — кричал рыжий гриффиндорец. —Особенно зелья — редкостная ерунда!

Симус и Дин охотно соглашались со своим другом, и разносившиеся по коридору выкрики довольно сильно надоели слизеринцам, которые несколько раз неодобрительно покосились на нарушителей спокойствия, но те, заметив это, только еще сильнее повысили голос. Наконец, Гарри не выдержал и обернулся к столь раздражающей его компании:

— Знаешь, Рон, если тебе не под силу школьная программа за первый курс, есть ли смысл мучить себя дальше?

Разговоры сразу стихли, представители двух враждующих факультетов замерли, предвкушая очередную словесную, а, возможно, и не только, баталию.

— Заткнись, подлый предатель! — огрызнулся мигом покрасневший Рон.

— Ты уже знаешь, чем займешься после Хогвартса? Я, кажется, нашел для тебя идеальную работу — помощник лесника. В принципе, можешь приступать прямо сейчас, а магию, раз она для тебя настолько сложна, мы и сами как-нибудь выучим, — спокойно продолжал Гарри, для которого спор с гриффиндорцами уже давно стал излюбленным средством от скуки и раздражения.

— Да мне даже разговаривать с тобой противно! — заорал Рон. — Ты предал своих родителей, и их друзей, и всех тех, кто умер ради нашей победы в войне!

Невольно Уизли задел Гарри за живое, но он не позволил окружающим увидеть, что оскорбление гриффиндорца достигло цели.

— А, по-моему, я уже и так сделал для всех вас очень многое. Не забывай, что победа в войне состоялась благодаря мне, и, если бы не я, то все жертвы, о которых ты тут говорил, были бы напрасны. Не думаю, что я должен вам что-то еще.

— По-моему, нет ничего хорошего в том, чтобы гордиться тем, чего ты даже не помнишь, — вмешалась Грейнджер.

— Не лезь не в свое дело, грязнокровка! — резко оборвала ее Панси.

Гермиона залилась слезами, а Рон кинулся на слизеринцев с кулаками, но товарищи по факультету успели схватить его за мантию.

— Знаешь, Паркинсон, — пропыхтел бордовый от напряжения Дин, изо всех сил пытаясь удержать Уизли, который рвался в драку, — по крайней мере, ни у кого из нас нет такой чудной фамилии, как у тебя! Наверное, одноименная болезнь — характерная особенность членов вашей семьи!

— Петрификус Тоталус! — внезапно выкрикнул Драко. — Отдохни, недоумок.

Тело Дина моментально окаменело, и он рухнул на пол. Почувствовав, что больше его никто не держит, Рон яростно рванулся вперед, а Симус, который еще несколько секунд назад пытался отговорить Уизли от драки, издав боевой клич, кинулся вслед за другом.

Рыжий гриффиндорец налетел на Гарри и постарался сбить его с ног, но, благодаря урокам фехтования и дуэлей, слизеринец без труда увернулся. Волшебную палочку Поттер доставать пока не спешил, помня о том, что демонстрация заклинаний, которые первокурснику знать еще рано, может поставить под угрозу секретность их занятий с Эллис. Вместо этого Гарри решил сделать ставку на умения, полученные на тренировках, а также во время многочисленных драк с Дадли и его дружками.

Рон беспорядочно махал кулаками, но ни один из его неуклюжих ударов так и не достиг цели. Рассвирепевший гриффиндорец выхватил палочку, и в Гарри полетела россыпь разноцветных искр. Решив воспользоваться волшебной палочкой, Уизли уже самонадеянно мнил себя победителем, но в следующую секунду он почувствовал удар, и гриффиндорца отбросило к стене. Не ожидавший такого отпора от щуплого и, как он думал, слабого слизеринца, Рон даже не успел опустить вытянутую руку с зажатой в ней волшебной палочкой, и при падении почувствовал, как гнется, ударившись под прямым углом об стену, старая волшебная палочка его брата. Сверкнула беловатая вспышка, которая на несколько секунд ослепила всех присутствующих, а затем первокурсники увидели сидящего на полу Рона, который в шоке уставился на свою волшебную палочку. Та была сломана на две одинаковые части.

— Что здесь происходит? — раздался строгий голос за спиной Гарри. Поттер обернулся и увидел перед собой профессора МакГонагалл, которая сверлила его разгневанным взглядом.

Первокурсники принялись наперебой рассказывать о произошедшем, и, разумеется, каждый стремился переложить всю вину на представителей вражеского факультета.

— Мне все ясно, — заявила профессор через несколько минут. — Мистер Поттер, вы спровоцировали драку и сломали волшебную палочку мистера Уизли. Из-за вас Слизерин лишается пятнадцати баллов, а также вы наказываетесь отработкой с мистером Филчем. Тихо! — прервала МакГонагалл возмущенно расшумевшихся слизеринцев. — Мистер Малфой, вы применили заклинание к однокурснику. Ваше наказание будет аналогично наказанию мистера Поттера. Мисс Паркинсон, минус пять баллов за оскорбление мисс Грейнджер. Что касается вас, — профессор трансфигурации повернулась к гриффиндорцам, и радостные улыбки тут же исчезли с их лиц, — за нарушение общественного спокойствия и громкие разговоры в коридоре, Гриффиндор лишается пяти баллов, а также лично с вас, мистер Уизли, минус пятнадцать баллов за драку. — после чего, кинув на первокурсников еще один рассерженный взгляд, МакГонагалл расколдовала Дина и стремительно зашла в класс.



— Отвратительная старая вешалка! — возмущался Драко, нарезая круги по слизеринской гостиной. — Наказать Панси за оскорбление грязнокровки, но проигнорировать то, что сказал этот идиот Дин!

— Успокойся уже, Драко! — прервала монолог друга Панси, сидящая в кресле у камина. — Право же, моему дальнему родственнику следовало предвидеть, что, благодаря его исследованиям в области медицины, наша фамилия у грязнокровок будет ассоциироваться исключительно с каким-то там маггловским заболеванием.

— Это ты о чем? — спросил Гарри, отвлекшись от эссе для профессора Флитвика, которое надо было сдать на следующей неделе.

— Понимаешь, Гарри, мой родственник Джеймс Паркинсон был сквибом. Это что-то вроде грязнокровки наоборот — чистокровный волшебник, который по непонятной причине родился лишенным магии. Их доля весьма незавидна: в магическом мире им обычно не находится места, и довольно часто они вынуждены жить среди магглов. Так вышло и с Джеймсом Паркинсоном. Он посвятил себя науке, в частности, лечению некой болезни у магглов, которую потом назвали в его честь. Хотя, насколько мне известно, он начал заниматься маггловской медициной потому, что мечтал выяснить, от чего зависит наличие или отсутствие магии у человека.

— И много в волшебном мире сквибов? — спросил Гарри, невольно содрогнувшись при мысли о том, что, если бы подобный кошмар произошел с ним, то он был бы вынужден и дальше влачить жалкое существование в доме ненавистных родственников.

— Нет, это редкость и очень большое горе, — ответила Панси. — А еще рождение сквиба — это позор для его семьи.

— Хотя отец говорил, что Темный Лорд хотел это изменить, — вмешался Драко. — У него, вроде бы, был какой-то план в отношении сквибов, но подробности мне не известны.

— А вот Дамблдору наоборот выгодно, чтобы сквибов рождалось как можно больше, — неожиданно подал голос Грегори.

— Потому что они рождаются в чистокровных семьях? — сделал предположение Гарри.

— Точно, — кивнул Драко. — Более того, считается, что риск рождения сквиба возрастает в близкородственном браке. Но благодаря нынешней политике, достойных семей осталось настолько мало, что у нас просто нет выбора. Правительство загоняет нас в угол, заставляя жениться на наших родственницах, а потом заявляет, что древние рода вырождаются! А как по мне, так лучше выродиться, чем уподобиться предателям крови — таким, как Уизли!

— Кстати об Уизли. Не знаю, как вы, а я собираюсь отомстить Рону, да и Дину тоже. Пока не знаю как, но я буду следить за ними и, как только у меня появится возможность, обязательно ею воспользуюсь. Я научу их думать, прежде чем открывать рот. Мы еще покажем этим гриффиндорским выскочкам их место! — в свете отблесков огня в камине лицо Гарри казалось старше. Его речь, полная яда и холодной ненависти, оказала на остальных слизеринцев неожиданно сильное действие, и они с энтузиазмом заверили Поттера, что полностью поддерживают его желание отомстить гриффиндорцам.

Глава 9

Возможность воплотить в жизнь свою угрозу представилась Гарри через несколько недель. Все это время слизеринцы наблюдали за Роном и его друзьями, и их насторожило, что гриффиндорцы внезапно зачастили в гости к Хагриду. Разумеется, слизеринцы поспешили выяснить причину, из-за которой их недруги просиживают все вечера у лесника. На разведку решили пойти Гарри и Драко. Дождавшись, пока Рон, Дин, Симус и Гермиона зайдут в хижину великана, мальчики осторожно подкрались к окну и заглянули внутрь сквозь неплотно закрытые занавески. Вначале обзор слизеринцам закрывала огромная спина Хагрида, но вот он отошел в сторону, и их взглядам предстало удивительное животное. Даже Гарри, который не очень хорошо разбирался в магических существах, сразу узнал в крылатом, покрытом черной чешуей звере дракона, будто бы сошедшего со страниц маггловских сказок. Единственное отличие нового хагридова питомца от легендарного чудовища заключалось в его относительно небольших размерах, но, глядя на огонь, который периодически вырывался из зубастой пасти дракончика, Гарри ни сколько не сомневался в его опасности, а то, как мог лесничий притащить огнедышащую рептилию в свой деревянный дом, и вовсе не укладывалось у Поттера в голове.

— Сначала цербер, потом тролль, а теперь еще и дракон... Что, Мерлина ради, происходит в этой школе? — прошептал Драко.

— Тихо! — оборвал его Гарри, но было поздно — Хагрид их заметил. В следующее мгновение великан кинулся к окну, а слизеринцы со всех ног припустили прочь от хижины лесника.



— Как думаете, Хагрид вас узнал? — спросил Винс, после того, как Гарри и Драко рассказали друзьям о произошедшем.

— Мы будем точно знать ответ завтра, как только увидим наших любимых однокурсников. Если они знают, что это мы, у них все будет на лице написано, — ответил Гарри. — Да это сейчас и не важно. Давайте лучше решим, что делать дальше. Смотрите, мы можем сообщить о драконе учителям, можем — лорду Малфою, но очень велика вероятность того, что дракона просто быстро куда-нибудь денут, и это дело не получит огласки.

— Мой отец может неожиданно прийти к великану с проверкой. Как председатель Попечительского совета школы, он имеет на это право, — предложил Драко.

— Но вы понимаете, что тогда мы не добьемся той цели, ради которой мы вообще все это затеяли? Так мы не отомстим гриффиндорцам. К тому же, ты уверен, что твой отец уже разобрался с теми проблемами, которые помешали ему привлечь директора к ответственности за цербера?

«Мордред! Поттер что, знает про обыски?! Но откуда?!» — с волнением подумал Драко. Но одноклассник больше никак не показал свою осведомленность, оставив Малфоя теряться в загадках.

— И что ты предлагаешь, Гарри? — спросила Панси.

— Пока не знаю. Но что-то мне подсказывает, что Рон и его друзья очень скоро предоставят нам отличную возможность для мести.



На следующее утро, войдя в Большой зал, пятеро слизеринцев сразу же поняли, что Хагрид все-таки узнал во вчерашних шпионах Гарри и Драко. Это стало очевидным при первом же взгляде на гриффиндорцев: у представителей краснознаменного факультета совсем отсутствовало слизеринское умение скрывать свои чувства, и сейчас в их глазах явно читались волнение и страх.

«Плохо только то, что боятся они за Хагрида, а не за себя, — угрюмо подумал Гарри. — Ну ничего, я найду способ это исправить».



Следующие несколько дней слизеринцы развлекались тем, что изводили Рона и его друзей, ни на минуту не позволяя им забыть о том, что они знают об их маленьком секрете. Несчастные гриффиндорцы постоянно чувствовали на себе многозначительные взгляды своих недругов, а издевательские ухмылки слизеринцев ужасно раздражали.

Через несколько дней на уроке защиты от темных искусств Гарри бросилось в глаза странное поведение Рона: он почти ничего не писал и как-то подозрительно берег левую руку. А когда профессор Квирелл, проходя мимо Уизли, со свойственной ему неуклюжестью задел парту гриффиндорца, чуть-чуть сдвинув ее, Рон невнятно прошипел что-то сквозь сжатые зубы. Было очевидно, что Уизли получил какую-то травму.

Предположение Гарри подтвердилось, когда рыжеволосый гриффиндорец не появился на следующем уроке — травологии, а Грейнджер сообщила профессору Спраут, что Рону пришлось пойти в больничное крыло, потому что его укусила собака. Слизеринцы обменялись понимающими взглядами — им было абсолютно ясно, что никакая собака тут не при чем.

Как только прозвенел звонок, Драко и Гарри обернулись друг к другу, радостно блестя глазами.

— У меня есть идея! — прошептал Малфой.

— У меня тоже, — усмехнулся его собеседник.

— После уроков нам надо будет проведать...

— Уизли в больничном крыле, — довольно улыбнувшись друг другу, мальчики поспешили покинуть теплицу. Какая-то лиана с крупными шипами потянулась вслед за ними, а потом, будто бы осознав тщетность своих усилий, снова замерла.

Во владения мадам Помфри Гарри и Драко решили отправиться вдвоем — компанию из большего количества человек школьная целительница точно не пропустила бы.

— Добрый день, мадам Помфри, — вежливо улыбнулся Драко целительнице. — Я хотел бы навестить Рона Уизли. Мадам Пинс сказала, что у него находится одна книга, без которой мне не сделать домашнее задание на завтра.

— Хорошо, мистер Малфой, я пропущу вас, — неохотно согласилась женщина. Весь ее вид говорил о том, что, будь ее воля, мадам Помфри окружила бы вход в больничное крыло такой сетью заклинаний, что ни один посетитель не смог бы нарушить покой ее пациентов.

— Мадам Помфри, мне тоже очень хотелось бы проведать Рона, — выступил вперед Гарри. — Как он себя чувствует?

Целительница смерила черноволосого слизеринца немного потеплевшим взглядом.

— Ладно, я пропущу и вас, но ненадолго, и учтите, что мистеру Уизли нельзя нервничать — ему все еще не очень хорошо.

Гарри был очень доволен. Он рассчитывал, что женщина благосклонно отнесется к «национальному герою», и не прогадал. Поттер не раз замечал, что многие профессора и ученики никак не могут определиться в своем отношении к нему. С одной стороны, он — тот, кто избавил их от Темного Лорда, но с другой — слизеринец. Тем не менее, Гарри видел, что многие надеются, что он все-таки примкнет к так называемым светлым магам. Поттер понимал, что скоро всем станет окончательно ясно, что он этого делать не собирается, но пока Гарри собирался извлечь максимальную выгоду из образа Мальчика-Который-Выжил.

— Большое спасибо, мадам Помфри, — хором поблагодарили слизеринцы и проскользнули в палату.

Рон Уизли лежал на кровати, со страдальческим видом глядя в потолок, его левая рука была обмотана бинтами.

— Ну что, Уизли, принимай гостей! — заявил Драко, переступая порог палаты.

Гриффиндорец предсказуемо побагровел и попытался вскочить с кровати, но тут же рухнул обратно, прижимая к себе раненую руку и бормоча проклятья.

— Да не нервничай ты так, мы же не собираемся с тобой драться. Уже выяснили, что это не самая твоя сильная сторона, — спокойно заявил Гарри.

— Что вам надо, слизняки?! — яростно воскликнул Рон.

— Ну допустим, что мы пришли тебя проведать, — протянул Драко.

— А еще, возможно, сообщить мадам Помфри некоторые сведения, которые, несомненно помогут ей с твоим лечением, — подхватил Гарри.

— Действительно, Рональд, укус дракона — это чрезвычайно серьезно, — ухмыльнулся Малфой. — Ты знаешь, что их клыки ядовиты? Так можно и руку потерять.

— Заткнитесь! — воскликнул гриффиндорец, с ужасом оглядываясь на дверь, из-за которой в любой момент могла появиться мадам Помфри.

— Ну нельзя же так наплевательски относиться к своему здоровью, — с притворным сожалением покачал головой Гарри. — К тому же, без школьного образования найти работу почти невозможно, а если еще и без руки...

— Ну что ты так смотришь, будто бы не понимаешь, о чем речь, — в голосе Драко звучало неприкрытое веселье. — Ты же не думаешь, что за помощь в незаконном содержании дракона на территории школы тебе ничего не будет? А мадам Помфри, уж будь уверен, и без наших подсказок сможет отличить драконий укус от собачьего.

— Так что она уже все знает и вот-вот сообщит об этом директору и в Министерство, а, возможно, даже и сразу в Азкабан, — радостно поддержал друга Гарри.

Тут в палату быстрым шагом зашла школьная целительница, при виде которой Рон непроизвольно вздрогнул.

— Посещение окончено, мальчики.

— Уже уходим, — бодро отозвались слизеринцы.

Драко подошел к прикроватной тумбочке Рона и взял с нее явно библиотечную книгу в коричневом переплете.

— Спасибо за книгу, Рональд.

И, попрощавшись с мадам Помфри, мальчики поспешили покинуть больничное крыло.

<center>***</center>

— О Мерлин! Уизли просто идиот! — рассмеялся Драко, когда слизеринцы отошли достаточно далеко, чтобы не быть услышанными школьной целительницей.

— Да уж! Очевидно же, что первокурсника никто в Азкабан не посадит! — фыркнул Гарри.

— Да и чтобы вылететь из Хогвартса, необходимо совершить что-то действительно серьезное. Вот если бы дракончика завел не Хагрид, а сам Уизли, да еще и поселил бы его у себя под кроватью, тогда, может, и выгнали бы.

Гарри был вполне удовлетворен. Он видел в глазах Рона страх, и Поттер знал, что пройдет некоторое время, прежде чем гриффиндорец поймет, что никто не собирается выгонять его из школы и уж тем более отправлять в Азкабан. Но, как оказалось, история с драконом еще не закончилась. Драко, рассеянно перелистывая отобранную у Уизли книгу, обнаружил между желтоватых страниц письмо, адресованное Рону его старшим братом Чарли. Оказалось, что гриффиндорцы решили сегодня ночью передать чешуйчатого питомца Хагрида друзьям Чарли, которые контрабандой доставили бы его в румынский заповедник драконов.

— Очевидно, что из-за травмы Уизли дракона на встречу потащат Томас и Финниган. И было бы очень неплохо, если бы по дороге их поймали профессора или Филч, — глаза Панси горели желанием подставить Дина — было очевидно, что, несмотря на напускное безразличие, слова гриффиндорца о ее фамилии сильно обидели Паркинсон.

— Предлагаю передать профессору Снейпу записку о том, что кое-кто собирается прогуляться после отбоя, — с энтузиазмом предложил Драко. — Только надо сделать это как можно быстрее — уже поздно и, если не поторопимся, то сами нарушим правила. Гарри, у тебя перо близко? Вот ты и пиши! Только скорее!

Поттер достал пергамент и начал письмо слизеринскому декану, но на мгновение замер, задумавшись. Если он напишет о том, что гриффиндорцы будут на Астрономической башне, то профессор Снейп поймает их вместе с драконом, и у Хагрида будут очень большие проблемы, а великан все-таки не сделал Гарри ничего плохого, и подставлять его не хотелось. К тому же, еще неизвестно, что тогда будет с дракончиком. Вполне возможно, его уничтожат, как опасное животное, а этого Гарри хотелось еще меньше. Поэтому Поттер просто написал, что несколько первокурсников из Гриффиндора сегодня ночью собираются прогуляться по школе. Гарри дописал записку и передал ее Винсу, который согласился доставить их письмо профессору Снейпу, и крупный слизеринец почти бегом покинул Общую гостиную.

Крэбб вернулся почти перед самым отбоем и радостно сообщил, что декан сказал, мол, «это очень интересная информация», и пообещал сообщить об этом профессору МакГонагалл, а также наградил Слизерин пятью баллами «за бдительность и уважение к школьным правилам».

Немного поговорив, слизеринцы отправились спать, но у Гарри были другие планы. Дождавшись, пока его соседи по комнате заснут, он накинул мантию-невидимку, и неслышно выскользнул за дверь спальни.

Поттеру очень хотелось самому увидеть, как профессора поймают Томаса и Финнигана. Он был уверен, что у остальных слизеринцев возникло такое же желание, но ради этого зрелища они никогда не стали бы рисковать и нарушать понапрасну школьные правила. Но Гарри — другое дело, ведь у него, в отличии от других, был тайный козырь — мантия-невидимка. К тому же, Поттера привлекал ночной Хогвартс. Казалось, когда все спят, замок начинает жить какой-то своей таинственной жизнью, и Гарри не смог отказать себе в удовольствии хоть ненадолго приобщиться к этому загадочному явлению, которое, впрочем, могло быть всего лишь плодом его воображения.

Из книги «История Хогвартса» Поттер знал, где находится вход в гостиную Гриффиндора и, недолго думая, направился туда. В башне, принадлежащей краснознаменному факультету, было тихо. Гарри уселся на подоконник и стал ждать, периодически разглядывая едва заметные кроны деревьев Запретного леса сквозь высокое стрельчатое окно. Примерно через пятнадцать минут раздались шаги, явно различимые в гулкой тишине ночного коридора, и из-за поворота показались Томас и Финниган. Гриффиндорцы выглядели уставшими, но довольными, и Гарри сделал вывод, что авантюра с драконом прошла успешно. Но, когда нарушители подошли к портрету с изображенной на нем полной женщиной в розовом платье, из темноты внезапно вышла кошка. Гриффиндорцы замерли, точно загипнотизированные зелеными глазами животного.

«Миссис Норрис», — подумал Гарри. Но для Дина и Симуса все оказалось гораздо хуже, потому что в следующее мгновение кошка превратилась в профессора МакГонагалл. В очень сильно разозленную профессора МакГонагалл. Гарри затаил дыхание, ожидая эффектного зрелища, и оно не заставило себя ждать.

— Финниган, Томас! Признаться, я была о вас двоих гораздо лучшего мнения! Пойти гулять ночью по школе, наплевав на правила, на баллы, которые в течении всего учебного года зарабатывали все гриффиндорцы, и, заметьте, большинство гораздо более усердно, чем вы! Это просто неуважение к профессорам, к однокурсникам, ко мне лично! Идите за мной! — и профессор стремительным шагом пошла прочь от гостиной Гриффиндора.

Гарри догадался, что МакГонагалл повела проштрафившихся подопечных в свой кабинет, и последовал за ними, держась в отдалении. Но на полпути случилось кое-что еще. В дальнем конце коридора зажегся свет Люмоса, и, подойдя поближе, Поттер увидел собственного декана, а рядом с ним белого, как полотно, Невилла и тихонько всхлипывающую Гермиону.

— Что это такое? — обманчиво тихо спросила профессор трансфигурации.

— Это, Минерва, ваши студенты, — любезно сообщил ей Снейп и, под яростным взглядом коллеги, с удовольствием продолжил. — Я поймал их недалеко от Астрономической башни. Очевидно, что Грейнджер и Лонгботтом кого-то искали, и теперь я вижу кого. О этот знаменитый гриффиндорский дух товарищества!

— Минус пятьдесят баллов! С каждого! — процедила МакГонагалл. Такой разозленной Гарри ее не видел ни разу. — И отработка с мистером Филчем! И лучше помолчите, Финниган. Радуйтесь, что вас вообще не выгнали из школы!

Тут Снейп обернулся, и Гарри на секунду показалось, что профессор посмотрел ему прямо в глаза, что он увидел его сквозь мантию. Поттеру стало жутко, по спине забегали мурашки, и он осторожно, стараясь не издать ни звука, отошел как можно дальше от профессоров и гриффиндорцев, а когда убедился, что находится уже слишком далеко, чтобы звук его шагов можно было услышать, быстро направился к подземельям.

Гарри спустился вниз по лестнице, и ему осталось пройти совсем немного до входа в слизеринскую гостиную, когда он услышал какой-то подозрительный шорох. Поттер замер, в который раз радуясь, что у него есть мантия-невидимка. Подозрительный звук исходил из глубокой ниши в стене, погруженной во тьму. Вдруг Гарри почувствовал поток магической силы удивительной мощи, чужая энергия была ледяной и подавляющей. Приглядевшись, Поттер заметил в глубине ниши силуэт, явно принадлежащий мужчине. Незнакомец сделал шаг вперед, и Гарри сощурил глаза, изо всех сил напрягая зрение... У этого мужчины было очень странное лицо, но мальчик никак не мог разглядеть, что именно было не так. Тут незнакомец сделал еще один шаг, и Поттер увидел его глаза невозможного для человека цвета крови. Прошел один краткий миг, и черная фигура плавно отступила обратно в темноту и, казалось, слилась с ней, будто бы растворившись в воздухе.

Гарри забежал в общую гостиную, которая, к счастью, была пуста, и рухнул в ближайшее кресло, с трудом переводя дух. Мысленно он задавал себе один и тот же вопрос: «Кто это был?» — но у Поттера не было ни одной идеи на этот счет. А еще он пожалел о том, что так и не смог разглядеть лицо незнакомца — в память врезались только горящие алые глаза.



А на следующий день произошло неожиданное. За завтраком Гарри и Драко пришли письма от профессора Снейпа, в которых говорилось, что сегодня они будут отбывать наказание за драку. Правда настроения слизеринцам это не испортило, ведь в тот момент они как раз наблюдали за тем, как гриффиндорцы пытаются понять, как они могли за ночь лишиться двухсот баллов.

— Так странно, Гарри, нам надо встретиться с Филчем в одиннадцать вечера. В первый раз вижу, чтобы кто-то отбывал наказание так поздно, — заметил Драко, но Поттер, занятый своими мыслями о событиях прошлой ночи, только рассеянно пожал плечами.

К условленному времени Гарри и Драко неохотно направились к выходу из школы. Филч уже ждал их, и он был не один — рядом со стариком неожиданно обнаружилось четверо хорошо знакомых гриффиндорцев. Гарри вспомнил вчерашние слова МакГонагалл, что все ее подопечные, гулявшие вчера по ночной школе, наказываются, кроме потери баллов, еще и отработкой у школьного завхоза.

— Идите за мной! — объявил Филч и пошел прочь от школы, освещая дорогу фонарем.

Вскоре стало очевидно, что они направляются к домику Хагрида, и гриффиндорцы, осознав это, заметно повеселели, что, конечно же, не укрылось от глаз Филча. Старик резко остановился и обернулся к первокурсникам:

— Вы что думаете, развлекаться с этим болваном будете? Нет, детки, вам предстоит поход в Запретный лес, и я не думаю, что все вы вернетесь от туда... здоровыми.

— А вот и вы! — радостно объявил Хагрид. Великан встретил их около своего дома. В одной руке он держал гигантский арбалет, а на другую был намотан собачий поводок. Клык никак не хотел сидеть спокойно и крутился у ног хозяина в предвкушении вечерней прогулки. Филч передал нарушителей леснику и, зловеще ухмыльнувшись напоследок, побрел обратно к замку.

Драко попытался поспорить с Хагридом, заявив, что приготовленное для них наказание противоречит всем школьным правилам и, кроме того, подвергает их реальной опасности, а он, как единственный наследник рода Малфой, не может так глупо рисковать своей жизнью, но великан остался глух к доводам слизеринца. Гарри заметил, что гриффиндорцы тоже не в восторге от предстоящей прогулки, но то ли не решаются возразить, то ли поддерживают репутацию факультета самых смелых и безрассудных. Так или иначе, Драко, в конце концов, смирился, и первокурсники вслед за великаном углубились в лес.

Спустя некоторое время Хагрид объяснил своим вынужденным помощникам, что им предстоит найти раненного единорога, на которого так же, как и ранее на его собратьев, напала какая-то неведомая тварь. Лесник разделил их на три группы: Дина с Симусом он отправил в одну сторону, Драко с Невиллом в другую, а сам составил компанию Гарри и Гермионе. Поттер подумал, что со стороны великана было садизмом заставлять Лонгботтома обследовать Запретный лес вместе с Малфоем, которого пухлый гриффиндорец явно побаивался, да и светловолосый слизеринец выглядел не особо довольным, ведь всем было известно, что Невилл его жутко раздражает. Впрочем, уже секунду спустя Драко незаметно подмигнул Гарри, и тот обреченно подумал, что одноклассник явно что-то задумал.

Малфой заявил, что хочет, чтобы ему дали вести Клыка, на что Хагрид пожал плечами, и протянул слизеринцу поводок, предупредив, что пес пугливый и в случае опасности убежит первым. Драко ответил, что собака, по крайней мере, умнее Лонгботтома, и пошел по дорожке, на которую ему указал лесник.

Хагрид, Гермиона и Гарри шли по тропинке, следя за серебристыми каплями крови. Запретный лес утопал в тумане, и фонарь в руке у лесника был практически бесполезен. Ветерок, пробегающий в кронах древних деревьев, шевелил листья, и Гарри представлялось, что это шепчутся лесные духи, глядя на чужаков, столь самоуверенно вторгшихся в их владения.

Внезапно в ночное небо взмыл столп красных искр, а это значило, что кто-то из детей попал в беду.

Хагрид выругался и, свернув с дороги, на огромной скорости побежал прямиком через лес. Гарри и Гермиона кинулись за ним, изо всех сил стараясь не отставать — остаться в Запретном лесу в одиночестве им совсем не хотелось.

Вскоре оказалось, что тревога была ложной. Драко, подкравшись к Невиллу со спины, напугал его, а гриффиндорец запаниковал, выхватил палочку и выпустил красные искры. Хагрид, не стесняясь в выражениях, высказал все, что он думает о Малфое, и сообщил, что дальше слизеринцы пойдут вместе. После этого великан снова исчез в чаще, Невилл и Гермиона последовали за ним, а Гарри и Драко переглянулись и продолжили путь вдвоем. Оба мальчика подумали о том, что так, несомненно, гораздо лучше.

Спустя некоторое время Поттер остановился.

— Смотри, Драко, крови становится больше, — и действительно, вокруг то тут, то там тускло поблескивали жутковатые серебристые пятна.

— Стойте! — внезапно раздался чей-то голос.— Говорящий сказал никого не пускать. Еще один шаг, и я вас укушу! — у незнакомца была немного странная речь: голос был глухой, в нем то и дело проскальзывали шипящие нотки.

Гарри показалось, что он принадлежал женщине, хотя Поттер не был уверен в этом наверняка.

— Ты что встал? — спросил Драко и сделал шаг вперед, но Гарри придержал его за рукав мантии.

— Тебе что, жить надоело?! Хочешь, чтобы она тебя укусила?

— Кто? — изумленно спросил Малфой, но в следующую секунду его взгляд переместился на что-то за спиной Гарри. И, судя по глазам Малфоя, это что-то явно не было приятным и безопасным. Поттер резко обернулся и увидел большую черную змею. Рептилия обвила ветку дерева, ее голова была как раз на уровне глаз мальчика. Гарри облегченно вздохнул, сильно удивив этим Драко, и заглянул в золотистые глаза змеи.

— Привет, — прошипел Поттер. — Там ведь раненый единорог, верно? Кто сказал тебе не пускать нас?

Внезапно Драко вцепился Гарри в руку с такой силой, что он, поморщившись, подумал, что теперь наверняка останутся синяки, и недоуменно посмотрел на одноклассника. У Малфоя было такое лицо, будто бы он увидел Мерлина во плоти, но Поттер решил, что спросит у Драко о его странном поведении позже, а пока сконцентрировался на ответном шипении змеи.

— Еще один говорящий, — пресмыкающееся несколько раз быстро высунуло тонкий раздвоенный язык, будто бы пробуя окружающий воздух на вкус. — Один говорящий сказал никого не пускать, а второй хочет пройти. Но, если я его пропущу, то это значит, что я не послушаюсь первого говорящего, а если я не пущу второго говорящего...

— Тихо! Просто дай нам пройти! — прикрикнул на нерешительную змею Гарри, выйдя из себя.

— Хорошо, — недовольно буркнуло пресмыкающееся и, продолжая что-то невнятно бормотать, скрылась в пышной древесной кроне.

Гарри еще немного прошел вперед, и деревья перед ним расступились; еще несколько шагов, и Поттер оказался на поляне. В нескольких метрах от них лежал мертвый единорог, а над ним склонилась фигура, закутанная в черную мантию. Гарри похолодел от ужаса, когда незнакомец, опустившись на землю рядом с мертвым животным, начал пить кровь. Клык испуганно взвизгнул и кинулся прочь, с ужасным треском ломая ветки, а Драко, который обмотал поводок вокруг своей руки, полетел следом за ним, безуспешно пытаясь высвободить руку из затянувшийся петли. Жуткий шум, который наделали эти двое, не мог не привлечь убийцу единорогов. Незнакомец распрямился и заскользил по направлению к Гарри. Он двигался так плавно, будто не шел, а парил над землей. Все внутри мальчика вопило о том, что надо бежать, спасаться... Но он был не в силах пошевелиться и просто стоял, в немом ужасе глядя на черную фигуру, на невидимое из-за глубокого капюшона лицо, с которого капала серебристая кровь. Незнакомец замер в метре от Гарри, а затем развернулся и через мгновение скрылся среди деревьев. Поттер облегченно вздохнул, но уже через секунду он услышал топот копыт, и на поляну выскочил кентавр. Оглядевшись, удивительное существо направилось к Гарри.

— Вы в порядке, мистер Поттер?

— Да, спасибо. Вы знаете, кто это был?

— Нам, кентаврам, ведомо многое, но мы — лишь наблюдатели. Мы всегда стараемся быть в стороне от человеческих интриг и воен, но можем помочь советом. Вы, возможно, не знаете, но кровь единорога обладает удивительной силой — она спасет, если вы находитесь на волосок от смерти, но за все надо платить. Тот, кто решиться на убийство единорога, будет проклят, поэтому на это преступление пойдет лишь тот, кому нечего терять, тот, кто жаждет вернуть былое могущество... Вы уже понимаете, о ком я говорю? Вам ведь известно, что хранится в Хогвартсе?

— Философский камень, — прошептал Гарри.

События последних месяцев наконец-то сложились в единую картину. Он внезапно понял, что Волдеморт, убийца его родителей, все это время был очень близко, и от этого Поттеру стало по-настоящему жутко.

Тут раздался треск, и из кустов рядом с ними выбрался запыхавшийся Драко. Его всегда аккуратная мантия была перепачкана в земле и кое-где порвана, на лице красовалась пара царапин, но серые глаза были полны решимости, а в руке зажата волшебная палочка. Малфой вернулся помочь Гарри, и от осознания этого в груди неожиданно потеплело. Драко, видимо, понял, что повел себя по-гриффиндорски безрассудно, и как можно спокойнее спросил:

— Ты как, Гарри?

— С вашим другом все хорошо, — улыбнулся кентавр. — А сейчас мне пора, я слышу, что сюда уже спешит Хагрид. Напоследок скажу вам только одно, — кентавр поднял голову и посмотрел на звездное небо, — Марс сегодня очень яркий, а еще Луна мне нашептала, что кто-то здесь носит маску, хотя сам этого пока не осознает. Это все, до встречи, — и кентавр скрылся в лесной чаще, а через несколько секунд на поляну выбежали бледный Хагрид и запыхавшиеся гриффиндорцы.

Глава 10

Хагрид вывел первокурсников из леса к уже ожидающему их Филчу. Было видно, что завхоз сильно разочаровался, увидев их всех в добром здравии. В молчании они дошли до замка и разошлись: гриффиндорцы направились в свою башню, а слизеринцы — в подземелья.

— Ты хочешь, чтобы то, что ты говоришь на парселтанге, осталось между нами? — на ходу спросил Драко, не глядя на Гарри.

— Ну почему, можно рассказать Панси и Винсу с Грегом, — пожал плечами Поттер. — Я знаю, что это редкий дар, но не вижу в нем ничего противоестественного.

Драко как-то странно покосился на своего одноклассника, но ничего не ответил. Зайдя в гостиную, мальчики увидели Паркинсон, Крэбба и Гойла, которые явно ждали их возвращения.

— Ну наконец-то, — протянула Панси и немного наигранно зевнула, прикрыв рот ладошкой. — А нам что-то не спалось, и вот, за приятной беседой даже не заметили, как время пролетело.

Гарри старательно спрятал улыбку. Было очевидно, что эти трое полночи прождали их с Драко и наверняка волновались, что их так долго нет, но они ни за что в этом не признаются — слизеринцы очень осторожно демонстрировали привязанности к людям, не связанным с ними родственными узами. Причиной этого были негласные нормы поведения, принятые среди чистокровных. Если волшебник называл кого-то другом, это означало, что для него этот человек практически то же самое, что и член семьи, а это означало поддержку и защиту в самых сложных ситуациях. Друзья — это будущие крестные родители сыновей и дочерей, хранители тайн, свидетели магических клятв, поверенные в самых личных делах и секунданты на дуэлях. Ну и, конечно, мало что еще так влияло на репутацию человека, как его друзья. Общаться волшебник волен с разными людьми, но вот называть кого-то другом, тем самым признавая его равным, человеком, близким тебе по духу и мировоззрению, — тут надо быть очень осторожным.

— Ну что, садитесь поближе к камину, вы, я вижу, замерзли и рассказывайте, что случилось. У вас такой вид, будто вы только что с еще одним троллем дрались, — распорядилась Панси.

— Вряд ли это был тролль, — мрачно буркнул Гарри.

Мальчики рассказали одноклассникам о том, что происходило в Запретном лесу. Когда речь зашла о том, что Гарри разговаривал со змеей, слушатели изменились в лице.

— Гарри, ты понимаешь, насколько удивительно то, что ты говоришь на парселтанге? — спросила Панси.

— Если честно, не совсем, — пожал плечами Поттер. — Я знаю, что эта способность была у Слизеринов, но ведь в мире есть и другие волшебники, которые могут говорить со змеями.

— Это очень редкий дар, — ответила Панси, подавшись немного вперед в кресле, — и он передается по наследству, а ни у кого из Поттеров способностей к парселтангу никогда не было.

— И что это может значить? Я точно родной сын Лили и Джеймса — я на них очень похож.

— Да, но мало ли, может, у кого-то из твоих предков была интрижка на стороне? Даже не знаю, что тебе посоветовать, все это очень странно и запутанно. А еще тебя начнут подозревать в принадлежности к роду Слизеринов — все-таки они были самыми известными змееустами в Англии, так что тебе обязательно надо выяснить, не являешься ли ты родственником Темного Лорда. В любом случае, не советую тебе пока распространяться о своем даре — это вызовет много ненужных вопросов, особенно с учетом того, что способность говорить со змеями считается темной.

— Ладно, давайте не будем об этом, — с деланным равнодушием пожал плечами Поттер.

— Хорошо, тем более, что это еще не все, — и Драко в красках рассказал друзьям о незнакомце, убившем единорога.

Гарри слушал различные предположения одноклассников о том, кто же зверствует в Запретном лесу, и молчал. Меньше всего ему хотелось, чтобы они узнали правду. Совсем некстати вспомнился разговор с Ноттом в начале года и его слова о том, что слизеринцы, не раздумывая, встанут под знамена Темного Лорда. И что теперь делать? Бежать к Дамблдору? Но, поразмыслив, Гарри понял, что директор наверняка в курсе случившегося. Ведь если Дамблдор спрятал философский камень в школе, значит, он понимал, что вор проберется на территорию Хогвартса. И Поттер не сомневался, что директору прекрасно известно, кто именно охотится за камнем, ведь даже сам Гарри смог это понять, пусть и не без помощи кентавра.

Уже позже, лежа в кровати, Гарри внезапно задумался над еще одной интересной деталью в этой истории.

— Драко! — позвал он, вглядываясь в темноту спальни.

— Ну что?! — Малфой выглянул из-за уже задернутого им полога.

— А есть какие-нибудь заклинания, запирающие дверь так, чтобы ее нельзя было открыть Алохоморой?

— Конечно, есть! Можно, например, с помощью магии крови закрыть, но это темные искусства, или создать сложную систему из охранных и сигнальных заклинаний. А можно поставить стража — портрет или статую, которая будет пропускать только тех, кто знает пароль. А зачем тебе?

— Да так, просто.

— Ну раз просто, может, дашь мне поспать? Вообще-то уже утро скоро.

Но Гарри не хотелось спать. Он встал с кровати и сел напротив окна, сквозь которое было видно лужайку перед замком и блестевшие вдалеке воды Черного озера. На самом деле это было лишь качественной иллюзией, ведь гостиная Слизерина находилась глубоко под землей. Глядя на несуществующие деревья и зачарованные облака, Гарри задумался, почему Дамблдор не поставил на комнату с цербером более серьезную защиту, и почему директор в первый же день пафосно объявил о смертельной опасности, которая подстерегает учеников на третьем этаже. Насколько Поттеру было известно, в тот заброшенный коридор и раньше никто не ходил: в запертых классах, которыми уже давно никто не пользуется, не было ничего интересного. Но Дамблдор будто бы специально возбудил в учениках интерес, вот только на что он рассчитывал? Неужели специально привлекал внимание студентов к запретному коридору?

Примерно через полчаса, обдумав все возможные варианты, Гарри пришлось признать, что он не понимает мотивов директора. Но было ясно, что, если он хочет избежать встречи с Волдемортом и при этом не оказаться втянутым в сомнительные интриги Дамблдора, ему надо быть очень осторожным.



Прошла неделя. В воздухе чувствовалось напряжение. Неумолимо приближались экзамены, решающий матч по квиддичу, а для слизеринцев — еще и турниры, которые должны были определить чемпионов по боевой магии и фехтованию. В этом году Гарри не посчастливилось участвовать ни в одном из внутрифакультетских слизеринских соревнований: в них принимали участие только студенты старше первого курса. Впрочем, на следующий год он сможет побороться за победу в обоих турнирах. На последнем уроке по фехтованию Кристиан похвалил Гарри, заметив, что его прогресс весьма впечатляющий для новичка, и торжественно перевел его в продвинутую группу. Драко с важным видом поздравил Гарри, но тут же заметил, что, несмотря на весь свой талант, Поттеру никогда не обойти его в тонком искусстве дуэли.

— Зато по результатам экзаменов я буду первым! — насмешливо парировал Гарри.

— Ну уж нет! — запальчиво воскликнул Драко.

Шутливый спор двух слизеринцев закончился сделкой, согласно которой проигравший, то есть тот, кто все-таки сдаст экзамены хуже, в течение первой недели следующего учебного года должен будет похвалить «чудесную» прическу Грейнджер в присутствии всех слизеринцев и гриффиндорцев с их уже второго курса.

На Гарри огромное впечатление произвел турнир по магическим дуэлям. Это был первый раз, когда он видел настоящее магическое сражение, и особенно его поразил ученик седьмого курса, который стал безусловным победителем состязаний и получил почетное звание лучшего дуэлянта факультета. Этот невысокий и на первый взгляд весьма заурядный парень двигался по дуэльному помосту с удивительной скоростью, виртуозно уворачиваясь от заклятий противника, и невербально применяя такие заклинания, о которых Гарри даже не слышал, несмотря на то, что он иногда брал в библиотеке дополнительную литературу по заклинаниям и защите от темных искусств. Глядя на нового чемпиона, Поттер понял: чтобы достичь такого же мастерства, он должен тренироваться намного усерднее, особенно если учесть вероятность того, что в будущем он столкнется с Волдемортом. Некстати Гарри вспомнил о долгих вечерах, проведенных в гостиной у камина за праздными разговорами, и пообещал себе, что впредь будет проводить свободное время с большей пользой.



Вместе с июнем в Англию пришла удушливая жара, и все свободное время ученики старались проводить на улице, наслаждаясь теплыми солнечными лучами и пряным запахом трав.

Слизеринцы возвращались с ужина, обсуждая прошедший экзамен по трансфигурации. Гарри был уверен в том, что сдал его на высший балл.

Внезапно путь им преградил профессор Квиррелл. Учитель по защите от темных искусств выглядел еще более нервным, чем обычно, его глаза странно блестели, и Гарри подумал, что напряженная пора экзаменов явно не пошла на пользу хрупкой психике профессора.

— М-мистер П-п-поттер, подождите, п-пожалуйта. Я хотел обсудить в-ваши экзамен-н-национные ответы, и еще мне н-нужна в-ваша п-помощь.

— Конечно, профессор, — ответил Гарри и, кивнув на прощание слизеринцам, поспешил вслед за Квирреллом, который торопливо двинулся вверх по лестнице.

— Профессор, а куда мы идем? — спросил Гарри, когда Квиррелл повернул в сторону, противоположную той, в которой находился кабинет защиты от темных искусств.

— Н-надо кое-куда зайти, мистер П-потер, — ответил профессор, ускоряя шаг.

Осознание того, что что-то не так, пришло внезапно. Просто в какой-то момент Гарри почувствовал, что все внутри сжалось от внезапного ощущения приближающийся опасности. Поттер в растерянности замер посреди коридора.

— Сэр, я только что вспомнил, что забыл кое-что очень важное в общей гостиной. Я быстро туда сбегаю и вернусь.

— Конечно, мистер Поттер, — приветливо улыбнулся Квиррелл.

Резко повернувшись, Гарри поспешил обратно, мысленно ругая себя за глупую подозрительность и дурацкое оправдание, которое, несомненно, выставило его в глазах учителя не в лучшем свете. Он успел сделать несколько шагов, когда профессор окликнул его по имени. Гарри обернулся и увидел направленную на него волшебную палочку.

— Империо! — все произошло так стремительно, что Поттер не успел увернуться.

Внезапно он почувствовал небывалую легкость, все мысли исчезли, осталось только ощущение покоя и радости.

— А теперь просто идите за мной, — скомандовал профессор, и Гарри, не в силах сопротивляться, покорно пошел за ним.

Как в тумане Гарри видел спешащих мимо учеников. Он хотел позвать на помощь и не мог. Поттер даже не понимал, куда они идут, пока Квиррелл не свернул в заброшенный полутемный коридор.

«Это же Запретный этаж!» — внезапно осознал Гарри. Тут же накатило понимание того, куда конкретно они направляются, и кто ждет их внизу, за дверью, охраняемой цербером. Собрав всю свою волю в кулак, Поттер направил ее на то, чтобы снять подчинившее его заклинание и внезапно ощутил, как рухнули сковавшие его невидимые оковы. Резко повернувшись, он бросился бежать. Гарри несся изо всех сил, видя впереди выход на лестницу; там должны быть люди, там Квиррелл уже не сможет на него напасть. Поттер ловко увернулся от нескольких заклятий, пущенных ему в спину, но внезапно почувствовал удар, свет погас, и он провалился во тьму.



Гарри пришел в себя резко, будто бы на него неожиданно выплеснули ведро ледяной воды. Слизеринец быстро вскочил на ноги, но боль, в ту же секунду пронзившая голову, заставила его покачнуться. Он оказался в небольшой комнате, в центре которой стояло знакомое ему зеркало Еиналеж. Обернувшись, Поттер увидел, что путь назад закрыт стеной огня. Гарри провел рукой по голове и поморщился, нащупав огромную шишку на затылке.

— Вот так всегда: захочешь в виде исключения все сделать мягко и без лишнего насилия, а результат — черная неблагодарность, — внезапно раздался незнакомый Поттеру высокий вкрадчивый голос с немного шипящими нотками.

Из-за зеркала Еиналеж вышел Квиррелл, который теперь выглядел абсолютно спокойным и уверенным. Встав напротив мальчика, он зловеще ухмыльнулся и медленно повернулся к нему спиной. Гарри потребовалось все его самообладание, чтобы не вздрогнуть при виде жуткого лица, которое находилось на затылке у Квиррелла. Больше всего Поттера поразили горящие красные глаза. Он уже однажды видел их в темном ночном коридоре, и сейчас, как и в его прошлую встречу с Волдемортом, Гарри захлестнула исходящая от Темного Лорда сила, ледяная, подавляющая. Возможно, это была всего лишь игра воображения, но ему показалось, что даже температура в помещении резко упала на несколько градусов.

— Здравствуй, Гарри Поттер, — чувствовалось, что слова даются Волдеморту с усилием, очевидно, существование в чужом теле отнимало у него много сил. — Примерно через полчаса сюда явится Дамблдор, но, думаю, нам вполне хватит времени.

«Для того, чтобы убить меня ему понадобиться меньше секунды, — судорожно подумал Гарри, незаметно нащупывая спрятанную в рукаве кобуру — Волдеморт демонстративно оставил мальчику его волшебную палочку, явно намекая на то, что Гарри против него абсолютно бессилен, — так что лучше бы Дамблдор поспешил». Будто бы прочитав его мысли, Волдеморт усмехнулся и продолжил:

— Ты же не дурак, и давно понял, что старику известно о том, что весь этот год я провел здесь, в Хогвартсе, прямо у него под носом. Но понимаешь ли ты, зачем ему понадобился весь этот спектакль с цербером и тому подобными вещами? Надо сказать, Дамблдор надеялся, что ты придешь сюда сам, так что там, — Волдеморт кивнул в сторону огненной стены, закрывавшей выход из комнаты, — для тебя приготовлена целая полоса препятствий, есть даже летающие ключи и заколдованные шахматы. А вот теперь скажи мне, зачем, по-твоему, Дамблдору все это?

Гарри на секунду задумался.

— Думаю, он специально хотел свести нас вместе, чтобы проверить, как я себя поведу, буду ли сражаться с вами.

— Ты все понял правильно, — кивнул Волдеморт. — А мне пришлось играть по правилам Дамблдора, потому что я должен узнать, настоящий ли философский камень старик спрятал в зеркале Еиналеж. Дамблдор заколдовал его так, что только ты сможешь достать камень из зеркала.

— Я не буду вам помогать, — гордо вскинул голову Гарри. — Вы убили моих родителей!

— Вообще-то, я убил только Джеймса Поттера. Впрочем, не буду лукавить — твою мать я бы тоже уничтожил без колебаний, но, между нами говоря, один мой сторонник умолял меня оставить ей жизнь. Я всего лишь оглушил ее.

— Но моя мать мертва!

— Вероятно, она погибла под завалом, когда обрушилась крыша вашего дома, — равнодушно ответил Волдеморт.

— Это ничего не меняет. Вы убили моего отца!

— Ты — глупый ребенок, — раздраженно прошипел Волдеморт. — Это война. На счету твоих родителей жизни нескольких моих сторонников. Они, не задумываясь, убили бы любого из нас, и вполне естественно, что я поступил так же. Что же касается тебя... Спроси у Люциуса Малфоя, почему я тогда пришел в ваш дом. А когда узнаешь правду, учти, что за последние десять лет у меня было много времени на раздумья, и я склонен сомневаться в истинности этой информации.

— Значит, сегодня вы меня убивать не собираетесь? — спросил Гарри, решительно глядя в карминовые глаза Волдеморта.

— Не в этот раз, — усмехнулся Темный Лорд. — Хотя вначале я хотел устранить тебя, как ненужную помеху, но с тех пор многое изменилось. Во-первых, ты попал в Слизерин, во-вторых, не стал слепо доверять ни Дамблдору, ни своим сокурсником, ну и, наконец, меня не могла не заинтересовать твоя способность к парселтангу.

— А вы не знаете, почему я умею говорить со змеями?

— Не думаешь же ты, Поттер, что у меня в данный момент нет других проблем? — Волдеморт на мгновение замолчал, а потом продолжил: — Так или иначе, ты должен понять, что остаться в стороне от будущей войны тебе не позволим ни я, ни Дамблдор, ни Министерство. Сегодня я отпущу тебя, но, когда мы встретимся в следующий раз, ты либо присоединишься ко мне, либо я тебя уничтожу. А сейчас в знак того, что ты в свою очередь согласен подумать над моим предложением, достань камень из зеркала. Ты можешь не переживать — даже если камень настоящий, я все равно не смогу им воспользоваться. Наверху меня поджидает Дамблдор, а я сейчас не в том состоянии, чтобы сражаться с ним. Но мне надо знать, имеет ли смысл охотиться за Николасом Фламелем или мне придется искать другой путь для возрождения. Ты знаешь, что я легко могу заставить тебя достать для меня камень, но я хочу, чтобы ты сделал это сам.

Гарри задумался. Конечно, Волдеморту ничего не стоит соврать ему, забрать камень и скрыться, но, если он ослушается Темного Лорда, тот может легко изменить свое решение не убивать его. Поттер внезапно ощутил, насколько сильно он хочет жить.

— Я жду! — прервал мысли Гарри ледяной голос Волдеморта.

Сила, исходящая от Темного Лорда, была настолько могущественной и подчиняющей, что пугала даже сильнее, чем неприкрытая угроза в голосе волшебника. Гарри понял, что сама магия, которую излучал Волдеморт, каким-то непостижимым образом подавляет его волю безо всяких заклинаний. Поттер подумал, что, в конце концов, он еще не клялся в верности ни одной из сторон, а, значит, не обязан умирать во имя идеалов Дамблдора. Старательно прогнав мысль о том, что это были идеалы и его родителей тоже, Гарри на негнущихся ногах сделал шаг к зеркалу Еиналеж.

Сначала он увидел только свое отражение, но несколько мгновений спустя его зеркальный двойник опустил руку в карман, достал оттуда кроваво-красный камень, подмигнул и спрятал его обратно. Гарри понял, что каким-то таинственным образом волшебный артефакт на самом деле переместился из зеркала в его карман. Медленно выдохнув, Поттер извлек камень наружу и протянул его Волдеморту. Нечеловеческое лицо Темного Лорда исказилось в подобии улыбки, когда Квиррелл, протянув руку, забрал камень и сделал над ним несколько пассов волшебной палочкой.

— Настоящий, — сделал вывод учитель по защите от темных искусств через несколько секунд, а затем, повинуясь едва слышному шипящему приказу своего повелителя, протянул камень обратно Гарри, и мальчик сжал его чуть подрагивающими пальцами.

— Жаль, — безэмоционально протянул Волдеморт, — мимо Дамблдора мне его все равно не пронести, так что придется искать другой способ для возрождения. Кстати, старик уже знает о том, что ты достал камень из зеркала.

— Квиринус, — обратился Темный Лорд к Квирреллу, — ты уверен в том, что собираешься сделать?

— Да, мой Лорд. Я уже говорил вам, что боюсь боли и, скорее всего, не выдержу допросов в Аврорате. Кроме того, у меня слабое здоровье, я и года не проживу в Азкабане, а мучительная смерть в окружении дементоров — это то, чего мне хотелось бы в последнюю очередь.

— Что ж, прими мою благодарность за верную службу, — ответил Волдеморт, а Гарри, который начал догадываться, что собирается сделать Квиррел, невольно поразился тому, что, несмотря на свои слова, Темный Лорд оставался абсолютно равнодушным.

Волдеморт снова обратил свои пронзительно-красные глаза на застывшего в ожидании первокурсника.

— До встречи, Гарри Поттер. Да, и передай Люциусу Малфою, что я скоро вернусь, и в их же интересах, чтобы я остался довольным тем, чего они достигли, пока меня не было.

Гарри кивнул, и Квиррелл повернулся к нему лицом, скрывая от мальчика жуткое лицо Лорда.

— Дамблдор прибудет в любую секунду, так что прощайте, Поттер, — Гарри заметил, что мужчина мертвенно бледен, а на его напряженном лице блестят бисеринки пота. — А это — для директора, — Квиррелл взмахнул палочкой, и руки Поттера прочно связала веревка.

— Прощайте, профессор, — ответил Гарри и, отойдя подальше от Квиррелла, чтобы директор не заподозрил, что они с Волдемортом вели вполне мирную беседу, обернулся к стене огня, из-за которой в любой момент должен был появиться Дамблдор.

Глава 11

В напряженном ожидании прошла минута, другая, третья. Но вот огненная стена всколыхнулась, и в комнату вошел Дамблдор. Гарри не мог не признать, что директор выглядел довольно внушительно, сейчас он нисколько не походил на того добродушного и даже немного чудаковатого старика, каким его привыкли видеть ученики Хогвартса. Цепкий взгляд Дамблдора, осмотрев помещение, остановился на Квиррелле.

— Квиринус! Право же, мне стоило догадаться.

— Ну да, вы же не знали! — издевательски протянул мужчина. — Кстати, директор, боюсь, что это — наш последний разговор, — тут Квиррелл быстро повернул массивный перстень на указательном пальце правой руки.

Дамблдор посмотрел на кольцо с пониманием и вздохнул:

— Очень жаль, что ты выбрал этот путь, мой мальчик. Люди, подчинившиеся тьме, обречены на подобный конец. Сколько у тебя осталось времени?

— Совсем немного, — расправил плечи теперь уже бывший профессор.

— Тогда я хотел бы поговорить с твоим хозяином.

— Мне не о чем с тобой говорить, старик, — раздался холодный голос Волдеморта. — Я лучше попробую устранить твоего драгоценного Мальчика-Который-Выжил.

Дамблдор среагировал мгновенно — он взмахнул палочкой, и Гарри окружила полупрозрачная защитная сфера. Поттер понимал, что Волдеморт должен на него напасть, чтобы не вызвать в Дамблдоре ненужных подозрений, но все равно почувствовал себя немного неуютно, когда Квиррелл направил на него волшебную палочку. Внезапно глаза их учителя по Защите от Темных Искусств широко распахнулись, по его телу пробежала дрожь, и Квиррелл как подкошенный упал на пол. Через несколько секунд его конвульсии закончились, и профессор затих.

Взмахом палочки Дамблдор убрал защищающий Гарри купол, и они приблизились к лежащему на полу мужчине. Одного взгляда в стеклянные глаза Квиррелла было достаточно для того, чтобы понять — профессор мертв.

— Он убил себя с помощью этого кольца, — тихим голосом объяснил Дамблдор, но Гарри, который и так это понял, ничего не ответил. — Там внутри специальный механизм, и, если перстень повернуть, в палец вонзается иголка, через которую в организм впрыскивается смертельный яд. Некоторые пользовались ими во время войны — они предпочитали умереть, но не попасть в плен.

Неожиданно над телом Квиррелла сгустился темный туман, а спустя секунду призрачное нечто понеслось прямо на стоящих рядом людей. Дамблдор молниеносно закрыл Гарри собой, но туман просто пролетел сквозь них. Когда это случилось, Поттер внезапно почувствовал сильную слабость, а голова немного закружилось.

— Как ты, Гарри? — заботливо спросил директор, поддерживая его под локоть.

— Все в порядке, сэр, — поспешно ответил слизеринец. — Этот дух... Я понимаю, что это был Волдеморт, но что он сделал?

— Пролетев сквозь нас, Волдеморт вытянул из нас силы, но ничего страшного — немного времени в больничном крыле, и ты будешь как новенький! — приветливо улыбаясь, Дамблдор заглянул в глаза Гарри, но тот вздрогнул и отвел взгляд.

Сообщив, что им надо поскорее выбираться из этого подземелья, директор бодро двинулся к выходу.

«Да уж, у старичка-то силы не в пример больше, чем у меня, — вон какой энергичный», —раздраженно думал Гарри, пытаясь не отставать от Дамблдора. Слабость только нарастала, но на вопросы директора Поттер неизменно отвечал, что чувствует себя неплохо.

Через некоторое время Дамблдор вывел Гарри из Запретного коридора, и теперь они направлялись в больничное крыло. Судя по серебристому свету, пробивающемуся через высокие окна, сейчас было раннее утро, подтверждением этому служило и полное отсутствие людей. Плетясь следом за директором, Поттер размышлял над тем странным чувством, которое возникло, когда Дамблдор посмотрел ему в глаза. У директора был очень проницательный взгляд и настолько пристальный, что это было как-то неприятно.

Увидев Гарри, мадам Помфри тут же отметила, что он очень бледен, и, велев ему поскорее ложиться, вышла, предварительно о чем-то тихо пошептавшись с Дамблдором.

— А теперь расскажи мне, Гарри, что произошло, — мягко сказал директор, устроившись на стуле рядом с кроватью.

Поттер начал свой рассказ, при этом старательно опуская глаза, но в какой-то момент мальчику показалось, что это просто глупо и, кроме того, неприлично, и он поднял голову, встречаясь взглядом с голубыми глазами Дамблдора. Тут же снова возникло это странное чувство, и Гарри попытался отвернуться, но с ужасом понял, что не может — глаза директора затягивали, будто омуты.

— Профессор Дамблдор, мальчику необходимо отдохнуть, — внезапно раздался громкий голос мадам Помфри. — Я принесла ему зелье Сна без сновидений.

— Конечно, Поппи, но сперва мне необходимо поговорить с Гарри. Ты же понимаешь, что это очень важно.

— Несомненно, но мне также необходимо провести общий осмотр, поэтому я вынуждена попросить вас ненадолго выйти, очевидно же, что мальчик вас стесняется. Это не займет много времени.

Гарри вовсе не стеснялся, но решил не перечить строгой целительнице. По видимому, в этом Дамблдор был с ним солидарен, поскольку поднялся со стула и вышел из палаты.

Проведя палочкой вдоль тела Поттера, мадам Помфри быстро пробормотала диагностирующее заклинание, а затем наклонилась и, обдав Гарри пряным запахом зелий, прошептала:

— Мистер Поттер, если вы не хотите, чтобы директор Дамблдор узнал все ваши секреты, не смотрите ему в глаза.

Гарри похолодел, но поспешно кивнул в ответ, а целительница отодвинулась от него, подошла к двери и, сообщив директору, что она закончила, вышла из палаты.

Глядя исключительно на свое белое одеяло, Гарри рассказал Дамблдору свою версию произошедшего, из которой выходило, что вся их встреча с Волдемортом сводилась к тому, что Лорд уговорами и угрозами пытался заставить мальчика отдать ему камень, но тот отказался. Под конец темный маг рассвирепел, и Поттеру, несомненно, пришлось бы не сладко, если бы не так вовремя подоспевший профессор Дамблдор. В ответ директор поведал, несомненно, столь же правдивую историю о том, как, вернувшись из Министерства Магии, он узнал о том, что профессор Квиррелл куда-то увел Гарри, и к отбою слизеринец так и не появился. Тут-то директор и понял, кто охотился за философским камнем, кинулся спасать мальчика, и вот теперь он счастлив от того, что с Гарри все в порядке. На просьбу Поттера рассказать ему, почему Волдеморт хотел убить его десять лет назад, Дамблдор ответил отказом, аргументировав его тем, что Гарри пока слишком мал для этого.

Затем директор похвалил Поттера за смелость, сказал, что родители сейчас наверняка гордились бы им, и ушел. Оставшись в одиночестве, слизеринец взял с прикроватной тумбочки стакан, залпом выпил зелье Сна без сновидений и откинулся на подушку, проваливаясь в долгожданное забытье.



Мадам Помфри отпустила Гарри из лазарета на следующий день, и, выйдя в коридор, он тут же столкнулся с ожидающими его Драко, Панси, Винсентом и Грегори.

— Мы как раз возвращались с обеда и про тебя не забыли, — улыбнулась Паркинсон, показывая Гарри объемные свертки с едой.

— Спасибо, — кивнул Поттер. — Предлагаю прогуляться до озера и поискать там какое-нибудь безлюдное местечко — мне надо многое вам рассказать.

Слизеринцы удобно устроились на берегу, и Гарри, откусывая кусок от тыквенного пирога, начал свой рассказ.

— Я ведь правильно понимаю, что Квиррелл запустил в меня тем самым Империусом, на которое после исчезновения Лорда многие Пожиратели ссылались, говоря, что действовали под заклинанием Подвластия? — дождавшись кивков слизеринцев, Поттер продолжил: — Это немного странно, потому что я смог сопротивляться Империусу, правда, мне это не сильно помогло, но все-таки...

— Знаешь, Гарри, вообще-то для того, чтобы научиться сопротивляться заклятию Подвластия, требуются долгие тренировки, и я вообще ни разу не слышал, чтобы это удалось первокурснику, — задумчиво протянул Драко. — Но тебе, видимо, правила не писаны...

— Возможно, — усмехнулся Поттер. — А потом, Драко, Темный Лорд велел мне передать кое-что твоему отцу.

— Что ж, мы все равно ждем тебя в Малфой-мэноре этим летом. Надеюсь, у нас получится вытащить тебя от магглов практически сразу же, так что увидишься с отцом и расскажешь ему, — ответил Драко, но от Гарри не скрылось то, что его слова не на шутку встревожили, если не сказать напугали Малфоя.

Когда Поттер стал описывать смерть Квиррелла, он заметил, что Панси едва уловимо изменилась в лице, а Винсент и Грегори украдкой кинули на нее настороженные и сочувствующие взгляды.

— Что с тобой, Панси? — спросил Гарри, понимая, что дело вовсе не в том, что он рассказывает про то, как умер их профессор. За этот год он неплохо узнал Паркинсон и понимал, что его подруга — не тот человек, которого задела бы смерть Квиррелла: девочка никогда не отличалась сентиментальностью.

— Моя мама была Пожирательницей Смерти, — негромко ответила слизеринка, смотря на гладь Черного озера, по которой иногда пробегала легкая рябь. — Однажды она попала в засаду авроров и Ордена Феникса. Папа тоже был там, он видел, что ее окружило человек десять, не меньше, и один из нападавших обезоружил маму. Она понимала, что, если отец попытается прорваться к ней, то его убьют или возьмут в плен, но в то же время знала, что он ни за что ее не бросит. И тогда мама воспользовалась таким же кольцом, какое было у профессора Квиррелла. Мне тогда даже года не было.

— Мне жаль, — тихо сказал Гарри и взял руку Панси в свою, стараясь через этот жест передать все то, что было у него на душе. Поттер хотел, чтобы подруга поняла, что, несмотря на то, что их родители сражались по разные стороны баррикад, для смерти они все равны, и что он очень хорошо понимает, каково это — даже не помнить свою мать. Паркинсон отвернулась от озера, посмотрела Гарри в глаза, и Поттер понял, что она услышала все то, что он так и не решился сказать.

Панси кривовато улыбнулась:

— Но, разумеется, мои родители были под Империусом.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — ответил Гарри.

— Ладно, мы отвлеклись. Рассказывай дальше.

После того, как Гарри поведал своим слушателем о том, какое странное ощущение возникало, когда Дамблдор заглянул ему в глаза, слизеринцы понимающе переглянулись.

— Старик использовал легилименцию! — категорично заявил Драко. — Если ты не знаешь, это искусство проникать в чужое сознание, проще говоря — чтение мыслей. Как долго Дамблдор смотрел тебе в глаза?

— В первый раз я сразу же отвернулся, а во второй тоже недолго — буквально пару секунд.

— Тогда считай, что тебе крупно повезло — за это время старикашка вряд ли увидел что-то важное.

Гарри облегченно вздохнул, и слизеринцы, поговорив еще немного, направились к замку.

Тем же вечером все ученики и профессора Хогвартса собрались в Большом зале на торжественный банкет по случаю окончания учебного года. Зал был украшен серебристо-зелеными флагами, и это означало, что межфакультетские соревнования в седьмой раз подряд выиграл Слизерин. Когда все в полной мере оценили праздничные угощения, со своего места поднялся Дамблдор, и все разговоры тут же стихли.

— Итак, еще один учебный год позади! — радостно начал директор. — И сегодня мы поздравляем Слизерин. Вы хорошо потрудились и заслужили победу! Но мне хотелось бы сказать о том, что за стенами этой школы вас ждет другая, взрослая жизнь. Жизнь, в которой вам всем неоднократно придется делать выбор между добром и злом, правильным и неправильным. Однако, как бы нам, взрослым, ни хотелось уберечь вас от различных бед и испытаний, к сожалению, некоторым из вас уже сейчас, в юном возрасте, пришлось столкнуться со злом.

Итак, я хочу от имени школы выразить благодарность мистеру Гарри Поттеру за его мужество перед лицом опасности. Пример Гарри еще раз доказывает, что не важно, на каком факультете вы учитесь — всегда можно сделать правильный выбор и сражаться за мир, добро и справедливость!

Пока Дамблдор произносил речь, Гарри чувствовал на себе пристальные взгляды всех присутствующих в зале. При этом многие слизеринцы выглядели достаточно враждебно, но, если кто-то из них и хотел отомстить Поттеру за то, что он помешал планам Лорда, то при виде того, как Мальчик-Который-Выжил обменивается с Малфоем многозначительными взглядами, слизеринцы явно решили, что торопиться пока не стоит, ведь раз приятели Поттера от него не отвернулись, значит, не все так просто. Да и конфликтовать с представителем своего факультета из-за речи Дамблдора и гуляющих по школе слухов — это совсем не по-слизерински.



На следующий день Хогвартс-экспресс вез учеников из школы обратно в Лондон. Гарри смотрел на пролетающие за окном поля и, не обращая внимания на разговоры соседей по купе, вслушивался в мерный стук колес.

Вчера после банкета у слизеринцев состоялась своя вечеринка, посвященная окончанию учебного года. Гостиная факультета оказалась в полном распоряжении учеников первого, второго и третьего курсов. Гарри знал, что где-то в подземельях есть помещение, в котором устраивают вечеринки старшекурсники. Видимо, в этот раз они поступили так же, а, может, даже тайком сбежали из школы в Хогсмид.

Радостный Блейз принес немного сливочного пива, которое для него достал кто-то из старших учеников, и за веселыми разговорами Гарри не заметил, как пролетела ночь.

Поттер отвернулся от окна и посмотрел на мирно дремлющую Панси, на Винса и Грега, игравших в подрывного дурака, и на Драко, который читал какой-то роман. Было заметно, что из-за бессонной ночи Малфою трудно сосредоточиться на сюжете. Они были первыми, с кем у Гарри сложились дружеские отношения, и, несмотря на то, что он по-прежнему не доверял им и был готов к предательству с их стороны, эти четверо стали важными в его жизни людьми.

Гарри снова выглянул в окно: они уже были недалеко от Лондона. Посмотрев вдаль, он увидел огромную черную тучу, которая медленно двигалась над землей и, казалось, несла в себе какую-то скрытую угрозу. Поттер подумал о том, что этой ночью в столице и ее окрестностях будет сильная гроза. Он вздохнул, вспомнив о том, что скоро его ждет встреча с ненавистными Дурслями. Впрочем, Гарри надеялся, что уедет от нелюбимых родственников в Малфой-мэнор в начале июля.

Поттер откинулся на спинку сидения и закрыл глаза, отгоняя от себя непрошенные мысли о Темном Лорде, Дамблдоре и смерти Квиррелла. У него еще будет возможность поразмышлять об этом, например, во время стрижки газона в саду Дурслей, но сейчас все, чего хотелось Гарри — это как можно сильнее отсрочить возвращение в мир магглов. К сожалению, это было невозможно — поезд уже начал сбрасывать скорость, подъезжая к вокзалу Кингс-Кросс.



Он собрался с силами и в который раз попробовал скинуть с себя заклятие Империус, подавляющее его волю, но очередная попытка не увенчалась успехом. Он чувствовал себя так, словно тонул в озере с мутной водой, поглощающей почти все звуки. И, подобно утопающему, мужчина пытался скинуть с себя оцепенение и устремиться вперед, к маячившему вдалеке тусклому свету. Но к ногам словно бы привязали тяжелый груз, неумолимо тянувший его вниз, во мрак. Нет, он обязан справиться! Об этом ему напоминала внезапно возникшая колющая боль в левой руке. Он должен... Но что? Или кому? Мысли путались, ускользали.

Это все его отец. Империус — его рук дело. Он знал, что сознание, истерзанное дементорами, будет не в силах сопротивляться заклятию Подвастия. Но он всегда недооценивал своего сына, не видел в нем ни сильной личности, ни реальной угрозы. Это уже стоило ему карьеры, семьи и уважения окружающих, а сегодня отец поймет, что снова ошибся.

Мужчина изо всех сил рванулся из своих невидимых оков и внезапно почувствовал, что они немного ослабли, а призрачный свет в его сознании стал ярче. Он пробовал снова и снова, и вот последний рывок...

Мужчина резко выпрямился на стуле, тяжело дыша. Он справился! Наконец-то, после стольких лет безрадостного существования, он снова был собой, мог ясно мыслить и свободно действовать!

Первым, что он услышал, придя в себя, был чудовищный раскат грома — за окном неистовствовала гроза. Потоки воды с шумом лились по стеклу, а старые деревья в саду, казалось, вот-вот сломаются под яростным натиском ветра. Губы сами собой растянулись в сумасшедшей улыбке: даже природа сейчас разделяла его бешеное ликование и жажду мщения.

Но надо торопиться — в любую минуту может появиться домовая эльфийка, которая была его тюремщицей на протяжении последних десяти лет, а без волшебной палочки он абсолютно беззащитен. Крадучись, мужчина двинулся по темной комнате к двери. Его даже повеселило, что, пока он был под властью Империуса, ему приходилось сидеть здесь одному в кромешном мраке. Это было вполне в духе его отца — решить, что нерационально переводить свечи на того, кто, по сути, больше похож на оживленную трансфигурацией куклу, чем на живого человека.

Выйдя в коридор, мужчина направился в спальню своего отца. Судя по тому, что свет горел внизу, там сейчас не должно никого быть. Он подумал о своей матери. Она всегда говорила, что не хочет, чтобы ее волшебную палочку похоронили с ней вместе, как это часто делали. Она мечтала о том, чтобы ее палочкой пользовались внуки, вспоминая свою бабушку. Оставалось надеяться, что после ее смерти отец выполнил просьбу своей жены, несмотря на то, что он отрекся от сына, а, значит, и внуков у него не будет.

Он напрягся, когда увидел, что в родительской спальне горел свет, но, осторожно заглянув за дверь, облегченно вздохнул, поняв, что там никого нет, и вошел внутрь.

Комната была обставлена в характерном для его отца стиле: только предметы первой необходимости и ничего лишнего. Единственным предметом, который не гармонировал с окружающей обстановкой, был портрет худой светловолосой женщины в сиреневой мантии. Мужчина подошел ближе.

«Ты столько раз помогала мне, мама, — напряженно думал он, — пожалуйста, сделай это еще раз!»

Будто прочитав его мысли, женщина на портрете грустно улыбнулась и взглядом показала на небольшую тумбочку из красного дерева. Мужчина последовал ее молчаливой подсказке и вскоре извлек на свет деревянный футляр. Открыв его, он не смог сдержать радостную улыбку — внутри лежала волшебная палочка его матери.

— Спасибо, мама, — прошептал он, снова подойдя к портрету. Женщина кивнула в ответ, в ее глазах блестели слезы.

Сжимая в руке палочку, мужчина выскользнул из спальни и неслышно направился вниз. Начав спускаться по лестнице, он замер, услышав голоса.

— Отчет должен лежать у меня на столе завтра же, а иначе вместо вас у меня появится другой секретарь! — раздался резкий голос отца.

— Конечно-конечно, не переживайте, сэр, — заискивающе забормотал его собеседник.

«Вот Мордред, он там не один! — недовольно подумал мужчина, нахмурившись. — Из-за этого могут возникнуть проблемы».

Здравый смысл говорил ему, что рисковать нельзя и лучше прямо сейчас уходить из этого проклятого дома, но жажда мести была настолько сильна, что мужчина заглушил голос разума и осторожно спустился вниз. Еще некоторое время он нетерпеливо ждал, когда же закончатся эти разговоры о работе. Мужчина усмехнулся. В детстве он так же ждал, когда отец хоть ненадолго отвлечется от работы и поиграет с ним; позже он надеялся, что они хоть немного времени смогут провести вместе и поговорить. А сегодня он ждал для того, чтобы убить своего отца.

— Это был последний документ. Спокойной ночи, мистер Крауч, — произнес секретарь.

— И вам, — раздался лаконичный ответ.

Мужчина услышал, как подчиненный его отца называет адрес, и понял, что тот воспользовался Летучим порохом. Он решительно открыл дверь. Крауч-старший повернул голову и, увидев своего сына, вскочил, доставая палочку, но было поздно. Сверкнула зеленая вспышка, и глава Департамента международного магического сотрудничества ничком повалился на пол. Спустя секунду раздался хлопок, и в комнате появилась домовой эльф. При виде мистера Крауча она ее карие глаза в ужасе расширились, а потом она обернулась и вскрикнула, увидев убийцу своего хозяина.

— Мастер Барти, что вы наделали?!

— Я сделал то, о чем мечтал долгие годы, Винки, — усмехнулся мужчина. — И, кстати, теперь я — твой хозяин. За мной!

Решительным шагом мужчина направился к входной двери и, пинком распахнув ее, вышел на улицу. Достав палочку, он направил ее в небо.

— Морсмордре! — ввысь устремилась зеленая вспышка, и над домом Краучей засиял громадный череп, изо рта которого выползала змея. Барти не смог сдержать безумный смех, глядя на Темную Метку и с наслаждением подставляя лицо ледяным каплям дождя.

Глава 12

Хогвартс-экспресс прибыл на платформу девять и три четверти, и на станцию хлынула шумная толпа студентов. Гарри попрощался с друзьями и, решив, что нет смысла оттягивать неизбежную встречу с ненавистными родственниками, быстрым шагом направился к кирпичной стене, разделяющий магический и маггловский миры.

— Быстро полезай в машину, мальчишка! Я и так черт знает сколько времени тебя жду! — заявил дядя Вернон, увидев племянника. Стараясь сохранять хладнокровие, Гарри забрался на заднее сидение, и машина рванула с места — Дурсль явно спешил оказаться как можно дальше от вокзала, переполненного волшебниками.

За прошедший год на Тисовой улице ничего не изменилось — те же одинаковые домики, то же ощущение порядка и благопристойности, которым так кичатся местные жители. Вот только Гарри уже не тот мальчик, каким его привыкли здесь видеть. Теперь он осознавал, что представляет собой нечто гораздо большее, чем любой из жителей Литтл Уингинга, и если Дурсли рассчитывают, что смогут обращаться с ним как раньше, то их ждет жестокое разочарование.

— Давай сюда свое барахло! — заявил дядя Вернон, едва они зашли в дом.— Я не позволю, чтобы всюду в моем доме валялись эти мерзкие вещи!

— Ничего я вам не отдам, — спокойно ответил Гарри, крепче сжимая ручку чемодана. — А если вы собираетесь и дальше вести себя подобным образом, я напишу в Министерство Магии и подробно опишу, в каких условиях мне приходилось жить до поступления в Хогвартс. В волшебном мире я знаменит, и можете не сомневаться, что мое письмо не оставят без внимания. Дурсль побагровел и даже потерял дар речи. Он явно не ожидал подобной речи от мальчишки, которому еще и двенадцати лет не исполнилось. А Гарри, воспользовавшись растерянностью дяди Вернона, продолжил:

— Представляете, какая шумиха поднимется в прессе? А что скажут соседи, увидев перед вашим домом толпу людей в мантиях и с колдокамерами?

— Ах ты, мерзкое отродье! — заорал дядя Вернон, замахиваясь на Гарри кулаком. Но направленная ему в грудь волшебная палочка заставила Дурсля испуганно вскрикнуть и отскочить назад. Краем глаза Гарри заметил застывших в дверях гостиной тетю Петунью и Дадли.

— Если вы перестанете меня оскорблять, оставите в покое мои вещи и не будете скидывать на меня всю работу по дому, то мне не придется применять магию.

Поттер старался говорить уверенно и спокойно, хотя на самом деле мальчик с трудом справлялся с волнением, ведь он был абсолютно беззащитен перед разъяренным Дурслем — колдовать на каникулах строго запрещено, и Гарри очень повезло, что его родственники об этом не знают. Но если гнев дяди Вернона пересилит страх перед магией, то Поттер погиб.

Некоторое время Дурсль буравил Гарри взглядом, полным ненависти, а затем резко развернулся и скрылся в гостиной, напоследок громко хлопнув дверью. Поттер облегченно вздохнул. Это была победа.



Утро следующего дня началось вполне мирно: Дадли еще спал, Дурсли-старшие и Гарри молча позавтракали, а потом дядя Вернон заторопился на работу. Поттер услышал, как шуршит гравий под колесами его машины, и облегченно вздохнул — с минуты на минуту прилетит сова со свежим номером «Ежедневного Пророка», а ее появление обязательно рассердило бы дядю.

Крылатый почтальон не заставил себя ждать. Птица влетела в открытое окно, чудом не разбив ни одного горшка с цветами, и спикировала Гарри на плечо. Бросив монетку в мешочек, привязанный к лапке птицы, Поттер развернул газету и вздрогнул от неожиданности — почти всю передовицу занимала огромная колдография, на которой медленно извивалась Темная Метка. На секунду Гарри показалось, что он снова в хогвартской библиотеке и держит в руках газету десятилетней давности, в которой описываются ужасные события прошедшей войны.

Оказалось, что ночью был убит глава Департамента международного магического сотрудничества Бартемиус Крауч, а над его домом парила Темная Метка. Этот символ не появлялся в небе с тех пор, как исчез Темный Лорд, и людей предсказуемо охватила паника.

Внезапно Гарри заметил, что тетя Петунья подалась вперед и, вытянув шею, напряженно разглядывает колдографию. Встретившись с миссис Дурсль взглядом, Поттер прочел в ее глазах немой вопрос — значит ли появление Темной Метки, что он вернулся? Но Гарри проигнорировал странное поведение тети Петуньи, впервые проявившей интерес к магическому миру.

В статье говорилось, что убийца главы Департамента найден не был, но министр в своем официальном заявлении предположил, что это или какой-то сумасшедший, решивший посеять панику, или же убийство Крауча было заказным, а Метку наколдовали для того, чтобы запутать следствие. Но тем не менее, в данный момент Аврорат допрашивал всех, кого подозревали в пособничестве Темному Лорду во время войны.

Гарри сразу же подумал о семьях своих друзей. Оставалось только надеяться, что их родители в этом не замешены. Вздохнув, Поттер перелистнул страницу и погрузился в описание биографии Крауча. Дочитав статью, Гарри понял, что ему не очень-то жалко убитого. Если введенные им во время войны жесткие и даже жестокие законы против Пожирателей Смерти он еще мог понять, то факт, что Крауч хладнокровно посадил в Азкабан собственного сына после того, как выяснилось, что тот поддерживал Волдеморта, неприятно поразил Поттера.

Отложив газету, Гарри написал письмо Драко, в котором спрашивал, все ли в порядке у него и у их друзей. Он понимал, что расследование Аврората не обойдет семьи слизеринцев стороной. После, посмотрев на часы, Поттер решил, что пора бы заняться своими обязанностями по дому. Кстати, после памятного скандала с дядей Верноном их стало значительно меньше, что не могло не радовать.

Подстригая живую изгородь, Гарри размышлял, возможно ли, что Крауча убили по приказу Волдеморта. Вряд ли Темный Лорд стал бы сводить старые счеты сейчас, когда он в таком плачевном состоянии, да и неизвестно, поддерживал ли Волдеморт связь еще с кем-то из Упивающихся кроме погибшего Квиррелла. Но все-таки убийство Крауча и появление Темной Метки спустя неделю после того, как Темный Лорд попытался возродиться, выглядело очень подозрительно.

Постепенно мысли Гарри вернулись к главе Департамента международного магического сотрудничества. В статье было написано, что сын Крауча обвинялся в применении Круциатуса к аврорам Фрэнку и Алисе Лонгботтом, которые, очевидно, приходились родственниками Невиллу. Как должен был поступить Крауч, который в то время как раз возглавлял Департамент магического законодательства, узнав, что его девятнадцатилетний сын пытал двоих людей до тех пор, пока они не лишились рассудка? У Гарри не было ответа на этот вопрос, но он все яснее видел ужас гражданской войны, в которой отец и сын могли оказаться по разные стороны баррикад.



На следующий день Гарри проснулся от настойчивого стука в окно. Открыв глаза, он увидел знакомого черного филина, принадлежащего Драко. Впустив птицу в комнату и угостив ее печеньем, Поттер открыл конверт и погрузился в чтение.

«Доброе утро, Гарри!

Как твои дела? Надеюсь, магглы помнят свое место и не сильно тебе досаждают.

Ты спрашивал, как идут у меня дела. Так вот, если честно, у нас здесь творится какой-то кошмар! Вчера ночью родителей вызвали в Аврорат и продержали там сутки! Эти министерские шавки совсем с ума посходили — хотели незаконно, без ордера, провести у нас обыск! Слава Мерлину, отец успел связаться с нужными людьми, и у них ничего не вышло. Сейчас дежурят за забором — ждут разрешения.

Вечером я через каминную сеть связался с Панси и Грэгом, у них творится тоже самое. А вот Винсу повезло — он с родителями очень вовремя укатил в Италию.

В свете этих событий я даже не знаю, когда мы сможем принять тебя у себя. Разумеется, как только все успокоится, мы будем тебе очень рады, но, боюсь, придется подождать минимум неделю, а то и больше.

Драко».

Дочитав письмо, Гарри расстроено вздохнул. Все это было вполне ожидаемо, хотя то, что его пребывание в доме Дурслей затягивается на неопределенный срок, не могло не огорчать.



Июль подходил к концу, а Гарри все также изнывал от скуки в Литтл Уингинге. Письма от друзей приходили регулярно, но про свои проблемы слизеринцы старались писать как можно меньше, поэтому Поттер знал только, что Министерство, воспользовавшись убийством Крауча как предлогом, проводит самые масштабные за последние пять лет обыски на предмет запрещенных артефактов, литературы и зелий.

На исходе первой недели пребывания в доме Дурслей Гарри вспомнил, что Драко проиграл ему пари, заключенное во время экзаменов. Сам Поттер сдал на отлично все экзамены кроме Зельеварения и Истории магии, а вот у Малфоя были «выше ожидаемого» по большему количеству предметов. Некоторое время Гарри поднимал себе настроение, представляя, как проигравшему спор Драко придется делать комплименты Грейнджер.

В одном из писем, пришедших в двадцатых числах июля, Драко спрашивал, как отреагирует Гарри, если Малфой-старший узнает, что Поттер владеет парселтангом. Из туманных фраз своего однокурсника Поттер понял, что Драко не собирается рассказывать об этом отцу, но почему-то считает, что тот сам об этом догадается. Подумав, Гарри решил, что в этом нет ничего страшного — ему и так придется рассказать Люциусу Малфою правду о своей встрече с Волдемортом, а на этом фоне умение говорить со змеями выглядит, пожалуй, вполне безобидно. К тому же Гарри знал, что чистокровные маги, а особенно те из них, кто практикует темную магию, считают эту способность очень ценной, поэтому вреда из-за того, что отец Драко узнает, что Гарри владеет парселтангом, быть не должно.



Вечером тридцатого июля семейство Дурслей и Гарри ужинали, когда в комнату стремительно влетел огромный филин Малфоев.

— Чертовы совы! — завопил дядя Вернон, который из-за неожиданного появления птицы чуть не облился горячим чаем.

Гарри проигнорировал Дурсля и, развернув письмо, бегло пробежал глазами по строчкам.

— Вам следовало бы радоваться этой птице, дядя! — весело сообщил Поттер спустя несколько секунд, помахав письмом в воздухе. — Завтра я покину ваш гостеприимный дом и не вернусь сюда до следующего лета.

— Лучше бы ты никогда не возвращался, — поджав губы, заявила тетя Петунья, но Гарри лишь усмехнулся в ответ и побежал наверх собирать вещи.



В письме Драко написал, что Гарри заберут от родственников в два часа дня. Но Поттер весь день постоянно смотрел на часы, с радостным волнением ожидая момента, когда он наконец-то покинет ненавистных магглов и вернется в ставший таким родным магический мир. Когда до прибытия Малфоев оставалось пятнадцать минут, все жители дома номер четыре по Тисовой улице собрались в гостиной. Время тянулось мучительно медленно, в комнате повисло напряженное молчание. Дурсли явно нервничали, а Гарри от волнения с трудом мог усидеть на месте.

Ровно в два часа тишину разорвал пронзительный звук дверного звонка. Дурсли вздрогнули, Дадли боязливо прижался к матери, а Гарри, бросив на них насмешливый взгляд, вышел в коридор. Поттер был уверен, что за ним явится Малфой-старший, и немного растерялся, когда, открыв дверь, увидел высокую блондинку в светло-серой мантии.

— Добрый день, мистер Поттер, я — мама Драко, Нарцисса Малфой.

— Здравствуйте, леди Малфой, — вежливо поздоровался Гарри.

— Во-первых, поздравляю вас с Днем рождения, — улыбнулась волшебница. — И если вы уже готовы, я предпочла бы покинуть этот дом как можно скорее, — заявила она, с легким презрением оглядывая жилище Дурслей и самих магглов, с опаской выглядывающих из гостиной.

— Я полностью разделяю ваши чувства, — Гарри позволил себе легкую усмешку.

Леди Малфой уверенной походкой направилась в сторону небольшого парка, раскинувшегося вблизи улицы Магнолий.

— Нам необходимо отойти подальше от вашего дома туда, где нас не увидят магглы, — пояснила волшебница, не глядя на Гарри. — Кстати, мистер Поттер, вам ничего не нужно на Косой аллее?

— Я бы заглянул к мадам Малкин, — ответил Гарри, который понимал, что и школьная форма, и уж тем более обноски Дадли явно были неподходящей одеждой.

Когда над их головами зашумели кроны деревьев, леди Малфой огляделась по сторонам и, убедившись, что по близости никого нет, обернулась к Поттеру.

— Будем аппарировать. Это не очень приятно, зато быстро, — с этими словами она крепко обняла Гарри за плечи, и в следующий миг он почувствовал, как мир перед глазами резко расплылся; появилось чувство, будто бы его стремительно засасывает в нереально узкую трубу.

Сумасшедшее перемещение закончилось так же неожиданно, как и началось, и Гарри увидел перед собой витрину магазина мадам Малкин. Благодаря помощи продавщицы и леди Малфой, Поттер достаточно быстро купил несколько мантий и постарался подготовиться к еще одной аппарации. Во второй раз внезапное перемещение было не таким ошеломительным, но он все равно невольно зажмурился. Почувствовав, что аппарация закончилась, Гарри открыл глаза и огляделся. Перед ним раскинулся великолепный особняк. Солнечный свет отражался в высоких стрельчатых окнах, по бокам от массивной входной двери застыли два больших каменных грифона. Вокруг был разбит прекрасный сад, и в воздухе витал ошеломляюще-сладкий запах цветов. Обернувшись, Поттер увидел витую ограду забора, а дальше, насколько хватало глаз, простирался бескрайний лес. Звук открывающейся двери отвлек Гарри от созерцания окрестностей. На крыльце стояли лорд Малфой, Драко, Панси, Винсент и Грегори. Увидев друзей, Поттер не смог сдержать улыбку и поспешил к ним. При его приближении статуи грифонов пошевелились и, казалось, уставились на мальчика своими выпуклыми каменными глазами.

— Добрый день, мистер Поттер, — сдержанно кивнул Малфой-старший.— Мы рады принимать вас в своем доме.

— Спасибо за приглашение, лорд Малфой.

Одноклассники сбежали по лестнице и столпились вокруг.

—Ну наконец-то, Гарри! — воскликнул Драко.— Знаешь, мне даже как-то не хватало твоего общества. Правда, совсем чуть-чуть, но все же.

Поттер притворно закатил глаза в ответ — Малфой за прошедший месяц ни капли не изменился.

От Винса и Грэга Гарри удостоился рукопожатий, пожалуй, даже чересчур крепких, а Панси просто улыбнулась той открытой и искренней улыбкой, которая отнюдь не часто появлялась на лице слизеринки.

— А сейчас почему бы вам не пойти в беседку? В такую чудесную погоду обед лучше подать на улице, — вступила в разговор леди Малфой. — Мы не будем вам мешать, а вы сможете подарить Гарри свой подарок. Они почему-то наотрез отказываются рассказать, что для тебя приготовили, — закончила женщина, с легкой улыбкой глядя на Поттера.

Слизеринцы подошли к большой беседке, в которой стоял накрытый стол, и Драко, щелкнув пальцами, позвал какого-то Келси. В ту же секунду раздался хлопок, и перед ребятами возникло странное существо с большими ушами и острым носом.

— Чего желает молодой хозяин? — пропищало существо, тараща огромные глаза.

Гарри, который при его внезапном появлении отшатнулся от неожиданности, с опозданием понял, что это, наверное, домовой эльф, о которых он читал еще год назад.

— Принеси коробку, которая стоит у меня под кроватью, — приказал Драко.

Келси поспешно кивнул и растворился в воздухе.

— Сколько у вас домовиков? — спросил Гарри, когда слизеринцы расселись за столом, на котором тут же появилась еда.

— Четверо, — ответил Драко, делая глоток сока из хрустального бокала.— Было пятеро, но один куда-то делся.

— То есть, как делся? Эльфы же не могут так просто сбежать от своих хозяев.

— Не могут. Но отец так и не сказал, куда пропал Добби. Ну и Мордред с этим эльфом, тем более, что он был абсолютно чокнутым.

— Келси принесла, молодой хозяин, — пропищал вновь появившийся домовик —который оказался девочкой — вручая Малфою деревянную коробку, перевязанную большим зеленым бантом. Из нее доносились какие-то невнятные бормотания, и Поттер с опасением покосился на подарок.

— Гарри, — торжественно начал Драко, повернувшись к другу, — это тебе от всех нас! Желаем тебе достичь высот в магии и всегда выходить победителем из любых ситуаций.

— Спасибо, — ответил Поттер, развязывая бант.

Открыв коробку, Гарри замер от неожиданности — внутри свернулась небольшая серебристая змейка. Пресмыкающиеся приподняло клиновидную голову и уставилось на слизеринцев яркими янтарными глазами.

— Глупые людишки! — рассерженно прошипела рептилия. — Всех покусать и задушить, а потом сбежать!

— Не надо никого кусать! И душить тоже, — ответил Поттер, незаметно для самого себя переходя на парселтанг. Остальные слизеринцы замерли, с интересом вслушиваясь в шипящие звуки, которые издавал их друг.

— Говорящий! — в голосе змейки появился интерес. — Никогда не видела говорящих.

— Это стальной аспид, — вмешался Драко, — достаточно редкий вид. Кстати, их яд используется в некоторых зельях, так что советую держать ее подальше от профессора Снейпа.

— Что он сказал? — заинтересованно спросила змейка, обратив к Малфою взгляд своих немигающих глаз.

— Он говорит, что ты редкой породы и весьма ядовита.

— Да, я очень опасная, — с гордостью ответила она. — Правда, пока я могу отравить только мышь, крысу или птичку.

— А еще кого? — улыбнулся Поттер.

— Кошку могу, — змейка, казалось, ненадолго задумалась, — и собаку могу, но только маленькую, а не как та, которая там сидит.

Поттер обернулся, но никого не увидел в зарослях жимолости, на которые показала рептилия.

— Он говорит, что там сидит большая собака, — сказал Гарри, обернувшись к слизеринцам.

— Это Мефистос, — пожал плечами Драко. — Он караулит. Потом я тебе его покажу.

— А когда я вырасту, то смогу отравить человека! — заявила змея, явно стараясь привлечь к себе внимание говорящего. — А пока лучше мышку. Сочную, вкусную мышку!

— Ты, наверное, есть хочешь, — догадался Гарри.

— Хочу, — с готовностью отреагировала она, — ты меня отпусти, а я поохочусь и вернусь.

— Что она сказала, Гарри? — полюбопытствовал Грэг, немного настороженно глядя на змею.

— Она есть хочет. Отпущу ее, пусть поохотится.

— Подожди! Я хотела... можно я ее поглажу? — с несвойственным ей смущением спросила Панси.

Поттер перевел змее просьбу девочки, и та ответила согласием, хотя особого восторга у рептилии это явно не вызвало.

Панси осторожно провела пальцами по серебристой чешуе, приговаривая, что змейка очень красивая, хорошая и вообще просто замечательная.

— Она что-то мне говорит? Я же ее даже не слышу, — недовольно прошипела змея, приподнимая голову.

Гарри перевел на парселтанг комплименты, которые нашептывала рептилии девочка.

— Она тоже ничего, — заявила змея, поглядывая на Панси гораздо более благосклонно.

Драко и Винс тоже захотели погладить подарок. Грэг, который явно относился к змее более настороженно, чем остальные, присоединился к друзьям явно из-за нежелания выглядеть трусом в их глазах.

— А теперь можешь поохотиться, — сказал Гарри, доставая змею из коробки и осторожно опуская ее на землю.

— Я обязательно вернусь — змеи никогда не уходят от говорящих. Мы любим тех, кто с нами разговаривает, — прошипела она на прощание, проворно исчезая в траве.

— И где вы только ее достали?

— Нам помог Итан Барнз. Ты, может быть, его знаешь — перешел на четвертый курс Слизерина,— ответил Драко. — У его отца лавка в Лютном переулке, поэтому для него было не сложно достать нам змею.

— И что, он сделал это просто так, по доброте душевной? — усмехнулся Поттер.

— Разумеется, нет. Но он не дурак и понимает, что Малфоям помогать выгодно, — пожал плечами Драко.

После обеда Малфой-младший показал Гарри дом, остальные слизеринцы составили им компанию, хотя они явно были здесь не в первый раз. Поттера очень впечатлила библиотека, которая была не намного меньше хогвартской. Также Драко с гордостью продемонстрировал Гарри дуэльный зал, в котором можно было тренироваться в боевой магии, и Поттер с удивлением узнал, что защита, стоявшая на жилищах чистокровных волшебников, не дает Министерству узнать о применении каких-либо заклинаний внутри домов. Мальчику не составило труда догадаться, что на территории поместья могли колдовать несовершеннолетние волшебники, а так же что здесь можно свободно применять любую запрещенную магию.

— А теперь предлагаю сыграть в квиддич!— по азартному блеску в глазах Драко Гарри понял, что, даже если бы он захотел отказаться, Малфоя это не остановит. Но Поттеру и самому хотелось полетать на метле без присмотра суровой мадам Трюк, как это происходило на уроках полетов.

Конечно, впятером полноценной игры у слизеринцев не получилось, поэтому они сначала просто гонялись за снитчем, а потом разделились на две команды и попробовали себя в роли охотников. Гарри очень понравился квиддич. Кроме того, он внезапно обнаружил, что летает ничуть не хуже Драко, у которого в запасе было несколько лет практики.

— Мерлин великий, Гарри, ты просто обязан в этом году попасть в сборную! — заявил Малфой, закладывая крутой вираж и зависая в воздухе напротив Поттера.

— Да, я, пожалуй, буду пробоваться на охотника, — с энтузиазмом кивнул Гарри.

Играть в этой позиции ему понравилось больше всего — обходить противников одного за другим, продумывать стратегию передачи мяча, забивать голы — постоянная деятельность этих игроков привлекала Поттера значительно больше, чем игра в роли ловца, о которой грезил Драко. У Панси был талант к квиддичу, но выступать за сборную она не хотела, заявив, что предпочтет потратить время с большей пользой. Что касается Винса и Грэга, то им явно не хватало ловкости, хотя у Гойла неплохо получалось отбивать бладжеры. Крэбб же заявил, что ему нравится просто летать на метле, но квиддич — это не его.

Дружеское соревнование между слизеринцами прервал внезапно появившейся домовой эльф, сообщивший, что «хозяева ждут молодых господ к ужину».

Время, проведенное с друзьями, пролетело так быстро, что Гарри даже удивился, увидев, что солнце уже клонится к горизонту, причудливо раскрашивая облака всеми оттенками розового, лилового и оранжевого. У входа в беседку ребят уже ждали старшие Малфои, а рядом с ними сидела самая большая собака, которую когда-либо видел Гарри. Угольно-черная шкура зверя блестела в лучах закатного солнца, а горящие желтые глаза пристально смотрели на приближающихся ребят.

— Мистер Поттер, это наш баргест, его зовут Мефистос. Не бойтесь, он знает, что вы — наш гость, — пояснил лорд Малфой.

Но Гарри и не думал бояться. Он подошел к псу и медленно протянул вперед руку. Пес принюхался, а затем позволил мальчику себя погладить.

— Ничего себе! — воскликнул Драко. — Первый раз вижу, чтобы он так отнесся к незнакомому человеку, тем более к... — Малфой замялся.

— К полукровке? — закончил за него Гарри.

Поттер присел на корточки рядом с псом, и Мефистос протянул ему свою огромную лапу, которую мальчик с преувеличенной серьезностью пожал двумя руками. Гарри был так увлечен общением с баргестом, что не заметил, как Малфои-старшие обменялись многозначительными взглядами.

Когда все расселись за столом, леди Малфой взмахнула палочкой, и вокруг беседки закружились разноцветные огоньки, разгоняя сумерки и даря ощущение праздника.

— Мистер Поттер, мы с женой поздравляем вас с Днем рождения и желаем вам всех благ— заговорил Люциус, — примите от нас этот маленький подарок.

Взяв из рук Малфоя продолговатый сверток и развернув подарочную упаковку, Гарри обнаружил книгу Обверсиуса Блишвика «Пособие по Трансфигурации». Он знал, что это довольно редкое издание. Кроме того, в Хогвартсе этот предмет был у него одним из самых любимых, поэтому Поттер искренне поблагодарил чету Малфоев.

Ужин был великолепен. Старшие волшебники почти не принимали участия в разговоре, давая ребятам возможность пообщаться вдоволь. Домовые эльфы поразили Гарри, приготовив самый вкусный торт из всех, что он когда-либо пробовал. Задувая свечи, Поттер пожелал стать самым успешным студентом на курсе. Он знал, что ему это по силам, ведь сейчас впереди была только Грейнджер.

Через некоторое время Панси, Винсент и Грегори засобирались домой. Девочка шепнула Гарри, что они воспользуются летучим порохом. Поттер понимал, что, скорее всего, этот способ перемещения относительно безопасный, но все равно немного испугался за подругу, которая спокойно вошла в гудящий в камине зеленый огонь. Панси четко назвала адрес, огонь вспыхнул сильнее, и она исчезла. Винсент и Грегори по очереди последовали за девочкой.

— А теперь вам пора спать, — обратилась леди Малфой к сыну и его другу.— Мистер Поттер, я сейчас позову домовика, и он покажет вам вашу комнату.

— Подожди, Нарцисса, — остановил жену Малфой-старший, — мистер Поттер, на пару слов.

Гарри посмотрел в пронзительные светло-серые глаза мужчины и кивнул, понимая, о чем именно тот хочет поговорить.

Пожелав спокойной ночи Драко и его матери, Гарри вслед за Люциусом поднялся наверх по широкой мраморной лестнице.

— Прошу, — кивнул лорд Малфой, открыв дверь в комнату, которая, без сомнения, была кабинетом главы семейства. Готовясь к непростому разговору, Гарри глубоко вздохнул и сделал шаг вперед.

Глава 13

— Итак, мистер Поттер, я знаю, что не так давно вы видели Темного Лорда, — начал разговор лорд Малфой, заняв место напротив Гарри за массивным столом из красного дерева.

— Более того, я даже с ним разговаривал, — нервно усмехнулся Поттер, мысленно возвращаясь к событиям месячной давности.

— Не могли бы вы рассказать мне об этих событиях? — лорд Малфой явно считал иронию неуместной в данной ситуации.

Гарри, не вдаваясь в подробности, поведал магу о своей встрече с Волдемортом.

— Значит, милорд считает, что вы должны узнать о пророчестве, — задумчиво произнес мужчина.

— О чем?

— Это — причина, из-за которой Темный Лорд хотел вас убить. Видишь ли, Гарри... ты позволишь обращаться к тебе по имени? — Поттер кивнул, и лорд Малфой продолжил: — Незадолго до того памятного Хэллоуина один из сторонников Темного Лорда подслушал, как Сибилла Трелони (ты, возможно, даже знаешь ее — сейчас она преподает в Хогвартсе) произнесла пророчество о том, кто сможет победить Темного Лорда. К сожалению, тот Пожиратель слышал только начало предсказания. Оно звучит так: «Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда, рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца». Мы подняли все личные дела наших противников и выяснили, что в пророчестве может говориться либо о ребенке либо Поттеров, либо Лонгботтомов. Но по неизвестной мне причине Темный Лорд выбрал тебя. Возможно, решение о твоем устранении было слишком поспешным, и следовало сперва узнать полный текст пророчества, а также установить его подлинность. Но Лорд тогда почти выиграл войну, и победа была так близко, что, наверное, он потерял бдительность. Пророчество представлялось ему неожиданной помехой на пути к власти, и он хотел решить эту проблему сразу же и навсегда. Никто из нас даже подумать не мог, что все так обернется.

— Но Темный Лорд не попытался убить меня снова. Он сомневается в истинности пророчества?

— Скорее всего. До сих пор непонятно, что произошло в ту ночь, когда Лорд попытался тебя убить. Видишь ли, Гарри, не существует такой силы, которая могла бы отразить Аваду. Дамблдор говорил, что тебя спасла любовь твоей матери, но в это способны поверить только законченные идиоты. Многие готовы пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти близкого человека, и, если бы это действительно было возможно, такие прецеденты случались бы и раньше. К сожалению, все, что нам сейчас остается — это строить предположения, которые мы даже не в состоянии проверить.

— Гарри, ты не хочешь чаю? — внезапно спросил Малфой.

— Нет, сэр, спасибо.

— А я бы не отказался от бокала вина, — маг щелкнул пальцами, вызывая домовика. Эльф моментально выполнил заказ своего хозяина и исчез.

— Что ж, Гарри, возможно, у тебя есть ко мне еще какие-то вопросы? — спросил лорд Малфой, отпив глоток темно-бордового напитка из хрустального бокала.

— Вообще-то да, сэр, хотя я сомневаюсь, что вы ответите. Темный Лорд сказал, что вы должны были что-то сделать, пока его не было...

— И тебе интересно, что именно? — усмехнулся волшебник. — На будущее рекомендую запомнить, что желание узнать чужие секреты может очень сильно усложнить жизнь.

Под насмешливым взглядом серых глаз Малфоя Гарри почувствовал себя несмышленым ребенком и мысленно отругал себя за бестактный вопрос.

— Впрочем, я могу намекнуть. Ты знаешь, что необходимо для успешной деятельности любой оппозиционной организации?

— Ну... — Гарри замялся. — Возможно, наличие каких-то охраняемых укрытий, где можно прятаться от авроров?

— Нет. Хотя это, конечно, тоже важно, но на домах чистокровных магов обычно стоит столь мощная защита, что ее очень сложно разрушить. На самом деле, никакая организация не может существовать без финансирования.

— Значит, деньги?

— Да, все очень просто. Война, Гарри, очень затратное занятие. Кроме того, важны связи в Министерстве, в прессе. И тут, разумеется, тоже не обойтись без определенных финансовых вложений.

— А я думал, что Пожиратели Смерти больше действовали силой.

— Естественно, когда началось открытое противостояние, без схваток было не обойтись, но ты же не считаешь нас бандой головорезов, которым только дай кого-нибудь убить или попытать?

Гарри смущенно потупился, потому что именно так он и считал. Конечно, благодаря разговорам со слизеринцами, Поттер понимал, за что сражался Темный Лорд и его сторонники, и он не мог отрицать рациональность их идей, но мальчик слишком хорошо помнил, что писали о Пожирателях в газетах. Гарри не преминул сообщить об этом своему собеседнику, добавив, что совсем недавно в «Ежедневном Пророке» писали о сыне Бартемиуса Крауча, который вместе с сообщниками пытал Лонгботтомов до тех пор, пока они не сошли с ума.

— Ты должен понимать, Гарри, что на войне не обойтись без жертв. Да, мы были жестоки с нашими противниками, но и они отвечали нам тем же.

— Авроры применяли Круциатус к Пожирателям? — недоверчиво прищурился Поттер.

— Представь себе, — усмехнулся Малфой. — Небезызвестный тебе Бартемиус Крауч был создателем нескольких радикальных законов, которые, в числе прочего, разрешали аврорам применять Непростительные заклятья. А заключение в кишащим дементорами Азкабане? Эти существа настолько чудовищны, что подавляющее большинство волшебников предпочло бы смерть тюрьме.

— То есть, обе стороны были одинаково жестоки?

— Справедливости ради скажу, что в этом отношении мы все-таки могли позволить себе несколько больше, чем Аврорат.

— А Орден Феникса?

— Альбус Дамблдор всегда был против насилия, и его последователи никогда не применяли темную магию. Но какое это имеет значение, если захваченных в плен Пожирателей они все равно сдавали аврорам?

— А вы всегда знали, что Темный Лорд вернется? — сменил тему Гарри.

— Да. Он неоднократно говорил, что смог возвыситься над смертью, и у меня нет оснований ему не верить, — Люциус Малфой задумчиво смотрел в никуда, видимо, погрузившись в воспоминания.

— Но тогда почему вы не пытались найти его?

— Видишь ли, Лорд допускал вероятность того, что он может на некоторое время исчезнуть, и на этот случай у нас был план. Конечно, если бы все мы кинулись разыскивать нашего господина, то, скорее всего, преуспели бы в этом, но многие были бы задержаны и убиты или заключены в Азкабан, а остальные — объявлены вне закона. И от довольно многочисленной и сильной организации осталась бы лишь жалкая горстка магов, лишившихся своего состояния и веса в обществе. Поэтому, согласно плану, в случае исчезновения Темного Лорда часть Пожирателей должна была отправиться на его поиски, а остальные — приложить все силы для того, чтобы не попасть в тюрьму. Их задачей было внедриться в Министерство и ослабить его изнутри, а также подорвать авторитет Дамблдора. Необходимо, чтобы люди потеряли веру в так называемую «светлую сторону», и тогда они не будут сопротивляться.

— И как, получается?

— С переменным успехом, — усмехнулся Люциус Малфой. — Министерство магии прогнило насквозь и представляет собой сборище никчемных, жадных до денег бездарей, а не главный управленческий орган страны. Мы можем сказать спасибо Корнелиусу Фаджу — он, сам того не подозревая, оказал нам очень большую услугу. А вот дискредитировать Альбуса Дамблдора оказалось не просто, тем более, что он гораздо дальновиднее Фаджа и лучше министра понимает, что происходит... — Люциус Малфой устало прикрыл глаза. — Тебе пора спать, Гарри, уже очень поздно. Но прежде чем ты уйдешь, я хочу сказать тебе кое-что еще. Сегодня я был слишком откровенен с тобой. Конечно, ты давно понял, что во время войны я не был под Империусом, но сейчас ты получил прямые доказательства этого. Я надеюсь, что этот разговор останется исключительно между нами. Обещаешь? — от елейной улыбки Малфоя Гарри стало не по себе.

— Да, конечно.

— Отлично. Но, если ты меня обманешь, то очень сильно пожалеешь об этом.

— Я запомню это, лорд Малфой, — спокойно ответил Гарри. — Спокойной ночи.

Когда за Гарри Поттером захлопнулась дверь, Люциус подошел к окну и остановился, задумчиво разглядывая свое отражение в прозрачной стеклянной глади. Как глупо — сначала растрепать мальчишке абсолютно не нужную ему информацию об Организации, а потом начать угрожать. Захотелось похвалиться тем, что все эти годы он действовал согласно плану Темного Лорда, тем, что он ждал возвращения повелителя. Вот только Малфой прекрасно понимал, что после того, как тех, кто пытался разыскать Темного Лорда, постигла неудача, остальные должны были подождать, пока все уляжется, а потом продолжить поиски.

Но он предпочел спокойную жизнь, надеясь на то, что Лорд как-нибудь возродиться и без его помощи. Конечно, за эти годы он многого добился как политический деятель. Ему даже удалось зародить в душе Фаджа ростки недоверия к Дамблдору, которому министр еще несколько лет назад безраздельно доверял. Но даже если Темный Лорд оценит его успехи, Малфой понимал, что это — ничто по сравнению с преданностью тех, кто сражался за свои идеалы до конца. Люциус действует, руководствуясь, в первую очередь, своими личными интересами, и Лорду, несомненно, не составит труда это понять.

Еще совсем недавно вероятность возрождения повелителя была призрачной, но только что перед Малфоем сидел мальчишка Поттер, который всего месяц назад видел Лорда, разговаривал с ним. Теперь стало совершенно очевидно, что повелитель вернутся к ним в ближайшем будущем. И Люциус ощутил предательский страх, который словно опутывал его своими холодными щупальцами. Как Малфой не старался успокоить себя, это чувство отказывалось отступать, отравляя ему жизнь.

Люциус резким движением распахнул окно, и в комнату ворвался тяжелый и сладкий аромат цветов.



На следующий день Гарри проснулся поздно и, спустившись в столовую, обнаружил там только Драко, одиноко сидящего за огромным обеденным столом. Малфой увлеченно тыкал волшебной палочкой в лежащую перед ним накрахмаленную салфетку. Хлопок, и салфетка превратилась в огромного скорпиона, который быстро побежал по сверкающей белизной скатерти.

— Фините Инкантатем! — Гарри сориентировался мгновенно, направив на скорпиона палочку, и уже через секунду на столе валялась изрядно помятая салфетка.

— Ну и зачем тебе скорпион? — спросил Поттер, садясь напротив Драко. Домовые эльфы Малфоев явно знали свое дело, потому что перед Гарри тут же возник завтрак.

— Это должен был быть паук. Милли слышала, как два гриффиндорских шута — ну, которые Уизли, — рассказывали, что их младший братец Ронни до ужаса боится пауков.

— Правда? — Гарри отставил в сторону тарелку с тостами. — Ну тогда давай попробуем сделать нашему другу подарок.

У Поттера получилось правильно выполнить заклинание с первого раза.

— Как ты это сделал?! У меня получается все что угодно, кроме паука!

— Ты недостаточно концентрируешься на образе того, во что хочешь превратить эту несчастную салфетку, — пожал плечами Гарри, возвращаясь к прерванному завтраку.

Следуя подсказкам Поттера, Драко тоже добился успеха и довольно усмехнулся, представляя, как они будут подкидывать Рону огромных пауков.

— А вообще, Гарри, нельзя столько спать! Я тебя почти два часа прождал!

— Мы вчера с твоим отцом проговорили допоздна. Кстати, а где он?

— В Министерстве. Мама тоже ушла к какой-то своей подруге. А я хотел тебе кое-что показать. Пойдем!

Драко повел Гарри на задний двор поместья, где, как выяснилось, находилась конюшня. Она представляла собой длинное здание из светлого кирпича.

Послышалось цоканье копыт, и, обернувшись, Гарри увидел красивую серую в яблоках лошадь с двумя широкими светлыми крыльями за спиной. Удивительное животное вел под уздцы крепкий загорелый мужчина в коричневой мантии странного кроя.

— Доброе утро, господа! — улыбнулся он слизеринцам.

— Доброе утро, Бенджамин. Познакомься, это мой друг Гарри Поттер. Гарри, это Бенджамин Кингзман — наш берейтор и коновод.

Поттер кивнул, несмотря на то, что должность мужчины ему ни о чем не говорила. Он с изумлением смотрел на поразительную лошадь.

— Это что, пегас?

— Это — моя крылатая лошадь гранской породы. Ее зовут Химера.

Кобыла вытянула шею и потянулась к карману мантии Драко. Малфой погладил лошадь по шее и протянул ей яблоко, которое та съела с громким хрустом.

— Она очень красивая, — сказал Гарри, погладив Химеру. Перья на ее крыльях были удивительно длинными и достаточно жесткими на ощупь.

— А еще быстрая. Пойдем, покажу тебе остальных лошадей.

Драко провел Гарри по конюшне, и Поттер вдоволь нагляделся на самых разных крылатых лошадей. Внезапно Малфой остановился у пустого денника.

— А это — жеребец очень редкой фестрической породы.

— Но там же никого нет! Постой, или это — невидимая лошадь?

— Вообще-то, именно так оно и есть, — усмехнулся Драко и, приоткрыв дверь денника, протянул в пустоту еще одно яблоко.

Послышалось фырканье, и спустя несколько секунд фрукт исчез. Внезапно воздух задрожал и перед слизеринцами возник высокий и удивительно мощный вороной жеребец. Он прижал уши и неодобрительно покосился на незваных гостей, расправляя свои угольно-черные крылья.

— Его зовут Огненный Танец. На редкость вредное и кусачее животное, не представляю, как отец с ним справляется. Ладно, пойдем, не будем его нервировать.

— Знаешь, Гарри, я думаю, тебе стоит начать брать уроки верховой езды, — сообщил Драко, когда слизеринцы возвращались в дом.

— Да, это было бы интересно, — кивнул Поттер, с восторгом думая о том, что летать на крылатой лошади должно быть не менее увлекательно, чем на метле.



В тот же день за ужином Драко сообщил родителям, что Гарри решил научиться ездить верхом, и Люциус Малфой обещал написать известному в Англии тренеру Говарду Каррингтону.

— Лорд Малфой, еще я хотел спросить, есть ли в вашей библиотеке книги по окклюменции?

— Разумеется, есть, Гарри, но это очень сложная наука и самостоятельно ей обучиться практически нереально, тем более в твоем возрасте.

— Я могла бы помочь тебе, — присоединилась к разговору Нарцисса. — Правда, я не очень сильный легилимент, но на начальных этапах обучения большего и не потребуется.

— Спасибо, леди Малфой! Я был бы вам очень благодарен.

— Мы можем начать завтра с утра. С Драко я тоже занимаюсь, но он уже кое-что умеет, поэтому я буду учить вас по отдельности.

— А сегодня в восемь я жду Драко и Гарри в дуэльном зале — проверим ваши успехи в боевой магии, — усмехнулся лорд Малфой.

<center>***</center>

Дуэльный зал представлял собой просторное помещение, в дальнем углу которого стояли тренировочные манекены в человеческий рост, на одной из стен висело холодное оружие, а справа от входа находился шкафчик с лечебными зельями.

— Итак, прошу, — Люциус Малфой махнул рукой в центр комнаты, а сам отошел в сторону и окружил себя мерцающей сферой щита.

Гарри и Драко разошлись в разные концы зала и вскинули палочки в традиционном для дуэли приветствии. Поттер знал, что он выходил победителем в магических поединках гораздо чаще Малфоя, но все равно нервничал. Гарри хотелось выступить как можно лучше и доказать надменному лорду Малфою, что он чего-то стоит.

— На счет три, — скомандовал Люциус. — Один, два, три!

— Таранталлегра! — выкрикнул Драко.

Гарри присел, и заклинание пролетело над его головой.

— Ступефай! — не остался в долгу Поттер, но Малфой ловко увернулся, и оглушающее тоже не попало в цель.

— Экспеллиармус!

— Риктусемпра!

— Ступефай!

— Протего! — Гарри взмахнул палочкой, и вокруг него возник переливчатый защитный купол, поглотивший летевший в мальчика красный луч.

— Эверте Статум! Локомотор Виббли! — Поттер не успел увернуться от заклинания «ватных ног» и потерял равновесие, но молниеносно перекатился вбок. Совсем рядом в пол вонзались лучи оглушающих и парализующих заклинаний, которыми Драко стремился поразить своего врага.

— Ваддивази! — крикнул Гарри, указав палочкой на стоящий в углу манекен, и тот на огромной скорости устремился к Малфою, сбив его с ног.

— Фините Инкантатем! — Поттер указал палочкой на свои ноги и уже через секунду смог принять вертикальное положение.

Напротив из-под тяжелого манекена выбрался пунцовый и растрепанный Драко.

— Экспеллиармус!

— Ступефай!

Драко на секунду потерял бдительность, следя за траекторией полета своего заклинания, и Гарри не упустил свой шанс:

— Петрификус Тоталус! — светлый, почти прозрачный луч заклинания ударил Малфоя в грудь, он моментально окаменел и завалился назад.

Люциус Малфой легким взмахом палочки вернул сыну способность двигаться и едва заметным кивком засвидетельствовал победу Гарри.

— Это было нечестно! Ты зашвырнул в меня манекеном! — возмущенно воскликнул Драко.

— Победителей не судят, — пожал плечами Поттер.

— Гарри абсолютно прав, — заметил Малфой-старший. — Ты, Драко, должен понять, что это — не развлечение, и в реальном бою для того, чтобы устранить врага и спасти свою жизнь, все средства хороши. И еще, не стоит пренебрегать защитой — ты не ставил щиты, понимая, что самое серьезное, что может в тебя попасть, это Ступефай. Но никогда не стоит недооценивать противника, и даже сейчас надо сражаться так, будто это настоящая дуэль, в которой против тебя могут применить любое заклятье, включая Аваду.

Что касается Гарри, то мне нравится твоя техника ведения боя. Вполне прилично, особенно для того, кто закончил только первый курс. Но тебе необходимо изучать новые заклинания. Не стоит ограничиваться тем, что вы проходите по школьной программе или на уроках дуэлей. Чтобы стать лучшим, надо знать значительно больше, чем твой противник.

А еще вам обоим необходимо увеличивать мощность заклинаний. Например, оглушающее Драко, столкнувшись с щитовыми чарами, наколдованными Гарри, исчезло, тогда как если бы Протего было более сильным, заклинание срикошетило бы обратно.

— А теперь давайте потренируем вашу меткость, — повинуясь взмаху палочки лорда Малфоя, манекены один за другим вылетели из своего угла и выстроились ровной шеренгой вдоль стены.

Следующие полчаса мальчики азартно расшвыривали манекены в разные стороны, используя все подходящие для этого заклинания из их арсенала. Лорд Малфой наблюдал за ними, иногда подсказывая, как лучше взмахнуть палочкой или прицелиться.

Под конец тренировки Люциус Малфой немного насмешливо посмотрел на запыхавшихся слизеринцев.

— Это — самое начало, а позже вы должны будете научиться также метко поражать и движущиеся мишени.



После тренировки по боевой магии Гарри спал как убитый, а утром следующего дня перед ним появился домовой эльф и пропищал, что леди Малфой ждет Поттера в гостиной на первый урок оккюменции. Когда Гарри вошел в светлую просторную комнату, женщина сидела в кресле у окна и читала книгу. В солнечном свете светлые волосы Нарциссы казались золотыми, а легкая небесно-голубая струящаяся мантия делала ее похожей на прекрасную нимфу, хрупкую и возвышенную. Но когда женщина отвлеклась от книги и посмотрела на Поттера, он увидел в ее голубых глазах силу и уверенность в себе. Нарцисса Малфой могла напоминать прекрасный экзотический цветок, но, стоило познакомиться с ней поближе, как становилось ясно, что эта женщина скорее похожа на стальной клинок — такая же холодная, строгая и несгибаемая.

— Ну что ж, Гарри, начнем учиться окклюменции, — леди Малфой едва заметно улыбнулась и указала Поттеру на стоящий на низком столике большой каменный сосуд, по краям которого змеились незнакомые мальчику руны. — Это — думосбор. Помести в него те воспоминания, которые хочешь оставить от меня в секрете.

Подойдя ближе, Гарри увидел, что внутри думосбора переливается жемчужно-белая, слегка светящаяся субстанция. Следуя указаниям Нарциссы, Поттер поместил в него воспоминания о своей встрече с Темным Лордом, о зеркале Еиналеж и отражавшихся в нем незнакомцах, а после, на секунду задумавшись, отправил туда же воспоминания о тех случаях, когда он говорил со змеями и несколько наиболее унизительных для него сцен с участием Дурслей. Гарри с сожалением подумал о том, что, если он захочет поместить в думосбор все воспоминания о тех случаях, когда родственнички издевались над ним, то ему придется потратить на это по меньшей мере неделю.

— Итак, Гарри, окклюменция — очень сложная наука, в которой есть несколько ступеней мастерства. Самая высшая — это создание множества ложных воспоминаний, которые будет считывать легилимент, даже не подозревая об обмане и будучи абсолютно уверенным, что против него не применяли окклюменцию. Но для начала надо научиться выставлять в своем сознании простейшие блоки.

Легилименция может быть разной. Во-первых, существует поверхностное вторжение в сознание. Оно чаще всего беспалочковое и невербальное, большинству магов для этого необходим зрительный контакт. С помощью этого вида легилименции можно почувствовать эмоции человека и уловить какие-то образы в его голове — что-то такое, о чем он думает в данный момент. Причем, чем больше человека волнует предмет его размышлений, тем проще это уловить легилименту. Но чаще всего легилименцией пользуются с целью извлечения каких-то конкретных воспоминаний, обычно используя заклинание «Легилименс», хотя есть маги, которые могут сделать это не только невербально, но и вообще не используя волшебную палочку. Например, Дамблдор.

— Или Темный Лорд?

— Да, и он тоже. Темный Лорд — неимоверно могущественный легилимент, не знаю, есть ли в мире кто-то равный ему в этой области магии. Но вернемся к занятию. Сейчас я применю к тебе поверхностную легилименцию, а ты постарайся почувствовать момент вторжения в твое сознание. Для этого необходимо сконцентрироваться, избавиться от эмоций и посторонних мыслей.

Некоторое время Гарри старался расслабиться и не думать ни о чем, а затем поднял голову и встретился с сосредоточенным взглядом голубых глаз леди Малфой. Какое-то время они молча смотрели друг на друга, но в вдруг Поттер почувствовал, что у него в голове находится кто-то посторонний, это было легкое, почти неуловимое ощущение чьего-то присутствия.

— Есть! — воскликнул Гарри. Нарцисса тут же отвела взгляд, и странное чувство пропало.

— Молодец! — одобрительно улыбнулась леди Малфой. — Запомни это ощущение. А теперь я расскажу тебе, как поставить простейший блок на своем сознании. Самое главное: ты должен понять — никогда нельзя поддаваться эмоциям. Человек, который позволил чувствам взять над собой вверх, — легкая добыча для легилимента, потому что в эти моменты ему очень сложно удерживать ментальные блоки. Так же необходимо постоянно контролировать свои мысли, особенно пока у тебя нет мощной защиты, в неуязвимости которой ты уверен.

— А сейчас расслабься и снова постарайся ни о чем не думать. Можешь закрыть глаза, — леди Малфой подождала некоторое время, а потом продолжила: — Теперь начни возводить в своем сознании неприступную каменную стену. Укладывай каждый кирпичик. Ты должен ясно видеть ее перед собой, чувствовать на ощупь. Необходимо поверить, что она реальна. Ты должен окружить свое сознание со всех сторон. Не должно быть ни одного промежутка — только непрерывная высокая стена.

Под действием спокойного плавного голоса леди Малфой Гарри погрузился в прострацию. Он не знал, сколько прошло времени; Поттер полностью сосредоточился на возведении мысленных баррикад и не думал больше ни о чем.

Внезапно Гарри почувствовал, как что-то невидимое атаковало его подобно ураганному ветру небывалой мощности. Поттер зажмурился и изо всех сил старался сдерживать эту враждебную силу, но защищавшая его стена неотвратимо рушилась и вскоре обратилась в каменное крошево и пыль. Перед глазами с необычайной яркостью вспыхнуло воспоминание: грузная, мужеподобная тетушка Мардж сидит за столом в доме на Тисовой улице и рассуждает о том, что Гарри — нелепая ошибка природы, столь же бесполезная, как и его ничтожные родители — отец-алкоголик и мать-шлюха. Судя по раскрасневшемуся лицу и неестественно громкому голосу, тетушка уже выпила порядочно бренди. Старшие Дурсли сидят рядом и с усмешкой смотрят на племянника, а Дадли заливается издевательским смехом. Восьмилетний Гарри чувствует безумную злость, его трясет от унижения и собственного бессилия.

Поттер резко выпрямился в кресле. Он тяжело дышал, как после долгого бега, по лицу стекал пот, а голова раскалывалась от боли.

— Очень хорошо, Гарри! Ты продержался почти пять секунд —в первый раз это считается неплохим результатом даже для взрослого мага! — с довольным видом заметила Нарцисса.

Поттер шокировано уставился на нее, он все еще не мог прийти в себя после неожиданной атаки.

— Прости, что не предупредила тебя о том, что собираюсь проверить твой ментальный щит — ты бы тут же напрягся и вышел из нужного состояния, — впрочем, в голосе леди Малфой Гарри не уловил и нотки раскаянья. — Зато теперь ты знаешь, что такое воздействие легилимента. Я не стремилась найти какое-то конкретное воспоминание, и поэтому увидела то, которое вызывает у тебя сильные эмоции. Именно это я и имела в виду, говоря, что эмоции — главные враги окклюмента.

Ты должен понимать, что в реальной жизни у тебя не будет времени на то, чтобы построить стену вокруг твоего сознания — атака будет внезапной, поэтому защита должна быть постоянно. Каждый вечер перед сном ты должен избавляться от всех мыслей и возводить эту мысленную стену, а в течение дня постоянно проверять ее состояние. На первых порах это не так-то легко и дико раздражает, но впоследствии войдет в привычку, и ты будешь делать это автоматически. Держи, — Нарцисса протянула Гарри хрустальный флакон, наполненный светло-сиреневым зельем. — Выпьешь, если через час голова не пройдет.

— Спасибо, леди Малфой, — не смотря на то, что Поттер был совершенно измотан, он выдавил из себя вежливую улыбку.

Нарцисса кивнула Гарри и направилась к выходу. У дверей женщина обернулась и лукаво посмотрела на мальчика.

— Кстати, Гарри, в конце месяца в нашем поместье состоится бал. Ты — в числе приглашенных.

— Что?! Но, леди Малфой, я же не умею танцевать!

Нарцисса только усмехнулась в ответ и скрылась за дверью, взмахнув подолом своей длинной голубой мантии.

Глава 14

Гарри старался, чтобы время, проведенное в Малфой-мэноре, не прошло даром. Он упорно изучал окклюменцию, несмотря на неизменную головную боль, которой заканчивался каждый урок с леди Малфой. К концу августа Поттер мог сопротивляться ментальной атаке в течение полминуты. Нарцисса утверждала, что для его возраста это очень хороший результат, но Гарри был недоволен собой, ведь даже неопытному легилименту не составит труда пробить его блок. Утешало только то, что, по крайней мере, теперь никто не сможет пробраться к нему в голову незамеченным.

Поттеру очень понравились уроки верховой езды. Тренер Говард Каррингтон оказался невысоким тощим мужчиной с русыми волосами, темно-карими глазами и довольно громким голосом. Узнав, что опыт общения не только с крылатыми, но даже с обычными лошадьми у его ученика равен нулю, Говард сообщил, что Гарри сначала необходимо просто научиться ездить верхом и только после этого — летать.

— Крылатая лошадь — это не птица, мистер Поттер, — сообщил он мальчику на первой тренировке. — Постоянно лететь она не может, поэтому вы должны быть готовы к тому, что часть пути придется преодолевать по земле.

Гарри понравилась ездить верхом, хотя это оказалось совсем не так легко, как он думал. Еще одним учителем для него стала Лакрица — гнедая кобыла эфонской породы, которая с большим терпением отнеслась к своему неопытному всаднику.

Почти все свободное время Гарри проводил в библиотеке, изучая новые заклинания и латынь. Он понимал, что знать этот древний язык очень важно для любого уважающего себя волшебника, ведь заклинания составлялись именно на латыни.

В библиотеке Малфоев было огромное количество книг по боевой магии и темным искусствам, в которых описывались запрещенные заклинания и ритуалы, выполнить которые было по силам далеко не каждому волшебнику. Некоторые из них были вполне мирными и полезными, но другие поражали своей жестокостью. Когда Гарри читал про инферналов, он не мог унять дрожь отвращения. Но, не смотря ни на что, это тема почему-то увлекла Поттера, и он не успокоился, пока не прочел все, что было о некромантии в библиотеке. Правда, информации оказалось совсем немного, и Гарри решил, что, вероятно, особенно опасные книги Малфои хранят в тайниках.

Несколько дней Поттер посвятил поиску литературы про змееустов. За этим занятием его однажды застал Малфой-старший.

— Хочешь узнать больше о своем даре? — спросил мужчина, садясь напротив Гарри и заглядывая в толстый фолиант, открытый на главе «Парселтанг: правда и вымысел. Змееусты мира, оставившие след в истории».

— Что вы имеете виду? — невинно поинтересовался Поттер, гадая, узнал ли Малфой-старший правду сам или все-таки Драко проболтался отцу.

— Знаешь, Гарри, несколько дней назад я узнал, что домовые эльфы боятся подстригать розовые кусты около беседки.

— Они ведут себя довольно глупо, — пожал плечами Поттер.

— Несомненно, — едва заметно усмехнулся Малфой. — Но, видишь ли, они говорят, что в этих кустах сидит змея.

— Ну, в этом нет ничего удивительного — здесь же лес рядом. Странно, что они раньше к вам не заползали, — парировал Гарри.

— Вообще-то, заползали, но меня заинтересовал тот факт, что, судя по описаниям, это была не обычная для этих мест гадюка или уж, а скорее всего, какой-то вид змей, распространенных исключительно в магическом мире. Такие змеи редки и не ползают по лесам. А еще эльфы сообщили, что эта змея много времени проводит в твоей спальне.

— Какой ужас! Она, наверное, сидит у меня под кроватью, а я даже не подозреваю, что моя жизнь находится в смертельной опасности!

— Очень сомневаюсь, Гарри, — Люциус уже не скрывал улыбку; нужно признать, актерские способности у мальчишки были. — Вчера я сам видел, как ты прогуливался по саду с этой змеей, обмотавшейся вокруг твоей шеи. Должен сказать, что это довольно странное и даже немного жуткое зрелище для стороннего наблюдателя.

— Но я же просто гулял со змеей, а не разговаривал с ней, верно?

— Гарри! Прекрати отнекиваться, ты же понимаешь, что я знаю правду и меня не переубедить.

— Ладно, сдаюсь! Вы правы — я действительно змееуст.

— Это очень редкий дар, ты должен им гордиться. К тому же им обладали Слизерины.

— Да, я знаю, но меня удивляет то, что я вообще владею парселтангом. Это ведь наследственная способность, и ни у кого из Поттеров ее не было.

—Действительно, странно, — задумчиво протянул Люциус.

— Лорд Малфой, а вы не знаете, кто еще в Англии говорил со змеями кроме Слизеринов?

— Был род Ангуис, представители которого точно владели парселтангом, но он прервался, если я не ошибаюсь, в тринадцатом веке, если не раньше. А еще Блэки утверждают, что в их семье раньше рождались змееусты. Но этому нет никаких документальных подтверждений, так что, я думаю, это просто еще один вымысел, придуманный самими Блэками, чтобы создать вокруг их рода некий загадочный и даже зловещий ореол. Ну, что-то вроде той глупой истории о том, что их особняк стоит на костях шестисот шестидесяти шести зверски убитых маггловских девственниц, которая была популярна где-то четверть века назад, хотя и сейчас находятся глупцы, верящие в эту чушь, — лорд Малфой сделал неопределенное движение рукой и иронично усмехнулся, но спохватился, заметив изумление на лице своего собеседника.

— Прости, Гарри, я иногда забываю, что ты мог об этом не слышать из-за того, что жил с магглами. А про девственниц конечно же неправда. Я всегда подозревал, что эти нелепые слухи распространяла Беллатрикс во время учебы в Хогвартсе. У моей свояченицы всегда было несколько странное чувство юмора, так что она вполне могла пугать подобными небылицами магглорожденных учеников. Предвосхищая твои вопросы, да, я говорю о той самой Беллатрикс, имя которой снова всплыло в газетах в связи со смертью Крауча. А вообще-то Блэки — уважаемая чистокровная семья, правда, сейчас их осталось очень мало.

— Я слышал про Сириуса Блэка, — Гарри старался, чтобы его голос звучал спокойно, хотя при мысли об этом человеке его охватила ярость. — Вы знали его? Он стал Пожирателем Смерти задолго до того, как предал моих родителей?

Люциус откинул назад светлую прядь, упавшую на лицо, и на несколько секунд задумался, размышляя над ответом.

— Видишь ли, Гарри, — медленно начал лорд Малфой, — я ни разу не видел Сириуса на наших собраниях, и новость о том, что его посадили в Азкабан, была для меня неожиданной. Впрочем, я ни в коей мере не утверждаю, что мне было известно обо всех шпионах и осведомителях Темного Лорда. Кстати, лучше не затрагивай эту тему в разговорах с Нарциссой — она болезненно реагирует при упоминании ее родственников, заключенных в Азкабан.

— Сириус Блэк — родственник леди Малфой?!

— Он ее кузен. Все чистокровные семьи состоят друг с другом в той или иной степени родства. Пойдем, я покажу тебе кое-что.

Следом за лордом Малфоем Гарри покинул библиотеку. Пройдя по коридору, мужчина открыл дверь в одну из комнат. Гарри переступил через порог и замер, удивленно оглядываясь. Стены комнаты были обиты темно-синей тканью, по которой змеились вышитые серебряной нитью слова. Приглядевшись, Гарри понял, что все стены от пола до потолка исписаны именами, соединенными между собой линиями. Напротив двери красовался герб — зеленый с черным щит, который держали два дракона, а под ним девиз — «Santimonia vincet semper». Гарри, который добился некоторых успехов в изучении латыни, смог перевести надпись — «всегда преобладают над святостью» — и подумал, что это вполне в духе Малфоев.

Лорд Малфой подвел Гарри к огромному фолианту, лежащему на черной витой подставке.

— В этой книге перечислены все благородные семейства Англии, — Люциус коснулся палочкой обложки фолианта и тот открылся примерно на середине. — Вот, смотри, это — род Блэков.

Гарри нашел в книге имя Сириуса Блэка; надпись казалась какой-то выцветшей. Лорд Малфой объяснил, что мать Сириуса выжгла сына с фамильного гобелена, и это отразилось в книге благодаря наложенным на нее особым чарам. Гарри обнаружил, что с Поттерами Блэки также состоят в родственных отношениях.

— Кстати, змееустами раньше были Розье, — Малфой указал на имя некой Друэллы Розье-Блэк. Но это было очень давно, когда они еще жили во Франции — то есть, до шестнадцатого века. К сожалению, иногда детям не передаются родовые способности, такие как парселтанг и метаморфомагия.

Тут дверь распахнулась, и на пороге возник Драко. В руке он держал свою любимую шпагу, эфес которой был украшен витой буквой «М».

— Отец, Гарри, вот вы где! Вы что, забыли — мы же хотели сразиться на мечах! — в голосе Малфоя-младшего звенела обида. — Пойдемте скорее! — он стремительно развернулся и скрылся в полумраке коридора.

— Драко, подожди меня! — воскликнул Гарри, поспешив вслед за другом.



Август, проведенный в Малфой-мэноре, пролетел стремительно, оставшись в памяти свежим пьянящим ветром, от которого слезились глаза, когда Гарри и Драко носились наперегонки на метлах, дружелюбным фырканьем кобылы Лакрицы, таинственной зеленью леса, в который мальчики иногда убегали, прихватив с собой стащенные на кухне бутерброды. Позже Гарри мучительно захочется вернуться назад в то время, когда он с замиранием сердца листал таинственно шелестящие страницы древних книг, читая про жуткие темные заклинания просто так, из праздного интереса, а не для того, чтобы позже применить эти знания на практике. Когда уроки боевой магии, которой учил их с Драко Малфой-старший, воспринимались как увлекательное времяпрепровождение. А если Поттер падал, сраженный заклинанием, и Люциус с усмешкой объявлял: «Все, ты убит!», Гарри ощущал лишь неприятное чувство досады, а не липкий страх от осознания того, что, будь это реальный бой, его жизнь действительно оборвалась бы в этот самый момент.

Но Гарри задумается над этим намного позже, а пока даже мысли о Волдеморте отошли на задний план, ведь уже совсем скоро Поттеру предстоит побывать на своем первом балу. Огромным облегчением для мальчика стала новость о том, что дети младше тринадцати лет могут не принимать участия в танцах, но, тем не менее, перед предстоящим ответственным мероприятием он немного нервничал. По мнению Гарри, в этом, в первую очередь, была виновата леди Малфой, которая больше чем за неделю начала масштабную подготовку к предстоящему приему.

После непродолжительного обсуждения за покупками для школы было решено отправиться за два дня до бала. Стремительный рывок аппарации, и вот Гарри вместе с Малфоями уже стоит в Косом переулке, который, казалось, абсолютно не изменился за год, прошедший с тех пор, как Гарри был здесь в последний раз. Нарцисса заявила, что ей срочно нужны новые скатерти, поэтому, договорившись встретиться с ней через два часа в магазине мантий, Гарри, Драко и Люциус сначала зашли в «Гринготтс» за деньгами, а затем отправились за школьными принадлежностями, руководствуясь списком, приложенным к письму из Хогвартса.

Когда они подошли к «Флориш и Блоттс», Гарри был поражен, увидев огромную очередь. В попытке прорваться внутрь магазина, люди толкались, напирая друг на друга.

— Что тут происходит? — изумился Драко.

— Сейчас мы наблюдаем тот редкий случай, когда толпа в книжном магазине значит не внезапно пробудившуюся тягу к знаниям, а лишь еще большую деградацию.

Гарри не понял, что этой заумной фразой хотел сказать Малфой-старший, но все стало ясно, когда, подойдя ближе, он увидел в витрине магазина плакат с изображенным на нем золотоволосым волшебником в сиреневой мантии.

«Гилдерой Локхарт подписывает автобиографию «Я — волшебник»!» — гласила разноцветная подпись внизу плаката.

Гарри вспомнил возмущение лорда Малфоя, когда неделю назад ему, как члену Попечительского совета Хогвартса, стало известно, кто утвержден на должность учителя Защиты от темных искусств.

— Да из него такой же борец с темными силами, как из меня! — гневно заявил тогда Люциус.

Гарри и Драко захихикали, и даже Нарцисса не смогла сдержать улыбку, заметив, что уж в чем-чем, а в этом ее муж точно замечен не был.

Лорд Малфой вздохнул и решительно направился к входу в магазин, прокладывая себе дорогу через толпу, а мальчики поспешили за ним, изо всех сил стараясь не отставать.

— Не толкайтесь! Куда вы лезете?! — возмущенно воскликнула какая-то полная блондинка, но мгновенно замолчала, когда, обернувшись, увидела лорда Малфоя и шарахнулась в сторону.

Люциус нашел взглядом измученного владельца магазина, который метался между книжными стеллажами неподалеку. Набрав внушительную стопку книг в ярких обложках, продавец устремился было вглубь магазина.

— Мистер Флориш! — Малфой-старший не кричал, но его голос с легкостью перекрыл шум толпы, и Гарри подумал, что мужчина наверняка воспользовался каким-то неизвестным ему заклинанием.

Торговец вздрогнул и заозирался, а затем, увидев Люциуса, поспешил к нему, бесцеремонно расталкивая людей локтями.

— Добрый день, лорд Малфой! Знаете, сегодня просто ужасный день! И зачем я только согласился на эту дурацкую автограф-сессию?! — посетовал продавец, промокнув платком вспотевший лоб. — Итак, чего желаете?

— Два комплекта учебников для второго курса и поскорее убраться из этого сумасшедшего дома.

— Одну минуту. А вы пока можете подождать на втором этаже.

Люциус и мальчики поднялись по деревянной лестнице. Гарри и Драко оперлись на перила и разглядывали людей внизу. В большинстве своем это были женщины старше тридцати лет.

— Не понимаю, неужели в Англии так много глупых волшебниц? — протянул Поттер, который успел немного ознакомиться с творчеством Локхарда. Узнав, что он будет их новым учителем, Гарри перерыл всю библиотеку мэнора в поисках его произведений, и, наконец, ему улыбнулась удача — на полке с сентиментальными художественными романами мальчик нашел книгу « Йоркширские йети». Прочитав первые две главы, Поттер понял, что в этом году нормальные уроки Защиты им явно не светят.

— Поверь, большинство колдунов ничуть не лучше, даже несмотря на то, что они редко читают Локхарда.

— Смотри! — Гарри привлек внимание Малфоя-младшего к мелькнувшей в толпе рыжей макушке. — Это же Ронни!

— Да не один — все семейство нищебродов в сборе!

Услышав их, Люциус подошел ближе и, прищурившись, наблюдал за Уизли. В какой-то момент Гарри показалось, что мужчина хочет спуститься вниз, но, видимо обдумав что-то, он остался на месте, проводив рыжее семейство презрительным взглядом.

— Вот, пожалуйста, лорд Малфой! — объявил внезапно появившийся продавец, левитируя к покупателям две стопки книг.

— Благодарю, мистер Флориш, — кивнул Люциус, отсчитывая торговцу несколько блестящих монет. — А теперь, мальчики, нам пора в магазин мантий — Нарцисса, наверное, уже заждалась.

Гарри думал, что одежду для предстоящего приема они будут покупать у мадам Малкин, но Малфои отправились в другой магазин — «Тэкстор и Сартор». Войдя внутрь, Гарри осмотрелся и решил, что, судя по количеству зеркал и хрусталя в интерьере, здесь явно торгуют более дорогой одеждой.

Леди Малфой отложила в сторону шляпку, украшенную длинными лиловыми лентами, и устремилась к мальчикам, сообщив, что кое-что для них она уже присмотрела.

— Что ж, дорогая, я оставлю Драко и Гарри на тебя, а сам ненадолго отлучусь.

— Но, Люциус, разве тебе не нужна мантия?!

— Нет, я купил мантию для предстоящей вечеринки неделю назад, и ты об этом знаешь. А сейчас мне и вправду пора.

— Вечеринки?! Да что бы он понимал! — возмущенно фыркнула Нарцисса и потащила мальчиков к вешалкам с одеждой.

Спустя три с лишним часа совершенно измотанный Гарри стал счастливым владельцем темно-синей парадной мантии, а также удобных ботинок из драконьей кожи. Когда присоединившийся к ним лорд Малфой сообщил, что пора возвращаться домой, уставший Поттер был счастлив, и, судя по облегченному вздоху Драко, он был с ним полностью солидарен.



Люциус и мальчики малодушно сбежали от чрезмерно деятельной леди Малфой, которая наводила заключительные штрихи в подготовке поместья к завтрашнему приему, и отправились на конную прогулку. Лошади спокойно шли по лесным дорожкам, а Гарри с восторгом вдыхал пьяняще свежий воздух с немного терпкими нотками хвои, представляя себя средневековым рыцарем, который едет навстречу приключениям сквозь заколдованную чащу.

— Отец, давай поедем быстрее! А лучше полетим, а то только рысью да шагом тащимся! — недовольно воскликнул Драко.

— Подожди немого, — ответил Люциус, сдерживая своего вороного жеребца. Огненный Танец недовольно фыркал и периодически взбрыкивал, изгибая длинную мощную шею — ему явно тоже хотелось побегать.

Неожиданно лес закончился, и у Гарри даже дух захватило — перед ними простиралось безбрежное поле, в воздухе стоял восхитительный запах диких трав.

— Здесь я ненадолго вас покину, а вы, Драко, доскачите до арки и обратно. Встретимся здесь же. И не гони! — лорд Малфой строго взглянул на сына. — Не забывай, что Гарри пока не очень уверенно держится в седле.

— Да помню я, пап! Лети уже — посмотри, у тебя конь прямо извелся весь!

Огненный Танец и правда нервно переступал на месте, периодически становясь невидимым на несколько секунд, так что казалось, будто бы его всадник парит в воздухе.

— Ладно, — усмехнулся Люциус, и в следующее мгновение жеребец, расправив широкие крылья, почти вертикально взвился вверх.

Гарри заворожено наблюдал за стремительным полетом вороного коня в пронзительно-голубом небе.

— Ну что, поехали, или ты так и будешь стоять здесь, открыв рот?

— Да, сейчас. Слушай, Драко, а про какую арку говорил твой отец?

— Сейчас увидишь, — ответил Малфой, пуская Химеру легким галопом.

Гарри наслаждался скачкой сквозь бескрайнее море разнотравья. Хотелось, чтобы она длилось подольше, но вот впереди показалось странное сооружение — высокая арка из светлого камня. Около нее мальчики успокоили лошадей и шагом подъехали к необычной конструкции.

— Это — транспортная арка. С ее помощью можно переместиться из одного поместья в другое верхом на лошади или в карете. Координаты задаются с помощью дисков сбоку. Это что-то типа портала. А еще немного напоминает каминную сеть, потому что для успешного перемещения необходимо, чтобы у того, к кому ты хочешь попасть, была своя арка. Сейчас ими мало кто пользуется, хотя на завтрашний прием кто-то наверняка явится именно так.

— А зачем нужна эта арка, если есть аппарация, летучий порох, порталы наконец? — недоуменно спросил Гарри.

— Ну, ты когда-нибудь перемещался по каминной сети?

— Ты же знаешь, что нет.

— Обязательно попробуй — ощущения незабываемые. В плохом смысле этого слова. Там крутит, как при аппарации, только намного дольше — не мгновение, а почти минуту. К этому привыкаешь, но летучим порохом не рекомендуют пользоваться людям со слабым здоровьем, старикам, маленьким детям. Да и одежда в камине пачкается. Ее, конечно, можно потом заклинаниями очистить, но все равно ты вывалишься из камина в покрытой сажей мантии. Некоторые считают это, как говорит моя дорогая бабушка Друэлла, не эстетичным, особенно если ты появляешься в таком виде на каком-нибудь великосветском рауте.

А аппарация достаточно опасная штука, и поэтому многие маги ей пользоваться не любят. И к тому же вокруг особняков чистокровных магов стоит антиаппарационный и антипортальный купол. Перемещаться сразу к дому могут только члены семьи или те, кому они дали разрешение. Всем остальным придется добираться до дома своим ходом, а пешком это около пятнадцати минут быстрым шагом, если не больше. А вот теперь представь, как завтра какая-нибудь старушенция, подобрав повыше подол парадной мантии, спотыкаясь, в потемках бредет через лес. Так себе картинка, верно?

— Да уж, пожалуй, — усмехнулся Гарри, который на месте старушенции почему-то представил профессора МакГоногалл с высокой прической и в пышном платье с корсетом. — Слушай, Драко, нас ведь уже, наверное, твой отец заждался!

— И то верно. Спорим, я долечу до него быстрее?

— Эй, ты забыл, что я вообще ни разу не летал не на чем, кроме метлы?!

— Надо же когда-то начинать! — и, задорно улыбнувшись, Драко взмыл в воздух.

— Ну, гад, я тебе это еще припомню! — пробормотал Гарри, посылая Лакрицу вперед.

Гнедая кобыла явно не хотела оставаться в одиночестве и помчалась через поле. Быстрее, еще быстрее... В какой-то миг ее копыто не коснулось земли, Гарри краем глаза увидел, как взметнулись широкие крылья. Они взлетали все выше и выше. Посмотрев вниз, Поттер увидел, как стремительно проносятся деревья, сливаясь в сплошную темно-зеленую полосу, как блестят голубые осколки озер, на мгновение вспыхивая в солнечных лучах серебристым светом. Крылатая лошадь определенно летела быстрее метлы, да и ощущения были совсем другими — появилось удивительное чувство единения с волшебным животным, казалось, что вдвоем им ничего не стоит долететь куда угодно, даже до самого солнца, чей сверкающий диск будто бы был совсем рядом.

Внизу вспыхнула красная вспышка, несомненно, созданная лордом Малфоем, и Гарри завернул Лакрицу широкой дугой, постепенно снижаясь.



Гарри выпустил из палочки сноп искр, и наглый белый павлин, который секунду назад, подкравшись к мальчику, больно ущипнул его за ногу, с противным криком скрылся в кустах.

Нарцисса постаралась на славу: Малфой-мэнор выглядел еще прекрасней и величественней, чем обычно. Гарри уже оценил великолепное убранство бального зала и теперь прогуливался по саду. Вот он дошел до мраморного фонтана, представляющего собой статуи влюбленных волшебника и ведьмы, тесно прижавшихся друг к другу. Из их волшебных палочек бил сноп воды вперемешку с разноцветными искрами. Поттер присел на холодный белый бортик и взглянул на возвышающийся впереди особняк, представляя, как завтра здесь будет веселиться топа разодетых в пух и прах волшебников. Внезапно все это показалось ему неуместным: несмотря на все ухищрения Нарциссы, Малфой-мэнор выглядел словно суровый воин, который нарядился в шелка и бархат, но за отворотом расшитого камзола привычно сжимает верный меч, готовый в любой момент пустить его в ход.

— Ты что тут сидишь? Нам, между прочим, уже надо ложиться спать, — незаметно подошедший Драко забрался на бортик фонтана и сел рядом.

—Я вдруг подумал... — Гарри замялся, стараясь подобрать слова, — что ваш мэнор больше напоминает крепость, чем дворец.

— Вообще-то, так и есть, — усмехнулся Драко. — Дом чистокровного мага — это его главная защита. Ты бы знал, сколько осад успешно выдержал этот особняк! Это он просто притворяется таким благообразным, а на самом деле скрывает множество мрачных тайн, и в каждом шкафу по скелету.

«Совсем как его хозяин, лорд Малфой», — невольно подумал Поттер, но вслух, разумеется, сказал совсем другое.

— Интересно, о скольких секретах этого дома даже ты не подозреваешь?

— Что за бред?! Разумеется, я знаю обо всем, что здесь происходит!

— Вот уж не думаю, что взрослые обсуждают при тебе свои дела, — заявил Поттер. Иногда ему нравилось подкалывать Драко — тот всегда ужасно бесился, если что-то задевало его самолюбие.

— Когда мне это мешало! Пойдем, покажу кое-что, — Драко спрыгнул на землю и поманил Гарри за собой.

Малфой привел Поттера в пустой коридор, освещаемый висящими на стенах факелами в металлических держателях в виде драконов с оскаленными мордами. По потолку метались причудливые тени, похожие на каких-то странных чудовищ.

Драко отколол от мантии золотую брошь в виде снитча и, закусив губу, ткнул иглой в указательный палец. Из ранки выступила крупная капля крови.

— Смотри-ка, она почему-то не голубая. Должно быть, ты не настоящий аристократ!

— У тебя очень плохо с чувством юмора, Поттер, — скривился Малфой и, встав на носочки, провел пальцем по высунутому языку одного из драконов. Металлическое чудовище сглотнуло и довольно заурчало, а затем часть стены, на которой висел факел, отъехала в сторону.

— Я нашел этот проход, когда мне было восемь, — самодовольно заявил Драко, ныряя внутрь. Гарри последовал за ним, предварительно наколдовав на кончике волшебной палочки огонек Люмоса. — Через этот коридор можно попасть практически в любую часть мэнора незамеченным.

— Не боишься доверять мне такие секреты? — блеснул глазами Поттер, поднимая палочку повыше, чтобы осветить дорогу.

— Нет, — легкомысленно махнул рукой блондин. — Ты же не Малфой, так что все равно не сможешь открыть проход.

Мальчики шли по темному коридору, и Драко рассказывал, как его предок Арманд девятьсот лет назад заложил основу Малфой-мэнора.

— Подожди-ка! — Гарри резко затормозил, чуть не налетев на внезапно остановившегося Драко.

— Предупреждать надо!

— Тихо! — Малфой указал на сноп света вдалеке. — Вообще-то, во время важных разговоров он обычно накладывает чары, защищающие от подслушивания, но, может, нам повезет.

Подкравшись ближе, Гарри увидел небольшое решетчатое окошечко, подозрительно похожее на вентиляцию. Заглянув в него, Поттер увидел кабинет Малфоя-старшего. Сам Люциус сидел за столом и с сосредоточенным видом изучал какой-то пергамент. Прижавшись друг к другу, мальчики наблюдали за волшебником, но ничего интересного не происходило. Прождав около десяти минут, они переглянулись и собрались было идти назад, но тут в дверь постучали, и в комнату заглянула Нарцисса.

— Люциус, ты не занят?

— Нет, дорогая, проходи.

— Ну что? — спросила леди Малфой, опускаясь в кресло у камина. В ее негромком голосе явно чувствовалась тревога.

— Все прошло успешно — всякую мелочевку я продал, а остальное или в тайнике, или в «Гринготтс». Не ясно только, что делать с этим, — Люциус потянулся к ящику стола и бросил на стол тетрадь в черной обложке.

Нарцисса смотрела на это обычное с виду канцелярское изделие так, словно перед ней был, по меньшей мере, ядовитый скорпион.

— Видит Мерлин, я бы закопал ее на заднем дворе, но от этой штуки так фонит черной магией, что даже это бесполезно.

— Ну пока же все обходилось, — Гарри было странно слышать робость в голосе обычно такой уверенной в себе женщины.

— Исключительно потому, что я узнавал об обысках заранее и проводил ритуалы, позволяющие спрятать дневник от поисковых артефактов авроров. Но, если они нагрянут без предупреждения... — Малфой вскочил с кресла и принялся нарезать круги по комнате. — Проклятые гоблины отказываются его брать, ссылаясь на то, что они, видите ли, не хранят в банке книги, свитки пергамента и тому подобные вещи! И защитная магия особняка нам тут не поможет — вот, если бы дневник принадлежал Малфоям, или, на худой конец, Блэкам...

— Люци, хватит мельтешить перед глазами! Мы что-нибудь придумаем, хотя я не понимаю, почему ты рассказал мне о дневнике только сейчас, когда из-за него наше будущее повисло на волоске!

— Это было личное поручение Лорда, и ты бы вообще о нем никогда не узнала, если бы не твоя настойчивость!

— Замечательно! Вот был бы сюрприз — меня посадили бы в Азкабан из-за того, что мой муж пятнадцать лет хранил у нас дома личные вещи Темного Лорда, а я и не знала! А что было бы с Драко, ты подумал?! — леди Малфой растеряла все свое хладнокровие и шипела, словно рассерженная змея.

— Успокойся, Цисси! Ты прекрасно знаешь, что я вообще не имею права обсуждать с тобой дела Организации! — Люциус навис над женой, его голос звенел от гнева.

— Прости, Люциус. Я понимаю, у тебя не было другого выхода, ты не мог отказать милорду,— Нарцисса вскочила с кресла и прижалась к мужу, и он, вздохнув, обнял ее за талию. — Но ведь уже давно нет никакой Организации. Может, мы просто... — женщина понизила голос, перейдя на шепот, — избавимся от этой штуки?

— Милая, ты в своем уме? — обманчиво мягко спросил Малфой, отстраняясь, чтобы заглянуть в голубые глаза супруги.— Я, может быть, и решился бы на это год назад, но не теперь, когда мы точно знаем, что милорд жив, и через Поттера передает мне, что пора готовиться к его возвращению. Да я лучше сяду в Азкабан, чем допущу, чтобы с этим мордредовым дневником что-то случилось!

— Раз ты боишься гипотетического возвращения Лорда больше, чем дементоров, это твое право, Люциус! В таком случае можешь и дальше хранить этот дневник в ящике своего стола!

— Отличная идея! Пожалуй, именно так я и поступлю! — взбешенный Малфой кинул дневник в ящик и резко захлопнул его, а затем стремительным шагом покинул кабинет. Нарцисса проводила мужа недовольным взглядом, а затем взмахом палочки погасила свечи и, вздохнув, последовала за ним.

— Что ты там говорил, Драко? Может, нам повезет услышать что-нибудь интересное? — свистящем шепотом выдохнул Поттер, повернувшись к Малфою-младшему, который выглядел еще бледнее, чем обычно.

— Да уж, лучше бы я со смеркутом в одной кровати проснулся!

— Что?!

— Просто выражение такое. Знаешь, думаю, нам лучше поскорее лечь спать, а то вдруг родителям придет в голову нас проверить. А завтра все обсудим.

— Ты так считаешь? — протянул Гарри, задумчиво смотря на Малфоя — тот явно что-то задумал.

— Да, Поттер! Пойдем! А утром поговорим. Я даже расскажу тебе про смеркутов.

— Эти смерто-как-их-там сейчас волнуют меня меньше всего.

— И очень зря! Ты просто страшные сказки в детстве не читал, — огрызнулся Драко, торопливо уводя Гарри прочь от отцовского кабинета.

— Вот мы и пришли! — как-то преувеличенно бодро заявил Малфой, когда мальчики добрались до своих комнат.

— Спокойной ночи, Драко! — Поттер подавил зевок. — Похоже, ты был прав — что-то мне спать захотелось.

— Спокойной ночи, Гарри!

Оказавшись в своей спальне, Поттер открыл стоящий в углу чемодан. На самом дне, заботливо завернутая в ужасную джинсовую куртку, раньше принадлежавшую Дадли, лежала мантия-невидимка.

Прошло, наверное, около часа, когда Гарри услышал, что кто-то осторожно крадется по коридору.

«Я так и знал!» — торжествующе подумал Поттер. Выждав некоторое время, он накинул мантию-невидимку и, стараясь не шуметь, выскользнул из спальни.

Глава 15

Гарри крался по спящему мэнору. Свечи и факелы на ночь потушили, и он едва различал дорогу. Очень сильно захотелось зажечь Люмос, но нельзя — даже если старшие Малфои легли спать, оставались домовики и портреты, внимание которых наверняка привлечет свет. К тому же осталось совсем чуть-чуть: последний поворот, и вот он на месте. Массивная темная дверь, ведущая в кабинет Люциуса Малфоя, была чуть-чуть приоткрыта — значит, Драко там. Гадая, что задумал неугомонный друг, Поттер отошел в самый темный угол. Хотя Гарри прекрасно понимал, что его все равно никто не увидит, пока на нем мантия-невидимка, так было спокойней.

Спустя некоторое время в коридор, воровато оглядываясь, выскользнул Драко. Когда он убедился, что рядом никого нет, до Гарри долетел еле слышный вздох облегчения. Явно довольный собой, Малфой направился к выходу на лестницу, Поттер сделал несколько шагов в том же направлении, как вдруг в темноте что-то шевельнулось. Гарри замер; там было что-то огромное, что-то... живое. У мальчика возникло жуткое ощущение дежавю; очень не вовремя вспомнилось, как в ночном коридоре Хогвартса он однажды встретился с Волдемортом. Драко, который тоже заметил неведомое существо, испуганно вздрогнул и попятился назад.

Темная фигура медленно надвигалась. Шаг, еще один, но вот она подошла ближе, и Гарри с трудом сдержал нервный смешок — вместо кошмарного чудища, которое рисовалось в его воображении, он увидел Мефистоса.

— Мерлин великий! Как же ты меня напугал, глупый пес! — срывающимся голосом прошептал Драко, но баргест не обратил на хозяина никакого внимания — он смотрел в том направлении, где замер под мантией-невидимкой Гарри, и напряженно принюхивался.

— Мефистос, что там?!

Пес гавкнул, его желтые глаза уставились прямо на Поттера. Малфой явно начал поддаваться панике — он выхватил волшебную палочку, и Гарри понял, что напуганный Драко готов разбрасываться заклинаниями даже не видя своего предполагаемого противника. Валяться оглушенным срикошетившим от стены Ступефаем не хотелось, но еще больше Поттера пугало то, что на шум наверняка прибежит Люциус Малфой.

— Спокойно, Драко! — поспешно выпалил Поттер. Конечно, раскрывать тайну мантии-невидимки было жаль, но он не видел другого выхода.

— Гарри, это ты? — недоверчиво спросил Малфой, по-прежнему сжимая волшебную палочку.

— Нет, Темный Лорд! — буркнул Поттер, скидывая мантию. Мефистос тут же успокоился, и подошел к нему, дружелюбно виляя хвостом.

— Это не смешно, тем более, родители только что говорили... обо всем этом! И вообще, Поттер, ты идиот!

— Не кричи! Ты прямо как испуганная хаффлпаффка на уроке у Снейпа!

— Я бы посмотрел, как ты себя вел на моем месте! И вообще, я совсем не испугался,—Малфой изо всех сил старался принять высокомерный и отстраненный вид.

— Ладно, смелый ты наш, пойдем скорее отсюда.

— Хорошая идея. И, кстати, у меня предложение: ты не спрашиваешь, что я делал в кабинете отца, а я забываю про то, что ты можешь становиться невидимым.

— Нет, так не пойдет, — усмехнулся Гарри. — Думаю, нам лучше поделиться своими секретами друг с другом, тем более, я не верю, что ты не знаешь о мантиях-невидимках. Так что тебе нечего предложить мне за то, чтобы я держал рот на замке.

— Это очень подло, ты знаешь? — вздохнул Драко. — Ладно, давай поговорим у меня в комнате. Кстати, думаю, твоя мантия достаточно большая, так что подвинься — пойдем вместе.



— Слава Мерлину! — воскликнул Гарри, когда они наконец-то оказались в спальне Драко.

— Да уж, это была та еще ночка, — поддержал его Малфой, растягиваясь на кровати. — Рассказывай сначала ты, откуда у тебя мантия-невидимка?

—Дамблдор на Рождество подарил. Не смотри на меня так! Это правда: он написал, что она принадлежала моему отцу. Записка была без подписи, но позже директор намекнул, что ее прислал именно он.

— И ты молчал?! Мы просто обязаны с ее помощью как-нибудь насолить гриффиндорцам!

— Договорились. С тебя план, с меня мантия. А сейчас рассказывай, что ты делал в кабинете лорда Малфоя. Надеюсь, не крал дневник?

Драко замялся, внезапно обнаружив что-то жутко интересное на пологе собственной кровати.

— Малфой, ты совсем чокнулся?! — решив, что слов недостаточно, чтобы передать все его возмущение этой глупой аферой, Гарри от души ткнул Драко локтем в бок.

— Отстань от меня, псих! — прошипел блондин, отодвигаясь на дальний край кровати. — Что мне, по-твоему, оставалось делать?!

— Я тебе скажу, что — не лезть не в свое дело! Лорд Малфой даже твою мать не хотел в это впутывать!

— Как у тебя все просто! Это вообще-то моя семья, а безопасность рода — самое главное!

— И как ты помог им тем, что украл дневник?!

— Я увезу его с собой в Хогвартс. Там авроры до него точно не доберутся.

— Мне кажется, или ты забыл кое о чем? Хотя, может, ты просто считаешь несущественным присутствие в школе Альбуса Дамблдора, который, на минуточку, самый сильный волшебник столетия.

— Самый сильный маг столетия — это Темный Лорд! — сверкнул глазами Малфой. — Но сейчас разговор не об этом. Ты хоть представляешь, какое в Хогвартсе насыщенное и неоднородное магическое поле?! Там постоянно живет почти триста волшебников, и у многих из них есть различные артефакты. Из-за этого до тех пор, пока дневник будет мирно лежать у меня в сундуке, вычислить его будет невозможно.

— А если он как-нибудь активируется?

— Ты что?! Мы ведь не будем его трогать, и даже смотреть на него не будем! А пока я лучше спрячу его в свой безразмерный кошель — у меня, кроме денег, там что только не валяется, к тому же на нем установлены чары, которые приглушают магические волны хранящихся внутри предметов.

— Не думаю, что твои родители одобрили бы этот план, — вздохнул Поттер, хотя ему уже было ясно, что Драко не переубедить.

— Знаешь, я не жду, что ты поймешь, но я — Малфой, и защищать свою семью любыми средствами у нас в крови. Вот я и стараюсь по мере сил.

— Ладно, Драко, я понимаю, наверное. Но все равно будь осторожен, не подставь своих родителей еще больше.

— Я надеюсь, что этого не произойдет, — Малфой отодвинулся вглубь кровати, и его лицо тут же оказалось в тени.

— Я, пожалуй, пойду к себе, — Гарри так и подмывало попросить взглянуть на дневник, но он усилием воли подавил это желание: его это не касается, он совершенно не хотел делить с Малфоями их проблемы.

Мальчики пожелали друг другу спокойной ночи, и Поттер вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.



Гарри придирчиво оглядел свое отражение и раздраженно поправил полу непривычной парадной мантии.

— Ты выглядишь великолепно! — льстиво сообщило ему зеркало в прихотливой золотой раме.

— Гарри Поттер, сэр, хозяева велели Дигби передать, что они ждут вас! — раздался тонкий голосок незаметно появившегося эльфа, и Гарри, вздохнув, отправился за возбужденно пищавшим что-то домовиком, не особенно прислушиваясь к его бессвязному лепету.

Бальный зал встретил мальчика сиянием множества свечей. Вдоль стен теснились кадки с экзотическими растениями, на широких листьях которых, подобно звездам, вспыхивали и гасли разноцветные огоньки; в большом мраморном камине гудел огонь.

Малфои уже ждали его. Гарри невольно восхитился Нарциссой, похожей на королеву в своей пепельно-розовой мантии, прихотливо расшитой серебряной нитью. Люциус и Драко щеголяли почти одинаковыми графитово-серыми одеждами, благодаря чему их сходство бросалось в глаза даже сильнее, чем обычно.

Одарив присутствующих едва уловимой улыбкой, Нарцисса направилась к парадному входу, чтобы там встретить первых гостей. Драко, весело подмигнув Гарри, отправился следом, а сам Поттер остался в зале чуть поодаль от лорда Малфоя, вставшего неподалеку от камина.

Первые визитеры не заставили себя долго ждать — огонь взметнулся вверх, и из снопа изумрудных искр появился высокий грузный мужчина в бордовой мантии. Ступив на паркетный пол, он тут же обернулся и подал руку сопровождающей его даме, которая выбралась из камина, качнув перьями на сдвинутой набок шляпке.

— Леди Шэфик, лорд Шэфик, мы рады встретить вас первыми. Я счастлив, что у меня будет несколько минут до прихода других гостей, чтобы посвятить их общению с вами, — учтиво произнес Люциус.

— Мы рады снова быть в вашем гостеприимном доме, лорд Малфой, — немного чопорно ответила женщина.

— А мы, в свою очередь, рады принимать вас у себя. Позвольте представить вам мистера Гарри Поттера, однокурсника моего сына.

— Очень приятно познакомиться, молодой человек, — ответил Шэфик, кинув быстрый взгляд на лоб мальчика.

— Мне тоже, сэр.

Зал постепенно заполнялся людьми: они раскланивались друг с другом, пили шампанское, заводили негромкие разговоры. Гарри рассматривал гостей, одетых в изысканные наряды: если мужские парадные мантии по фасону не сильно отличались от обычных, то одежды женщин напоминали скорее маггловские вечерние платья.

Лорд Малфой подавал руку дамам, помогая им выйти из камина, а Драко все также встречал гостей у парадного входа, поэтому Гарри решил его не беспокоить, несмотря на то, что ему было неловко среди незнакомых людей. Правда, Поттер смог перекинуться парой слов с Миллисент и познакомиться с ее родителями. Миссис Булстроуд показалась ему милой, радушной женщиной, а вот ее муж отнесся к Гарри несколько прохладно. Поттер то и дело ловил на себе изучающие взгляды, и, хотя гости были слишком воспитаны, чтобы таращиться в открытую, мальчик, успевший отвыкнуть от такого пристального внимания, почувствовал себя как в первые дни учебы в Хогвартсе.

Лорд Малфой поманил Гарри к себе, и, когда он подошел, обернулся к только что прибывшему сурового вида волшебнику, щеку которого пересекал тонкий белесый шрам.

— Теренс, это мистер Гарри Поттер. Гарри, это мистер Паркинсон.

— Что ж, я рад познакомиться с приятелем моей дочери, — мужчина не изменился в лице, его сжатых губ не коснулась даже притворная улыбка, и поэтому самое обычное приветствие прозвучало почти невежливо.

Неловкую паузу разрядила изумрудная вспышка в камине.

— О! А вот и Панси, — Поттер уловил в голосе Люциуса нотку облегчения.

Гарри обернулся и замер, оценивая непривычный облик подруги: она остригла свои длинные темные волосы, и сейчас они даже не касались плеч.

— Панси, ты классно выглядишь! — улыбнулся Поттер, и не покривил душой — с вплетенными в волосы цветками жасмина, одетая в легкую светло-бежевую мантию, девочка и вправду выглядела очень мило.

Мистер Паркинсон внезапно скривился, а его дочь, заметив это, проворно утащила Гарри вглубь зала.

— Папа не одобрил мою стрижку. Честно говоря, он был в ярости, но у меня не было другого выхода — иначе он, как и в прошлом году, настоял бы на том, чтобы мне сделали жуткие кудряшки, как у пуделя.

— Хотел бы я на это посмотреть!

— Поттер!

— Да ладно тебе, Панси. Как думаешь, Драко уже освободился?

— Не знаю, пойдем, посмотрим.

Выйдя на крыльцо, слизеринцы увидели, что Малфой явно будет занят еще, по меньшей мере, минут пятнадцать. Внимание Гарри привлекла карета, запряженная четверкой светло-серых крылатых лошадей. На двери кареты красовался герб и витая буква «Г».

— Гринграссы как всегда появились с помпой, — фыркнула Панси.

— А что такое «помпа»?

Панси неожиданно покраснела:

—Ну...честно говоря, я сама точно не знаю — так отец про них говорит. Думаю, это значит то, что они всегда стараются выделиться.

— Этим вообще-то не только Гринграссы грешат, — Поттер и Паркинсон одновременно покосились на Драко, с важным видом приветствующего гостей, и прыснули.

— Панси, а ты любишь балы?

— Вообще-то да. Так жаль, что пока я практически не принимаю участия в танцах из-за возраста. И еще меня ужасно раздражает то, что на подобных приемах никуда не деться от многочисленных тетушек, которые вечно засыпают дурацкими вопросами.

Гарри невольно подумал о том, что вряд ли большое количество родственников, которым интересна твоя жизнь,— это проблема. Панси догадалась, почему Поттер помрачнел, и незаметно подергала его за рукав.

— Эй, Гарри, не обижайся, просто ты пока плохо знаешь этих сплетниц. Их, на самом деле, не волную ни я, ни папа. Напротив, они даже ждут, что у нас будут проблемы — ну как же, ведь отец воспитывает меня один, без мамы.

Поттер замялся, не зная, что ответить, но тут к ним подошел Драко.

— Наконец-то все прибыли. Вы видели Винса и Грега?

— Нет.

— Странно, они должны быть где-то здесь. Пойдемте, сейчас начнутся танцы.

Слизеринцы зашли в зал и взяли по бокалу с соком, глядя, как приглашенные музыканты рассаживаются на специально установленном возвышении и настраивают инструменты. Вскоре заиграла медленная торжественная музыка, и пары величаво заскользили по блестящему паркету,

— Что это за танец? — спросил Гарри, обернувшись к друзьям.

— Эстампи, — ответил Драко. — Я слышал, что магглы на своих балах тоже его танцуют, разве нет?

—Ну...честно говоря, я не знаю.

— А вот у нас эстампи открывается практически каждый бал.

Когда танец закончился, часть гостей поспешила к расставленным в нишах столам. На них были разложены колоды карт. Старшие Малфои переходили от одной группы людей к другой, следя, чтобы никому не было скучно, и предвосхищая возможное возникновение споров.

Откуда-то появились Винс и Грэг. После приветствия Крэбб стал увлеченно рассказывать о своей поездке в Италию. Гарри, который ни разу не был за границей, слушал его с интересом, а вот остальные быстро заскучали.

— Куда подевались эти несносные домовики? — проворчал Драко, оглядываясь по сторонам. — Я точно видел, что один из них разносил мои любимые пирожные с черникой.

Внезапно Малфой увидел кого-то в толпе, и у него стало такое выражение лица, как если бы он, гуляя поздней ночью по Хогвартсу, нос к носу столкнулся с Филчем. Впрочем, уже через мгновение мальчик взял себя в руки.

— Кто там, Драко?

— Там, Гарри, моя бабушка Друэлла. И она идет сюда, — трагичным голосом прошептал Малфой.

Обернувшись, Гарри увидел статную волшебницу в темно-фиолетовой мантии, которая и вправду направлялась к ним сквозь толпу.

— Здравствуй, бабушка, — воскликнул Малфой, когда она подошла ближе.

— Драко, мой милый, я очень рада тебя видеть! — улыбнулась женщина, но ее взгляд остался холодным и отстраненным.

Панси, Винс и Грег также поздоровались с женщиной, удостоившись в ответ кивка и дежурной улыбки.

— Бабушка, позволь представить тебе Гарри Поттера. Гарри, это моя бабушка, мадам Блэк.

— Я рада нашему знакомству, мистер...— начала Друэлла, но, встретившись взглядом с зелеными глазами мальчика, внезапно замолчала. В воздухе повисла неловкая пауза. Гарри почувствовал себя крайне неловко и бросил на Драко умоляющий взгляд, но Малфой сам выглядел растерянным.

Тут мадам Блэк моргнула и пришла в себя.

— Мистер Поттер. Драко, ты ведь не знаком с леди Годвинсон? Она только вчера прибыла из Франции. Ты знаешь, она не была в Англии более десяти лет. Пойдем, ты обязательно должен поприветствовать ее, — мадам Блэк устремилась к увешанной бриллиантами старухе в темно-зеленой мантии.

Обернувшись к друзьям, Драко скорчил недовольную мину, но покорно последовал за бабушкой.

— Мадам Блэк ведет себя немного странно. Она всегда такая? — спросил Гарри.

— Вообще-то нет. Я никогда не видел, что бы она посреди разговора вдруг так замерла, а потом и вовсе сбежала, — ответил Грег.

— Ты должен гордиться собой, Гарри, ты обратил в бегство мадам Блэк и, более того, даже заставил ее забыть об этикете, а мне-то казалось, что это невозможно, — хихикнула Панси.

— Ладно, ребята, мы с Грэгом пойдем, съедим что-нибудь, а то ужин еще не скоро, — улыбнулся Винс.

— Они в своем репертуаре, — покачал головой Гарри, наблюдая, как две массивные фигуры растворились в толпе.

Оставшись вдвоем, Поттер и Паркинсон перемыли косточки Локхарту. Гарри вздохнул с облегчением, узнав, что его подруга, в отличие от большинства девчонок, совсем не в восторге от этого хлыща.

Увлекшись разговором, Гарри не сразу заметил, что перерыв в танцах кончился, и люди отступили к стенам, освобождая середину зала.

— О, сейчас будет колдовской контрданс. На это стоит посмотреть, — заявила Панси, делая глоток вишневого сока.

Пары замерли напротив друг друга, и вот грянула музыка. Танцоры сходились и скрещивали волшебные палочки, из которых сыпались разноцветные искры, а затем возвращались на свои места и склонялись в изящных поклонах и реверансах. Темп нарастал, фигуры усложнялись, а на стенах плясали разноцветные блики. В какой-то момент мужчины подняли своих партнерш в воздух, а те вскинули руки с зажатыми в них волшебными палочками, и вверх ударили ослепительные столпы света. Тут же с потолка стали падать сверкающие призрачные цветы: розы, лилии, фиалки и другие, названий которых Гарри не знал. Не долетая до земли, цветы исчезали, окутывая танцоров легкими полосами разноцветного тумана, которые на краткий миг обвивали их фигуры, а затем бесследно растворялись в воздухе.

Когда отгремели последние аккорды, Гарри обернулся к высокому окну и с удивлением увидел, что сумерки уже сменились непроглядной ночной чернотой. В стекле он увидел отражение приближавшегося к нему лорда Малфоя, которого сопровождал крепкий мужчина в темных одеждах. Лысая голова незнакомца поблескивала в свете свечей. Поттер обернулся.

— А вот и он, — улыбнулся Люциус. — Гарри, познакомься — это лорд Селвин.

— Очень приятно, сэр, — кивнул Поттер, думая, что запоминать новое имя уже нет смысла — за этот вечер он познакомился со столькими людьми, что они уже давно слились для него в бесконечную череду туманных образов.

— Взаимно, юноша, — прищурившись, ответил мужчина, сверля Гарри пристальным взглядом.

«И этот туда же. Они с мадам Блэк сговорились что ли?» — недовольно подумал мальчик.

— И как Гарри Поттеру живется в слизеринских подземельях?

— Меня все устраивает, сэр. Не думаю, что в башне Гриффиндора было бы лучше.

— Возможно, но это было бы более ожидаемо, — ухмыльнулся лорд Селвин.

— Я не планировал поступить на какой-то конкретный факультет, поэтому не был разочарован выбором Распределяющей Шляпы.

— И вы не чувствуете предвзятого отношения к себе как к слизеринцу?

— Я — Гарри Поттер. Отношение ко мне в любом случае будет предвзятым, лорд Селвин.

— Тут вы правы. Впрочем, человек волен сам строить свою судьбу, а вы уже доказали, что умеете рушить стереотипы. Наслаждайтесь балом, а я, пожалуй, пойду, сыграю в карты. Этот хитрюга Нотт уже обставил меня дважды за этот вечер, но я не позволю ему уйти победителем.

— Что он хотел? — спросил вернувшийся Драко, которому, видимо, удалось вырваться из цепких рук своей бабушки, когда лорд Селвин скрылся в толпе.

— Если честно, я сам не очень-то понял. Вроде просто поговорить.

— Странно, обычно он не большой любитель поболтать. Панси, ты не окажешь мне честь? —Малфой повернулся к смущенно покрасневшей девочке и протянул ей руку.

— Конечно, Драко. Не скучай без нас, Гарри.

Поттер смотрел, как его друзья вышли на середину зала и Малфой закружил Паркинсон в быстром и задорном танце. Мальчик заметил, что ему неприятно наблюдать за ними. Это чувство почему-то напомнило ему о том, как Дурсли покупали своему сыночку огромный торт, украшенный кремовыми розочками, и Дадли съедал все на глазах у Гарри, прекрасно зная, как тому хочется попробовать хотя бы кусочек. Странно, почему он вспомнил об этом? Неужели, как и тогда, сейчас он снова чувствует зависть? Усилием воли Поттер отогнал от себя эти недостойные и мелочные мысли. К чему завидовать, ведь он обязательно научится танцевать не хуже Драко, и на следующем балу Панси будет танцевать не с Малфоем, а с ним. Хотя почему это он пригласит на танец именно Паркинсон? Вокруг полно девчонок, и он сможет выбрать любую.

Поттер почувствовал, как на его плечо опустилась чья-то рука, и, обернувшись, увидел Грэга.

— Эй, Гарри, ты долго собираешься торчать у этого окна? Пойдем в беседку — там весело.

Беседка оказалась полна людей — в основном, учеников младших курсов Слизерина, но были и рейвенкловцы. Самые младшие — те, кому предстоит в этом году поехать в Хогвартс впервые, — выспрашивали подробности о жизни в замке. Пятикурсник из Слизерина, Делмар Горсей и неизвестный Гарри ученик Рейвенкло отодвигали в стороны блюда с едой и напитки, освобождая поверхность дубового стола. Закончив, Делмар кинул на стол белую перчатку, которая явно принадлежала стоящей рядом Дафне Гринграсс.

— Они поспорили, кто лучше владеет Манящими чарами. Будет три раунда, — шепнул Винс.

— Итак, леди, командуйте! — Горсей подмигнул Гринграсс, которой, очевидно, была отведена роль судьи. Обычно тихая и сдержанная Дафна задорно улыбнулась, откинув назад белокурый локон.

— Что ж, господа, встаньте напротив друг друга. Внимание! Один, два, три!

— Акцио, перчатка! — хором воскликнули два голоса, но рейвенкловец оказался быстрее.

— Один — ноль! — возвестил он, бросая ловко пойманную перчатку обратно на стол.

Второй раунд остался за слизеринцем, а в третий раз заклинания прозвучали одновременно, и перчатка зависла в воздухе, дергаясь то в одну, то в другую сторону. Оба спорщика покраснели от напряжения, пытаясь притянуть перчатку к себе, но она неожиданно улетела вбок, попав точно в руки Майлза Блетчли, светловолосого паренька, который учился на курс старше Гарри.

— Похоже, что это ничья, — заявил он, возвращая перчатку владелице.

— Ну и ладно, — хмыкнул Делмар, и обернулся к рейвенкловцу. — Эй, Рэндольф, мне кажется, что-то мы засиделись с малышами. Пошли лучше к нашим!

У выхода из беседки парни столкнулись с Панси и Драко и, протиснувшись мимо них, отправились вглубь сада.

— Мы ничего не пропустили? — спросил Малфой, усаживаясь на свободное место.

— Нет, — ответила Дафна и повернулась к Поттеру. — Гарри, по-моему, только ты не знаком с моей сестрой, Асторией. Она в этом году поступает в Хогвартс.

— И я обязательно поступлю в Слизерин! — бойко заявила девочка. Она была очень похожа на сестру, но ей явно была несвойственна та тихая грусть, которая всегда таилась в глубине темно-серых глаз Дафны.

— Поступишь, не волнуйся, — Блейз Забини подмигнул младшей Гринграсс. — А сейчас, почему бы нам не сыграть в карты? У меня абсолютно случайно оказалась с собой колода.



— Я абсолютно уверен, лорд Малфой, что стоит нам снять запрет на использование ковров-самолетов, как экономическая ситуация в стране тут же наладится!

Люциус с трудом сохранял заинтересованное выражение лица, думая, как лучше избавиться от совсем выжившего из ума старика Блишвика, который уже почти полчаса излагал ему свои бредовые идеи. Внезапно по залу словно пробежала почти незаметная глазу рябь, а в ушах раздался тихий тревожный звон. Малфой огляделся — гости продолжали веселиться, как ни в чем не бывало, но это и не удивительно — сигнальные чары вокруг мэнора были настроены исключительно на главу рода.

Оставив что-то бормотавшего Блишвика, Люциус стремительно направился к сидевшей за одним из столов группе людей. В сложившийся ситуации он мог обратиться за помощью только к ним.

— Господа, у нас неприятности, — заявил Малфой, прервав Булстроуда, который рассказывал какую-то веселую байку. Все тут же замолчали, повернувшись к нему.

— Что такое, Люциус? — встревожено спросил Брент Крэбб, белым платком вытирая капли пота с круглого раскрасневшегося лица.

— Обыск.

— Сочувствую, но это только твои проблемы, — ухмыльнулся худощавый мужчина с вытянутым лицом.

— Ошибаешься, Нотт. Остановить авроров в интересах каждого из нас, — Малфой обернулся к Эйвери. — Максвелл, я вынужден просить тебя устроить Нарциссе встречу с кем-нибудь из вашего Департамента прямо сейчас. Пусть они проверят полномочия авроров — это задержит проверку.

— Люциус, ты издеваешься?! Уже двенадцать часов ночи! К тому же, тебе известно, с каким трудом я смог пробиться на работу в Департамент магического законодательства. Я просто не могу позволить, чтобы меня в чем-то заподозрили!

— А ты не забыл, как всего лишь месяц назад ты прилетел ко мне посреди ночи с просьбой спрятать кое-какие твои артефакты? И если бы я не помог тебе, Максвелл, ты бы сейчас был в Азкабане.

— Мордред! Хорошо, я попробую! —Эйвери резко отставил от себя бокал, и огневиски выплеснулось на лежащие на столе карты. Бросив на Малфоя недовольный взгляд, мужчина быстрым шагом отправился на поиски Нарциссы.

— Теренс...

— Мне забрать Драко? — прервал Паркинсон.

— Нет, он уже достаточно взрослый — останется здесь. Пожалуйста, забери к себе Поттера.

— Ни за что! Ты знаешь, я вообще не одобряю то, что ты привечаешь мальчишку.

— Теренс, я редко о чем-то прошу тебя, но сейчас мне очень нужна твоя помощь. Нельзя, чтобы авроры нашли Поттера у меня — они наверняка переправят его к Дамблдору, а я не могу позволить, чтобы он промыл Гарри мозги.

— Ты же понимаешь, что старику и так прекрасно известно, где находится мальчишка.

— Да, но до этого он не мог забрать его без скандала, а сейчас ему представиться шанс. Теренс, я не забуду об этой услуге, и ты сможешь рассчитывать на меня в случае чего.

— Данки!

— Звали, хозяин? — перед мистером Паркинсоном с хлопком возник домовой эльф.

— Перенеси Панси и Гарри Поттера домой. Люциус, ты мне должен по гроб жизни.



Карточная партия была в самом разгаре, когда над садом разнесся магически усиленный голос лорда Малфоя.

— Дамы и господа! К сожалению, мы вынуждены ненадолго прервать наш праздник — к мэнору приближаются авроры. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Уверен, это недоразумение скоро разрешится.

Вместе с остальными Гарри вскочил на ноги. Из беседки были хорошо видны ворота особняка, к которым приближался отряд людей в красных мантиях. Впереди шел мужчина с огненно-рыжими волосами, в котором Поттер узнал отца Рона Уизли — Гарри видел его в книжном магазине накануне.

— Данки должен забрать молодую хозяйку и сэра Гарри Поттера домой! — посмотрев вниз, Гарри увидел домовика, который возбужденно подпрыгивал перед Панси.

— Хорошо, только успокойся, проклятое создание! — воскликнула Паркинсон. — Гарри, похоже, ты побываешь у меня в гостях! — девочка встала со своего места и подошла к Поттеру.

— Гарри! — раздался над ухом напряженный шепот Малфоя. — Возьми это с собой!

Повернув голову, Поттер столкнулся с умоляющим взглядом Драко. Мальчик тут же понял, о чем говорил Малфой, и хотел отказаться, сказать, что ему совсем не хочется еще больше усложнять свои и так запутанные отношения с хозяином дневника, но пальцы сами собой сжали безразмерный кошель, а в следующий миг Поттера закрутил стремительный вихрь аппарации.

Глава 16

Домовой эльф переместил Гарри и Панси в сад перед домом. Поттер сразу отметил, что, хотя жилище Пакинсонов намного меньше Малфой-мэнора, оно не лишено определенного очарования. В саду не было аккуратно разбитых цветников, зато над головой простирали ветви столетние дубы, а в воздухе разливались немного терпкие ароматы лаванды и мяты. Сам дом, построенный из массивного серого кирпича, был увит виноградом, темно-зеленые широкие листья блестели, будто покрытые лаком.

Панси проводила Гарри в гостиную, и Данки подал чай с тыквенными котлокексами и шоколадными лягушками.

Некоторое время друзья молчали. Поттер думал о дневнике, невольным хранителем которого он стал, Паркинсон тоже о чем-то размышляла, задумчиво жуя шоколадную лягушку.

Наконец, Гарри решил нарушить тишину:

— Ты знала, что папа нашего Рончика работает в Аврорате?

— Забавно, ты будто читаешь мои мысли, я как раз думала о нем. Самое интересное, что Уизли-старший — не аврор и никогда им не был. Он работает на какой-то нелепой маленькой должности в Министерстве. Что-то связанное то ли с магглами, то ли с метлами — не помню, мне Драко как-то говорил.

— Но тогда почему он явился в Малфой-мэнор?

— Наблюдатель от Дамблдора. Знаешь, детям так называемых светлых волшебников родители обязательно называют имена известных им Пожирателей Смерти. А мы точно так же с детства знаем, кто воевал от Ордена Феникса или от Аврората. Так вот, Уизли всегда были верными последователями Дамблдора и остаются ими по сей день.

— Но тогда как Уизли смог присутствовать при обыске? Разве это законно?

— Уж не знаю, как они это провернули. Может, он заявил, что в особняке может найтись работа по его профилю, а, может, ему разрешили присутствовать как наводчику, — Панси развернула очередную шоколадную лягушку и извлекла из упаковки карточку. Взглянув на нее, девочка фыркнула. — А вот и Дамби!

Паркинсон продемонстрировала Гарри изображение директора Хогвартса — тот как всегда улыбался, загадочно и немного грустно.

— Знаешь, — обратилась к рисунку Панси, — ты очень-очень сильно меня раздражаешь!

Слизеринка наклонилась и швырнула карточку в камин, а затем, снова откинувшись на спинку кресла, удовлетворенно наблюдала, как она исчезает в прожорливом пламени.

Поттер усмехнулся, глядя на подругу.

Сожжение нарисованного Дамблдора немного развеселило слизеринцев, и они стали делиться впечатлениями о приеме.

— Гарри, а ты знаешь, что все участники старше двенадцати лет обязаны принять участие как минимум в первом танце, которым открывается бал?

— Я подозревал что-то подобное, но я совсем не умею танцевать... Слушай, Панси, а не могла бы ты научить меня?

— Даже не знаю... А что мне за это будет? — лукаво улыбнулась Паркинсон, чуть наклонив голову набок.

— Ну... было бы гораздо легче, будь ты Крэббом или Гойлом — я мог бы обещать тебе помощь с домашними заданиями или просто принес бы что-нибудь вкусненькое, но не могу же я попросить кого-то из них, так что придумай сама.

— Знаешь, я, конечно, не Винс и не Грег, но мне бы не помешала помощь с Астрономией — я вечно путаюсь в этих расчетах, а у тебя они хорошо получаются.

— Меня это устраивает.

— Отлично! Как ты смотришь на то, чтобы начать сегодня?

— Но профессор Синистра задала нам на лето только небольшой доклад — с ним ты и сама справишься.

— Да нет же, я говорю о танцах!

— Что, прямо сейчас?!

— А почему бы и нет? Вставай!

Панси подошла к стоящему в углу граммофону, выбрала пластинку, и комната наполнилась уже знакомой Гарри музыкой эстампи.

Паркинсон вернулась к Поттеру и подала ему руку.

— Этот танец совсем не сложный. Смотри, сначала все идут парами друг за другом... Теперь расходимся, потом сближаемся, шаг обратно и поклон.

Гарри страшно засмущался, даже не смотря на то, что он танцевал со своей подругой, а не какой-нибудь едва знакомой девчонкой. Когда Паркинсон оказалась совсем близко, Поттер скосил глаза в сторону, сверля взглядом висевший над камином пейзаж.

— Эй, ты мне ногу отдавил!

— Прости, пожалуйста, я не хотел!

— Сосредоточься, Гарри! Что с тобой?

Поттер и сам не понимал, почему он нервничает, ведь обычно в присутствии Панси он не чувствовал никакого смущения. Но все-таки это был его первый танец, к тому же с крайне язвительной партнершей, которая ехидно комментировала каждое его неуклюжее движение. Впрочем, на похвалу она тоже не скупилась, и это не оставляло Гарри ни единого шанса обидеться.

Панси промучила своего ученика почти час, прежде чем изрекла, что, несмотря на ужасную запущенность ситуации, они смогли добиться некоторого прогресса. Облегченно выдохнув, Гарри развалился в кресле, и друзья выпили еще по чашке чая, гадая, что же сейчас происходит в Малфой-мэноре. Панси переживала за Драко и сетовала на отца, который не позволил им остаться.

К тому времени, когда старинные часы гулким боем известили, что уже четыре часа ночи, Гарри чувствовал, что засыпает. У сидящей напротив Паркинсон тоже слипались глаза.

Переглянувшись, слизеринцы единогласно решили, что пора ложиться. Домовик проводил Поттера в гостевую спальню. Гарри с наслаждением вытянулся на накрахмаленном белье. Лунный свет скользил по полу и потолку причудливыми бликами. Поттер разглядывал видневшиеся в окне верхушки деревьев, которые с приближением утра становились все более расплывчатыми из-за сгущающегося тумана, и сам не заметил, как провалился в сон.

Теренса Паркинсона той ночью они так и не дождались.




— Хозяин, просыпайся! — настойчивое шипение раздражало, и Гарри, пробормотав что-то невнятное, перевернулся на другой бок, плотнее закутываясь в одеяло и надеясь, что приставучее пресмыкающиеся оставит его в покое.

— Эй, хозяин, моя мама говорила, что кто раньше всех встанет, тот самую жирную крысу поймает!

— Вот и лови своих крыс сама! И вообще, самки стального аспида бросают своих детенышей сразу после того, как те вылупятся из яиц, так что не надо мне тут рассказывать про любимые поговорки твоей матушки, которую ты, наверное, даже не помнишь!

— Ты очень грубый! И все я помню, а про крыс она сказала в своей напутственной речи перед тем, как уползти. Мама меня любила, а вот ты — нет, ведь даже имя мне до сих пор не придумал.

— Издеваешься?! — Гарри резко сел на кровати, возмущенно глядя на змею, которая тут же заползла на его подушку и свернулась на ней сверкающими кольцами. — Мы перебрали сотни имен, но тебе ни одно не нравится! Все, ты мне надоела, буду звать тебя Джесси!

— Но это же собачье имя! Я не согласна!

— А я тебя уже и не спрашиваю. И вообще, зачем ты меня разбудила?

— Чтобы сказать, что вернулся отец твоей подруги, а я знаю, что вы его вчера долго ждали. Когда вчера эльфы меня перенесли сюда вместе с вещами, я сползла вниз, спряталась и наблюдала за вами. Ты за всю ночь даже ни разу обо мне не вспомнил. А вдруг бы со мной что-нибудь случилось?!

— Это что, например? Подожди, мистер Паркинсон вернулся?! Что же ты мне сразу не сказала?! — от сна не осталось и следа, и Гарри кинулся в ванную, по пути чуть не споткнувшись о свой чемодан, оставленный эльфами в центре комнаты.

Змея флегматично наблюдала, как Поттер застегивает мантию, пытаясь одновременно пригладить свои торчащие волосы.

— Слушай, хозяин, а быть Джесси я все-таки не хочу.

— И почему меня это не удивляет?..

— Ну, вообще-то, одно имя мне все-таки понравилось. Я хочу, чтобы ты называл меня Селеной.

— Что же ты сразу не сказала?! Я ведь это имя еще давно предлагал!

— Может, я стеснялась?

— О, великий Мерлин, эта рептилия сведет меня с ума! — громко прошипел Гарри, прежде чем захлопнуть за собой дверь спальни.

На лестнице Гарри столкнулся с Панси, которой тоже не терпелось узнать последние новости из Малфой-мэнора. Мистера Паркинсона они обнаружили в столовой. Он выглядел осунувшимся и усталым. На столе перед волшебником стояла дымящаяся чашка, и, подойдя ближе, Гарри почувствовал аромат кофе.

— Доброе утро, папа! Ну, что там было?! — взволнованно протараторила Панси.

Мистер Паркинсон вздохнул и отложил в сторону «Ежедневный пророк».

— Отменить обыск мы не смогли, но лорду Малфою удалось потянуть время, так что, когда авроры проникли на территорию поместья, все, что могло бы привлечь их внимание, было надежно спрятано. Так что Люциус отделался несколькими мелкими штрафами за хранение сомнительной литературы. А мне сейчас надо поработать с важными бумагами в своем кабинете, так что я бы попросил вас везти себя тихо, тем более что из-за бессонной ночи у меня болит голова.

— Конечно, сэр, — вежливо кивнул Гарри.

— Папа, не мучайся, а лучше выпей обезболивающее зелье. Оно в аптечке на каминной полке.

— Хорошо, Панси, — волшебник слабо улыбнулся, а в его голосе прозвучала такая нежность, что Поттер понял — мистер Паркинсон относится к своей дочери гораздо теплее, чем кажется на первый взгляд.

Быстро допив кофе, мужчина кивнул Гарри и стремительно покинул столовую.

Паркинсон и Поттер переглянулись и вернулись к завтраку.

— Панси, а почему бы нам не устроить небольшую дуэль?

— Только не сейчас, Гарри. Давай потом, когда папы не будет дома.

— Думаешь, мы ему помешаем? Если у вас нет зала для дуэлей, можно выйти в сад — там нас точно будет неслышно.

— Дело не в этом. Просто отцу не очень нравится, что я занимаюсь боевой магией.

— Но почему?! Я ни разу не видел, чтобы кто-то из родителей слизеринцев был против дуэлей! Вон, Милли рассказывала, что ее отца наоборот злит, что она никудышный боец.

Панси ответила не сразу, сделав вид, что очень увлечена попытками свернуть свою накрахмаленную салфетку на манер конверта.

— Понимаешь, Гарри, здесь все не так просто, — а потом, будто решившись, продолжила: — Пойдем, я тебя кое с кем познакомлю.

Паркинсон привела Поттера в ту же гостиную, где они сидели ночью, и подвела его к большому портрету в позолоченной раме. Изображенная на нем женщина в строгой темной мантии приветственно кивнула слизеринцам.

— Здравствуй, мама, — улыбнулась Панси. — Познакомься, это мой друг, Гарри Поттер.

— Я поняла, кто это, сразу же, как только он переступил порог нашего дома, — фыркнула дама на портрете. — Не могу сказать, что одобряю вашу дружбу, но, надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Поттер внимательней пригляделся к женщине и понял, что внешностью Панси пошла в мать: у них обеих был немного курносый нос и большие выразительные глаза.

— Гарри, я уже рассказывала тебе о том, что моя мама была Пожирательницей Смерти. Среди сторонников Темного Лорда вообще было больше женщин, чем принято считать, но далеко не все они участвовали в сражениях.

— А чем же тогда они занимались?

Панси на несколько секунд задумалась и пожала плечами.

— Если честно, я как-то не думала об этом. Мама, помогай!

— Ну уж нет! Я не буду рассказывать об устройстве нашей организации сыну членов Ордена Феникса, тем более, что он еще и Мальчик-Который-Выжил!

— Ну пожалуйста! Я же не прошу тебя рассказывать нам о чем-то секретном! — Панси даже подпрыгивала от нетерпения — видимо, ей очень хотелось узнать что-нибудь новое о Пожирателях Смерти.

Миссис Паркинсон ненадолго задумалась, смерив Гарри придирчивым взглядом, а потом, видимо решив для себя что-то, неохотно кивнула.

— Женщины, поддерживающие Темного Лорда, в основном занимались вербовкой новых сторонников, привлечением инвесторов, шпионажем, колдомедициной, участвовали в дипломатических переговорах, кто-то работал в лаборатории. Некоторые волшебницы шли в разведку, но их было меньше, а боевыми магами и вовсе становились единицы.

— Спасибо, мама. Так вот, Гарри, папа однажды сказал, что женщины редко решали полностью посвятить себя войне и принимать участие в сражениях, ведь это означало стать вне закона, постоянно рисковать жизнью. Но были и такие, и одной из них была моя мама. Она была одной из лучших!

— Милая моя, не преувеличивай. Ты мне льстишь.

— Вовсе нет! После моего рождения папа уговаривал ее на некоторое время отойти от дел, но мама отказалась. И произошло то, о чем я тебе рассказывала: она погибла, а отец все эти годы винит себя за то, что не смог этого предотвратить, и ее — за то, что Темный Лорд оказался для мамы важнее семьи.

Гарри посмотрел на миссис Паркинсон, думая, что резкие слова дочери наверняка обидели ее, но волшебница лишь улыбнулась, глядя на Панси.

— Твой отец так и не понял, что я сражалась не только за Темного Лорда, но в первую очередь за свою семью. За тебя, Панси, за твое будущее, за то, чтобы ты жила в новом, лучшем мире, возрожденном, заново построенном нами на руинах старого.

— Зато я тебя понимаю, мамочка, и совсем не виню. Я бы на твоем месте, наверное, поступила бы так же.

— Именно это и пугает твоего отца.

— Он просто хочет вырастить из меня глупую куклу, и его не волнует, что я совсем не такая!

— Он прекрасно понимает, какая ты на самом деле. В конце концов, было бы странно рассчитывать, что у двух Пожирателей Смерти, у двух воинов могла родиться другая дочь. Но ты — единственный близкий ему человек, он живет ради тебя и больше всего на свете боится, что с тобой что-нибудь случится. Поэтому ему не нравятся занятия боевой магией, пугают твои рассуждения о Темном Лорде, о войне. В такие моменты ты напоминаешь ему меня, а он не хочет такой судьбы для единственного ребенка.

— Вот только он не понимает того, что в итоге я все равно поступлю по-своему, потому что это — моя жизнь!

— Я нисколько в этом не сомневаюсь, а пока постарайся не огорчать отца, хотя бы по мелочам. А с вами мне было приятно познакомиться, мистер Поттер. Не знаю, зачем Панси понадобилось заводить при вас этот разговор, но надеюсь, мы вас не слишком смутили своими семейными разборками.

— Все в порядке.

Внезапно у Гарри появилась идея. А почему бы и нет?.. Ведь даже странно, что раньше ему не приходило в голову спросить об этом Люциуса Малфоя.

— Миссис Паркинсон, можно задать вам один вопрос?

— Конечно, мистер Поттер.

— Вы когда-нибудь встречались в бою с моими родителями?

Волшебница усмехнулась:

— Да, правда, с вашей матерью только один раз, а вот Джеймсом Поттером достаточно часто.

— Какими они были?

— Это странный интерес, мальчик. Не лучше ли тебе спросить про своих родителей у тех, кто знал их, кто воевал с ними на одной стороне?

— Я спрашивал, — ответил Гарри, вспомнив разговор с Хагридом. — Но мне хотелось бы знать, какими они были для своих врагов.

— Ну что ж, изволь. Вот только на информацию из досье не рассчитывай — я расскажу только о своих воспоминаниях, а их не так уж много. Как я уже говорила, Лили Поттер попалась мне на глаза только один раз. Это была достаточно крупная стычка, и мы тогда здорово потрепали Орден Феникса, впрочем, и сами без потерь не ушли. С твоей матерью я тогда обменялась несколькими проклятиями, и у меня создалось впечатление, что для гряз... маглорожденной она достаточно сильна, хотя было заметно, что бои — все-таки не ее стихия. В отличие от твоего отца — он, несмотря на юный возраст, был выдающимся дуэлянтом. Из-за него и его дружка Сириуса Блэка у нас несколько раз были серьезные проблемы. Джеймс Поттер был отчаянным бойцом, но несколько самонадеянным — он решался на самые рискованные действия и каждый раз чудесным образом не только оставался в живых, но, насколько я знаю, даже ни разу не был серьезно ранен. Впрочем, хотя я искренне считаю его хорошим магом, уверенна, что, если бы не было того рокового визита Темного Лорда в ваш дом, Поттер все равно не дожил бы до конца войны.

— Но почему? Ведь если он был сильным волшебником...

— Потому что кроме силы неплохо было бы иметь еще и мозги. Погоди обижаться. Я не говорю, что он был глупым человеком, просто слишком бесшабашным и азартным. Он видел ужасы войны, но, думаю, все равно относился к ней как к некому приключению. Джеймс Поттер не понимал, что, если он будет раз за разом переходить дорогу Темному Лорду так открыто и нагло, это приведет к тому, что им заинтересуются всерьез, и тогда у него практически не останется шансов выжить, как не было их, скажем, у Прюэттов. Но, кажется, я заговорилась. Мне больше нечего вам рассказать, так что до свиданья, мистер Поттер.

— До свиданья, миссис Паркинсон, — ответил Гарри, несколько ошарашенный столь внезапным окончанием разговора, но волшебница уже исчезла с портрета.

— Вот ты и познакомился с моей мамой, — сказала Панси и упала в мягкое темно-синее кресло.

— Это так непривычно... Я имею в виду, она же погибла, когда ты была совсем маленькой, но ты можешь общаться с ней, пусть даже и таким образом.

— Знаю, ты сейчас жалеешь, что у тебя нет портрета твоих родителей, но, поверь, отчасти так даже лучше. Не знаю, как объяснить... Понимаешь, изображенный на картине человек — это отпечаток личности умершего, он ведет себя как он, говорит также. Но у портретов нет души, они как бы имитируют эмоции оригиналов, иногда очень достоверно, но это не чувства настоящего, живого человека. А еще портрет не может поменять свои взгляды на мир, изображение не может развиваться как личность. Да и память у них весьма избирательна, особенно в отношении тех событий, которые они наблюдали уже будучи портретами. Мне это папа объяснил лет в пять, конечно, другими словами, попроще, да и я сама много читала о волшебной живописи. В книгах, кстати, описываются случаи, когда волшебники сходили с ума, закрывшись в доме с портретами своих погибших близких. Очень тяжело принять смерть дорого тебе человека, когда ты можешь позвать его по имени и с портрета услышать в ответ его голос. Но я благодарна тому, что волшебники умеют оживлять картины, ведь только благодаря этому я знаю, каким человеком была моя мама.

Гарри промолчал, не подобрав подходящих слов. Панси заметила его сочувствующий взгляд и резко поднялась с кресла.

— Давай больше не будем об этом. Мне надо дописать эссе по Трансфигурации. А ты сделал все, что нам задали на лето?

— Да, но я составлю тебе компанию в библиотеке.

— Отлично! Тогда пойдем, — преувеличенно бодро заявила Панси.

После того, что Гарри видел в Хогвартсе и Малфой-мэноре, библиотека Паркинсонов показалась ему совсем скромной. Панси, по-видимому, думала о том же, потому что, немого смутившись, заметила, что часть действительно стоящих книг ее отцу пришлось спрятать из-за обысков.

— А чтобы авроров не насторожили пустые стеллажи, папа заставил их маггловской литературой. К тому же, так можно подумать, что он любит магглов, а это сейчас выгодно, — Панси брезгливо сморщила курносый носик. — Но на самом деле все это довольно мерзко, и отец думает также, поэтому мне даже подходить к этой макулатуре строжайше запрещено. Ладно, я, пожалуй, примусь за эссе, а ты тоже выбери себе что-нибудь почитать.

Гарри не слышал последние слова Паркинсон, он уже шел вдоль стеллажей, скользя взглядом по названиям на книжных корешках. Поттер нашел несколько фолиантов, которые показались ему интересными, но почему-то мысли раз за разом возвращались к совсем другой книге — невзрачному дневнику в скромной черной обложке.

Что же там может быть? Наверняка что-то очень ценное, важное, секретное. Вот только Гарри совсем не был уверен в том, что он хочет знать тайны Темного Лорда. С одной стороны, там могут быть сведения, которые помогут ему в будущем, но лорд Малфой уже предупреждал, что желание узнать чужие секреты может плохо закончиться.

К тому же на дневник может быть наложено проклятье, которое настигнет любого, кто окажется чересчур любопытным.

Однако соблазн был слишком силен. Гарри представил, как долго он будет жалеть о том, что побоялся рискнуть, тем более в Хогвартсе дневник придется вернуть Драко, а Малфой уж точно не даст заглянуть в загадочную тетрадь даже одним глазком. А здесь, у Паркинсонов, он может подготовиться, найти информацию о том, как определить, наложено ли на книжицу какое-нибудь хитроумное проклятье.

Наконец, Гарри решился и стал одну за другой просматривать книги, в надежде найти что-нибудь, что могло бы пригодиться. Провозиться пришлось довольно долго, но в итоге ему улыбнулась удача — в толстом старом фолианте Поттер обнаружил заклинания, позволяющие приблизительно определить свойства и возможную опасность заколдованных предметов и артефактов. Книга оказалась сложная: написанная заумным языком и рассчитанная явно не на младшекурсников, но Гарри не собирался сдаваться.

Спустя некоторое время Панси отвлеклась от учебника и обратила внимание на друга, который с сосредоточенным видом совершал сложные пассы волшебной палочкой и что-то бормотал, периодически недоуменно морща лоб.

— Эй, чем это ты занимаешься?

— Да так, просто подумал, что заклинание для обнаружения заколдованных предметов может быть полезно — вдруг гриффиндорцы подкинут нам какую-нибудь гадость.

— Все проклятия, на которые они способны, легко убрать элементарным Фините, — пожала плечами Панси, возвращаясь к своему эссе.

Гарри промучился до вечера, но более-менее освоил нужные заклинания, а затем Паркинсон вытащила его прогуляться по саду. Слизеринцы весело провели время, болтая обо всем на свете, и даже устроили шуточный бой, тренируя друг на друге заклинание Агуаменти, в результате чего оба вымокли до нитки.

После ужина, войдя в свою спальню, Гарри закрыл за собой дверь и ненадолго задумался, а затем взлохматил свои и без того растрепанные волосы, вздохнул и положил перед собой на кровать самопишущее перо. Перед тем, как начать исследовать дневник, лучше было проверить действие изученных им заклинаний на чем-то еще.

Спустя несколько минут Гарри выяснил, что его перо абсолютно безопасно, а наложенные на него чары являются бытовыми. Довольно улыбнувшись, Поттер достал из чемодана мантию-невидимку.

— Эксерерис Эссенцие! — широкий росчерк волшебной палочки, и с ее кончика сорвался бледно-голубой луч. Через секунду мантию окутало серое переливчатое свечение. Оно казалось однородным и густым, как кисель, но по его поверхности плавало три темных шарика, напоминающие колючие звездочки, которые выглядели как-то инородно на перламутровой глади и вызывали неприятные ассоциации с гигантскими родинками.

Постаравшись точно запомнить то, что он увидел, Гарри прекратил действие заклинания и зашуршал книжными страницами в поисках похожего описания. Найденная информация очень его удивила — оказалось, серый цвет обозначал не что иное, как некромантию или магию смерти. Более того, судя по тому, что мантия-невидимка полностью исчезла в серебристом тумане, будто бы растворившись в нем, на нее не просто были наложены заклинания, но она сама являлась, как было написано в книге, некой квинтэссенцией магии, воплощением чистого волшебства.

Гарри нахмурился. Что за загадочный предмет подкинул ему Дамблдор? И как вообще можно создать мантию-невидимку при помощи некромантии? Все это было очень странно, но сейчас у него была другая задача — исследовать дневник. Хотя лучше сначала разобраться со странными черными шариками, которые плавали по поверхности свечения, окутавшего мантию.

Листая книгу, Гарри внутренне приготовился к чему-то нехорошему, и интуиция не обманула — загадочные пятнышки оказались ни чем иным, как заклятиями-следилками, благодаря которым можно было определить точное местонахождение мантии. Поттер вздохнул; у него не было никаких сомнений по поводу того, кто так интересуется его жизнью. Гарри понятия не имел, как снять следилки, да еще так, чтобы Дамблдор об этом не узнал, поэтому решение этой проблемы он решил оставить на потом.

Поттер решил, что сейчас самое время переходить к тому, ради чего все это затевалось, так что он осторожно извлек на свет дневник. Рассмотрев его получше, он увидел на переплете дату, которая указывала, что тетрадке ни много ни мало почти пятьдесят лет. Заметив, что от волнения у него даже руки подрагивают, Гарри положил дневник на стол, несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, а затем поднял палочку и четко произнес заклинание.

В ту же секунду повеяло холодом, и из дневника вырвался огромный столп дыма. Он закручивался, напоминая смерч, и взвивался почти до самого потолка. Гарри смотрел на него, широко раскрыв глаза, и будто бы оцепенев. Глядя на бушующий перед ним антрацитово-черный вихрь, Поттер размышлял о том, что, похоже, столкнулся с самой настоящей темной магией — древней, безжалостной и смертоносной.

А еще он подумал, что даже некромантию заклинание показывало всего лишь в сером, но не в черном цвете. Так что же может быть страшнее самой смерти?

Глава 17

Гарри не знал, сколько времени он провел, заворожено глядя на кружащийся перед ним смерч. Но внезапно на него накатила сильная слабость, и Поттер понял, что все это время неосознанно удерживал заклинание, подпитывая его собственными силами. Он резко повел волшебной палочкой вправо, и зловещий черный дым тут же исчез. Гарри смахнул капли пота со лба и рухнул в кресло.

Он ужасно устал, глаза слипались, голова немного кружилась, и больше всего на свете мальчику хотелось свернуться калачиком и уснуть. Видимо, используемое им заклинание было слишком сложным для двенадцатилетнего ребенка. Но Поттер всеми силами пытался собраться — разве можно позволить себе поддаться слабости и упустить уникальную возможность изучить исключительный магический артефакт, принадлежавший самому Темному Лорду?

Настороженно покосившись на дневник, Гарри снова углубился в фолиант в поисках расшифровки того, что он только что увидел. Нужная ему информация нашлась далеко не сразу и была выделена как дополнительная. Оказалось, создатели книги считали практически невозможным встретить артефакт, подобный тому, что сейчас лежал перед Гарри, и поэтому ограничились сведениями о том, что черный смерч над исследуемым предметом указывает на его принадлежность к Высшей Темной магии. Туманные фразы указывали на какой-то древний и крайне опасный ритуал, но также поясняли, что артефакты, подобные дневнику, не были предназначены для причинения вреда, хотя авторы книги настойчиво рекомендовали соблюдать осторожность и ни в коем случае не пытаться уничтожить подобные предметы самостоятельно.

Гарри с сомнением посмотрел на дневник. Раз в книге прямо говорится, что он вполне безопасен, если не пытаться ему навредить, значит, не случится ничего страшного, если Поттер быстренько посмотрит, что там написано.

Решившись, Гарри подвинул к себе черную тетрадь, и, затаив дыхание, открыл ее. На первой странице было аккуратно выведено имя: «Т.М. Риддл». Поттер огорченно вздохнул; получается, дневник принадлежал не лично Темному Лорду, а кому-то другому. А вскоре Гарри ждало еще большее разочарование — желтоватые страницы были девственно чисты. Но этого просто не может быть! Должно быть, Волдеморт как-то заколдовал содержащуюся в дневнике информацию. Поттер знал, что существуют различные заклинания, которые могли бы помочь, например, в том случае, если владелец тетрадки писал невидимыми чернилами. Но до этого в них не было никакой надобности, и поэтому Гарри их не разучивал. Впрочем, даже знай он нужные заклинания, Поттер не был уверен в том, что сможет наколдовать сейчас элементарный Люмос.

В итоге Гарри пришлось смириться с тем, что сегодня ему не суждено разгадать загадку дневника. Впрочем, у него есть еще один день до отъезда в школу, так что, если постараться, все еще может получиться.


Следующий день Панси провела в сборах, и неудивительно, ведь было уже тридцать первое августа. Вещи же Гарри собрали еще малфоевские домовики, поэтому он сперва составил компанию подруге, которая следила за тем, что семейный эльф Данки складывает в ее школьный чемодан, а затем уединился в библиотеке, ища и разучивая заклинания, которые помогли бы ему прочитать дневник Риддла.

За ужином по внимательной заботе Паркинсона Гарри догадался, что ему хочется провести время с дочерью перед долгим расставанием, но правила приличия не позволяли открыто намекнуть об этом гостю. Решив воспользоваться предлогом для того, чтобы продолжить изучение дневника, Поттер оставил Панси в обществе ее отца и поднялся в свою спальню.

Сев за стол, Гарри положил перед собой дневник и, открыв его, убедился в том, что со вчерашнего вечера в черной тетради не появилось ни строчки. Сосредоточившись, Поттер достал волшебную палочку и, трижды коснувшись дневника, произнес:

— Апарекиум!

Ничего не произошло, но Гарри это не удивило: ведь он начал с самого простенького заклинания, и вряд ли вещи, имеющие отношение к Темному Лорду, открывают свои секреты так просто.

Впрочем, как вскоре выяснилось, на дневник не подействовало ни одно из разученных Гарри заклинаний, а вот это уже было странно. Поттер почти отчаялся, но, когда он, казалось, в сотый раз перелистывал желтоватые страницы в тщетной попытке найти хоть какую-нибудь подсказку, в голову внезапно пришла ужасная в своей грубой простоте мысль: а что будет, если самому написать в дневнике? Гарри даже удивился тому, что не подумал об этом раньше. С другой стороны, эта идея даже сейчас казалась ему едва ли не кощунственной и, несомненно, опасной.

Но, несмотря на это, Поттер безрассудно потянулся за чернильницей. В конце концов, было немало артефактов, которые активировались только написанием кровью определенной руны. Разумеется, Гарри не собирался поливать дневник своей кровью — так мог поступить только полный остолоп, а Поттер, все-таки, был более высокого мнения о своем уме, — но вот если попробовать чернилами... Затаив дыхание, слизеринец осторожно провел короткую линию в самом углу листа. Несколько секунд все оставалось неизменным, но затем чернила бесследно впитались в бумагу. Изумленный Гарри повторил свой эксперимент, а затем, осмелев, даже нарисовал в дневнике довольно жирную и крупную завитушку. После того, как и она исчезла, Поттер задумался, что, возможно, надо действительно начертить какую-то руну, как вдруг на бумаге стали появляться буквы, которые словно выводил какой-то невидимый собеседник.

«Развлекаешься?»

Гарри удивленно уставился на вопрос, написанный чужим острым и уверенным почерком.

«Извините. А кто вы?»

Поттер так спешил, что посадил на лист позорную кляксу, чего с ним уже давно не случалось.

«Меня зовут Том Риддл. А вот кто ты?»

Гарри не знал о личности своего таинственного собеседника ничего, кроме того, что Темный Лорд по какой-то причине очень дорожил его дневником, а сходу называть свое настоящее имя кому-то, связанному с Волдемортом, могло быть опасно. Поттер задумался, судорожно придумывая себе подходящий псевдоним.

«Меня зовут Кристофер Дженнсон».

«Как к тебе попал мой дневник?»

Уже второй, казалось бы, простой и логичный вопрос Тома заставлял Гарри нервничать и выкручиваться — ведь не признаваться же, что они с Драко фактически выкрали дневник из Малфой-мэнора?! А написав, что Люциус сам отдал ему дневник, Поттер, возможно сам того не желая, подставит отца своего друга.

«Я его нашел».

Что уж говорить, ответ получился совсем не правдоподобным, но на большее у Гарри попросту не хватило фантазии.

«Ну что же, бывает. А какой сейчас год?»

«Тысяча девятьсот девяносто второй».

«Ничего себе, сколько лет прошло! А на каком курсе ты учишься, Кристофер?»

«Перешел на второй. Завтра как раз начало учебного года. А как ты догадался, что я еще учусь?»

«У тебя почерк детский. И на каком ты факультете?»

«На Слизерине. А ты тоже учился в Хогвартсе?»

«Разумеется, и, кстати, на том же факультете, что и ты. Хотя, должен сказать, мне почему-то ни о чем не говорит фамилия Дженнсон».

«Мы с родителями переехали несколько лет назад из Америки. Я вот тоже впервые слышу фамилию Риддл, и что дальше?»

«Что, серьезно никогда не слышал? Но так ли это странно, если учесть, что она означает?»

«Загадка? Намекаешь, что это псевдоним?»

«Возможно и так, Крис. А может, и нет. Я был бы тебе признателен, если бы ты рассказал, что произошло в мире за те пятьдесят лет, которые я провел в изоляции».

Общение с Риддлом захватило Гарри, и они два часа провели за разговором. Уже после того, как они попрощались, и Поттер стал готовиться ко сну, он понял, что загадочный собеседник сумел выведать у него кучу информации, при этом ничего не рассказав о себе. Том часто задавал неудобные вопросы, и Гарри снова и снова приходилось выкручиваться, чтобы сохранить свое инкогнито. Увлекшись этим, он и не заметил, как ловко Риддл обходит темы, способные пролить свет на его личность.

К тому же Том порекомендовал Поттеру несколько интересных книг, большая часть которых была в библиотеке Хогвартса, подсказал, где можно найти информацию о том, как распутывать следящие заклинания. Это тоже отвлекло Гарри от его изначальной цели — выяснить, какие тайны скрывает дневник и почему им так дорожил Темный Лорд. Кроме того, Риддл даже добился от Гарри признания в том, что на самом деле дневник не был утерян, и сейчас хранится у надежных людей, а он сам просто воспользовался подвернувшейся возможностью исследовать интересный артефакт. Поттер усмехнулся, подумав о том, что это было не совсем правдой — определение «надежный» вряд ли было применимо к двенадцатилетнему Драко.

Размышляя о личности Риддла, Поттер решил, что, скорее всего, он был близким соратником Волдеморта и, возможно, даже учился вместе с ним в школе. Гарри признался себе, что ему понравилось общаться с Томом, который, несмотря на изворотливость и нежелание рассказывать что-либо о себе, оказался очень интересным собеседником. Но, в конце концов, его товарищи по факультету тоже не отличались открытостью и прямолинейностью, так что Поттеру было не привыкать.

Гарри очень жалел о том, что уже завтра придется вернуть дневник Драко. Впрочем, Поттера не покидало предчувствие, что это не последняя его беседа с Томом Риддлом. Тот, видимо, думал так же, поскольку, когда Гарри написал, что завтра дневник снова спрячут и, значит, у них больше не будет возможности переписываться, невидимая рука уверенно вывела на желтоватой бумаге: «Тогда до встречи».




Утро первого сентября выдалось прохладным и пасмурным. Мистер Паркинсон аппарировал вместе с Панси и Гарри на платформу девять и три четверти и быстрым шагом устремился к алому паровозу. Несмотря на то, что до отъезда было еще полно времени, около экспресса уже собралась толпа учеников и провожающих их родственников. Волшебники вели себя так же шумно и радостно, как запомнилось Поттеру с прошлого года, и даже не самая лучшая погода, казалось, никому не испортила настроения. Впрочем, долго стоять на пронизывающем ветру не хотелось, поэтому расстались с мистером Паркинсоном дети как-то слишком поспешно. Хотя, основываясь на своем опыте общения с этим волшебником, Поттер сильно сомневался, что тот был любителем долгих речей и слезливых прощаний.

— Эй, Гарри! Панси! Идите сюда! — раздался громкий голос Гойла.

Обернувшись, они увидели Грегори, спустившегося из вагона на лесенку и призывно машущего им. Слизеринцы переглянулись и, улыбнувшись, поспешили навстречу другу.

Зайдя в купе, Гарри обнаружил сидящих там Нотта и двух третьекурсников, которых, как он знал, зовут Грэхэм и Майлз. Остальных еще не было, но это и не удивительно — до отправления поезда оставалось еще полчаса.

Постепенно купе стало заполняться людьми — подошли сестры Гринграсс, Блейз Забини, незнакомый Гарри темноволосый первокурсник, и всем пришлось потесниться.

— Всем привет! — раздался знакомый голос. Драко в компании Винса стоял в дверях, недоуменно оглядывая присутствующих. — А почему нам все еще купе не заколдовали? Так и будем сидеть друг на друге?

— Так пойди, приведи старшекурсников, Драко! А еще лучше сам Чары Расширения Пространства накладывай! — фыркнула Панси.

— Какая ты сегодня злая, Паркинсон! Я-то приведу, раз больше никто не может. Винс, Грег, пойдемте со мной! Заодно и гриффиндорцев навестим, — уходя, Малфой встретился взглядом с Гарри, и тот едва заметно кивнул, давая понять, что с дневником все в порядке.

В дверях трое слизеринцев столкнулись с Милли и, пропустив ее в купе, удалились.

— Уф, чуть не опоздала. Привет, ребята! — улыбнулась Булстроуд, садясь рядом с Дафной.

Раздался громкий предупредительный свисток, и через несколько секунд паровоз плавно двинулся с места. Хогвартс-экспресс уже выехал за пределы Лондона, и за окном проносились бескрайние поля, когда дверь резко отъехала в сторону, и в купе стремительно влетела Элис Джагсон.

— Да-да, я тоже рада вас всех видеть! А сейчас почему бы вам отсюда не выйти? Ну что вы так смотрите?! Чары буду накладывать, а для этого мне нужно, чтобы вас тут не было! И побыстрее, пожалуйста!

— Джагсон! Эй, Элис, подожди! — по коридору почти бегом спешил высокий старшекурсник.

— Чего тебе, Ролен? — девушка казалась очень недовольной его появлением и даже не собиралась этого скрывать.

— Вообще-то, мы должны зачаровывать купе вдвоем. Ты ведь знаешь, что это не так-то легко, — обаятельно улыбнулся Ролен, откидывая со лба темную волнистую прядь волос.

— Для тебя — возможно. Но я прекрасно справлюсь одна.

Парень сощурил яркие голубые глаза.

— Элис, это глупо.

— Вот только не надо строить из себя профессора, Селвин!

Джагсон решительно отодвинула Ролена — длинная светло-рыжая коса хлестнула ее по спине — и, практически растолкав недоумевающих младшекурсников, зашла в купе, захлопнув за собой дверь.

Парень пожал плечами и, подмигнув слизеринцам, направился дальше по коридору.

— Что это с ней? — удивленно спросила Астория.

Гарри мысленно ее поблагодарил за то, что девочка озвучила вертевшийся у него на языке вопрос. Дать объяснения своей младшей сестре поспешила Дафна.

— Это все из-за того, что Элис — она, кстати, учит нас магическим дуэлям — из-за Ролена Селвина в том году заняла только третье место во внутрифакультетском соревновании по боевой магии. Победителем стал Конрад Оверклифф, ну, это и понятно, он настоящий талант. Но Джагсон ни сколько не сомневалась, что серебро будет ее, а тут вдруг ее обошел Селвин, которого до этого никто всерьез не воспринимал, потому что он всегда больше думал о развлечениях, чем об учебе или тренировках. Вот Элис и бесится из-за того, что ему проиграла, все никак успокоиться не может. Тем более, они оба семикурсники, а, значит, этот год — ее последний шанс взять реванш.

— А, по-моему, Джагсон просто чокнутая! — фыркнул Майлз Блетчли. — Нет, ну а что? Ведет себя как последняя гриффиндорка!

Тут дверь отъехала в сторону, и Элис, сообщив, что все готово, удалилась, на прощание бросив на Блетчли такой взгляд, что стало очевидно — она прекрасно слышала его слова.

— Да уж, Майлз, не повезло тебе! — заметил Гарри. — Теперь Джагсон на каждой тренировке будет на тебе демонстрировать такие проклятия, какие гриффиндорцам и не снились.

— Вот еще! Я ее совсем не боюсь! — хмыкнул Блетчли, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что он храбрится.

Слизеринцы с комфортом расселись в зачарованном купе, которое теперь стало больше примерно в два раза.

— Слушайте, а этот Ролен — сын лорда Селвина? — спросил Гарри, вспомнив крепкого лысого мужчину, с которым он разговаривал на балу.

— Да, он самый, — отозвалась Панси. — А что?

Гарри не успел ответить, потому что в купе влетел радостный Драко. За ним как всегда неспешно вошли Винс и Грег.

— О, как просторно стало! Можете не благодарить! А мы с парнями после того, как сходили к старшекурсникам, навестили гриффов. Вообще, они не сильно изменились: Уизли-младший все такой же тупой, Лонгботтом — все такой же жалкий, а грязнокровка-Грейнджер… Ну, что тут скажешь… Она все еще грязнокровка.

После этих слов кто-то усмехнулся, другие закатили глаза, третьи фыркнули.

— Так вот, значит, заходим мы в купе к этим недоразумениям...

За разговорами, поглощением еды, которая у всех была с собой, и сладостей, которые купили уже в поезде, слизеринцы и не заметили, как быстро пролетело время. Но вот за окном стемнело, и все переоделись в школьные мантии.

Гарри вглядывался в проносящиеся мимо, почти не различимые в темноте холмы, с волнением ожидая появления огней школьной станции. И вот, наконец, поезд замедлил ход, а затем остановился. Пожелав первокурсникам удачного распределения на Слизерин, вся их компания потянулась к выходу. Гарри подхватила толпа, устремившаяся к стоящим неподалеку каретам, в которые были запряжены тощие, как скелеты, вороные лошади с кожистыми, похожими на драконьи, крыльями.

— Эй, Драко, а что это за порода? Смотри, похоже, Хагрид их совсем не кормит!

— А? Ты о чем, Гарри?

— Странный вопрос! Я о лошадях, которые везут кареты, понятное дело!

Друзья остановились и посмотрели на Поттера так, будто бы он сказал какую-то несусветную глупость.

— Гарри, — осторожно начала Панси, — там нет никаких лошадей. Кареты едут сами.

— Что?! Но вот же они, я их вижу! — недоуменно воскликнул Поттер, подходя к ближайшему животному.

Оно повернуло голову, и слизеринец понял, что это не просто крылатая лошадь. На него смотрели абсолютно белые глаза без радужки и зрачка, а зубы у таинственного животного были острые, как у хищника.

— Гарри, ты случайно никакое неизвестное зелье сегодня не пил? — задумчиво протянул Драко.

— Это не смешно! Вы что, правда их не видите или издеваетесь?

— Мы не шутим, Гарри. Честно. Тут действительно нет никаких лошадей, — пробормотал Винс.

— Я тоже их вижу, — произнес вдруг незнакомый высокий голос.

Рядом с Поттером стояла девочка, скорее всего первокурсница, с длинными светлыми спутанными волосами и мечтательным взглядом огромных голубых глаз.

— А кто это, ты знаешь?

— Люди стремятся всему дать названия, как будто от этого все станет проще и понятнее.

— Что? Эй, ты вообще в своем уме? — раздраженно спросил Драко.

Девочка задумчиво взглянула куда-то поверх головы Малфоя.

— Так, ладно, можешь не отвечать, я и сам все вижу!..

— Возможно, все-таки не все. Например, ты не видишь фестралов. А еще мозгошмыгов, хотя у тебя их полно. Но это нормально, их никто не видит.

— Погоди, ты сказала «фестралы»?! — воскликнула Панси. — Так, значит, карету везут фестралы?!

— Ну вот, тебе стало проще?

— Мне стало понятнее! — фыркнула слизеринка, закатив глаза.

— Луна! Луна, вот ты где! — лавируя между школьниками, к ним пробралась рыжая девочка в поношенной мантии. — Мы тебя обыскались, Хагрид очень переживает! Мы же должны плыть на лодках, а ты пропала!

— Постой, ты же еще одна Уизли? — спросил Гарри, вспомнив, что вроде бы видел ее на вокзале год назад.

— Да, меня зовут Джинни, — ответила девочка, застенчиво улыбнувшись.

— Мерлина ради, сколько же вас! — притворно застонал Драко. — Вы, Уизли, вообще когда-нибудь закончитесь?!

— Ну, если тебе от этого станет легче, то я — последняя, — помрачнев, бросила Джинни. — Пойдем скорее, Луна, ты же не хочешь опоздать на распределение?!

Когда слизеринцы залезли в карету, и она, подскакивая на колдобинах, покатилась к замку, Гарри описал, как выглядели виденные им загадочные лошади.

— Это точно фестралы, — заключила Панси. — Теперь ясно, почему их видишь только ты.

— Мне, если честно, не очень.

— И мне, — поддакнул Грег.

— О, Мерлин! Ну ладно Гарри — он, все-таки, рос с магглами...

— Спасибо, что напомнила.

— Прости. Так вот, фестралов могут видеть только те, кто видел смерть. А при тебе умер профессор Квиррелл... да и твои родители тоже.

— Кстати, Гарри, — вмешался Драко, — конь моего отца, ну, помнишь, Огненный Танец, так вот, он фестрической породы — гибрид обычной крылатой лошади и фестрала.

Эта ремарка Малфоя отвлекла Поттера от тяжелых воспоминаний о смерти Квиррелла, и он охотно позволил другу увести разговор в сторону рассказами о редкости и дороговизне подобных лошадей, позволить которых себе могли лишь избранные.

Большой зал встретил учеников теплым светом тысяч свечей, парящих под потолком, бархатной чернотой усыпанного звездами заколдованного потолка и ярким блеском золотой посуды — все было готово для начала торжественного пира. Не хватало только первокурсников; видимо, из-за Луны они сильно выбились из графика. Ученики возмущенно перешептывались и с тоской поглядывали на пустые тарелки.

Но вот, наконец, двери Большого зала отворились, и профессор МакГонагалл, которая выглядела еще более строгой, чем обычно, провела длинную цепочку первокурсников на возвышение, расположенное перед учительским столом, а затем установила перед ними табурет с волшебной Шляпой.

Вот магический головной убор ожил, около полей открылась щель наподобие рта, и Шляпа запела. Гарри отметил, что песня была другая, не прошлогодняя. Он только фыркнул, услышав, что Салазар Слизерин брал на свой факультет исключительно беспринципных и хитрых снобов. Но вот Шляпа поклонилась слушателям, МакГонагалл развернула свиток пергамента, и распределение началось.

Дафна, не отрываясь, смотрела на свою младшую сестру, а когда прозвучала фамилия Гринграсс, нервно сцепила руки в замок так сильно, что пальцы побелели. А вот Астория, казалось, совсем не боялась — она уверенно вышла вперед и села на табурет.

— Слизерин! — объявила Шляпа через несколько секунд, и девочка, широко улыбнувшись, чуть ли не вприпрыжку поспешила к своему столу.

Гарри заметил, как недоуменно переглядывались некоторые гриффиндорцы. Видимо, они не понимали, как кто-то может так искренне радоваться своему распределению на Слизерин.

— Криви, Колин! — объявила МакГонагалл.

Вперед вышел маленький мальчик с русыми волосами. В руках он сжимал фотоаппарат. Гарри еще раньше заметил, что он, только войдя в Большой зал, сразу принялся делать снимки.

— Грязнокровка, — прошипела Панси.

— Лезут к нам, как крысы, — поддержал ее Драко, — Маггловская зараза.

— Скорее, эпидемия, — подал голос обычно молчаливый Нотт. — И ее не остановить, если только не... — он осекся, поймав на себе выразительный взгляд Кристиана Оллфорда, старосты с шестого курса, — ...если только не случится чудо.

— А что предлагал делать с грязнокровками... ну, вы поняли, кто? — прошептал Гарри, поманив Панси и Драко к себе так близко, что они трое чуть не столкнулись лбами. Краем глаза он продолжал наблюдать за распределением и видел, как знакомая им Луна попала на Рейвенкло.

— Честно говоря, я об этом как-то не задумывался, — тихо ответил Малфой. — Да и какая, в общем-то, разница? Главное, он хочет избавить от них наш мир!

— Ну, знаешь ли! А если он прикажет каждый год убивать детей магглов, в которых проснулась магическая сила?!

— Да хоть бы и так! — с жаром прошептала Панси.

— Эээ... Ну, не знаю, — как-то сник Драко. — Тебе не кажется, что это... ну...

— Уже слишком? — подсказал Гарри.

— Да, точно! И вообще, ты не подумала, кто это будет делать? Вот ты бы смогла?!

— Если понадобится, я смогу все! — с вызовом воскликнула Паркинсон.

— Не будь так уверена. И вообще, к чему нам гадать и спорить? Давайте я напишу отцу, спрошу, какие у них были планы.

— Да, так будет лучше всего, — поспешно согласился Гарри, про себя недоумевая, что его друзьям, так восхищавшимся Темным Лордом и, хоть они никогда при нем об этом не говорили, очевидно, мечтавшим стать Пожирателями Смерти, не пришло в голову побольше узнать о деятельности этой организации, ее целях и их практическом воплощении. Поттер уже не в первый раз подумал о том, что однокурсники представляют себе некие идеальные образы, и им этого достаточно: они не стремятся копнуть глубже, узнать детали. Хотя, скорее всего, это касалось только Драко; ведь Панси, напротив, пыталась расспросить портрет свой матери, а вот к ее отцу, в отличие от лорда Малфоя, с такими вопросами точно не подойдешь.

Но, как бы там ни было, Гарри точно не может себе позволить быть столь легкомысленным. Он воспользуется любой возможностью узнать нужную ему информацию.

Тем временем распределение подходило к концу.

— Уизли, Джиневра, — объявила МакГонагалл.

Девочка вышла вперед, села, и ее лицо скрылось за широкими полями Шляпы. Прошла минута, другая, третья, но артефакт не спешил озвучивать свой вердикт, и вот, наконец, прозвучал громкий голос: «Рейвенкло!»

По залу пронеслась волна недоуменных шепотков — настолько прочно у всех фамилия Уизли ассоциировалась с Гриффиндором. Гарри присмотрелся к братьям Джинни — все они выглядели изумленными и растерянными, но близнецы быстро пришли в себя и вскочили на ноги, подбадривая сестру криками и громкими аплодисментами.

Распределение наконец-то завершилось, и на столах появился праздничный ужин. Стоически перенеся исполнение жуткого школьного гимна, прослушав приветственную речь Дамблдора и скривившись, когда директор представил ученикам их нового учителя по Защите от Темных Искусств, Гарри вместе со всеми слизеринцами отправился в родные подземелья.

В гостиной все расселись по креслам, ожидая появления профессора Снейпа. Встретившись взглядом с незнакомым старшекурсником, Поттер почувствовал легкое ментальное вторжение. Но его мысленные блоки без труда отразили атаку — словно тупой меч соскользнул с крепкого щита. Легилимент — долговязый парень с длинными волосами, убранными в хвост, — едва заметно улыбнулся возмущенному Гарри и отвернулся в другую сторону.

Невольно Поттер вспомнил, как год назад, впервые попав в теперь ставшую такой родной гостиную, он поразился сдержанности и холодности слизеринцев. Теперь он сам ничуть не отличался от них, постоянно сосредоточенный на поддержании своих мысленных блоков и изо всех сил старавшийся избегать любого проявления сильных эмоций, которые, как говорила леди Малфой, являются худшими врагами окклюмента.

Проход в гостиную открылся, пропуская профессора Снейпа. Декан коротко кивнул своим подопечным и начал приветственную речь.

— ...также я хочу напомнить вам о непростых отношениях Слизерина с другими... — Снейп внезапно осекся, — мистер Горсей, закончите речь за меня. Уверен, к пятому курсу вы могли выучить ее наизусть.

И, взмахнув полами черной мантии, декан стремительно покинул гостиную. Гарри переглянулся с друзьями и недоуменно пожал плечами. Кажется, никто из них не знал, что может значить такой внезапный побег. Ну да ладно. Может, профессор зелье на огне оставил — всякое бывает, хотя на него это совсем не похоже.

Глава 18

Северус Снейп вылетел в полутемный коридор, убедился, что проход в гостиную Слизерина закрылся, поспешил к ближайшему факелу и холодными пальцами рванул вверх левый рукав мантии. Увидев изжелта-бледную, но абсолютно чистую кожу предплечья, он позволил себе едва слышный облегченный вздох.

Зельевар был уверен, что легкая боль, кольнувшая его левую руку во время произнесения приветственной речи перед слизеринцами, ему не почудилась. С одной стороны, дело совсем не обязательно было в Темной Метке. В конце концов, он точно знал, что Темный Лорд не смог добыть Философский Камень в конце прошлого года и сейчас должен быть еще слабее, чем прежде. Но, с другой стороны, было недавнее убийство Бартемиуса Крауча и парящая над его домом Темная Метка... Конечно, лучше всего было бы связаться с другими Пожирателями и узнать, почувствовали ли они что-то похожее, а, возможно, кто-то из них даже что-то знает о происходящем. Но, к сожалению, бывшие соратники не доверяли Северусу, впрочем, как и он им, а значит, информацией с ним, скорее всего, делиться не будут, а могут вовсе солгать.

Кроме того, Снейп задумался над тем, стоит ли прямо сейчас рассказать о произошедшем Дамблдору. Без сомнения, эта новость его очень встревожит, хотя, насколько зельевар знает Альбуса, тот все равно займет выжидательную позицию. А значит, пока нет смысла делиться своими опасениями. Лучше подождать и пойти к Дамблдору, только когда Северус будет уверен в том, что Темная Метка действительно оживает. И, приняв решение, Снейп отправился к себе, растворившись во мраке подземелий.




Беллатрикс Лестрейндж хрипло втянула воздух, резко садясь на жестких нарах. Из полусна-полуобморока, наполненного мутными ускользающими видениями, ее вырвала легкая боль, невидимыми иголочками пробежавшая по левому предплечью. Женщина вскочила и в два неуклюжих скачка оказалась у маленького зарешеченного окна. Приблизив руку к глазам, она в темноте пыталась разглядеть контуры Темной Метки на коже. Но в камеру почти не проникал свет: Луна и звезды были скрыты за облаками, и, как не старалась, Белла так и не смогла разглядеть знакомые очертания черепа и змеи. В ярости, скрипнув зубами, Лестрейндж кинулась в противоположный конец своей небольшой камеры, к двери, и, вцепившись в прутья на смотровом оконце, выглянула в тюремный коридор.

— Руди! Эй, Руди! — ее хриплый голос заметался по темному проходу, рождая гулкое эхо. — Проснись! Все просыпайтесь!

— Белла? Что-то случилось?! — из соседней камеры слева раздался встревоженный голос Рудольфуса.

Видимо, кто-то в Министерстве решил жестоко пошутить, потому что, хотя камеры супругов Лестрейндж располагались рядом, увидеть друг друга они не могли. Вначале это было для Беллатрикс страшной пыткой: знать, что муж совсем рядом, за стеной, но не иметь возможности увидеть его, заглянуть в глаза. Тогда ей казалась, что было бы легче, если бы Дольф сидел в противоположном конце коридора — в Азкабане хорошая акустика, и она все равно слышала бы его, но хотя бы не было этого невыносимого ощущения, что Рудольфус совсем рядом и в тоже время невыносимо далеко от нее. Но, спустя год, проведенный в тюрьме, кое-что изменилось.

Тот день был для нее одним из самых страшных за все время заключения. День, когда умер Барти. Он уже давно чувствовал себя плохо, но совсем сдал после визита отца: почти все время метался в беспамятстве и ни на что не реагировал. Остальные узники об этом не говорили, но все понимали — Краучу осталось недолго. Но, все-таки, Белла оказалась не готова к этому, и, когда однажды вечером Барти в камере напротив издал страшный булькающий хрип и больше не шевелился, ее обуял животный ужас. Она, казалось, окончательно утратила разум, раз за разом в исступлении кидаясь на дверь, выкрикивая имя Барти, пока совсем не потеряла голос. Слез не было — только всепоглощающая ненависть к тем, кто засадил их сюда, и к самому Краучу-младшему —за то, что он посмел умереть. Остальные заключенные пытались ее успокоить, но Лестрейндж их голоса казались каким-то бессвязным гулом.

Отчаявшись достучаться до жены, Рудольфус неожиданно для себя самого смог просунуть изрядно похудевшую руку через решетку, сдирая кожу о ребристые прутья, пачкая их своей безупречно-чистой кровью.

Беллу настолько поразила эта иссушенная грязная рука, которая ну просто никак не могла принадлежать ее мужу, что ее истерика тут же прекратилась. Она тоже потянулась через решетку, и, почувствовав, как Руди сильно, до боли, сжал ее пальцы, Белла впервые за этот вечер заплакала.

С того дня они постоянно просовывали руки в коридор сквозь маленькие оконца, чтобы почувствовать прикосновения друг друга. Сначала это стоило Рудольфусу все новых и новых ран, что было смертельно опасно: они легко могли воспалиться, а в Азкабане это обычно ничем хорошим не заканчивалось. Но, к счастью, все обошлось — остались только белесые шрамы — а затем Лестрейндж похудел настолько, что уже без проблем мог просунуть руку, которая теперь больше напоминала птичью лапу, через прутья.

Вот и сейчас, почувствовав, что с Беллатрикс что-то не так, Рудольфус поймал ее тонкую руку с обломанными ногтями и попытался успокоить жену.

— Ты видишь, Руди? Посмотри, она есть?!

— Что есть, Белла?

— Темная Метка, конечно, что же еще?!

— Тут темно, хоть глаз выколи! Но с чего ты вообще это взяла? Я ничего не почувствовал.

— Это потому, что ты спишь так крепко, что можно рядом Бомбардой стену разносить — и то не проснешься! — раздраженно прошипела Белла. — Эй, кто-нибудь еще это почувствовал?! Ну же, отвечайте! — ее голос гулким эхом разнесся по коридору.

— Дракон тебя задери, сумасшедшая ведьма! Ты в курсе, что сюда скоро нагрянут дементоры, и нам до утра будет глаз не сомкнуть?! — закричал Долохов из камеры в противоположном конце коридора.

— Да вам всем лишь бы дрыхнуть! Темный Лорд подал нам знак, а вы...

— Какой знак, Белла? Объясни ты нормально!

— Я почувствовала, как болит Метка! Так же, как, когда Милорд призывал нас к себе, только гораздо слабее.

— А я ничего не почувствовал!

— И я!

— Я тоже!

— Да ей просто приснилось!

— Тихо! — зычный голос Антонина заставил умолкнуть разошедшихся было узников.

— Кто-то еще, кроме Беллы, почувствовал что-то подобное? Какое-нибудь покалывание в левой руке? Трэвэрс?

— Нет, Тони, меня сейчас больше беспокоят гноящиеся язвы на ногах. Они так дико болят, что мне, знаешь ли, как-то не до покалываний!

— Я почувствовал! — внезапно заявил Рабастан. — Но ощущения были едва заметными, поэтому я не был уверен.

Заключенные встревожено зашептались, а Белла была готова расцеловать своего деверя.

— Так, дамы и господа! — опять взял слово Долохов. — Успокоились и сильно не радуемся — нечего дементорам пир устраивать!

— Было бы чему, — буркнул Август Руквуд, — только двоим из нас что-то почудилось, и это еще ни о чем не говорит.

Его сосед, Мальсибер, тут же принялся горячо возражать, но Беллатрикс его почти не было слышно.

— А ты не думаешь, милая кузина, что у вас с Рабастаном просто руки затекли — вот их и колет? — раздался насмешливый голос из соседней камеры справа.

— Ой, поглядите-ка, кто проснулся! Малыш Сири! Скоро тебе придется сидеть здесь одному, потому что Темный Лорд вернется и освободит нас!

— Зря надеешься! Если бы это действительно был ваш хозяин, вы бы сейчас на стены лезли от боли — Метки-то, я слышал, ужасно жгутся.

— Он еще только набирает силы, — раздраженно бросила Беллатрикс, — но, будь уверен, когда он возродится, то придет за нами, как только сможет. У нас, знаешь ли, не принято бросать своих соратников и друзей — это ваша прерогатива.

После этих слов внутри что-то неприятно кольнуло. Хотя Сириуса она не любила — он был врагом и предателем собственной семьи, но, почему-то, удар по самому больному не принес ни радости, ни удовлетворения. Беллатрикс знала — все дело в том, что нельзя яро ненавидеть того, с кем больше десяти лет сидишь в соседних камерах.

Когда Лестрейнджей кинули в Азкабан, Сириус уже провел там около полугода. Вначале Пожиратели осыпали Блэка насмешками и оскорблениями, и он отвечал им тем же, но однажды — Белла не смогла бы сказать, когда это было, потому что давно потеряла счет времени — после очередного визита дементоров из камеры справа донеслись судорожные истерические рыдания. В этом не было ничего странного или стыдного — в этой тюрьме ломались все, но Блэк все не успокаивался, воя, как дикий зверь, не давая остальным узникам, измученным жуткими стражами Азкабана, забыться сном.

— Да замолчишь ты когда-нибудь или нет?! — в конце концов не выдержала Белла.

— Я не виновен, не виновен, не виновен, — словно в бреду забормотал Сириус. — Но мне никто не верит! Даже Ремус и Дамблдор уверены, что это я их убил. А, может, это и вправду я?! Если все мои друзья считают меня предателем, возможно, они правы? Кого я пытаюсь обмануть?! Я убийца… убийца… убийца...

Беллатрикс знала — прямо сейчас Сириус сходит с ума: она уже видела, как из-за воздействия дементоров человеку начинает казаться, что его самые жуткие кошмары стали явью. Сколько раз она сама прогоняла назойливые мысли о том, что они подвели Темного Лорда: не смогли его найти, да еще и сами попались, а он без их помощи уже никогда не вернется. Но Упивающимся было проще, ведь они поддерживали друг друга, а вот Блэк был здесь совсем один, и скоро он окончательно перестанет различать реальность и страшные образы, рожденные его воспаленным сознанием.

—Успокойся, придурок! Ты не виновен! — неожиданно для себя самой закричала Белла, со злостью ударив в разделявшую их с кузеном стену.

— А ты откуда знаешь? — после паузы хрипло спросил Сириус.

— Ну, хотя бы учти, что мы все — Пожиратели Смерти, и уж, наверное, заметили бы, будь ты одним из нас.

— Вот именно, — неожиданно поддержал ее Рудольфус, — а я так вообще знал, что Хвост переметнулся к нам с самого начала, еще до того, как началось все это сумасшествие с Пророчеством.

Сама Беллатрикс услышала о Питере Петтигрю уже после исчезновения Темного Лорда, но это и неудивительно — Руди отвечал за разведку и поэтому всегда знал о подобных вещах больше других.

— Так вы верите, что я невиновен?

— Мы точно знаем это, — поморщилась Лейстрендж. — И не позволяй этим ублюдочным дементорам убедить тебя в обратном.

Блэк надолго замолчал, и, когда она уже почти забыла о нем, из соседней камеры справа едва слышно донеслось: "Спасибо".

— Не стоит. Просто я хочу убить тебя сама.

— Это мы еще посмотрим, кто кого! — лающе рассмеялся Сириус, снова становясь самим собой.

С тех пор, хотя внешне их отношения мало изменились — все те же взаимные оскорбления и ругань — былой ненависти уже не было, и, хотя Беллатрикс понимала, что в тот день, вытащив Блэка из пучины отчаяния и сумасшествия, она спасла врага, Лестрейндж почему-то была уверенна, что поступила правильно.

Белла нервно запустила пальцы в свои свалявшиеся кудри и покосилась на стену, за которой была камера ее кузена, а затем все-таки рискнула нарушить молчание.

— Эй, Сири, ты что затих? Неужели обиделся?

— Нет, просто думаю, как мне выбраться отсюда. Уверен, я смогу это сделать, пока вы, чокнутые фанатики, надеетесь на чудесное воскрешение вашего господина!

— Он уже возвращается, Сириус. И знаешь, что я сделаю, когда он освободит нас? Я отомщу всем, кто засадил меня сюда, и, конечно же, тому, из-за кого исчез Темный Лорд. Да-да, я говорю о твоем маленьком крестничке. Ты же знаешь, я всегда добиваюсь, чего хочу. И одно из моих самых заветных желаний — смерть Гарри Поттера!




Лорд Малфой лениво взмахнул палочкой, и бутылка коньяка подлетела к пузатому бокалу, наполняя его темным напитком, вспыхивающим янтарными отблесками в свете свечей. Откинувшись в кресле, Люциус сделал глоток, рассуждая о предстоящей встрече с представителями некоторых известных чистокровных Родов. Они еще не знают, зачем он пригласил их сегодня, и большинство наверняка удивятся, когда он скажет, что именно хочет обсудить. Внезапно Малфой вздрогнул. Бокал выскользнул из длинных пальцев, мелкие осколки хрусталя, звеня, разлетелись в стороны, коньяк растекся по паркету лужицей, похожей на расплавленную бронзу. Казалось, даже не заметив этого, Люциус резко дернул вверх рукав мантии, золотые пуговицы с дробным звуком поскакали по полу, а лорд Малфой с шипением втянул воздух сквозь сжатые зубы — на него пустыми глазами взглянул череп, гораздо более светлый, чем во времена господства Темного Лорда, но, все же, хорошо различимый. Секунда — и Темная Метка исчезла, бесследно слившись с белой кожей. Люциус на несколько секунд устало прикрыл глаза, а затем щелкнул пальцами, вызывая эльфа, который испуганно пискнул, и кинулся убирать осколки разбившегося бокала.

Огонь в огромном мраморном камине вспыхнул пронзительной зеленью, и волшебник непроизвольно вздрогнул, стремительно обернувшись.

— Люциус, разблокируй камин! — раздался глухой голос Эйда Селвина.

Малфой взмахнул палочкой, снимая защитные чары, и визитер шагнул в кабинет. Взгляд его серо-зеленых глаз тут же метнулся к левому рукаву мантии Люциуса. Увидев торчащие нитки и дыры, оставшиеся на месте вырванных с мясом пуговиц, Селвин понимающе вздохнул и опустился в кресло напротив хозяина кабинета.

— Ты видел? — после секундной паузы спросил Малфой.

— А почему, по-твоему, я прискакал почти за час до встречи, Люц? Да еще и не переодевшись, а как был — в домашней мантии? Наверное, просто очень соскучился, — усмехнулся Эйд, доставая курительную трубку из черного дерева, инкрустированную разноцветными самоцветами. — Ты не против?

Малфой не переносил табачный дым, и обычно был против курения в своем кабинете, но сейчас он только рассеянно кивнул.

— Люциус, можно к тебе? — раздался взволнованный голос из вновь позеленевшего пламени камина.

— Заходи, Максвелл — вход разблокирован.

Когда Эйвери влетел в кабинет, Малфой и Селвин, не смотря на всю серьезность ситуации, с трудом подавили смешки: волосы волшебника были всклокоченными и мокрыми, а сам он был одет в синий шелковый халат и пушистые тапочки.

— Судя по всему, ты был в душе, — фыркнул Люциус.

— А что, так заметно? — огрызнулся Максвелл, рухнув на темный кожаный диван.

Оценив состояние гостя, Малфой взмахнул палочкой, левитируя к нему тот самый коньяк, которым еще пять минут назад он планировал насладиться в блаженном одиночестве. Эйвери перехватил бутылку в воздухе и сделал большой глоток прямо из горла, игнорируя обиженно звякнувший бокал, приземлившийся рядом. Люциус едва заметно поморщился, а Селвин усмехнулся и вновь оглядел гостя, задержав взгляд на его тапочках.

— А я еще что-то говорил про свою домашнюю мантию... — волшебник поправил полу своего скромного темного одеяния простого кроя и поднес мундштук трубки ко рту. По кабинету поплыл зловещий бордовый дымок.

— А вам, господа, не кажется, что мы другое должны обсуждать?! — воскликнул покрасневший то ли от смущения, то ли от выпитого коньяка Эйвери.

— Хозяин, тут к вам пришли! — робко пискнул заглянувший в кабинет эльф. Дверь широко распахнулась, и, чуть не снеся хрупкого домовика, в кабинет ворвались Брент Крэбб и Аспен Гойл.

— Люциус, тут такое...

— Мы знаем, — вздохнул Малфой, — присаживайтесь.

Волшебники переглянулись и уселись на диван, зажав с двух сторон тощего Эйвери, который был ниже каждого из них почти на две головы.

Вскоре в Малфой-мэнор прибыли также Теренс Паркинсон и Верджил Нотт — всего примерно четверть оставшихся на свободе носителей Темной Метки.

— Нас как-то мало, вы не находите? — заметил Нотт. — Возможно, Темный Лорд подал знак не всем?

— Ну да, конечно, — хмыкнул Селвин, — а только самым верным и преданным. Глупости! Я думаю, половина просто не поняла, в чем дело — ведь Метка появилась всего на несколько секунд, да и боли, как таковой, не было — так, легкое покалывание.

— Вот именно! — вступил в разговор Гойл. — Я бы, например, точно внимания не обратил, если бы рядом Брента не было — а тут, раз уж у обоих одновременно защипало...

— Кроме того, господа, с чего вы взяли, что все Пожиратели тут же должны были кинуться именно ко мне? — Малфой казался несколько отстраненным и абсолютно спокойным. — Нет, разумеется, я знаю — все дело в том, что еще при моем отце этот дом стал очень частым местом для наших собраний и неформальных встреч. Но, кроме того, все присутствующие здесь — друзья Рода Малфой и мои лично.

Нотт еле слышно хмыкнул. Люциус ослепительно улыбнулся. На самом деле эти двое терпеть не могли друг друга, но даже присутствие Верджила не мешало радостному возбуждению, охватившему Малфоя. Само это чувство было совсем не то, чего он ожидал от себя в сложившейся ситуации. Но, как ни странно, даже страх перед возвращением Темного Лорда поблек от осознания того, что все эти волшебники в критической ситуации примчались именно к нему, а, значит, признают его лидерство. Осознание этого факта невероятно льстило самолюбию Люциуса, но он понимал, что сейчас главное — сохранить ведущие позиции, не позволить плести интриги за его спиной. А это было вполне возможно, ведь сейчас каждый будет изворачиваться, подобно самой настоящей змее, искать любые способы для того, чтобы, когда вернется Темный Лорд, доказать ему, что он не напрасно провел эти годы, что у него больше связей, возможностей, денег, информации, чем у остальных. Зачем? Чтобы избежать наказания? Заслужить прощение? Смыть позор предательства? Откупиться? Не важно. Главное оказаться лучшим в этой гонке. Люциус уже значительно впереди всех, и можно было бы вообще не переживать, если бы не одна большая ложка дегтя — деньги Организации, отвечать за которые было его прямой обязанностью. После исчезновения Темного Лорда Малфой изрядно опустошил их общие счета, и именно это позволило ему остаться на плаву в послевоенное время. После того, как Поттер рассказал Люциусу о своей встрече с Повелителем, он начал возвращать деньги, и надеялся, что успеет до того, как от него потребуют ответа. Но Малфой совсем не хотел, чтобы Темный Лорд вообще знал о его махинациях, а значит, надо проследить за тем, чтобы, стараясь обелить себя, никто из сторонников не кинул тень на него.

— Вы все — желанные гости в моем доме, — продолжил Люциус, — все эти годы мы держались друг друга, нас связывают прочные узы совместных обязательств, поэтому ваш визит ко мне вполне логичен и ожидаем. Но ведь есть и другие — например, МакНейр. Должен сказать, я бы сильно удивился, увидев его на пороге.

Эйвери, который успел заклинанием высушить волосы и трансфигурировать свой халат во вполне приличную, хотя и несколько кривоватую мантию, едва заметно отвел глаза. Завуалированный смысл слов Малфоя был ясен всем: на данный момент, с его связями и финансами, Люциус мог предложить Темному Лорду больше остальных. И сейчас он ставил собравшихся перед выбором: или действовать с ним заодно или присоединиться к неудачникам вроде того же МакНейра. Малфой упомянул именно Уолдена отнюдь не случайно — большинство Упивающихся Внутреннего Круга недолюбливали и сторонились грубого шотландца, который, не обладая выдающимся умом или магической силой, получил Темную Метку лишь благодаря своей удивительной жестокости. Потребность убивать у него была столь сильной, что после войны МакНейр устроился на работу в Министерство на ту же должность, какую он занимал при Лорде. Уолден был палачом, идеальным в своей непредвзятости — многим из его бывших сторонников не раз приходило в голову, что ему абсолютно неважно, кого убивать: людей или опасных тварей, авроров или Пожирателей. Стоит ли говорить, что любой из присутствующих на импровизированном собрании в Малфой-мэноре старался свести общение с ним к минимуму?..

— Хочешь сказать, ты бы не пустил Уолли, приди он сюда сегодня? — спросил Селвин. — А как же единство и взаимовыручка? Неужели ты готов отречься от нашего товарища лишь потому, что он не самый богатый и образованный?

— Как будто дело в этом! — воскликнул Эйвери, нервно взмахнув руками. — Он же творил ужасные вещи! Настоящий головорез!

— А кто из нас не делал того же? — Эйд прищурил холодные серо-зеленые глаза.

— Лично я почти все время проводил в лаборатории! — под взглядами всех присутствующих Максвелл смешался и замолк. — Нет, я, конечно, тоже не безгрешен, но просто глупо сравнивать...

— Вот, в чем ваша проблема! Вы так долго уверяли общество в том, что являетесь всего лишь несчастными, запутавшимися жертвами обстоятельств, что сами ухитрились поверить в это. То, как радостно все мы вложили мечи в ножны, с какой легкостью вернулись к жизни серых обывателей, лично мне кажется почти оскорбительным. А уж Темный Лорд, боюсь, так и вовсе будет сильно разочарован.

— Будто бы у нас был выбор! — возмутился Нотт. — Что же ты, в таком случае, не отправился на поиски Милорда вместе с Лестрейнджами и Краучем?!

— Может, смелости не хватило, а может, и верности, — усмехнулся Селвин, — но, как бы то ни было, мой вам совет: хватит бояться своего прошлого — пора приучать себя к мысли, что скоро оно оживет.

Глядя на бывшего соратника, Люциус в который раз задумался о том, что Селвин очень напоминает какую-то хищную рептилию — возможно, даже крокодила. На первый взгляд несколько тяжеловесный и отличающийся таким непрошибаемым спокойствием, что его можно принять за флегматичность, на самом деле он по праву считался одним из самых искусных и жестоких боевых магов.

Возможно, Эйд в чем-то прав — расслабились они за годы спокойной жизни. Перестали видеть друг в друге соратников по борьбе, а ведь даже нервный и немного нелепый Максвелл на деле доказал, что готов проливать кровь за Темного Лорда. Да и сам Люциус занимался далеко не только финансами. Внезапно накатившие воспоминания вызвали в нем странную смесь страха и предвкушения.

— Так, стоп! — воскликнул Эйвери. — А почему, собственно, вы так уверенны, что Лорд возвращается? В Темной Метке намешано столько самой разной магии — очень сложная система. Возможно, со временем она просто вышла из равновесия, и вот...

— Неплохая идея, но, видишь ли, Максвелл, мне абсолютно точно известно, что Темный Лорд жив, и, более того, совсем недавно он был в Британии.

Люциус рассказал присутствующим о своем разговоре с Гарри Поттером, одновременно следя за их реакцией. Паркинсон, Крэбб и Гойл явно не услышали ничего нового, но это и не удивительно — разумеется, их дети при первой же возможности все рассказали своим отцам. Нотт и Эйвери были шокированы и возмущены тем, что узнали обо всем только сейчас, а вот Селвин остался абсолютно спокоен, заставив Малфоя задуматься о том, что, возможно, все сказанное не являлось для него сюрпризом. Наверняка этому интригану рассказал Паркинсон — они всегда неплохо ладили друг с другом.

— Мы должны как можно лучше подготовиться к возвращению Лорда! — патетично заявил Нотт.

— А что остальные наши соратники? — внезапно подал голос до этого угрюмо молчавший Паркинсон. — Мы будем сообщать им имеющуюся информацию, будем действовать заодно с ними или нет?

— Я бы поостерегся делать это — ведь, если кто-то из них донесет в Министерство или Дамблдору... — покачал головой Малфой.

— Некоторым можно и даже нужно сказать, — возразил Селвин, — например, Яксли или Пиритсу. Не думаю, что у нас есть повод в них сомневаться.

— А что по поводу Снейпа? — спросил Эйвери.

Все взгляды вновь обратились к Люциусу — в последнее время он общался с деканом Слизерина больше всех остальных.

— Вот Северусу уж точно лучше ни о чем не рассказывать — я затрудняюсь сказать, на чьей он стороне.

— Как был скользким типом, так им и остался, — фыркнул Крэбб.

— Ну что ж, господа, спасибо за столь увлекательную беседу, — Селвин встал и направился к камину, — да, Терренс, как на счет небольшого спарринга завтра? Пора возвращать себя в форму.

Паркинсон хмуро кивнул, а вот Нотт отреагировал гораздо более живо.

— Я тоже считаю, что тренироваться надо обязательно! Вы не будете против, если я присоединюсь?

— Тебе-то это зачем? — невинно спросил Малфой. — Ведь из нас всех только Эйд и Терренс входили в боевую группу.

Люциус довольно отметил, как скривилось худое лицо Нотта. Все Пожиратели из Внутреннего круга знали, что Верджил всегда мечтал стать боевым магом и то, что он так и не добился этого, до сих пор очень сильно било по самолюбию волшебника.

— Это не важно! Когда начнется война, я не собираюсь отсиживаться в безопасности, прячась за спинами своих товарищей!

— Не горячись! — фыркнул Селвин. — Разумеется, мы с Терренсом будем только рады, если ты присоединишься к нам.

Малфой заметил, как в обычно равнодушных глазах Эйда мелькнули задорные искорки, и едва заметно усмехнулся — оставшись один на один с двумя боевыми магами, Верджил очень быстро поймет, что переоценил себя.

Селвин исчез в пламени камина, следом за ним простились Нотт и Паркинсон, но вот остальные явно не собирались покидать Малфоя так рано.

— Люциус, мне надо с тобой кое-что обсудить... я тут планировал некоторые инвестиции, но, с учетом произошедшего... — пробубнил Гойл. Ну, с этим все ясно — Аспен и раньше часто советовался с Малфоем, а сейчас так уж точно и шагу без него не ступит.

— Ладно, пошли эльфа за бумагами, и посмотрим, как лучше будет поступить.

Спустя некоторое время заглянувшая в кабинет Нарцисса увидела, что ее муж увлеченно расписывает Крэббу, Гойлу и Эйвери какие-то сложные финансовые схемы. Слушатели послушно кивали, а Малфой упивался их вниманием и был откровенно счастлив.

— Господа, простите, что отвлекаю, но, Люциус, тебя ждут в гостиной.

Гости заторопились домой, а Малфой поспешил на помощь жене, которая, как оказалось, уже некоторое время развлекала волшебников, встречу с которыми он запланировал на сегодняшний вечер.

— А вот и наш дорогой Люциус! — воскликнула Друэлла Блэк, стоило ему появиться на пороге.

— Давно не виделись! — подмигнул Малфою сидящий в дальнем углу Селвин, успевший сменить домашнюю робу на черную мантию из дорого тяжелого материала.

— Дамы и господа, спасибо, что нашли время и посетили нас сегодня! — начал Люциус, оглядев собравшихся — семерых волшебников и волшебниц, все из древних и уважаемых семей, в которых не перестали практиковать ныне запрещенную Темную Магию. Каждый из них был представителем элиты магического общества, и, в то же время, каждого было за что посадить в Азкабан, вот только не нашелся смельчак, готовый рискнуть и призвать их к ответу.

— Вряд ли ты собрал нас для того, чтобы обсудить открытие сезона охоты на штырехвостов или последние скачки, так что можешь оставить свои великосветские расшаркивания и сразу перейти к делу, — Малфой всегда поражался умению своей тещи за секунды переходить от точного следования правилам этикета к полному пренебрежению ими.

— Извольте. На самом деле, я хочу обсудить с вами Гарри Поттера.

— Не много ли чести? — фыркнул Буллстроуд. — Насколько я знаю по рассказам дочери, он — самый обычный мальчишка, который почему-то оказался на Слизерине вместо Гриффиндора, где ему самое место.

— Этот мальчишка в будущем может получить неплохой общественный вес, и лучше, если он будет отстаивать наши интересы.

— Разумеется, мадам Блэк, Вы правы, — кивнул Люциус, — но я хотел поговорить не об этом. Видите ли, у меня есть основания подозревать, что Гарри, на самом деле, не имеет к Джеймсу, а, возможно, и к Лили, никакого отношения. Я думаю, что он — не Поттер.

Глава 19

Почти все слизеринцы рано или поздно приучались владеть собой настолько хорошо, что показывали миру только те эмоции и чувства, которые они хотели продемонстрировать в данный момент. Поэтому Малфой не удивился отсутствию бурной реакции на его громкое заявление. Он знал, что на самом деле его слушатели удивлены и заинтригованы, хоть и не показывают этого.

— О, Люциус, неужели ты имеешь в виду адюльтер? — в голосе Друэллы слышалось такое изумление и возмущение, а последнее слово она почти прошептала, так, словно оно было бранным, что сразу становилось ясно, как мадам Блэк относится к этому низменному проявлению человеческой натуры. Люциус, наверное, даже поверил бы ей, если бы точно не знал о постоянном присутствии в жизни Друэллы молодых любовников.

— Возможно. Но не обязательно. Давайте я расскажу, как у меня вообще появились подобные подозрения. Итак, все началось летом прошлого года, когда Драко познакомился с Гарри Поттером. Честно говоря, когда я впервые увидел его, то решил, что мой сын сошел с ума, потому что я просто представить себе не мог, что Драко может захотеть познакомиться с мелким мальчишкой в жутких маггловских обносках, а именно так на тот момент выглядел Мальчик-Который-Выжил. Позже сын сказал, что даже не обратил внимания на внешность Поттера, и, разумеется, не узнал его. По его словам, заговорить с ним было так же легко и естественно, как с кем-то из своего близкого окружения.

— А, может, твоему сыну просто захотелось поговорить с грязнокровкой? — Булстроуд спохватился, когда прозрачные глаза Малфоя вспыхнули яростью. — Я ничего такого не хотел сказать, ты не подумай! Я имел в виду, ну, знаете, в качестве развлечения. Помню, я сам в детстве очень хотел на них посмотреть. Мне казалось, что дети магглов должны быть похожи на африканских дикарей, и я очень удивился, увидев, насколько успешно они могут маскироваться под нормальных волшебников.

— Это говорит совсем не в твою пользу. Магглы — не какие-то диковинные зверушки, в противном случае они бы не представляли для нас опасности. И, поверь, Драко прекрасно об этом знает, так что у него не могло возникнуть такое глупое любопытство. Так вот, как ни странно, впервые общаясь с Гарри, я не испытал ожидаемого раздражения. Тогда я не придал этому особого значения, решив, что у мальчишки просто есть некая харизма, хотя некоторые подозрения все-таки появились. На тот момент мне захотелось увести его прямо из-под носа Дамблдора, не позволить внушить Поттеру идеалы светлой стороны. Так что я поощрил его общение с Драко, и это принесло определенные плоды — Гарри поступил в Слизерин. Первые явные подозрения возникли у меня после Самайна — вы, наверное, помните тот скандал, когда в школе каким-то образом оказался огромный горный тролль.

— О, даже я слышала об этом вопиющем инциденте! — закивала старенькая леди Годвинсон. — Слухи довольно быстро дошли до моего уединенного жилища в Провансе. Ужасное происшествие — бедные дети лишь чудом не пострадали! Вам удалось вычислить злоумышленника? Не мог же тролль сам пробраться в замок!

— По-моему, виновник ясен. Кто несет ответственность за учеников? Кто гарантирует нам, что в стенах школы они находятся в безопасности? В конце концов, кто отвечает за охранные щиты вокруг Хогвартса, призванные не пускать на его территорию посторонних? Ответ очевиден. Но, видимо, этот кто-то настолько устал, совмещая сразу три высоких должности, что умудрился не заметить горного тролля!

— Не понимаю, как его до сих пор терпят? С таким-то халатным отношением к своим обязанностям!

— О, леди Годвинсон, к моему огромному сожалению, обыватели не просто терпят Дамблдора — они его боготворят. Поэтому не удивительно, что он абсолютно неуязвим и непотопляем. Вот и после этого инцидента все ограничилось заключением авроров, которые, по-моему, даже не удосужились прибыть на место происшествия, о том, что тролль якобы сам проник на территорию школы со стороны Запретного Леса, и неважно, что их там отродясь не водилось. Ну, и еще мы с Верджилом Ноттом от лица Попечительского совета проверили защитные заклинания Хогвартса.

— А заодно и изучили их поподробнее, не так ли, Люциус? — весело заметил Селвин.

— Я сделаю вид, что не заметил этого намека. Так вот, тролль напал на Драко, Теодора Нотта и Гарри Поттера. По словам моего сына, в критический момент последний неосознанно использовал Леталиктус — темное заклинание, вызывающее остановку сердца, которое и убило тварь.

— Первокурсник, да и вообще ученик младших курсов, не мог выучить Леталиктус! Это абсурд! — возмутился Селвин.

— А я и не говорил, что он выучил. Насколько я понял, Гарри был больше всех удивлен произошедшим.

— В таком случае, это очень похоже на спонтанное проявление Родовой магии, вот только такое заклинание совсем не свойственно Поттерам, — недоуменно пожал плечами лорд Гринграсс.

— Я рассуждал также, и именно тогда начал подозревать, что с Гарри что-то не так. Этим летом я заметил еще несколько странных вещей. Во-первых, его принял наш баргест, а обычно они, как вы знаете, недолюбливают полукровок.

— А, во-вторых, я определенно чувствую некую связь с ним. Зов крови, если можно так выразиться, — подхватила Нарцисса.

— Но дорогая, если я правильно помню, его бабушка была из рода Блэков, так что в этом нет ничего удивительного, — заметила леди Годвинсон.

— Да, но с Родом Розье Поттеры не роднились лет двести, а я при встрече с мальчишкой почувствовала то же самое, что моя дочь и, видимо, внук, — несколько раздраженно ответила Друэлла.

— И я, кстати, тоже, — заявил Селвин.

Остальные волшебники недоуменно переглядывались и хмурились, пытаясь вспомнить прошедший бал и свою встречу с Поттером.

— Может, я чего-то не понимаю, но разве в этом есть что-то странное? — Булстроуд взмахом палочки налил себе огневиски и крякнул, устраиваясь поудобнее. — Все чистокровные волшебники Британии приходятся родственниками друг другу. Именно поэтому вы чувствуете в Поттере своего. У кого-то восприимчивость выше, у кого-то — ниже, и, может, поэтому одни обратили на это внимание, а другие — нет. Это же основы магии крови!

— Боюсь, рассуждая об основах, ты кое о чем забыл, — протянула Друэлла, смерив Булстроуда презрительным взглядом. Люциус мысленно поаплодировал теще — у нее и вправду был очень острый ум — уже догадалась, что он хочет сказать.

— Ты же знаешь, что Поттеры — очень древний род? И они были одними из первых, кто назвал себя светлыми волшебниками, показав этим, что их не устраивает власть Темных Лордов, отрекшись от множества древних традиций.

— Жаль, что этого недостаточно для того, чтобы получить клеймо Предателей Крови! — гневно заявил лорд Гринграсс. — Глупцы! Чистокровные, предавшие свою природу, заявившие, что они в первую очередь люди и лишь затем — маги, они перестали проводить древние обряды, призванные объединять волшебников…

— Вот именно! — воскликнула Друэлла. — Вы знаете, что магия, творимая волшебником, меняет его энергетику, и, чем сильнее колдовство, тем заметнее этот своеобразный след. И ни одна магия не сравнится в этом с темной магией. Когда ее практикуют волшебники, принадлежащие к одному роду, поколение за поколением, постепенно они сами и все вокруг них пропитывается этой силой. Например, это касается дома, где они живут: тем, кто не практикует Темную Магию, будет в их жилище не комфортно. В таких семьях и дети рождаются уже окруженные ореолом этой великой силы. Разумеется, большинство ныне живущих волшебников об этом забыли, они списывают появляющиеся у них чувства на интуицию, и, даже если им представить доказательства, они откажутся признать правоту этой теории, ведь они отрицают преемственность поколений, то, как многое зависит от крови, текущей в наших жилах. Так вот, не смотря на то, что те же Блэки роднились с Поттерами, мы никогда не чувствовали единения с ними и прочими светлыми семьями. А вот нас с вами объединяет Магия Крови, которая пробуждается, когда мы проводим запрещенные ныне ритуалы, когда мы вместе празднуем Йоль и жжем костры на Белтейн. Когда мы присягаем на верность законному правителю Британии — Темному Лорду.

— Друэлла, милая, что ты говоришь! — воскликнула леди Годвинсон, испуганно озираясь, будто ждала, что из-за портьеры вот-вот выскочат авроры и поволокут всех присутствующих в Азкабан.

— Не волнуйтесь, леди Годвинсон, у этих стен ушей нет. По крайней мере, не сегодня. А Блэки всегда были и остаются убежденными приверженцами монархии. И, разумеется, мы всегда разделяли убеждения Темного Лорда.

— Но я помню, что вы не поддержали решение Беллатрикс…

— О, конечно, я была против того, что моя дочь полезла на баррикады! Ей совсем необязательно было принимать столь активное участие в войне. И, заметьте, я была права — это не привело ни к чему хорошему. Все эти сражения, нарушения закона, убийства… Просто кошмар! Вы согласны, господа? — Друэлла вопросительно посмотрела по очереди на троих присутствующих Пожирателей Смерти. Булстроуд, не привычный к эксцентричным выходкам мадам Блэк, несколько смешался, Люциус ответил ей холодной вежливой улыбкой, а Селвин радостно отсалютовал волшебнице бокалом.

— Разумеется, миссис Блэк, вы правы! Ужас, что творили! А еще, говорят, и над магглами издевались, изверги!

Друэлла еле слышно фыркнула. Так или иначе, теперь ее собеседники чувствовали себя достаточно неловко для того, чтобы оставить вопросы об участии ее семьи в прошедшей войне. Ведь никому не хотелось, чтобы вредная волшебница и дальше продолжала делать намеки о темном прошлом присутствующих. У каждого из них было множество секретов, а миссис Блэк обладала удивительным даром в огромном количестве светских сплетен находить именно те, которые не были безосновательны. Так что, когда миссис Блэк вернулась к обсуждению Гарри Поттера, все вздохнули с облегчением.

— Итак, теперь я понимаю подозрения Люциуса относительно этого мальчика. То, что часть из нас почувствовала по отношению к нему — не что иное, как одно из проявлений Магии Крови. В этом нет сомнений. И это говорит о том, что Гарри принадлежит к роду Темных волшебников. Но как это возможно, я не понимаю!

— Именно за этим мы всех вас и позвали — чтобы вместе найти ответ, — легко кивнула Нарцисса, — мы с Люциусом решили, что есть несколько возможных вариантов того, как это могло произойти. Во-первых, как и говорилось ранее, адюльтер, что наиболее вероятно. Или же мальчик вообще не имеет к Поттерам никакого отношения, и оказался у них вследствие некого заговора.

— Вариант, что эта Лили просто изменила супругу, конечно, выглядит более убедительно. Вот только с кем? — спросил Гринграсс.

— Ну, самый очевидный кандидат — Сириус Блэк. Он был близким другом семьи, они с Лили вместе учились в Хогвартсе, а позже оба состояли в Ордене Феникса.

— Я почти не сомневаюсь в том, что он и есть отец этого мальчика, и нет тут никакого заговора!

— Не скажи. Самый очевидный вариант не всегда оказывается верным, — заметил Селвин, — если Гарри — сын Сириуса, почему я почувствовал тоже, что Драко, Нарцисса и миссис Блэк, ведь Селвины и Блэки никогда не состояли в близком родстве?

— Кроме того, моя мама по крови все-таки Розье, а не Блэк, — кивнула Нарцисса. — И поэтому мы подумали, что, возможно…

— Стоп! Уж не собираешься ли ты сказать, что этот мальчишка — Розье?! — изумился Булстроуд.

Эйд Селвин резко подался вперед. Равнодушное выражение впервые за все время разговора слетело с его лица.

— Но Ивэн не мог спутаться с грязнокровкой — у него же была Иветта и маленький сын, Герион. Погоди! Уж не думаешь ли ты, что…

— Тело Гериона Розье так и не нашли.

— Я, конечно, слышала об этой истории, но только мельком, потому что, разумеется, никогда не участвовала в войне, — нахмурилась леди Годвинсон, — не могли бы вы мне напомнить?

Малфой про себя усмехнулся — эта благообразная старушка когда-то была одним из их главных инвесторов организации, но сейчас старательно делает вид, что не имеет к Пожирателям никакого отношения. Хотя во Франции она живет только потому, что смертельно боится того, что на родине ее могут привлечь к ответственности.

— Это — очень печальная история. На исходе 1979 года на поместье Розье было совершено нападение. Иветта с сыном была дома одна. Орденцы и авроры организовали все так, что у нее не было возможности выбраться или позвать кого-то на помощь. Во время схватки произошел пожар, почти полностью уничтоживший особняк. Позднее авроры отчитались об уничтожении известной Упивающейся и сообщили, что во время операции они потеряли одного человека убитым и еще несколько раненными. Но нам точно известно, что было еще два погибших из Ордена — Иветта была очень сильной волшебницей. В аврорских отчетах нет ни одного упоминания о ребенке. Логично было бы предположить, что он погиб при пожаре. На самом деле, так подумали мы все, кроме Ивэна, который был одержим чувством мести и принялся одного за другим убивать всех виновных в гибели его жены, но вот в смерть сына верить отказывался. А почти через год после этой трагедии Розье был убит Аластором Грюмом.

— Я помогал Ивэну мстить, — непривычно тихим голосом заговорил Селвин. — Как же иначе? Иветта ведь была моей сестрой. Захваченные нами авроры говорили, что у них был приказ доставить ребенка целым и невредимым в безопасное место, но в том огненном аду, который там развернулся, им было не до этого. А незадолго до своей смерти ко мне пришел Ивэн. Он сказал, что смог напасть на след, что его ребенок у Ордена Феникса. Не скажу, что я поверил ему — Розье на тот момент вряд ли был способен рассуждать здраво, а версия о том, что Герион погиб при пожаре выглядела в тысячу раз правдивей. Тем более, проводимые нами ритуалы указывали на то, что Герион мертв. Это же показывал и родовой гобелен. Хотя их, конечно, можно обмануть, но кому это могло понадобиться? Но, даже если Ивэн был прав… Нет, орденцы, конечно, могли забрать ребенка, спасти его от пожара, и они вряд ли вернули бы его отцу или родственникам. Но выдавать его за Гарри Поттера?! Нет, это какой-то бред…

— А может, это ребенок Беллы и Рудольфуса? — предположила Нарцисса. Ее мать кинула на леди Малфой возмущенный взгляд.

— Цисси, но у Лестрейнджей не было детей, — удивленно протянул Селвин.

— Она могла скрывать! Я помню, как однажды она пропала на несколько месяцев — якобы выполняла секретное задание Лорда, но никто не может подтвердить, что это действительно было так. Возможно, тогда-то и появился на свет ее ребенок.

— Глупости! Неужели ты так плохо знаешь собственную сестру?! Белла не за что не завела бы ребенка во время войны!

— Это не всегда можно спланировать.

— Ладно, нет смысла сейчас об этом спорить. Кстати, у Рабастана Лестрейнджа была какая-то девушка, художница. Помните, иностранка, из Мексики, кажется. Она внезапно исчезла весной семьдесят девятого. Басти сказал, что она устала от войны, зато получила массу идей для своих картин, воплощать которые будет у себя на родине, в безопасности. Но никто не может проверить правдивость его слов. Что если на самом деле она забеременела, и Лестрейндж решил ее спрятать?

— А среди Лестрейнджей встречались змееусты? — все прекратили обсуждение и недоуменно уставились на Малфоя. — Что? Я разве не сказал, что Поттер — змееуст?

— Да, Люциус, об этой незначительной мелочи упомянуть ты забыл, — проворчал Селвин.

— Это же полностью меняет дело! — воскликнул Булстроуд. — А что, если мальчишка — родственник или даже сын Милорда?!

— Умение говорить на парселтанге еще не говорит о принадлежности к Слизеринам, — покачала головой леди Годвинсон, — та девушка Рабастана вполне могла быть из семьи змееустов, в Мексике их довольно много, — старушка внимательно оглядела собравшихся своими выцветшими глазами. — Я впервые увидела Темного Лорда очень давно — он тогда еще учился на старших курсах Хогвартса. Мы встретились здесь, в Малфой-мэноре, на одном из приемов. Я сразу же поняла, что он — наш Повелитель, чудесным образом вернувшийся к нам спустя столько веков ожидания! Нет, уверяю вас, если бы в этом мальчике, Гарри, текла кровь королей, вы бы это сразу почувствовали!

— Вот именно! — фыркнула Друэлла, — Гарри Поттер — сын Темного Лорда! О, Мерлин, какой абсурд! Вы бы лучше подумали о том, что в роду и Блэков и Розье были змееусты.

— Вот только последний Розье, говоривший на парселтанге, умер в шестнадцатом веке, а точных свидетельств существования этого дара в роду Блэк вообще нет!

— То, что тебе, дорогой Люциус, неизвестны эти свидетельства, не значит, что их нет вовсе, — возразила Друэлла, поджав губы. — Да, эта способность в нашей семье очень давно не проявлялась, но предрасположенность к ней все равно остается в нашей крови. И история знает множество примеров того, как, казалось, навсегда утраченный дар, внезапно проявлялся у одного из представителей рода.

Малфой кивнул Друэлле — в этом он был с ней согласен. Порой какой-то дар, передающийся в семье из поколения в поколения, внезапно исчезал. Чаще всего это происходило из-за проклятий или порчи. Но способность могла неожиданно вернуться. Чаще всего обладателями уникального дара становились дети, в раннем возрасте испытавшие большой стресс, или те, с кем рядом творили сильное волшебство. Волшебники старались оберегать своих детей от подобных ситуаций, потому что была велика вероятность того, что, попав в травмирующую ситуацию, ребенок, напротив, может лишиться магических сил. Никогда не знаешь, как отреагирует нестабильная детская магия: проснутся ли в ребенке новые силы и необычные способности, или он превратится в сквиба. Примером того, как ужасное магическое воздействие неожиданно принесло пользу, был случай с Нимфадорой Тонкс: когда Андромеду Блэк изгнали из Рода за связь с магглом, она была беременна. Произошедшее очень сильно ударило по новоявленной миссис Тонкс, лишив ее большей части магических сил. То, что у девушки не случилось выкидыша, было чудом, но Нимфадора не только родилась абсолютно здоровой, но и удивительным образом оказалась обладательницей редчайшего дара метаморфа, который до нее не проявлялся в роду Блэков целых сто лет. Люциус знал, что Вальбурга Блэк, тогдашняя Глава Рода, хотела, несмотря на полукровность, принять Нимфадору обратно в семью, но Андромеда ответила на ее письмо с предложением решительным отказом. Не помог даже личный визит Нарциссы, которая искренне старалась убедить сестру не портить жизнь собственной дочери.

Несмотря на то, что пример Нимфадоры был более чем показательным, Люциус, разумеется, не стал напоминать о нем гостям — Друэлла при любом упоминании о средней дочери впадала в ярость, и, как бы Малфой не относился к теще, он не мог ее в этом винить.

— Ладно, что толку гадать — давайте лучше подумаем, как выяснить правду. Люциус, у тебя есть план? — поинтересовался Селвин.

— Может, обратиться к гоблинам? — внезапно предложил Булстроуд, и тут же смешался под красноречиво-насмешливыми взглядами собеседников. — А что такого?! Могут же они определить, имеет ли человек права на банковский сейф, то есть, кровное родство определять умеют.

— Любезнейший, большего абсурда я давно не слышала! — фыркнула Друэлла. — Они оберут нас, как нюхлер сокровищницу, а результат, уж поверьте, будет нулевой.

Люциус согласно кивнул:

— Лично я считаю, что с этими существами по возможности лучше не связываться. Конечно, у них есть своя магия, возможности которой никому из волшебников точно не известны, но для них мы все — враги и, даже если бы гоблины были способны нам помочь и согласились на это, я ни за что не доверю им ребенка!

— Полностью согласен, — поддержал Малфоя лорд Гринграсс, — я бы вообще посоветовал сперва показать мальчика целителю — благо, один из них тут даже присутствует.

Дастин Лорент, целитель, который до этого никак не вмешивался в разговор, согласно кивнул.

— Если предположение лорда Малфоя верно, то на мальчика определенно были наложены некие заклинания. Как минимум, меняющие внешность, но, возможно, не только. Как вам всем известно, в кабинете директора Хогвартса находится книга, в которой, благодаря наложенным на нее чарам, появляются имена всех детей-магов, родившихся в Британии, сразу же после их первого стихийного выброса. А как только руководство школы получает согласие на обучение от их родителей или опекунов, имена появляются и в списке первокурсников, том самом, который читает МакГоногалл на церемонии распределения. Таким образом, если руководство Хогвартса не пошло на обман, называя имя Гарри Поттера вместо того, которое на самом деле указано в списке, то либо Эванс не такая уж грязнокровка, как все думали, либо кто-то провел сложнейший ритуал для того, чтобы скрыть ото всех правду. Есть не так уж и много способов обмануть книгу, созданную самими Основателями, так что в этом случае нам придется очень потрудиться, чтобы снять Чары. Но, так или иначе, точнее я смогу сказать только после того, как осмотрю мальчика.

— Вы сможете сделать это, когда Гарри приедет на Йоль. Уж на этот раз я заранее позабочусь о том, чтобы его отпустили на зимние каникулы из Хогвартса. А сейчас, раз уж пока мы все равно ничего не можем сделать, предлагаю обсудить что-то более приятное, например, открытие сезона охоты на штырехвостов, о котором уже упоминала миссис Блэк. Как-то оно поздно в этом году, не правда ли?




Сидя на первом завтраке в этом учебном году, Гарри недовольно разглядывал свое расписание.

— Смотрите, у нас опять большинство уроков вместе с Гриффиндором.

— Похоже, это наше проклятие до конца обучения, — меланхолично вздохнул Гойл, накладывая себе побольше бекона.

— Да ладно вам, с ними даже весело! — подмигнул Драко.

— Ну да, если бы не они, тебе было бы не на ком оттачивать свое чувство юмора.

— Ты просто ничего не понимаешь, Поттер. Вот скажи, что за зельеварение без трясущегося от ужаса Лонгботтома и потрясающих реплик профессора Снейпа в адрес гриффиндорцев? А какие они забавные в своем праведном гневе! И, главное, я прямо слышу звук, с которым из их часов исчезают рубины…

— Это все, конечно, замечательно, но, если не поторопимся на трансфигурацию, то, боюсь, пострадают уже наши часы, — заметила Панси, поднимаясь из-за стола. Мальчики переглянулись и поспешили на урок вслед за Паркинсон.

Поздравив второкурсников с началом нового учебного года, профессор МакГоногалл дала им задание — превратить жука в пуговицу. Для Гарри самым сложным оказалось попасть заклинанием в насекомое, которое явно не хотело быть заколдованным и проворно металось по столу. Но он оказался быстрей, и вскоре на парте лежала блестящая пуговица. До конца урока Гарри успел превратить еще несколько жуков. А вот у Драко явно что-то не заладилось — он сосредоточенно хмурился, пыхтел и даже взорвал нескольких жуков, заслужив этим немало недовольных взглядов от профессора МакГоногалл. Обычно у Малфоя не было проблем с трансфигурацией — ему удавались и более сложные превращения, поэтому, удивленный внезапной неудачей друга, Гарри попытался узнать, что случилось, но Драко только раздраженно отмахнулся. Причина открылась за несколько минут до конца урока, когда Малфой продемонстрировал МакГоногалл красивую перламутровую пуговицу, украшенную тонким витиеватым узором.

— Ничего себе! — присвистнул Грегори. — Вот только зачем такие сложности? Превратил бы в простую пуговицу, вон, как у Грейнджер, — Гермиона как раз гордо показывала профессору целую горсть пуговиц для пальто, таких же черных и блестящих, как и жуки, которыми они были совсем недавно.

— Еще не хватало мне на грязнокровку равняться! Но, вообще-то, если честно, я не специально, просто, когда МакГоногалл сказала про пуговицу, я почему-то сразу представил именно эту.

— Эх, хорошо, все-таки быть Малфоем — даже пуговица ассоциируется с таким вот произведением искусства! — усмехнулся Гарри. — Да, Драко, ты про наш спор помнишь?

— Про такое забудешь! «Похвалить прическу грязнокровки-Грейнджер в присутствии наших двух курсов». Я свое обещание сдержу, у меня, между прочим, есть план.

— Но нам ты его не расскажешь, верно?

— Конечно, нет — пусть будет сюрприз!




— Приветствую вас на первом в этом году уроке Защиты от Темных Искусств! — радостно провозгласил Локхарт, поправляя золотые кудри и сверкая белоснежной улыбкой.

На протяжении вступительной речи профессора, которую он целиком посвятил восхвалению своей персоны, Гарри все больше убеждался в том, что нормальных уроков им в этом году не видать. Даже Грингасс и Булстроуд — единственные со второго курса Слизерина, кому нравился Локхарт, смотрели на него все с большим недоумением и разочарованием.

Заявив, что он хочет проверить, насколько внимательно студенты читали его книги, профессор раздал всем пергаменты с тестом. Прочитав несколько вопросов, Гарри удивленно переглянулся с друзьями: такой проверочной работы у них еще не было, что неудивительно, ведь вряд ли кому-то еще из профессоров пришло бы в голову выяснять, знают ли студенты его любимый цвет и самое честолюбивое желание. Пожав плечами, Поттер усмехнулся и стал придумывать ответы.

— Гарри, дорогой мой, с чего вы взяли, что я больше всего мечтаю открыть завод по производству зелья для убавления ума?! А вот мисс Грейнджер единственная ответила правильно. Умница, девочка! Десять баллов Гриффиндору! Ну, а сейчас пришло время практики! Я научу вас, как справляться с самыми ужасными из существ! — гордо заявил профессор, ставя на стол клетку, накрытую лазоревым платком. — Вот они: только что пойманные корнуэльские пикси!

Локхарт эффектным движением сдернул платок, и ученики увидели, что в клетке беснуются и строят рожицы маленькие синие человечки. Пикси выглядели скорее забавными, нежели страшными, и в классе раздались смешки. Сначала Гарри тоже присоединился к всеобщему веселью, но затем увидел, как Теодор Нотт, сохраняя абсолютно невозмутимое выражение лица, быстро сгреб в сумку свои пергаменты и нырнул под парту. Поттер потянулся к волшебной палочке, но тут профессор открыл клетку, и пикси с визгом разлетелись в разные стороны, круша все на своем пути. Ученики в панике заметались по классу, кто-то из девочек пронзительно вскрикнул. Гарри метко поразил Ступефаем вредителя, который чуть не вылил ему на голову содержимое чьей-то чернильницы, и обернулся к друзьям.

— Пробираемся к выходу, все вместе! — Поттер повысил голос, стараясь перекричать поднявшийся шум и, схватив за руку Дафну Гринрасс, устремился вперед. Крэбб и Гойл кинулись следом, увлекая за собой Малфоя, который заторможено наблюдал за происходящим и, судя по всему, был близок к тому, чтобы поддаться панике. Боковым зрением Гарри увидел, как Панси азартно сшибает пикси Петрификусом, и облегченно вздохнул: она-то уж точно не пропадет.

Локхарт попытался обезвредить пикси, но потерпел сокрушительное фиаско и лишился палочки, которую вредные паразиты выбросили в окно. Несколько вредителей окружили Грейнджер, но та на удивление хорошо отбивалась, а вот Лонгботтому повезло гораздо меньше — каким-то образом пикси умудрились затащить его на люстру, которая угрожающе раскачивалась под немаленьким весом гриффиндорца.

Крэбб и Гойл, не полагаясь на магию, отбивались от пикси, размахивая стульями, до сих пор лишь чудом не убив этим никого из студентов. Засмотревшись по сторонам, Гарри упустил, как несколько пикси сорвали со стены огромный портрет Локхарта в тяжелой золотой раме, и, раскрутив его в воздухе, запустили картиной прямо в слизеринцев. Поттер инстинктивно шарахнулся в сторону.

— Протего Адверармасус! — раздался рядом чей-то пронзительный голос, и картина отскочила от накрывшего слизеринцев серебристого щита.

Оглянувшись, Гарри увидел, что автором неизвестного ему заклинания был Драко. Убедившись, что щит действительно защищает от пикси и предметов, которые они швыряли, Малфой уже не выглядел растерянным или испуганным, на его лицо стремительно возвращалось привычное надменное выражение, а тонкие губы изогнулись в довольной усмешке. Остальные слизеринцы, мгновенно сориентировавшись, кинулись под защиту щита. Спасительная серебристая пленка раскинулась достаточно широко для того, чтобы защитить нескольких человек, но, в отличие от обычного Протего, этот щит был более плоским и не закрывал волшебников полностью, поэтому Гарри, Панси, Блейз и Теодор, пятясь к двери, сшибали заклинаниями тех пикси, которые нападали на слизеринцев сзади.

Трясущийся от страха Локхарт попытался просочиться под защиту щита, но Поттер и Нотт, проявив удивительное единодушие, вытолкнули профессора наружу и довольно переглянулись. Когда до выхода из класса оставалось совсем немного, Грегори внезапно остановился.

— Мы забыли Миллисент! — воскликнул он и ринулся спасать однокурсницу.

— Я помогу! — крикнул Винсент, кидаясь за другом.

Как только пикси увидели, что две потенциальные жертвы выскочили за пределы щита, они радостно заверещали и принялись атаковать их с удвоенной силой, но Крэбб и Гойл непреклонно пробирались к своей цели. Оглядевшись, Гарри облегченно выдохнул: слава Мерлину, Булстроуд была поблизости. Она вела неравный бой с несколькими пикси, которые пытались отнять у Миллисент сумку. Ее коса растрепалась, по раскрасневшемуся лицу текли злые слезы, но Булстроуд не собиралась сдаваться, упрямо защищая свои вещи. Поттер поднял палочку, собираясь кинуться на помощь Винсу и Грегу, но Панси подтолкнула его к двери.

— Гарри, они сами справятся! — она, очевидно, была права, и Поттер, поразив заклинанием пару вредителей, преследующих Крэбба и Гойла, распахнул тяжелую дверь, выскакивая в коридор.

Несколько пикси попытались последовать за ним. Одному это почти удалось, но Гарри оказался проворнее, и крылатый человечек отчаянно заверещал, оказавшись зажатым между дверью и косяком. В следующую секунду Поттер решительно потянул ручку на себя, и визг прервался, а по темному дереву побежали вниз струйки сине-фиолетовой крови.

— Да уж, вот это практика! — выдохнул Гарри, прислоняясь к стене и поправляя сбившуюся застежку мантии. — А что вы так на меня смотрите?

— Мы просто немого шокированы твоей кровожадностью, Гарри, — усмехнулся Забини. Было не понятно, говорил он всерьез или шутил.

— Говори за себя, Блейз, неженка ты наш! — фыркнул Нотт. — Дома мы с отцом что только не делали, стараясь извести этих пикси! Но, к сожалению, это невозможно, если живешь в Тинворте.

Судя по всему, это название только Гарри ни о чем не говорило, и Теодор, вздохнув, пояснил:

— Это полумагическая деревня в Корнуолле. Стольких пикси, как там, нет больше нигде в Британии. Мерлин, это так странно — рассказывать о таких элементарных вещах. Впрочем, ты же жил с магглами — неудивительно, что ты такой необразованный.

Гарри нахмурился, и хотел было ответить на внезапную грубость, но тут в коридор ввалились Крэбб, Гойл и Булстроуд. Встревоженная Дафна тут же кинулась к подруге, а Блейз, воспользовавшись случаем, поспешил увести Нотта, не дав случиться ссоре. Поттер проводил его тяжелым взглядом и, решив, что он Теодору это еще припомнит, обернулся к друзьям. Панси как раз восхищалась заклинанием Драко.

— Да, это действительно было впечатляюще, — поддержал Гарри, — вот только я что-то не помню такого щита в твоем арсенале заклятий.

— После того, как однажды ты выиграл дуэль, подло запустив в меня манекеном, я решил выучить щит, который мог бы мне помочь. Кто же думал, что он пригодиться так скоро, — ответил Драко, надувшись от гордости.

— Вот видишь, как хорошо я на тебя влияю, герой ты наш! — усмехнулся Гарри. — Ладно, пойдемте лучше к себе, а то гриффиндорцы тоже скоро выберутся из класса.

Остальные слизеринцы с ним согласились, и они все вместе направились в свои подземелья.




Послушать о провальном уроке Локхарта собрался почти весь Слизерин. Конечно, самым активным рассказчиком оказался Драко, который говорил о произошедшем очень увлеченно и эмоционально, приукрашивая произошедшее так, что Гарри казалось, будто бы они побывали как минимум в Трафальгарской битве.

— И тут я накрыл всех щитом… — бурный монолог Малфоя прервал хлопок, и перед ним возник домовой эльф, тонкими ручками прижимающий к себе какой-то сверток.

Все присутствующие косились на домовика с интересом — у большинства были собственные слуги, но их было не принято присылать в Хогвартс просто так, ведь это нервировало школьных эльфов и отрицательно влияло на защитные чары замка, поэтому обычно родители посылали гостинцы и письма своим детям с помощью совиной почты.

— Хозяин Люциус приказал Келси передать это молодому хозяину! — пропищал домовик и, вручив Драко сверток, растворился в воздухе.

— Это, наверное, ответ на мое письмо, — прошептал Малфой друзьям. — Помните, мы решили спросить моего отца о Темном Лорде, о том, чего они добивались и как хотели поступить с грязнокровками?

— Нельзя открывать его здесь, — Гарри окинул гостиную пристальным взглядом.— В нашей спальне сейчас никого, пойдемте туда. Я знаю заклинание, которое защитит нас от подслушивания.

Пятерых второкурсников проводили заинтересованными взглядами, но вопросов не последовало — в Слизерине было не принято лезть в чужие дела, по крайней мере, в открытую.

— Так, забирайтесь все на кровать, а я заколдую балдахин, чтобы его нельзя было отдернуть. Звуков тоже слышно не будет, — скомандовал Гарри.

— А мы все поместимся? — с сомнением спросил Крэбб.

— Если нет, то тебе придется довольствоваться пересказом, Винс, — отрезал Драко. — Забирайтесь быстрее!

Когда все расселись, Гарри задернул балдахин и пробормотал заклинание. По темно-зеленой ткани пробежали голубоватые искры.

— Готово, — довольно заявил Поттер, усаживаясь.

Он оказался рядом с Панси. Почувствовав, как тесно она прижимается к нему, Гарри понял, что в их обычно прохладной гостиной вдруг стало очень жарко и душно. Кровь бросилась ему в лицо, и Поттер постарался незаметно отодвинуться. Но с другой стороны от него сидел массивный Гойл, неподвижный, как гора, и занимающий столь же много места. Пришлось смириться, тем более что, покосившись на Панси, Гарри понял, что ей нет до него никакого дела — все внимание Паркинсон было сосредоточено на свертке в руках Драко. Малфой как раз осторожно потянул за веревку, которой была обвязана посылка, но та вспыхнула предупреждающим красным цветом, став похожей на раскаленную проволоку.

— Я так и знал, что тут пароль — отец решил перестраховаться, — Драко достал перо и чернильницу.

Все вежливо отвернулись, пока Малфой, низко наклонившись, выводил что-то на белоснежной бумаге, в которую была завернута посылка. С еле слышным шипением веревка исчезла, и он извлек на свет письмо и небольшую шкатулку, обильно украшенную металлическими узорами и рунами. Слизеринцы переглянулись, а затем Драко открыл конверт и углубился в чтение письма. Почти сразу же он нахмурился, а затем обычно бледные щеки Малфоя покрылись красными пятнами.

— Что там? — нетерпеливо спросил Гарри.

— Отец ругается: пишет, что, если бы аврорам пришло в голову перехватить сову, сейчас у всех нас были бы очень большие проблемы. Поэтому, если мы снова захотим узнать что-нибудь о Темном Лорде и Пожирателях Смерти, надо будет надежно зашифровать письмо, а лучше воспользоваться домовиком или подождать каникул и спросить обо всем лично.

— Да, действительно, что-то мы сглупили…

— Зато папа перестраховался по полной — чтобы открыть шкатулку, мне придется капнуть на нее своей кровью.

— А что в ней?

Драко еще раз быстро просмотрел письмо.

— Отец пишет, что там…сейчас… вот, нашел! «Материалы, которые распространялись в Хогвартсе до и во время войны».

Уколов палец, Малфой капнул кровью на крышку шкатулки, и она тут же открылась. Внутри оказались небольшие, свернутые в тугие свитки, пергаментные листы.

— Это что, агитационные материалы? — недоверчиво фыркнул Гарри.

— Какие-какие материалы?

— Агитационные, — Поттер постарался вспомнить рассуждения дяди Вернона о политике. — Ну, знаете, когда перед выборами какая-нибудь партия… Что вы на меня так смотрите? В магическом мире что, нет политических партий?

— Вообще-то нет, Гарри, — хмыкнула Панси. — А что это такое?

— Расскажу в другой раз — сейчас есть дела поважнее, — отмахнулся Поттер, извлекая из шкатулки несколько флаконов из темного стекла. — Воспоминания, — заключил он, открыв один из них, — у кого-нибудь есть думосбор?

Все отрицательно покачали головами, и Гарри с сожалением сложил флаконы обратно.

— Осторожнее, не перемешай там все! — буркнул Драко, откладывая письмо лорда Малфоя в сторону. — Отец написал об одном из свитков…где же он…а, наверное, этот! — пергамент, который Драко извлек с самого дна шкатулки, был перевязан широкой черной лентой.

Малфой осторожно развернул его и, оглядев друзей, торжественно сообщил:

— Да, это точно оно. Послание волшебникам, лично написанное самим Темным Лордом!

Гарри фыркнул, про себя посмеиваясь над друзьями, которые смотрели на старый пергамент чуть ли не с благоговением. Но, взглянув на записи, оставленные рукой величайшего темного волшебника, он почувствовал себя так, будто бы огромный невидимый кулак внезапно врезал ему под дых.

«Идиот! Это же было так очевидно — почему я не догадался сразу?!» — мысленно ругал себя Гарри, глядя на крупные острые буквы. Очень знакомый почерк, и он знал, где видел его раньше — точно также писал Том Риддл из дневника.

Глава 20

Студенты школы чародейства и волшебства Хогвартс!

Я, Темный Лорд Волдеморт, обращаюсь к вам как к будущему магического мира. Мы живем в непредсказуемую эпоху перемен: я и мои соратники ведем долгую и кровопролитную войну с существующим режимом Министерства. К сожалению, большинство обывателей находятся в неведении относительно того, что собой представляет наша организация, и за что мы боремся. Власть скрывает правду от населения, не гнушаясь через подконтрольную ей прессу распространять гнусные и лживые слухи, изображая нас бандитами, сеющими разрушение и хаос. Я заявляю, что Министерство поступает так потому, что смертельно боится. Боится того, что мы развенчаем миф о его легитимности, того, что, узнав всю правду о своем правительстве, волшебники скажут, что они не хотят подчиняться такой власти.

На протяжении нескольких веков Министерство заставляло народ забыть о том, кто является законным правителем Британии. А, между тем, с тех самых времен, как на этой земле образовалось магическое государство, им правили те, кого было принято называть «Темными Лордами». И, начиная с IХ века, все они носили фамилию Слизерин. К сожалению, усилиями Министерства, сегодня люди знают только одного представителя этого Рода, Салазара, хотя и до, и после него, нашей страной руководило немало великих Лордов и Леди.

Как наследник Слизеринов, я собираюсь встать во главе Магической Британии, чтобы вести ее к счастью и процветанию. Каждому, кто имел возможность разобраться в этом вопросе, ясно, что «Темный Лорд» — это не формальный титул и не аналог маггловской монархии. Как известно, магия — это энергия, которую можно сравнить с воздухом: невидимая, она, тем не менее, находится повсюду вокруг нас. Маги, волшебные народы и магические существа могут пользоваться ей, преобразуя в заклинания. Теми же свойствами обладают и артефакты. Темные Лорды владели одним из самых могущественных из них — Венцом Власти. На личную силу мага он почти не оказывал влияния, зато многократно увеличивал мощь проводимых ритуалов. Как вам наверняка известно, во время праздников, таких как Самайн, Йоль или Бельтайн, мы проводим ритуалы не для того, чтобы получить милость каких-то мифических богов, но затем, чтобы собрать магическую энергию и направить ее на то, чтобы в семье были удача, достаток, здоровье. Благодаря Венцу Власти, проводя эти же ритуалы, Темный Лорд обеспечивал этими благами весь народ магической Британии. Можете ли вы себе представить подобную силу?! Однако Венец Власти подчинялся только Темным Лордам и никому больше. Именно так и определяли достойных становиться правителями, ведь этот могущественный артефакт, безошибочно выбирал того, при ком страна будет процветать, а ее жители не будут ни в чем нуждаться.

Так повелось много веков назад, и продолжалось до тех пор, пока однажды не обнаружилось, что все наследники оказались недостойны этого титула из-за отсутствия у них достаточной для этого магической силы, таланта, ума и прочих качеств, необходимых каждому правителю. Именно тогда и была создана выборная должность Министра — своеобразного регента, который должен был управлять страной до появления достойного. Но, к сожалению, однажды те, кто должны были стеречь трон, решили сами занять его. И посмотрите, к чему это привело: в стране царит взяточничество и бюрократия, не хватает рабочих мест, наука стоит на месте, а продолжительность жизни среднестатистических волшебников стремительно сокращается.

В Средневековье волшебникам приходилось несладко: магглы выслеживали и убивали нас, но, посмотрите, даже тогда мы были на десятки шагов впереди. Сколько открытий было сделано в эти трудные и мрачные времена, сколько заклинаний и зелий изобретено. Мы обгоняли магглов даже в техническом прогрессе! Многие будут удивлены, прочитав это, но судите сами: в Хогвартсе, построенном в Х веке был водопровод, тогда как в замках простецов он появился гораздо позже. А что же происходит сегодня? Мы не просто стоим на месте — мы стремительно катимся назад! Вместо того чтобы на деньги налогоплательщиков развивать науку, Министерство только и делает, что запрещает все новые и новые заклинания, зелья и ритуалы, их относят к Темной Магии и называют опасными. При этом создается впечатление, что некий бюрократ просто наугад тыкает в список, отмечая то, что требуется запретить на этой неделе. Кроме того, мы забыли, что значит само определение «Темная Магия»: если для наших предков это был достаточно узкий раздел особо сложного волшебства, который могли использовать только чистокровные маги, то сегодня Темными объявлено множество ритуалов, заклинаний и зелий, которые никогда не являлись таковыми.

Кто-то скажет, что все эти запреты пойдут нам только на пользу, сделают жизнь более безопасной. Эти люди ошибаются. Специфика нашего общества такова, что в нем каждый, кому больше одиннадцати лет, владеет потенциально смертельным оружием. Сознательные волшебники, которые чтут древние традиции и не забывают свою историю, знают, что раньше детей обучали самым разным заклинаниям, так, чтобы в случае опасности они могли защитить себя и своих близких, но в то же время объясняли, что быть волшебником — большая ответственность, что силу надо использовать разумно и всегда помнить о том, насколько нас мало. Это магглы могут уничтожать друг друга тысячами — их на Земле все равно слишком много, но мы должны всеми силами воздерживаться от того, чтобы убивать друг друга, проливая волшебную кровь. Возможно, вас удивляет, что эти строки пишу я, тот, кто повинен не в одной смерти. Однако, правда в том, что я никогда не хотел этой войны и до последнего старался ее избежать.

Когда я узнал, что являюсь наследником Рода Слизерин, мне удалось проникнуть в Отдел Таин, где хранится Венец Власти, чтобы проверить, признает ли меня этот могущественный артефакт. И он признал. После этого я при поддержке множества известных чистокровных семей обратился к Министру. Я был готов к диалогу и не ожидал, что правительство ответит категорическим отказом. Однако оно было настолько испуганно покушением на свою власть, что не побоялось пойти против закона и элиты магического общества. Почти сразу же после этого последовали обвинения нескольких моих соратников, в основном связанные с использованием Темной Магии, а ко мне обратилось некое доверенное лицо Министра с предложением забыть свои требования, а желательно и вовсе уехать из страны. Разумеется, я и мои сторонники были возмущены и отказались сдаваться. Мы решили бороться, до последнего стараясь действовать легальными методами, но, когда Министерство объявило Пожирателей Смерти незаконной организацией, мы приняли этот вызов, и наше противостояние вышло за пределы политической арены, выплеснувшись на улицы. Сражаясь, мы убиваем наших врагов, но и сами несем тяжелые потери. Многие мои соратники, члены их семей и просто сочувствующие нашему делу погибли в сражениях, пострадали во время допросов в Аврорате или испытывали чудовищные муки от заключения в Азкабане, полном дементоров.

Возможно, прочитав эти строки, вы задаете себе вопрос: не лучше ли мне в таком случае было отказаться от власти, сохранив тем самым множество жизней? Мой ответ — нет, ведь для магического мира это будет означать все больший регресс и в конце концов неминуемую гибель. Удивительно, но многие даже весьма образованные и просвещенные волшебники не видят опасности, которая зависла над нами словно Дамоклов меч. В то время как все силы Министерства и деньги налогоплательщиков уходят на соблюдение Статута Секретности и пополнение списков запрещенных заклинаний и зелий, совсем рядом набирает силы жуткое чудовище, несущее смерть всем нам. И имя ему — магглы. Волшебники относятся к ним с презрением или напротив, с любопытством и умилением, но почти никто не воспринимает простецов всерьез. А между тем, их становится все больше и больше, они захватили всю землю и окружили поселения волшебников точно охотники, оцепившие логово дикого зверя. Вам, вероятно, не нравится, что я сравниваю волшебников с животными, но как же еще нас назвать? Посудите сами, мы прячемся от магглов на жалких клочках заколдованной земли, а если приходится выходить в большой мир, устраиваем целый маскарад, стараясь быть незаметными, и постоянно трясемся от страха, что привлечем их внимание. Страх перед магглами — вот то, вокруг чего строится вся наша жизнь последние несколько столетий. Приняв Статут, мы спасли волшебников от смерти на костре, но в то же время сами загнали себя в ловушку. За время изоляции маггловская наука шагнула далеко вперед, но лишь немногие понимают, что скоро простецы создадут оружие, которое нас уничтожит. Все знают про трагедию, произошедшую в 1945 году, когда американские магглы сбросили на Японию атомную бомбу — чудовищное приспособление, убившее более 200 тысяч простецов. В зоне поражения также оказалось жилище древнего рода чистокровных волшебников, защитные щиты которого выдержали эту атаку, и два дома принадлежащие обычным волшебным семьям, окруженные стандартными заклинаниями, все жители которых погибли. Но эти смерти не идут ни в какое сравнение с тем уроном, которое нанесло магическому миру Японии невидимое и смертоносное излучение, оставшееся после взрыва: в течение долгих десяти лет больше трети детей в волшебных семьях рождались сквибами, и только благодаря героическим усилиям ученых и колдомедиков, удалось остановить эту жуткую эпидемию.

Это ужасное происшествие, несомненно, указывает на то, что очень скоро магглы создадут устройства, от которых нам будет не скрыться, и оружие, которое не остановят наши магические щиты. И тогда волшебники окажутся не в силах противостоять несметным войскам магглов, подобно тому, как средневековые города уничтожались полчищами чумных крыс. Те, кто надеются, что проблему можно будет решить мирным путем, ошибаются. С магглами не получится договориться, их агрессия и тяга к разрушению не позволят им внять доводам рассудка и начать переговоры с волшебниками. Единственное, что они чувствуют, сталкиваясь с чем-то новым — желание разрушить и подчинить это. А еще их гложет зависть к нашей магии, которая, несомненно, выльется в новую Инквизицию, вот только на этот раз нам будет негде скрыться от обезумевших магглов, желающих нас уничтожить.

Но пока мы еще можем предотвратить этот надвигающийся Апокалипсис, установив контроль над маггловским правительством, над их лабораториями и финансами. Вот только Министество Магии предпочитает не замечать стремительно растущей опасности, исходящей от магглов. А это значит, что единственная возможность избежать трагедии — взять власть в свои руки до тех пор, пока не стало слишком поздно!

Я хочу, чтобы те, кто хочет присоединиться ко мне, понимали, что я зову вас на войну. А это значит, что в любой момент вы можете потерять все: положение в обществе, свободу и даже жизнь. Вы должны понимать, что, если вы решите пойти за мной, обратного пути уже не будет. Но, если не мы, то кто? Я думаю, что перед нами стоит великая цель, за которую стоит бороться! Именно поэтому я и сотни моих сторонников ежедневно сражаемся для того, чтобы приблизиться к ней!

Вы, студенты Хогвартса, наша молодежь, наше будущее! Подумайте, что делаете вы для исполнения нашей общей цели: благоденствия и процветания Магической Британии? Вам решать, как поступить, кем остаться в памяти потомков: послушными обывателями, безвольно плывущими по течению, в то время как другие меняют этот мир, или напротив, ведущими за собой, реформаторами, опорой и надеждой нашего общества. Готовы ли вы рискнуть всем ради победы? Готовы ли вы сражаться? За лучшую жизнь, до конца, до победы! Даже то, что вы читаете этот текст, говорит о том, что, несмотря на юный возраст, вы уже умеете смотреть, наблюдать и делать выводы, а также о том, что вы думаете о своем будущем. Именно поэтому я надеюсь, что вы, все-таки, сделаете правильный выбор, присоединившись ко мне. Вместе мы изменим этот мир!

Темный Лорд Волдеморт,

20.08.1973

Драко отложил в сторону пергамент, который читал вслух, и слизеринцы молча переглянулись.

— Не скажу, что я все понял — местами было слишком заумно, но это все равно здорово! — наконец нарушил тишину Гойл. — Он не боится открыто говорить о таких вещах…

— Он же Темный Лорд, дубина! Разумеется, он не боится! — фыркнул Драко. Грегори насупился, но промолчал.

— А ты что думаешь, Гарри?

— Ну, вроде бы, он пишет правильные вещи. Вот только такие тексты и должны звучать красиво и вдохновляющее, а что там на самом деле не узнаешь, пока сам с этим не столкнешься.

— Какой ты все-таки скептик! — Панси поправила упавшие ей на лицо пряди блестящих темных волос и кинула на Гарри осуждающий взгляд.

— Просто я хочу как следует разобраться, прежде чем делать выводы. Если вы не заметили, я всегда так делаю, прежде чем поддержать чью-то точку зрения! А уж в таком деле особенно не хотелось бы ошибиться.

— Постой, так, значит, ты всерьез рассматриваешь возможность поддержать Темного Лорда?! — Гарри подумал, что Панси рада настолько, что сейчас кинется ему на шею, но она сдержалась.

— Ты же знаешь, Темный Лорд сказал, что либо я присоединюсь к нему, либо он убьет меня. Разумеется, я думаю об его предложении, и оно, скорее всего, даже не вызывало бы у меня отторжения, если бы не одно но — он убил моих родителей!

— Но ведь тогда шла война, и, потом, он же сам сказал тебе, что убил только твоего отца, а мать оглушил, и если бы не нелепая случайность, она была бы жива!

— И ты думаешь, что мне от этого легче?! Вот скажи, ты меньше ненавидишь авроров, которые убили твою мать, из-за того, что шла война, и они были при исполнении, то есть просто делали свою работу?! — раздраженно ответил Гарри, прищурившись и исподлобья глядя на Панси.

— Гарри, ты только не обижайся, но твои родители…они ошиблись, они сражались не на той стороне…

— И ты всерьез полагаешь, что это что-то меняет?! — закричал Поттер, резко отдернув в сторону полог кровати и вскочив на ноги. Драко что-то гневно зашипел, быстро накинув на шкатулку покрывало, но в комнате еще не было ни Блейза, ни Теодора.

— Ты не понимаешь, Панси! — яростно прошептал Гарри, пристально вглядываясь в изумленно распахнутые глаза Паркинсон. — Я знаю магглов, до Хогвартса я жил с ними! И, поверь, мне прекрасно известно, насколько опасными они бывают! А еще мне не нравятся Дамблдор, гриффиндорцы и прочие «воины света», но все это перечеркивает то, что Темный Лорд убил моих родителей! Хорошо, пусть только отца, хотя и мама в любом случае погибла из-за него! Кстати, то, что я жил с магглами — тоже его вина! И как после этого я могу присягнуть ему на верность?! По-твоему, у меня, что, совсем чести нет?!

— Вот как раз ее у тебя слишком много — на пол-Гриффиндора хватит!

— Ладно, я не хочу продолжать этот бессмысленный разговор. Пойду спать, если вы не против. Завтра рано вставать.

Гарри кинулся на свою кровать и резким движением задернул балдахин. Послышалось еле слышное шуршание, и Селена свернулась рядом, положив свою клиновидную голову Поттеру на грудь.

— Что случилось, хозяин? Я чувствую, как колотится твое сердце.

— Ничего, просто я вспылил и наговорил лишнего.

— Ты в смятении, но не беспокойся, все наладится. Мы, змеи, живем сегодняшним днем, и тебе надо научиться тому же.

— Боюсь, я не могу себе этого позволить. На меня навалилось столько проблем: Темный Лорд и его дневник, с друзьями все непонятно, а ведь еще есть сегодняшнее оскорбление от Нотта, которое никак нельзя спустить.

— А хочешь, я укушу этого мальчишку?

— Не вздумай! Чем меньше человек о тебе знают, тем лучше! Еще не хватало, чтобы профессора что-то пронюхали. Тогда они могут забрать тебя! Нет, надо придумать что-то другое. Конечно, хорошо было бы подлить Нотту какое-нибудь неприятное зелье, но он всегда тщательно проверяет все, что ест или пьет, да и с зельеварением у него получше, так что не стоит и пробовать обыграть его в том, в чем он сильнее. Зато в магических дуэлях он мне не ровня.

— Вот и вызови его на поединок!

— Нотт не дурак. Он прекрасно знает, что проиграет, так что сделает все возможное, чтобы не сражаться. Нет, надо придумать что-то другое…

Гарри был рад отвлечься от мыслей о Волдеморте, поэтому он еще долго лежал, машинально поглаживая гладкую чешую Селены и тихо шипя ей возможные варианты того, как можно поквитаться с Ноттом. Змея вставляла свои комментарии, редко полезные, но почти всегда довольно забавные. В итоге под утро в голове у Гарри появились некоторые наброски плана действий, и он наконец-то смог уснуть. Обо всем, связанном с Темным Лордом, он думать себе запретил, решив, что лучше сначала разобраться с тем, что ему сейчас по силам.




Мысли Гарри вертелись вокруг Нотта и весь следующий день. Только перед последним уроком — зельеварением — Поттер выкинул их из головы, понимая, что, если он не сосредоточится на занятии и что-то сделает не так, ему несдобровать.

Прочитав на доске рецепт зелья, ускоряющего рост ногтей, Гарри вздохнул и принялся толочь скарабеев. В отличие от того же Драко, он так и не полюбил зельеварение. Поттер полагал, что в этом виновата тетя Петунья, которая, похоже, на всю жизнь привила ему отвращение ко всему, что хоть чуть-чуть напоминает готовку. Масло в огонь подливало и отношение Снейпа, Гарри мог уверенно сказать, что для профессора он — самый нелюбимый слизеринец. Они находились будто бы в состоянии холодной войны: Снейп хоть и не ругал Гарри, никогда не хвалил его, в отличие от остальных представителей факультета, регулярно получавших поощрительные кивки и скупые похвалы строгого декана. Также профессор не спрашивал Поттера на уроках — просто принимал у него эссе и зелья, при этом глядя так, будто Гарри сделал ему лично что-то очень плохое. Впрочем, Поттер уже давно привык к такому отношению собственного декана, решив, что, в конце концов, нравиться всем попросту невозможно. Поэтому на уроках он спокойно выполнял задания, стараясь не обращать внимания на странного профессора и его нелюбовь, которую тот не стеснялся демонстрировать.

Гарри не сразу понял, почему перед его глазами внезапно всплыл бал в Малфой-мэноре. Вначале он просто вспоминал тот вечер, во всех самых мелких подробностях, словно это было только вчера. Но вдруг Поттер понял, что что-то не так. Через секунду пришло понимание: сосредоточившись на приготовлении зелья, он совсем забыл про свой ментальный щит, и вот результат — в его мысли проник чужак! Гарри ощутил, как быстро заколотилось его сердце, по спине побежали струйки холодного пока. Что же делать?! Леди Малфой еще не учила его, как вытолкнуть легилимента из своего сознания. Сейчас этот неизвестный маг прочтет все его мысли, а Гарри было что скрывать: взять, хотя бы, разговор с Волд…нет! Не думать об этом! В отчаянии он начал судорожно вспоминать все скандалы с участием Дурслей, все зло, что они ему причинили и за что он обещал им отомстить.

— …ри! Гарри! С тобой все хорошо? — Драко тряс его за плечо.

— Да-да, все в порядке, а что?

— Ты весь побледнел и уставился на профессора Снейпа стеклянными глазами, будто перед тобой не он, а дементор! Смотри, даже гриффиндорцы что-то заметили!

Так значит, это был Снейп! Преподаватель, который смеет копошиться в мыслях своего ученика прямо на уроке! Поттер подумал о том, как часто декан мог применять к нему легилименцию в прошлом году, и его руки сами собой сжались в кулаки. Но он тут же напомнил себе, что чем сильнее испытываемые им эмоции, тем более легкой добычей он является. Поэтому Гарри глубоко вдохнул и занялся возведением мысленных щитов, пообещав себе, что больше ни за что не позволит себе забыть о них.

— Мистер Поттер, позвольте узнать, почему вы еще даже не закончили подготовку ингредиентов, в то время как ваши однокурсники уже варят зелье?

Гарри закончил возведение стены вокруг своего сознания и в упор взглянул в непроницаемо-черные глаза Снейпа.

— Простите, сэр, я просто немного задумался, и это меня сбило, — больше всего Поттеру хотелось вскочить и наброситься на декана с обвинениями, но он понимал, что только выставит себя на посмешище и к тому же сообщит всем присутствующим о том, что он обучается окклюменции, тем самым лишив себя преимущества.

— Возвращайтесь к зелью, Поттер, — отрывисто бросил профессор, удаляясь от их парты.

— Да что с тобой?! — сердито прошипел Драко.

— Снейп только что нагло копался в моей голове! Представляешь, оказывается, он легилимент!

— Тоже мне новость! Он, к твоему сведению, в этой области один из лучших!

— Вот ведь…а я как назло про щит забыл, оставил все мысли нараспашку, — Гарри швырнул в котел порезанных флоббер-червей. Зелье как-то подозрительно булькнуло и сменило цвет на ярко-оранжевый.

— Ты бы поосторожнее там, что ли, — Драко с опаской покосился на варево друга. — Постарайся больше не привлекать внимание Снейпа — у меня тут кое-что запланировано. А по поводу щита не переживай — вот я, в отличие от тебя, вообще постоянно про него забываю. Целый день думать о стене в голове — будто бы у меня других дел нет!

Гарри в ответ только хмыкнул и сосредоточился на зелье. Когда до конца урока оставалось пятнадцать минут, Драко достал из кармана белый носовой платок с вышитым в углу вензелем: буквой «М».

— Ну что, проверим, как у меня получится заклинание, которое я с твоей помощью выучил летом? — прошептал Драко, покосившись в сторону Уизли, который в это время явно пытался уговорить сидящую рядом Грейнджер помочь ему с зельем, но та, поглощенная собственной работой, только раздраженно отмахивалась.

Гарри сразу же понял о чем речь, на несколько секунд задумался, прищурившись, оглядел гриффиндорцев, а затем кивнул.

— А давай! Только подожди чуть-чуть, — взяв нож для ингредиентов, он быстрым движением отрезал тот уголок платка, на котором была вышита буква, и задорно подмигнул Драко. — Не стоит оставлять столь явных улик.

Малфой усмехнулся в ответ, а затем взмахнул палочкой и прошептал заклинание. Платок тут же превратился в огромного паука, которого Гарри ловко подхватил заклинанием Левитации. Создание медленно поплыло по воздуху, шевеля лохматыми лапками, и приземлилось на парту точно перед Уизли.

Несколько секунд Рон смотрел на появившееся перед ним существо расширенными от страха глазами, а затем…

— Аааа! Паууук! — Уизли вскочил, опрокидывая парту. Содержимое двух перевернутых котлов опасно зашипело и вспенилось.

В учебнике не зря особенно отмечается, что, несмотря на то, что зелье для роста ногтей достаточно простое, при его приготовлении необходимо быть очень аккуратным и ни в коем случае не трясти котел — сегодня второкурсники узнали, почему. Густая пена быстро поднялась, поблескивая разноцветными искрами, а затем раздался хлопок, и Рон с Гермионой скрылись в облаке густого дыма. Подбежавший Снейп разогнал его клубы несколькими быстрыми движениями палочкой. Увидев пострадавших, слизеринцы не смогли сдержать смех: гриффиндорцы были покрыты гигантскими фурункулами фиолетового цвета, а на их головах шевелились противные зеленые щупальца. Рон и Гермиона в ужасе уставились друг на друга.

— Чудесная прическа, Грейнджер! — раздался звонкий голос Драко. — Тебе очень идет!

Гриффиндорка всхлипнула и, резко развернувшись, бросилась вон из класса. Гарри хмыкнул: Малфой виртуозно сделал то, что должен был, как проигравший их спор: похвалил прическу Грейнджер в присутствии их факультетов, да при этом еще смог не только не выставить себя на посмешище, но даже напротив, выйти победителем.

В это время Уизли уже умудрился вступить в перепалку со Снейпом:

— Но, сэр, там был огромный паук! Его точно ваши слизеринцы подкинули!

— У вас есть доказательства, Уизли? И, вообще, никто, кроме вас, этого паука почему-то не видел, — профессор нависал над гриффиндорцем. Одного взгляда на лицо зельевара с гневно раздувающимися ноздрями было достаточно для того, чтобы понять, что он в ярости.

— Гермиона видела!

— Что ж, давайте спросим мисс Грйнджер! Но где же она? Ах да, она самовольно ушла с урока, не спросив у меня разрешения. Минус пять баллов с Гриффиндора!

— Но это же несправедливо!

— Неужели?! А благодаря вам, мистер Уизли, ваш факультет лишается еще пятнадцати баллов за испорченные зелья, пререкания с преподавателем и безосновательные наговоры на своих однокурсников! А сейчас сядьте на свое место — урок еще не закончен.

— Но мне же надо в Больничное Крыло!

— У вас ожоги? Переломы? Нет?! Ну, тогда я не вижу причину, из-за которой вам срочно необходима помощь. Или вы не можете сесть, потому что фурункулы у вас не только на…открытых частях тела? Ну, в таком случае, стойте.

Уизли даже побелел от гнева, но все-таки рывком поставил упавшие стулья и сел, буравя Снейпа ненавидящим взглядом. До конца урока Драко и Блейз еще успели отпустить несколько злых шуток в адрес несчастного гриффиндорца. Гарри к ним присоединяться не стал, шепнув Малфою, что лучше меньше, да лучше.

Когда прозвенел колокол, Поттер быстро собрал свои вещи и направился к выходу, радуясь завершению нелюбимого урока.

— Драко, задержись. И ты, Поттер, тоже, — раздался в спины слизеринцам холодный голос их декана.

Дождавшись, пока все уйдут, Снейп швырнул перед мальчиками подпаленный и грязный платок. Судя по отрезанному уголку — тот самый, который еще совсем недавно был пауком.

— Я не буду спрашивать, кто из вас это сделал, и чья была идея. Мне это не интересно. Но я очень надеюсь, что больше подобного на моих уроках не повторится. Вам понятно?

— Да, сэр, — вразнобой протянули приятели.

— Хорошо хоть букву с платка отрезать догадались…Кто это у нас такой предусмотрительный?

— Вы ведь сказали, что вам это не интересно, профессор!

— Ясно, мистер Малфой, значит, эта здравая мысль пришла в голову Поттера. Но известно ли вам о заклинании Приори Инкантатем, с помощью которого я мог бы легко вычислить автора этой шуточки? Нет? Что ж, в таком случае, через неделю я жду от вас обоих эссе на три фута, посвященное этому заклинанию. Можете идти.

— Что-то Снейп разошелся, — буркнул Драко, когда слизеринцы покинули класс зельеварения. — Такое длиннющее эссе — как будто бы нам домашнего задания мало.

— А, по-моему, ты зря жалуешься — за такую выходку он мог и на отработку оставить. Да и, потом, Приори Инкантатем — видимо, важное заклинание, которое надо знать, хотя бы для того, чтобы в следующий раз нас не смогли поймать с его помощью.

— Все равно. Постой, ты куда это?

— О, совсем забыл сказать. Я перед обедом хочу заглянуть в библиотеку. А ты иди к нашим.

— Неужели ты настолько жаждешь знаний, что уже побежал строчить эссе для Снейпа?

— Не угадал. Мне для одного личного дела.

— А, ну тогда увидимся на обеде, — кивнул Драко. Гарри заметил, что ему очень интересно, но Малфой, разумеется, не стал бы просто так демонстрировать любопытство.

Расставшись с другом, Поттер действительно отправился в библиотеку. Шепотом поздоровавшись с мадам Пинс, он пошел между высокими стеллажами. Книги, посвященные Защите от Темных искусств, Чарам, Рунам… Гарри остановился в секции гербологии. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что за ним не следят, он просмотрел названия на корешках книг, выбрал одну из них и, вздохнув, приступил к чтению. Поттера не интересовали растения, но теперь ему придется вникнуть в гербологию, ведь это было необходимо для одного очень важного дела.

Глава 21

Четверг выдался солнечным, на радость всем обитателям Хогвартса, ведь всю неделю до этого накрапывал противный дождик. Воздух был по-осеннему чистым и прозрачным, еще зеленые ветви деревьев Запретного Леса слегка трепетали под дуновением легкого ветерка.

На уроке гербологии профессор Спраут рассказала второкурсникам про мандрагоры, а затем дала задание — пересадить их из одних горшков в другие. Волшебные растения, больше похожие на жутковатых скрюченных младенцев с пучком листьев на макушке, обладали довольно вредным характером, и покидать насиженные места не хотели.Задание усложнялось тем, что работать приходилось в защитных наушниках, полностью отсекавших все посторонние звуки, чтобы крики маленьких мандрагор не уложили второкурсников в Больничное крыло. Когда Гарри выдернул своего «подопечного» из земли, тот явно зашелся в плаче и гневно задергал скрюченными конечностями. Однако Поттера эта демонстрация не впечатлила, и он непреклонно запихивал мандрагору в новый горшок до тех пор, пока та не поняла, что неведомый возмутитель спокойствия не отстанет, и не затихла, не мешая засыпать себя землей и компостом. Закончив и оглядевшись, Гарри увидел, что у его друзей все проходит не так гладко: Панси раздраженно трясла мандрагору за листья, не замечая осуждающих взглядов, которые периодически бросала на нее профессор Спраут, а Драко решил подразнить свое растение и теперь тряс в воздухе укушенной рукой, еле слышно шипя проклятия, а задание за него выполняли Винсент и Грегори.

Когда профессор Спраут замахала руками, привлекая внимание студентов, и жестами дала команду снять наушники, защищающие их от плача мандрагор, а затем объявила, что урок окончен, по теплице пронеслись облегченные вздохи.Пообещав друзьям догнать их по дороге в замок, Гарри протиснулся между ящиками с мандрагорами и подошел к Спраут, стараясь держаться подальше от непонятных растений, которых в теплице было великое множество.

— Да, мой дорогой, ты что-то хотел? — преподавательница улыбнулась Поттеру, снимая перепачканные в земле перчатки.

— Да, профессор, я хотел получить консультацию по вашему предмету.

— Не замечала за тобой особого интереса к гербологии. Нет-нет, не подумай, я тобой очень довольна: ты учишь, делаешь все домашние задания, на уроках хорошо работаешь. В конце концов, высший балл на переводном экзамене ты получил вполне заслуженно! Но вот увлечения растениями и особой любви к ним у тебя все-таки нет.

— Это правда, — не стал отпираться Поттер. — Но я тут нашел одно интересное заклинание, используемое в гербологии. Правда, оно слишком сложное для самостоятельного изучения, и поэтому я решил обратиться к вам.

— И абсолютно правильно — незачем подвергать себя напрасному риску. А я всегда рада помочь своим ученикам, к тому же, мне очень приятно, что я смогла заинтересовать кого-то гербологией настолько, что они готовы тратить на ее изучение свое свободное время. Приходи ко мне сегодня часа за два до ужина, ладно?

— Хорошо. Большое спасибо, профессор! — и, напоследок улыбнувшись Спраут, Поттер побежал догонять друзей.




Гарри поудобнее перехватил толстую книгу по гербологии и заглянул в теплицу. Здесь уже расположилось несколько студентов, в основном со старших курсов, за исключением его самого и Лонгботтома, который возился в углу с каким-то растением, большие цветы которого на глазах меняли свой цвет с красного на синий, затем — оранжевый и обратно.

— О, мистер Поттер! — кивнула Спраут. — Проходите и спрашивайте, что вы хотели. Что это у вас за книжка? О Мерлин, она уж точно не для младшекурсников — слишком сложная!

— Возможно, профессор, но она очень интересная, — ответил Гарри, проходя вслед за Спраут вглубь оранжереи подальше от других учеников. Ему это было только на руку — чем меньше народа будет знать, зачем он здесь, тем лучше, даже несмотря на то, что все присутствующие явно были гораздо больше увлечены растениями, чем его персоной. — В ней я нашел одно заклинание. Оно называется «Домареграменус»,и я бы очень хотел его выучить.

— Эх, вы, слизеринцы! Обязательно хотите все контролировать, даже растения, а ведь с ними и договориться можно, подход найти.

— Но ведь это заклинание гербологи придумали, а значит, не все растения такие уж сговорчивые! — шутливо возразил Гарри.

— Тут ты прав, — улыбнулась в ответ Спраут. — Что ж, это заклинание, конечно, для тебя пока сложное, но я знаю, что с Чарами у тебя все хорошо, поэтому, думаю, ты справишься, если будешь стараться. Итак, Домареграменус делает растение послушным твоим желаниям. По сути, его действие аналогично заклятию Подвластия, которое под угрозой пожизненного заключения запрещено применять к людям.

— Да, Империус, я знаю, — поспешно ответил Гарри и тут же мысленно отвесил себе подзатыльник: демонстрировать Спраут свои познания в Темной магии было очень опрометчиво с его стороны.

Профессор помрачнела:

— Ох, не должны дети вашего возраста знать о таких вещах. Это все война виновата, мистер Поттер, это все война…

Она тряхнула головой, будто отгоняя непрошенные мысли и продолжила:

— Так вот, Домареграменус проще в том, что растение, не имея разума как такового, не способно сопротивляться действию заклятия. Ну и, конечно, оно не требует от волшебника никакого определенного эмоционального настроя, а также, разумеется, не оказывает воздействия на разум, в отличие от Непростительных и прочей Темной магии, которая неизбежно сводит с ума тех, кто ее применяет.

У Гарри было что возразить на это заявление Спраут, но на этот раз он предусмотрительно оставил свои мысли при себе и даже пару раз кивнул в знак того, что полностью с ней согласен.

— Итак, мистер Поттер, сложность Домареграменус заключается в том, что оно довольно энергоемкое, а также имеет совсем непростое плетение, которое необходимо выполнять с ювелирной точностью, иначе ничего не выйдет.

Следующие полчаса Гарри под руководством профессора осваивал нужные движения палочкой, которые и впрямь оказались довольно замысловатыми, впрочем, после того, как он самостоятельно смог выучить Эксерерис Эссенцие — заклинание, которое открыло ему страшную сущность дневника Тома Риддла — Поттера уже ничем было не испугать.

— Это удивительно! У вас несомненный талант: какая точность и сосредоточенность! Недаром профессор Флитвик так вас хвалит, — довольно воскликнула Спраут и, поручив Гарри отрабатывать заклинание на жгучей антеннице, удалилась к другим ученикам, напоследок напомнив, что с этим растением необходимо быть осторожным и не приближаться слишком близко.

Сначала ничего не получалось: антенница в ответ на заклинание только вздрагивала и тянула к Гарри свои красные ветви-щупы, больше похожие на щупальца. Но, спустя примерно десяток неудачных попыток, дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки. Сперва растение исполняло не все команды, но затем Поттеру удалось взять его под полный контроль. Подчиняясь его приказам, антенница поднимала и опускала ветви, замирала и раскачивалась.

— А теперь овации! — скомандовал Гарри, и растение послушно захлопало одним щупальцем об другое, изображая аплодисменты, в чем его поддержала незаметно подошедшая Спраут, которая еще раз похвалила Поттера, а затем громко объявила всем присутствующим, что им пора на ужин.

Гарри благодарно улыбнулся ей на прощание и направился к выходу. В дверях теплицы он чуть не столкнулся с Лонгботтомом. Гриффиндорец шарахнулся в сторону, а затем стремительно направился к замку. Он так спешил, что споткнулся на траве и чуть не упал, чудом не выронив горшок со своим переливающимся цветком, который он прижимал к себе так, будто это была какая-то великая ценность.

— Эй, Лонгботтом, ты бы поосторожнее, а то сломаешь свой драгоценный цветочек! — бросил Гарри, повысив голос — гриффиндорец успел довольно прилично его обогнать.

Даже со спины было заметно, как напрягся Невилл. Он медленно повернулся к слизеринцу.

— Не трогай меня, Поттер! Иди своей дорогой!

— Ничего себе, какие мы агрессивные! Разве я успел сделать тебе что-то плохое?

Лонгботтом покраснел, он неловко переминался с ноги на ногу и старательно отводил глаза. Гарри подошел ближе.

— Ты и твои дружки… вы…

— Да-да? — Поттер искренне заинтересовался, чем они насолили этому гриффиндорцу. Хотя, кажется, в прошлом году Драко пару раз тренировал на нем Таранталлегру, но кто бы мог подумать, что Лонгботтом окажется столь злопамятным.

— То, что вы сделали с Гермионой и Роном, было просто отвратительно! — решившись, выпалил Невилл, подняв взгляд и глядя Гарри в глаза с какой-то отчаянной решимостью.

— А, так ты об этом!

— Именно! Издеваться над человеком только из-за его происхождения — это низко и подло! Гермиона хорошая, она не заслуживает такого отношения!

— Ой, да ничего страшного с твоими дружками не случилось: Помфри быстро сведет фурункулы и превратит щупальца, которые у них сейчас на головах, обратно в волосы. Возможно, они даже будут лучше, чем прежние, и Грейнджер перестанет выглядеть так, будто только что отбилась от напавшего на нее электрического ската. А вообще странно, что ты так ее защищаешь, я же слышал, как она с тобой обходится: «Нет, Невилл, ты все делаешь неправильно! Ах, ты такой неуклюжий! Ну как этого можно не знать, я не понимаю!» Так вот, Лонгботтом, по-моему, ты не можешь считаться достойным представителем своего Рода, раз позволяешь какой-то грязнокровке так с собой обращаться!

— Как ты ее назвал?! — воскликнул Невилл, краснея и сжимая кулаки.

— О, не сомневаюсь, что ты услышал, — усмехнулся Гарри и, пройдя мимо разгневанного гриффиндорца, направился в замок.

Поттер допускал вероятность того, что Лонгботтом не спустит ему это оскорбление, и был готов к вызову на дуэль, к заклятию, подло пущенному в спину, и даже к тому, что Невилл кинется в рукопашную, но, видимо, вся его смелость ушла на их разговор, и гриффиндорец остался стоять, глядя вслед Гарри с бессильной яростью.

Затевая этот разговор, Поттер всего лишь хотел поднять себе настроение, однако вскоре был вынужден с досадой признать, что он возымел обратный эффект. Слизеринец невольно задумался, не становится ли он похожим на Дадли, раз уж он считает издевательства над гриффиндорцами неплохим развлечением. Рона ему жалко не было — Уизли сам часто затевал конфликты, не скупясь на прозвища вроде «слизней» или «новых Пожирателей», но вот Грейнджер действительно не сделала им ничего плохого и, по сути, была виновата только в своем происхождении. Хотя, нет, не только: еще она обладала дурацкой убежденностью в собственном превосходстве, а ее манера нервно подпрыгивать с поднятой рукой на уроках ужасно выводила из себя. Кроме того, все ее поведение и манера держаться прямо кричали о том, что она заведомо считает себя на голову выше остальных. Выросший среди магглов Гарри тоже много читал, но он также постоянно расспрашивал своих друзей, не стесняясь задавать самые глупые вопросы в стремлении узнать о магическом мире как можно больше, чтобы быстрее стать в нем своим и не выглядеть белой вороной. Грейнджер же, судя по тому, каким покровительственным тоном она обращалась к другим гриффиндорцам, даже в голову не приходило, что ее чистокровные и полукровные соученики могут знать о волшебстве что-то ей неведомое. Гарри напомнил себе, что на их курсе есть и другие магглорожденные, например, Джастин Флинч-Флетчли из Хаффлпаффа, который вел себя совсем не так, как Гермиона, и поэтому ни разу за все время обучения не стал объектом насмешек и оскорблений со стороны слизеринцев.

Эти рассуждения успокоили Гарри, и к ужину от его недавних сомнений не осталось и следа.




Драко вбежал в спальню и огляделся: балдахин над кроватью Поттера был плотно задернут. Приблизившись, он постучал по резному столбику.

— Эй, Гарри, ты тут?

Ответа не последовало, но спустя несколько секунд полог отъехал в сторону.

— Ну, наконец-то, а то я тебя потерял! Что это ты делаешь?

Перед Гарри лежала его мантия-невидимка, которая сейчас казалась словно сотканной из лунных лучей, среди которых плавали три черных звездообразных шарика.

— Не мешай! — раздраженно прошипел Поттер.

Драко пожал плечами и, подвинув стул поближе, сел, с интересом глядя на то, как Гарри совершает странные пассы волшебной палочкой, пытаясь отделить шарики от жемчужно-серой поверхности мантии. Получалось у него плохо: серебристые нити переплетались друг с другом, и Поттер никак не мог их распутать.

— Нет, неправильно! — воскликнул Драко спустя пять минут наблюдений за мучениями друга. — Так ты только еще больше их перепутаешь, разве не видишь?

— Так попробуй сам, раз ты такой умный! — огрызнулся Гарри, которого многочисленные неудачные попытки уже давно вывели из себя.

— Отличная идея! — фыркнул Малфой, пересаживаясь поближе.

— Смотри, надо достать эти штуки, не порвав ни одной нити.

— А что будет, если нить порвется?

— Дамблдор узнает о снятых следилках, и тогда я тебя убью.

— Я прямо трепещу от страха. Так вот, значит, как выглядят следилки… а зачем это Дамби?

— Все вопросы потом, ладно? У меня уже сил нет держать заклинание.

Драко кивнул и склонился над мантией, внимательно прослеживая хитросплетения нитей, его лицо приняло одновременно сосредоточенное, но в то же время странно отсутствующее выражение. Затем Малфой начал делать плавные пассы волшебной палочкой. Уже скоро Гарри с удивлением понял, что дело идет на лад, а спустя еще некоторое время первая следилка оторвалась от поверхности мантии и зависла в воздухе. Драко моргнул и посмотрел на Гарри, казалось, впервые вспомнив о его присутствии.

— Фините, — подсказал Поттер. Малфой кивнул, и через мгновение черный шарик лопнул с еле слышным хлопком.

Вскоре все следилки были уничтожены, и мальчики со вздохом облечения откинулись на кровати.

— Драко, тебе вязать надо — смотри, какой талант пропадает!

— Да иди ты! Я, вообще-то, рассчитывал на слова благодарности, а ты все шутишь!

— Да ладно тебе. И спасибо за помощь, а то я бы, наверное, еще полночи провозился. Как ты смог так ловко распутать все нити?

— Сам не знаю, — Драко легкомысленно пожал плечами. — Просто смотрел, как они расположены, и осторожно передвигал. Ты лучше расскажи, откуда эти следилки вообще взялись!

— Я обнаружил их в конце августа, когда гостил у Паркинсонов. Я тогда решил выучить заклинание, которое показывает, какую магию применяли к той или иной вещи. Вообще, я это делал просто так, от скуки, и был очень удивлен, когда оказалось, что на мантии висят следилки. Кто их автор я, естественно, понял сразу же: о ней кроме нас с тобой знает только Дамблдор, который мне ее и подарил.

— Подожди, а зачем ему знать, куда ты ходишь в мантии?

— Как это «зачем»?! Да уж, Драко, «хорошая память» — это явно не про тебя! Вспомни, что творилось в школе в прошлом году — я имею в виду эпопею с Философским Камнем. И, если ты не забыл, Дамблдор всячески потворствовал тому, чтобы моя встреча с Темным Лордом все-таки состоялась. Поэтому, я думаю, лишнее средство для слежки за мной ему бы не помешало, — Драко согласно кивнул. — Так вот, мне, разумеется, хотелось как можно скорее избавиться от этих противных штук, поэтому при первой же возможности я нашел в библиотеке нужную информацию. Представляешь, оказывается, следилки бывают разной мощности: от двух лиг и аж почти до трех тысяч! А действуют они обычно от пары дней до нескольких месяцев, но Дамблдор-то не простой волшебник, вот они и продержались больше полугода, и неизвестно, на сколько бы их еще хватило.

— Это все, конечно, очень интересно, но давай ты про следилки потом расскажешь, а сейчас лучше вернемся в гостиную — представляешь, я уговорил Эдриана Пьюси с четвертого курса научить нас покеру! Такую возможность нельзя упускать!

Гарри только вздохнул в ответ, но все же позволил Драко утянуть себя в гостиную, где, судя по звукам доносящихся голосов, собрался чуть ли не весь факультет.




Гарри лежал в своей кровати и изо всех сил боролся со сном. После насыщенного дня ему ужасно хотелось отложить все дела до завтра и расслабиться, но, к сожалению, он не мог себе этого позволить. Соседи по спальне, будто бы издеваясь над ним, никак не ложились, болтая о всякой ерунде. Поэтому к тому времени, когда они, наконец, стали желать друг другу спокойной ночи, Гарри уже весь извелся. Дольше всех не засыпал Нотт — Гарри видел, что сквозь балдахин над его кроватью пробивался слабый свет Люмоса — должно быть, Теодор что-то читал.

Дождавшись, когда его неприятель наконец-то заснет, Поттер достал из-под подушки мантию-невидимку, закутался в нее и крадучись покинул спальню. Пройдя по темным коридорам Хогвартса, Гарри дошел до холла, а затем осторожно выскользнул на улицу сквозь неплотно закрытые двери. Холодный осенний ветер резко налетел на него, и Поттер поежился, жалея, что он не догадался надеть свитер.

Гарри быстрым шагом спустился с крыльца и пошел вдоль стены замка, внимательно глядя под ноги: Люмос он решил не зажигать, опасаясь привлечь внимание Филча или дежурного преподавателя, а тоненький серп Луны, казалось, совсем не давал света. Впрочем, Поттера совсем не пугала окружающая его темнота. Он уверенно шел вперед, и вот перед ним вырос черный силуэт Дракучей Ивы.

Гарри осторожно приблизился. Ночью активность агрессивного дерева была снижена, и сейчас оно будто бы спало, опустив толстые узловатые ветви. Поттер нервно сглотнул: если у него сейчас не получится выполнить задуманное, придется срочно придумывать другой план, а этого ему совсем не хотелось. В книге по гербологии, которую он читал в библиотеке, было написано, что растения, подобные Дракучей Иве, часто использовались для охраны. Однако для этого было необходимо заколдовать ее так, чтобы она стала неуязвима для заклинаний, подобных тому, что он только что выучил, и успокоить ее можно было только коснувшись определенного участка дерева.

Гарри понимал, что вряд ли опасное растение посадили на территории школы просто так, но надеялся, что необходимость в нем уже отпала. Ведь заклинание, превращающее просто агрессивное дерево в серьезного стража, мимо которого было почти не реально пройти — если не знать, как — нужно было обновлять каждый год, поэтому был шанс, что он сможет заколдовать Иву.

Гарри глубоко вдохнул и поднял палочку:

— Домареграменус! — все ветви Дракучей Ивы резко опустились вниз, на несколько мгновений замерли, а затем начали раскачиваться, сначала медленно, будто с усилием, а затем все быстрее и быстрее.

Гарри чудом смог увернуться от толстой ветки, хлестнувшей землю там, где он стоял еще секунду назад. Дракучая Ива явно хотела уничтожить того, кто нарушил ее покой, нанося все новые и новые удары. Одна из веток явно целилась Поттеру в голову и, он, резко пригнувшись и кинувшись в сторону, потерял равновесие, упав на землю. В свисте, с которым побеги Ивы рассекали воздух, Гарри почудилось ликование. Кубарем откатившись в сторону, он изо всех сил пополз прочь от кровожадного дерева. Поттер не останавливался до тех пор, пока не понял, что Дракучая Ива осталась далеко позади. Оглянувшись, он увидел, как она в бессильной ярости размахивает ветвями, пытаясь дотянуться до своего уже недосягаемого врага.

Гарри с облегчением вздохнул, поднялся на ноги и смахнул пот со лба. Он не собирался сдаваться и, отдышавшись, повторил заклинание, но Дракучая Ива, казалось, этого даже не заметила. Гарри раздраженно нахмурился: неужели он ошибся, и это злобное дерево до сих пор что-то охраняет?! Но ведь в первый раз заклинание хоть чуть-чуть, совсем ненадолго, но все же подействовало! А это значит, что он сам делает что-то не то: ошибается в пассах волшебной палочкой или недостаточно четко представляет нужный результат.

«А ты думал, что с огромным деревом справиться будет так же легко, как с цветочком из теплицы Спраут?» — мысленно отругал себя Гарри: «Соберись!»

Он сделал несколько глубоких вдохов, собираясь с мыслями, а затем сосредоточенно прочертил в воздухе необходимые фигуры волшебной палочкой.

— Домареграменус! — Ива, еще мгновение назад яростно размахивавшая ветвями, стремясь добраться до Поттера, послушно замерла.

Не веря тому, что у него наконец-то получилось, Гарри осторожно подошел ближе. Дракучая Ива была неподвижна, как самое обычное дерево. Отдав несколько команд и убедившись, что она действительно его слушается, Поттер отошел на безопасное расстояние и отменил заклинание, чтобы тут же применить его вновь. Спустя некоторое время Гарри добился идеального выполнения Домареграменус и не смог сдержать удовлетворенную улыбку: самая сложная часть его плана осталась позади. На радостях Поттер даже забрался на одну из толстых ветвей и приказал Иве покатать его. После метлы и крылатых лошадей подобное развлечение его не сильно впечатлило, но навело ассоциацию с маггловскими каруселями. В детстве Гарри мечтал побывать в парке аттракционов, но, разумеется, с такими опекунами, как Дурсли, этому желанию было не суждено исполниться, зато сейчас он испытал что-то очень похожее, однако вместо скучной железной карусели у него было настоящее волшебное дерево. Жизнь определенно была хороша!

Лихо спрыгнув на землю, Гарри облокотился на прохладный ствол Ивы, разглядывая нависающую над ним громаду спящего замка. Внезапно он заметил, что сбоку от него среди переплетенных корней чернеет какой-то лаз. Приблизившись, он направил туда свет Люмоса и увидел проход, уходящий куда-то под землю. Гарри сразу подумал, что, наверное, там и прятали то, что раньше охраняла Дракучая Ива. Но что же это может быть? После прошлогодней истории с Философским Камнем он уже ничему не удивится. Гарри снедало любопытство, но, в то же время, здравый смысл говорил, что лезть одному в этот таинственный ход — по-гриффиндорски безрассудно и может плохо кончиться. С другой стороны, раз Иву больше не используют как стража, то, вероятно, то, что она охраняла, забрали в другое место, а, значит, маловероятно, что его ждет что-то опасное. Кроме того, у него есть мантия-невидимка.

В конце концов, свойственная всем мальчишкам тяга к приключениям победила слизеринскую осторожность, и Гарри спустился в потайной ход.

Как оказалось, таинственный лаз был больше похож на ход в нору: он вел под землю и не был облицован камнем; свисающие сверху корни раздражали, цепляясь за одежду. Сначала проход шел под уклон, но затем выпрямился, и идти стало проще. Коридор оказался длинным, Гарри подумал, что, наверное, он уже вышел за территорию Хогвартса. Идти было неудобно — ход был настолько узким, что даже невысокому Поттеру пришлось пригнуться, из-за чего он быстро выбился из сил.

Внезапно коридор закончился, и Поттер оказался в пустой пыльной комнате. Вся мебель в ней была переломана, а на стенах были глубокие борозды, похожие на следы когтей какого-то крупного животного. Гарри невольно поежился, подумав о том, что, возможно, этот зверь где-то рядом. Правда, судя по пыли, которая толстым слоем покрывала все вокруг, в эту комнату много лет никто не заходил. Не обнаружив больше ничего интересного, Гарри поднялся на второй этаж по скрипучей лестнице, которая закончилась обшарпанной дверью. Поттер проверил, надежно ли его скрывает мантия-невидимка, крадучись подошел ближе и осторожно отворил дверь в помещение. Здесь также никого не было, свет Люмоса осветил большую кровать с пологом, похожую на те, которые стояли в спальнях учеников, покосившийся стол и несколько рассохшихся от времени колченогих стульев. Стены были исписаны различными надписями. Часть из них уже стерлась, но большинство были вполне разборчивы: «Гриффиндор рулит!», «Пожиратели Смерти и слизеринцы — флобберчеви!», «Мародеры — лучшие!». Последняя надпись заставила Гарри недоуменно нахмуриться: он знал, что мародерами называли тех, кто грабит на полях сражений. Впрочем, возможно, в магическом мире это слово обозначало что-то еще, например название какой-нибудь музыкальной рок-группы. Также на стене красовались ругательные и уничижительные высказывания в адрес Снейпа. Гарри подумал, что с некоторыми из них он даже готов согласиться, хотя, в целом, неизвестные гриффиндорцы, конечно, сильно перегибали палку.

Гарри подошел к окну, заколоченному досками, и в щель межу ними увидел огни деревни, должно быть, Хогсмида, ведь, насколько он знал, других поселений вблизи Хогвартса не было. Под ногой что-то звякнуло, Поттер поскользнулся и чуть не упал. Направив луч Люмоса вниз, он увидел, что причиной его неловкости оказалась пустая бутылка из-под огневиски, которая, надо сказать, была в этой комнате отнюдь не единственной. Вздохнув, Гарри плюхнулся на кровать, о чем тут же пожалел — она ужасающе громко скрипнула, а в воздух взметнулось ужасающее облако пыли. Поттер мгновенно отскочил прочь и уже на безопасном расстоянии ждал, пока оно уляжется, чихая и вытирая заслезившиеся глаза. Когда пыль наконец-то рассеялась, Гарри заметил, что на кровати лежит какой-то листок. Заинтересовавшись, Поттер протянул к нему руку, но вдруг раздался стрекот, похожий на тот, который издают жуки, но гораздо громче, и из полога над кроватью на него спикировало какое-то небольшое темное существо. Гарри успел отшатнуться, оно пролетело мимо и развернулось в воздухе, готовясь к новой атаке. Сперва Поттеру показалось, что это пикси, однако он быстро понял, что ошибся: агрессор был гораздо меньше, имел большие жесткие крылья, четыре пары конечностей и, в отличие от ярко-синих пикси, был покрыт черной шестью. Гневно застрекотав, существо вновь кинулось на Гарри, но тут же отлетело куда-то в угол, сраженное метким Ступефаем. Поттер довольно улыбнулся, но тут его плечо пронзила острая боль. Невольно охнув, он резко развернулся, чтобы успеть заметить, как еще одно такое же существо стремительно взмыло куда-то под потолок.

— Люмос Максима! — комнату залил яркий свет, и Гарри увидел, как оно, недовольно жужжа, мечется между балок, похожее на огромного ночного мотылька. Еще одно Оглушающее, и агрессивное создание с глухим стуком упало на пол. Поттер огляделся и, не увидев больше ни одного врага, задрал рукав мантии. Как он и ожидал, на плече обнаружились следы от укуса, слегка воспаленные, но, к счастью, не глубокие. Облегченно вздохнув, и понадеявшись, что тварь не была ядовитой, Гарри подошел к кровати и, приглядевшись, увидел под балдахином большой кокон, слепленный из яиц, черных и гладких. Видимо, его и защищали неизвестные существа. Брезгливо поморщившись, Поттер прихватил заинтересовавший его ранее листок и спустился вниз.

Прислонившись к старым перилам, он направил свет Люмоса на пыльный прямоугольник пергамента. На нем расправлял крылья огненный феникс, а поверх был текст, написанный крупными алыми буквами, которые так отчаянно привлекали к себе внимание, что казалось, будто они кричат:

«За прошедший 1975 год террористической организацией Пожиратели Смерти было убито более ста человек. Двадцать из них были мирными жителями. Сегодня уже очевидно, что, несмотря на все громкие заявления, сделанные Министерством, оно не в силах защитить простых волшебников и остановить преступников. Все жители магической Британии находятся под ударом, следующей жертвой темных магов может стать каждый! И сейчас у нас есть выбор: трусливо сидеть, попрятавшись по домам, пока смерть не постучится в наши двери, или дать отпор врагам! Надеяться на авроров бессмысленно: они нас не спасут! И только мы сами можем защитить себя и тех, кого любим, от черных сил! Если ты хочешь положить конец кошмару, который уничтожает все, что нам дорого, и готов бороться со злом — присоединяйся! Встань на защиту мира! Вступай в Орден Феникса!»

Гарри тихонько фыркнул, поняв, что только что он прочитал обращение к волшебникам с другой стороны баррикад. Он знал, что Орден Феникса — организация, которой, по слухам, управлял сам Дамблдор, и что ее главной целью было противостояние Волдеморту и его приспешникам. В газетах первые упоминания о ней появились в начале семидесятых. Довольно долго деятельность Ордена была запрещена, и прибывающие на место стычек авроры одинаково арестовывали как Пожирателей, так и фениксовцев. И только в последние годы войны, когда Министерство окончательно перестало контролировать ситуацию, оно было вынужденно сотрудничать с организацией Дамблдора: они устраивали совместные дежурства и боевые операции. Но, судя по всему, это не сильно помогло: Пожиратели Смерти стремительно увеличивали свое влияние, и всем было очевидно, что победа будет за ними, если бы не события Хэллоуина одиннадцатилетней давности. Если бы не Мальчик-Который-Выжил.

Подчиняясь заклинанию, бумага медленно взмыла в воздух, а затем вспыхнула. Гарри задумчиво наблюдал, как она горит, а, когда пепел опустился на землю, быстро направился к выходу.

Пробираясь по туннелю, ведущему обратно в Хогвартс, он размышлял, возможно ли, что в годы войны в этой хижине собирался Орден Феникса, а на первом этаже держали какое-то чудовище для охраны. Правда, раскиданные бутылки и хулиганские надписи на стенах не очень соответствовали образу благородных борцов со злом, но кто их знает, этих светлых волшебников. Впрочем, какое ему до всего этого дело? Главное, что он все-таки смог заколдовать Дракучую Иву, а, заодно, нашел укромное место, где они с друзьями смогут спокойно обсуждать то, что не предназначено для чужих ушей и изучать заклинания. Испортившееся было настроение стремительно поползло вверх.

На подходе к слизеринской гостиной на Гарри внезапно навалилась усталость, и в спальню он вошел с трудом переставляя ноги, которые будто налились свинцом. Голова немного кружилась, а перед глазами мелькали разноцветные мушки. Мельком удивившись своему состоянию, Гарри комом скинул одежду, упал в кровать, и тут же провалился в сон.

Он стоял на мосту, окруженный молочно-белым туманом, настолько густым, что разглядеть воды реки внизу было невозможно. Влажный воздух оседал на мантию капельками воды, пробирался сквозь одежду, заставляя его зябко передергивать плечами. Гарри растерянно заозирался: он не помнил, как здесь оказался, и не знал, куда идти дальше. Но оставаться в этом месте было невыносимо, поэтому Поттер решительно направился вперед. Спустя какое-то время ему показалось, что в тумане угадываются чьи-то неясные силуэты. Это вселило в него надежду, и он прибавил ходу. Скоро Гарри смог разглядеть, что впереди по мосту медленно движется процессия в бесформенных черных мантиях с глубоко надвинутыми капюшонами. В руках они держали погашенные факелы. Внезапно Поттер понял, что в этой толпе есть его отец. Он не смог бы объяснить, почему он так решил, но почему-то был абсолютно в этом уверен. Вот только как найти его среди этих безликих фигур?!

— Подождите меня! Остановитесь! — закричал Поттер, но его слова утонули в густом тумане, а процессия продолжала свое неспешное движение.

Тогда Гарри побежал, но, как он ни старался, расстояние сокращалось очень медленно, и к тому моменту, как он догнал незнакомцев, он окончательно выбился из сил. Поттер задыхался, его сердце колотилось с такой силой, что, казалось, сейчас проломит грудную клетку, но как ни странно, при этом он дрожал от холода.

Люди в черных мантиях не обратили никакого внимания на его появление, мертвая тишина нарушалась лишь едва слышным шорохом их одежд и тяжелым дыханием самого Гарри.

— Извините, — обратился он к ближайшему человеку, — где-то тут, среди вас, должен быть мой отец.

— Он впереди, — ровным глухим голосом ответил тот, вытянув сухую бледную руку со вздувшимися венами.

— Спасибо! — ответил Гарри, который, почему-то, сразу понял, на кого именно из этой однообразной толпы указывает незнакомец. — А почему вы не зажжете факелы? Здесь ведь так холодно.

— Нет огня, — равнодушно ответил тот.

— Так наколдуйте — вы же маги!

— Нет огня, — повторил незнакомец. Его голос, казалось, был начисто лишен красок и хоть каких-то эмоций.

Пожав плечами, Гарри устремился вперед, не спуская взгляда с человека впереди. Лавируя в толпе, для которой казалось, он был невидимкой, он довольно быстро поравнялся с ним, но тот, казалось, тоже не замечал его.

— Папа? — неуверенно позвал Поттер. — Это я, Гарри!

Человек резко повернулся, и мальчик с ужасом увидел, что на его лице нет ни носа, ни рта — только гладкая сероватая кожа и глаза со странно широкими зрачками, расплывшимися подобно уродливым кляксам, и такие мутные, что угадать цвет радужки было невозможно. Единственное, что Гарри в них видел — это собственное отражение, четкое, будто в зеркале. С содроганием он понял, что смотрит в глаза мертвеца. Поттер отпрянул, и внезапно сгустившийся туман скрыл от него жуткую процессию. Он заозирался, тщетно пытаясь разглядеть что-то сквозь эту пелену, но вокруг были только белые клубы, которые становились все плотнее, а потом начали темнеть, и тут Гарри осознал, что это уже не туман, а дым. Будто в ответ на его догадку в воздухе запахло серой, а лицо обдало волной жара. От былого холода не осталось и следа. Дышать стало трудно, и Поттер попятился, но вскоре уперся спиной в высокие каменные перила моста. Внезапно они пришли в движение и обрушились. Гарри успел отпрыгнуть в последний момент, но тут мост начал подниматься, подобно кошке, выгибающей спину. Раздался грохот, и Поттер увидел, как по камню, змеясь, бегут трещины. Поняв, что еще чуть-чуть, и он рискует рухнуть вниз, Гарри кинулся вперед, надеясь достичь берега до того, как мост обвалится. Земля под ним дрожала, из-за чего удерживаться на ногах было непросто. Внезапно путь ему преградила широкая расселина, из которой вверх вырывался горячий пар. Поттер оглянулся и увидел, что мост за его спиной почти полностью обрушился: пути назад не было. Разбежавшись, он прыгнул. Расстояние оказалось слишком большим, и Гарри повис над пропастью. В ужасе он судорожно царапал камень, пытаясь выбраться, и в какой-то момент Поттеру все-таки это удалось. Шатаясь, он поднялся на ноги, и тут земля под ним заходила ходуном, вздыбилась, и Гарри увидел, что участок моста, на котором он стоял, начинает откалываться. Поттер рванул вперед в отчаянной попытке спастись, но мост под ним обрушился и рухнул в пропасть, увлекая его за собой. Страх сковал Гарри настолько, что он даже не мог закричать, летя вниз сквозь белые клубы дыма. Запах серы становился все сильнее, и Поттер увидел огромную огненную реку, словно сошедшую со страниц Библии — тех, где описывался Ад. На Гарри дохнуло нестерпимым жаром, и он с каким-то отчужденным спокойствием понял, что сейчас умрет. Внезапно он вспомнил незнакомца, с которым он разговаривал на мосту.

«Так вот же огонь, совсем рядом!», — отрешенно подумал Гарри. А дьявольская река стремительно приближалась… Поттер задержал дыхание и рухнул в расплавленную лаву. Жуткое жжение охватило все его тело, он закричал от боли… и резко сел на кровати. Когда Гарри понял, что это был всего лишь сон, его охватило ни с чем не сравнимое облегчение, но, спустя несколько мгновений, он понял, что терзавший его жар никуда не ушел.

— …ри! Гарри, ты нас слышишь?!

— Слава Мерлину, хоть очнулся!

Только сейчас он заметил своих соседей по спальне, которые взволнованно топтались рядом с его кроватью. Перед глазами все плыло, и Гарри обессилено откинулся на подушку. Вокруг взволнованно зашептались, чья-то ладонь легла ему на лоб.

— Да у него жар! — голос Драко доносился до него будто бы сквозь слой ваты. — Надо в больничное крыло, и как можно скорее!

— Эй, Гарри, ты сможешь встать? — пробасил Винсент.

— Я попробую, — прохрипел Поттер, спуская ноги с кровати. — Все нормально, я дойду до больничного крыла, не переживайте.

Гарри решительно сделал первый шаг, и комната поплыла перед его глазами, голову сдавило тисками боли и, если бы не вовремя подхвативший его Винсент, Поттер упал бы.

— Так, ты только не вздумай терять сознание! — раздался встревоженный голос Драко. — Мы тебе поможем, слышишь?! Надо позвать Снейпа!

— Не надо Снейпа… — прохрипел Гарри, — просто помогите мне дойти до Помфри!

Путь до лазарета Гарри запомнил плохо. Он практически повис на Крэббе и Гойле. Перед его глазами мелькали бесконечные ступени и коридоры, выхваченные из темноты неровным светом Люмоса. Он изнемогал от жара, к горлу подкатывала тошнота. Так плохо Поттеру еще никогда не было, и он пытался понять, что же с ним случилось: может, он подхватил какую-то болезнь, возможно, даже магическую — например, драконью оспу? Или Нотт все-таки оказался быстрее и подлил ему какое-то зелье? Тем более что, до того, как они покинули спальню, Гарри успел заметить на лице Теодора неприятную усмешку.

Поттер терял силы, периодически он проваливался в беспамятство, а, когда приходил в себя, видел все те же бесконечные коридоры Хогвартса. Ему казалось, что они никогда не дойдут, но тут он почувствовал пряный запах лечебных зелий. Открыв глаза, Гарри увидел встревоженное лицо мадам Помфри. Она взмахнула палочкой, и лазарет осветило ярким светом, который сильно резанул Поттеру по глазам, вынуждая зажмуриться. Винс и Грег помогли уложить его на кровать. Драко в это время торопливо и сбивчиво что-то рассказывал школьной целительнице, но находящийся в полубессознательном состоянии Гарри даже не пытался разобрать слова.

— Мистер Поттер! Мистер Поттер, вы меня слышите? — Помфри протягивала ему стакан с зельем, от которого поднимался едва заметный дымок. — Вы должны выпить это!

Гарри сделал глоток горького зелья, но тут силы окончательно оставили его, и его сознание заволокла тьма.

Глава 22

Гарри открыл глаза и недоуменно огляделся, не понимая, где он находится. Но в его памяти уже всплывали события прошедшей ночи: поход к Дракучей Иве, таинственная хижина, жуткий сон и, наконец, его внезапное недомогание и поход в Больничное Крыло. Прислушавшись к себе, Поттер с облегчением понял, что, не считая легкой головной боли, которая может оказаться всего лишь следствием недосыпания, он чувствует себя вполне здоровым.

— Доброе утро, мистер Поттер! — в дверях палаты показалась мадам Помфри, левитирующая перед собой поднос, на котором стояли флаконы с зельями. — Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, мэм, мне гораздо лучше. Но я не совсем понимаю…

— О чем вы только думали?!

— А что, собственно…

— Мне казалось, что вы, молодой человек, достаточно умны для того, чтобы не есть на спор яйца докси!

— Но я не…

— Нет? Значит, вы не помыли руки после зельеварения, хотя в двенадцать лет…

— Мадам Помфри! — перебил медиведьму пунцовый от негодования Гарри. — Я не представляю, о чем вы говорите! И я мою руки! Как вы верно заметили, мне двенадцать, а не пять!

— Тогда, возможно, кто-то подлил вам яд докси! Надо сообщить профессорам!

— Ничего не понимаю! Кто, вообще, такие эти докси?!

— О! — мадам Помфри осеклась и, кажется, немного успокоилась. — Это волшебные паразиты, родственные феям и пикси. И, как вы могли убедиться на собственном опыте, они ядовиты.

— Это, случайно, не такие маленькие человечки с крыльями, покрытые черной шерстью?

— Да, именно. Постойте-ка, мистер Поттер! Вы, что, подверглись нападению докси?! Здесь, в Хогвартсе?!

— Да, мадам Помфри, в… в одном из заброшенных классов на пятом этаже.

— Надо будет сообщить об этом мистеру Филчу. Как это он проглядел докси? Непорядок! — целительница сокрушенно покачала головой, а Гарри понадеялся, что завхоз не узнает, благодаря кому ему придется безрезультатно обыскивать замок в поисках докси.

— Покажите, куда вас укусили.

Гарри отогнул ворот пижамы, показывая две красные точки на плече, и мадам Помфри капнула на них каким-то зельем. Поттер немного напрягся, почувствовав неприятное жжение, но медиведьма быстро втерла в кожу какую-то желтую мазь, которая приятно холодила, даря чувство облегчения.

— Отлично, мистер Поттер, — ободряюще улыбнулась Помфри. — Показывайте, где еще.

— А больше нет.

— Странно! Докси никогда не нападают поодиночке, и убежать от них весьма затруднительно.

— Их было двое, но мне удалось отбиться.

— О, это вы молодец, мистер Поттер! Докси всегда нападают исподтишка, к тому же они очень верткие. Даже взрослые волшебники иногда бывают застигнуты ими врасплох.

— Спасибо, мадам Помфри! — Гарри позволил себе ехидную усмешку. — Думаю, я научился бороться с маленькими летающими человечками благодаря урокам профессора Локхарта.

— О, ну хоть какая-то польза от этого болвана! — Поттер изумленно воззрился на мадам Помфри: столь резких слов в адрес преподавателя он уж точно от нее не ожидал. — Не думала, что скажу это, но даже профессор Квиррелл был лучше! Ладно, не будем о грустном. Как вы понимаете, завтрак уже прошел, так что я сейчас прикажу эльфам принести еду сюда. Сейчас примите зелья, а потом я вас отпущу. Может, даже на уроки еще успеете.

— Спасибо! — Гарри замялся, не зная, как спросить о том, что уже давно не давало ему покоя, и, несмотря на то, что в Больничном Крыле больше никого не было, непроизвольно огляделся и понизил голос. — Мадам Помфри, я вот все думаю… почему вы предупредили меня о том, что профессор Дамблдор владеет легилименцией?

— О чем вы, мистер Поттер? — целительница резко встала и принялась перебирать флаконы с зельями, так что теперь Гарри мог видеть только ее профиль.

— Ну как же? Это было в конце прошлого года: директор привел меня сюда после той истории с Философским Камнем и профессором Квирреллом, а вы…

— Не понимаю, о чем речь. И единственное, что мне приходит на ум: вы еще не до конца восстановились после отравления. Возможно, мне стоит все-таки оставить вас в лазарете еще на пару дней, — отчеканила медиведьма, сверля Гарри пристальным взглядом.

— Да, мадам Помфри, наверное, вы правы: я из-за бессонной ночи немного не в себе. Но я уже здоров, так что оставлять меня здесь не нужно, — торопливо заверил целительницу слизеринец.

— Хорошо, мистер Поттер. А теперь ешьте ваш завтрак, — медиведьма кивком указала на яичницу и сэндвичи, стоящие на прикроватной тумбочке. Гарри был уверен, что еще секунду назад их там не было, но лето, проведенное в Малфой-мэноре, приучило его к скорости и незаметности домовиков.

Мадам Помфри вышла из палаты, а Поттер с аппетитом принялся за еду, размышляя о том, что, возможно, стоит расспросить лорда Малфоя об их школьной целительнице.

Гарри уже закончил завтракать, и, откинувшись на подушку, смаковал тыквенный сок, когда дверь резко распахнулась, и в лазарет влетел разъяренный профессор Снейп.

— Как это понимать, мистер Поттер?!

— Простите, сэр, а что случилось? — Гарри надеялся, что его голос прозвучал достаточно непринужденно, несмотря на то, что внутренне он весь сжался, испугавшись, что его ночная вылазка не осталась тайной.

— И вы еще смеете задавать мне этот вопрос?!

«Ну точно: он все знает»,— обреченно подумал Поттер, продолжая недоуменно смотреть на профессора, как он надеялся, невинным и бесхитростным взглядом.

— Как только в вашу голову вообще пришла эта нелепая идея: с высокой температурой, почти в бессознательном состоянии тащиться через весь замок до Больничного Крыла? А если бы ваши дружки недоглядели, вы бы свалились с лестницы и расшибли голову? Не скажу, что я бы очень опечалился, но это бы был крайне бесславный конец для такого героя, как вы, не находите? — вкрадчивый голос Снейпа в этот момент больше напоминал шипение рассерженной змеи, ему явно стоило не малого труда сдерживаться и не переходить на крик.

— Но что нам оставалось делать профессор! И еще, я совсем не считаю себя героем. Глупо, знаете ли, гордиться тем, что совершил в год, и даже не помнишь этого.

— Что делать?! Поттер, вы идиот?! А декан — то есть я — вам на что?! — снова взъярился Снейп.

— Мы решили вас не беспокоить…

— Как всегда самоуверенны! Знаете, вы, возможно, и не мой любимый студент, но я за вас отвечаю, поэтому впредь не смейте думать, что вы умнее всех, и обращайтесь ко мне в подобных ситуациях — так, как это сделал бы любой слизеринец!

— Хорошо, профессор, я это учту, — невозмутимо ответил Гарри: вступать с деканом в бессмысленный спор он не собирался, как бы ему этого ни хотелось — ведь тот, очевидно, только этого и добивался.

— Уж будьте любезны, мистер Поттер! — прошипел зельевар и стремительно покинул палату, чуть не снеся с ног мадам Помфри.

— Что это был за шум? Профессор Снейп ругался? Надо будет напомнить ему, что здесь, вообще-то, лазарет, а не квиддичный стадион!

— Просто декан переживал, все ли со мной в порядке, вот и решил проведать лично.

— А кричал он, вероятно, от радости, что вы живы? — лукаво спросила медиведьма.

— Именно так, мадам Помфри, — серьезно кивнул Гарри, вновь откидываясь на подушку и делая глоток тыквенного сока.




Два первых урока Гарри пропустил и смог присоединиться к однокурсникам только перед Чарами. Профессора Флитвика еще не было, поэтому слизеринцы вольготно расположились на подоконниках рядом с закрытой дверью класса, а хаффлпаффцы, которые на этот урок ходили вместе с ними, скромно подпирали стенку, с опаской косясь на подопечных Снейпа. Гарри чуть усмехнулся, глядя на них: вот, что значит репутация — не важно, сделал ли ты лично кому-то из них что-то плохое — они все равно считают тебя коварным и злобным типом просто из-за нашивки со змеей на мантии.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Панси, как только Поттер приблизился к их компании.

— Просто отлично, со мной уже все хорошо. Драко, Грег, Винс, я хочу поблагодарить вас за то, что помогли и доставили в лазарет. Наверное, это было не просто: я же помню, вы меня чуть ли не на себе волокли.

— Ну, допустим, Драко тебя не нес, а так ты совсем не тяжелый, так что ерунда, мы с Винсом даже не устали совсем, — подмигнул Грег.

— Зато я руководил! — фыркнул Малфой. — Без меня вы бы точно не справились. Да что там — вы бы даже не проснулись: это же я заметил, что с Гарри что-то не так, и поднял тревогу.

— Хватит заниматься самовосхвалением, Драко! — улыбнулась Панси.

— Я не… — начал было Малфой, но, заметив ироничные взгляды друзей, надулся и замолчал.

— Гарри, мальчики рассказали мне, что у тебя было отравление ядом докси. Это правда? И где, скажи на милость, ты только умудрился их найти?

— В заброшенном классе на пятом этаже, — Поттер сопроводил свой ответ пристальным предупреждающим взглядом: он заметил, что не только остальные слизеринцы, но и хаффлпаффцы навострили уши, прислушиваясь к их разговору.

— Но что ты там… — начал было непонятливый Винс, — ай! — Он возмущенно посмотрел на Панси, словно случайно наступившую ему на ногу, но замолчал. Гарри подавил улыбку. Он все расскажет им позже.




Этим вечером в гостиной Слизерина собрался весь факультет. Все ждали объявления о начале тренировок по фехтованию и дуэлям, но еще больше — сообщения об отборочных испытаниях в квиддичную команду. Вот со своего места поднялся Делмар Горсей — староста пятого курса. Негромкие разговоры тут же прекратилась, и в гостиной наступила тишина, прерываемая только шорохом одежд и потрескиванием дров в камине.

— Добрый вечер, дамы и господа! Я рад сообщить вам, что тренировки по магическим дуэлям и фехтованию начнутся со следующей недели. Перенимайте опыт своих наставников и старайтесь научиться как можно большему, ведь в конце года всех вас, за исключением первокурсников, ждут турниры, на которых будут определены лучшие! Надеюсь, вы все выступите достойно, тем более что Слизерин — единственный факультет, который продолжает проводить эти традиционные соревнования. Так что не посрамите честь своих предков! Впрочем, я догадываюсь, что большинство из вас собрались здесь для того, чтобы послушать не меня, а совсем другого человека, — Делмар улыбнулся, и в ответ раздалось несколько тихих смешков. — Итак, я предоставляю слово Маркусу Флинту — капитану команды по квиддичу!

Вперед вышел высокий мускулистый старшекурсник. С первого взгляда было ясно, что с таким парнем, как он, лучше не ссориться. Из дальнего угла гостиной раздались аплодисменты и приветственные выкрики — там вольготно расположились остальные члены команды. Маркус коротко улыбнулся, обнажив крупные зубы, но тут же вернул на лицо серьезное и решительное выражение.

— Отборочные испытания в сборную состоятся в это воскресенье в полдень. У нас свободно только одно место — ловца.

Гарри, который слушал речь капитана, сидя с друзьями у камина, ощутил укол разочарования — все-таки, он очень надеялся на то, что сможет стать охотником.

— Но как вам, должно быть, известно, я считаю, что каждый талантливый спортсмен должен иметь возможность занять место в сборной. Ну а те, кто сейчас в команде, должны не расслабляться, а помнить, что получить место — это не все: его еще надо удержать. Так что шанс есть у всех, и не важно, в какой позиции вы хотите играть — приходите на отборочные испытания и покажите, чего вы стоите!

Под аплодисменты собравшихся Флинт шутливо раскланялся и направился к своим друзьям-квиддичистам.

— Уже послезавтра! Гарри, ты представляешь?! — воскликнул Драко, фанатично сверкая глазами.

— Ну и хорошо: чем раньше все решится, тем лучше, — Поттер искоса взглянул в сторону Забини и Нотта, сидевших неподалеку и, убедившись, что они прислушиваются к их разговору, немного повысил голос. — Думаю, я пройду отбор. Нынешние охотники, конечно, хороши, но…я лучше, — Панси посмотрела на него удивленно. Подобные хвастливые высказывания в их компании были скорее свойственны Драко, Поттер же обычно доказывал чего стоит не словом, а делом. — Эй, Блейз! — Поттер обернулся к Забини и Нотту. — А ты будешь пробоваться?

— Нет. Квиддичные тренировки отнимают слишком много времени, к тому же, Флинт — настоящий фанатик, а я не хочу, чтобы меня в любую погоду поднимали ни свет ни заря на тренировку.

— Это того стоит! — горячо воскликнул Драко. — Просто ты, Блейз, не любишь квиддич!

— Возможно, что и стоит, но не для меня. И я люблю играть в квиддич, но только тогда, когда есть настроение.

— А ты хорошо играешь? — заинтересованно спросил Гарри.

— Ну, я, конечно, не Вронский, но…

— Но он явно летает лучше тебя, Поттер! — не выдержал Нотт. — Ты же жил у магглов и первый раз сел на метлу только на уроке полетов год назад! Честно говоря, не стоит тебе идти на отбор — тебе все равно ничего не светит!

— Неужели? А сам-то ты пойдешь?

— Это не твое дело!

— Значит, нет. Что ж, это вполне ожидаемо.

— На что это ты намекаешь?!

— На то, что ты, Нотт, очень много говоришь, но при этом ровным счетом ничего из себя не представляешь, — нарочито спокойно ответил Гарри, пристально глядя в глаза своему противнику.

— Да как ты смеешь?! — воскликнул Теодор, гневно стискивая кулаки. Остальные студенты явно прислушивались к их разговору, заинтересовавшись происходящим. — Кем ты себя возомнил?! Вот подожди, собьют с тебя эту спесь!

— А кто собьет? Может быть, ты?

— А хоть бы и я! В конце года будут соревнования по магическим дуэлям — и вот увидишь, Поттер, ты облажаешься! Впрочем, это случится гораздо раньше — на квиддичных отборочных испытаниях, которые ты не пройдешь!

— А решить наши разногласия сейчас ты боишься?

— Хочешь вызвать меня на дуэль? — с вызовом спросил Нотт, но по тому, как забегали его глаза, Гарри лишний раз убедился, что Теодор скорее найдет способ отравить Поттера, чем вступит с ним в магический поединок.

— Нет, у меня есть идея получше. Я предлагаю тебе спор, который покажет, кто из нас смелее, умнее, решительнее и лучше владеет собой. Ну, и возможность проявить свои обширные познания в магии у тебя тоже будет. Это не дуэль, которая все-таки накладывает определенные обязательства и сильнее влияет на репутацию.

— Что за дурацкая идея? Какой спор, пройти по парапету Астрономической Башни или еще что-то подобное? — презрительно скривился Нотт. — Я же не гриффиндорец, чтобы согласиться на такую глупость!

— Нет, ты не гриффиндорец — ты трус. Но я предлагаю тебе еще один вариант: дуэль. Здесь и сейчас. Раз я так ничтожен из-за того, что вырос у магглов, тебе нечего бояться.

Нотт затравленно огляделся по сторонам, казалось, только осознав, что их разговор слышат все находящиеся в гостиной. Если он сейчас откажется от вариантов Поттера и при этом не предложит что-то свое, то слизеринцами это будет расценено как неуверенность в своих силах. И тогда авторитет Теодора стремительно упадет. На Слизерине считалось в порядке вещей задирать и подставлять учеников других факультетов, но вот разногласия среди своих не приветствовались, ведь они могли привести к расколу внутри Дома, а для их факультета, итак находящегося в оппозиции к остальным трем, это было крайне нежелательно. Поэтому существовало негласное правило: все возникающие конфликты необходимо было решать как можно скорее, причем неважно, каким способом: хоть в открытую, как это сделал Гарри, хоть просто столкнув неприятеля с лестницы, и не возвращаться к ним в дальнейшем.

Нотт раздраженно нахмурился, ругая себя за то, что не успел сыграть на опережение, подлив Поттеру какое-нибудь неприятное зелье. Он уже думал над этим, но задача оказалась не легкой: перед трапезой в Большом Зале все слизеринцы проверяли еду на наличие в ней каких-либо зелий. Разумеется, используемые ими простенькие заклинания могли определить далеко не все яды и прочие вредоносные отвары, но и для второкурсника сварить что-то достаточно сложное было затруднительно. Впрочем, Нотт не сомневался, что у него получится, но теперь это уже было не важно: проклятый выскочка Поттер его опередил. Выхода не было: быстро придумать альтернативное предложение не получалось, а это означало, что необходимо прямо сейчас соглашаться или на спор, или на дуэль. Если он выберет второй вариант и проиграет, что весьма вероятно, то это сильнее ударит по его репутации, поэтому Нотт глубоко вдохнул и решился:

— Ладно, Поттер, я согласен на твой дурацкий спор.

— Отлично! — Гарри широко улыбнулся и, стремительно сократив расстояние между ними, от чего Теодор невольно подался назад, почти на ухо прошептал:

— Сегодня в полночь у Дракучей Ивы.

— Где?! Да ты с ума сошел!

— А что, маленький Теодорчик боится идти по темному страшному замку?

— Нет, я просто удивляюсь твоей глупости. Но я приду с Блейзом, а то, может, ты рассчитываешь исподтишка дать мне камнем по голове.

— Отлично! В таком случае я пойду с… — Гарри обернулся к друзьям. Судя по полным энтузиазма взглядам Панси и Драко, они оба хотели поучаствовать в ночном приключении, а вот Винс и Грэг, напротив, были невозмутимы — они понимали, что Поттер их не выберет, но не обижались, относясь к этому с философским спокойствием. — С кем-нибудь из моих друзей — мы решим позже.

— Тогда до встречи, Поттер, — процедил Нотт и, резко встав со своего кресла, покинул гостиную. Блейз кинул на Гарри грустный и немного извиняющийся взгляд, а затем поспешил вслед за другом.

— Давайте тоже уйдем, — негромко сказала Панси. — Поговорим без лишних ушей, например, в вашей спальне. Вы же меня пригласите?

— Ну конечно, — улыбнулся Гарри, — могла бы и не спрашивать: не в первый раз уже.

На выходе из гостиной Поттера перехватил Кристиан Оллфорд — староста шестого курса и по совместительству тренер по фехтованию. Отведя его в сторону, он прошептал:

— Значит так, Поттер, решайте с Ноттом свои проблемы как угодно, но помните, что, если из-за вас пострадает факультет…

— Я понимаю, Кристиан, не волнуйся. Все будет отлично!

— Очень на это надеюсь. Ладно, можешь идти.

Гарри уже сделал несколько шагов к ждущим его друзьям, когда староста снова окликнул его.

— Эй, Поттер! — он обернулся и даже не услышал, а, скорее, прочитал по губам, как Оллфорд прошептал «Удачи!», прежде чем вернуться к своей компании.





— Гарри, ты просто обязан взять меня с собой! — заявил Драко, чуть ли не подпрыгивая от нетерпения.

— С чего бы это? — Панси уселась на кровать Поттера и закинула ногу на ногу.

— С того, что я — его лучший друг!

— Это Гарри тебе сказал, или ты сам себя назначил?

— Хватит говорить так, как будто меня здесь нет! — Поттер решительно прервал зарождающуюся ссору. — Вы — все четверо — мои друзья, и я не могу выбрать для себя одного секунданта. Но очевидно, что если я предложу вам договориться самим, то Панси и Драко скорее поубивают друг друга, чем придут к соглашению. Поэтому я предлагаю не спорить, а просто кинуть монетку.

Идея понравилась всем. Винсент и Грегори, предсказуемо не захотев ввязываться в ссору, уступили Малфою и Паркинсон. Серебреный сикль взлетел в воздух, сверкнул в свете свечей и упал в подставленную Гарри ладонь.

— Решка! — объявил Поттер.

— Да! Я выиграл! — торжествующе воскликнул Драко.

— Ты радуешься так, будто в этом есть твоя личная заслуга, — буркнула его соперница, скрестив руки на груди.

— А ты не завидуй, Панси — это очень плохое чувство! — напевно протянул Малфой.

— Ах так?! Ну, я тебе сейчас покажу! — Паркинсон резко выбросила вперед руку с волшебной палочкой, послав в друга сноп ярких искр. Драко инстинктивно отшатнулся и свалился на пол.

— Ну, все, это была последняя капля! — воскликнул Малфой, посылая в Панси заклинание щекотки. Та увернулась, и контратаковала Таранталлегрой. Заклинание попало в цель, и ноги Драко сами собой стали выплясывать какую-то сумасшедшую чечетку. Потеряв равновесие, он схватился за Гарри, который и моргнуть не успел, как оказался на полу, придавленный сверху Малфоем. Поттер проговорил контрзаклятие, при этом мстительно ткнув друга волшебной палочкой под ребра. В ответ неблагодарный Малфой ударил его локтем и послал в Панси Ватноножное заклинание. Спасаясь от него, Паркинсон сбила с ног флегматично наблюдавшего за этим безобразием Винса. Тот охотно ввязался в потасовку, но, к счастью, не стал пользоваться заклинаниями, а просто швырнул в друзей подушку, которую Гарри мгновением позже левитировал в Грега.

Спустя некоторое время баталия закончилась, и раскрасневшиеся, растрепанные слизеринцы, смеясь, упали на кровати.

— Ладно, Панси, уговорила: в следующий раз, когда Гарри захочет кого-нибудь пристукнуть, с ним пойдешь ты, — сообщил взъерошенный Драко, пытаясь отдышаться.

— Ловлю на слове! Кстати об этом, что ты задумал, Гарри?

— Я лучше расскажу после — не хочу сглазить.

— Какой ты, оказывается, суеверный! Тебе надо обязательно выбрать Прорицание в качестве факультатива!

— Не дождетесь! — усмехнулся Гарри и перевел разговор на предстоящие отборочные испытания в квиддичную команду факультета. Драко ожидаемо поддержал эту тему, пустившись в рассуждения о преимуществах и недостатках действующих игроков сборной, а также известных ему претендентов на их места. Поттер с готовностью поддержал разговор, надеясь, что эта болтовня отвлечет его от мыслей о предстоящем испытании, ведь, как бы он ни храбрился, все равно нервничал, и с приближением ночи эта тревога становилась все сильней. Гарри изо всех сил гнал от себя мысли о том, каким позором будет, если что-то пойдет не так, и он проиграет. Ну уж нет, он приложит все свои силы для того, чтобы не допустить этого!

Спустя несколько часов Панси ушла к себе, пожелав Гарри удачи и заверив его, что она глаз не сомкнет, пока они с Драко не вернутся. Перед отбоем в спальню вернулись Нотт и Забини. Естественно, никто не хотел ничего обсуждать при соперниках, и в комнате воцарилось неуютное молчание. Гарри пытался скоротать томительное ожидание чтением учебника по трансфигурации, но из-за волнения он только бездумно скользил глазами по строчкам, даже не пытаясь понять смысл прочитанного. Когда Поттер в очередной раз наколдовал Темпус и увидел, что до назначенного им времени осталось около часа, он облегченно выдохнул и закрыл книгу.

— Ну что ж, господа, мы вас покинем. Встретимся у Ивы.

Поманив Драко за собой, Гарри покинул спальню и, убедившись, что вокруг ни души, достал из-за пазухи мантию-невидимку.

— А еще не рано? — прошептал Малфой. — Придется ведь Нотта ждать, а погода сегодня не очень.

— Лучше прийти пораньше. И, кстати, думаю, Нотт считает так же, — будто в подтверждение его слов дверь спальни распахнулась, и Теодор с Блейзом крадучись направились к выходу.

У камина в гостиной сидела компания старшекурсников. Забини и Нотт попытались пробраться мимо них незамеченными, но без мантии-невидимки это было нереально.

— Эй, мелюзга! Не вздумайте попасться Филчу, а то пожалеете — не хватало еще баллы из-за вас терять!

— Если кто и попадется — то только Поттер! — скривился Нотт, взмахивая палочкой. Часть стены, закрывающая выход из гостиной отъехала в сторону, и Теодор с Блейзом шагнули в темный коридор. Следом за ними выскользнули и воспользовавшиеся шансом невидимые Гарри и Драко.





— Знаешь, чем я займусь завтра с утра? — спросил Драко, ежась от холода.

— Будешь валяться в постели до полудня? — предположил Гарри, наблюдая за стремительным полетом серой облачной дымки по угольно-черному небу.

— Нет! Я пойду в библиотеку! — Поттер изумленно уставился на друга. — Да, пойду! И выучу Согревающие Чары!

— Я, пожалуй, составлю тебе компанию, — хотя на этот раз Гарри оделся гораздо теплее чем в свой прошлый поход к Дракучей Иве, и другу посоветовал то же самое, они все равно продрогли.

— Да тебе и компании не надо! Проводишь там столько времени, почти как Грейнждер!

— Тише! И не преувеличивай, — прошептал Гарри, глядя на Нотта и Забини, которые стояли неподалеку и сейчас пытались разгадать суть предложенного им спора.

Теодор в очередной раз нервно наколдовал Темпус, и Поттер, увидев, что до полуночи осталось всего пять минут, потянул Драко к поросшей мхом стене замка. Убедившись, что благодаря темноте и туману, который был особенно густым этой ночью, противники не заметят их появления, он быстро сдернул мантию-невидимку, свернул ее и торопливо сунул себе за пазуху.

— Не надо было тебе задирать Поттера, Тео! — буркнул Забини, обнимая себя за плечи. — Сейчас бы спали! В тепле!

— Блейз дело говорит! — заметил Гарри, незаметно приблизившись. — Зря ты со мной связался.

Нотт резко обернулся, вскидывая палочку, и Гарри рефлекторно шарахнулся вбок, наколдовывая Щитовые Чары. Блейз схватил приятеля за руку:

— Ты что?! Сейчас нельзя нападать — это же против правил!

— Да я и не собирался! Не надо было подкрадываться и орать у меня над ухом! — смутился Теодор.

— Давайте отойдем подальше, а то вы своими воплями сейчас Иву разбудите, — понизив голос скомандовал Гарри. — Итак, не буду вас томить и изложу суть спора, который я предлагаю Нотту, — продолжил он после того, как все отошли на достаточное расстояние. — На самом деле, все очень просто. Ты заявил, что я не могу быть хорошим игроком в квиддич. А что главное в этой игре? Смелость, решительность, ловкость и скорость. Предлагаю проверить, кто из нас в этом лучший.

— И как, интересно? — скривился Теодор.

— Легко! Я не зря назначил встречу около Дракучей Ивы. Кто первый добежит и коснется ее ствола, а потом вернется обратно, тот и победил, — слушатели уставились на Гарри широко открытыми глазами с таким видом, будто бы он объявил, что является реинкарнацией самого Мерлина. — Но, так как мы — волшебники, можно пользоваться любыми заклинаниями, позволяющими быстрее добраться до цели или вывести противника из строя.

— Ужас!

— Это нереально!

— Да ты сумасшедший!

Восклицания Драко, Блейза и Теодора прозвучали одновременно. Гарри усмехнулся:

— Сумасшедший или нет, но я заявляю, что это реально, и готов доказать.

— Да Ива просто-напросто расплющит тебя одним ударом! — горячо зашептал Забини.

— Вовсе нет. Сейчас она спит, поэтому большую часть дистанции можно преодолеть до того, как она поймет, что к чему. Впрочем, если Нотт считает, что ему это не под силу, есть и другие варианты: мы можем сразиться на дуэли, но прямо сейчас, или он признает, что был неправ и принесет свои извинения. А уж я подумаю, принимать их или нет.

Побледневший Теодор перевел затравленный взгляд с Ивы на Гарри и Блейза и с усилием сглотнул.

— А если один из нас достанет другого заклятием? Тогда ты вряд ли увернешься от веток.

— А на этот случай есть наши доблестные секунданты.

— Я к Иве не полезу! — решительно заявил Драко. — Я, между прочим, у своих родителей единственный ребенок!

— Ну, я уже говорил, что этого можно избежать, если Нотт согласится на дуэль или просто попросит у меня прощения за свои оскорбления, — Малфой и Забини выжидательно уставились на Теодора.

Тот застывшим взглядом смотрел на нависающую над ними Дракучую Иву. Сейчас она и правда будто бы спала, тихонько шевеля узкими листьями, в лунном свете отливавшими тусклым металлическим блеском, но, глядя на толстенные узловатые ветви, можно было легко представить, что случится с наглецами, которые осмелятся потревожить ее покой. Вне всяких сомнений, это было верное самоубийство.

— Я принимаю спор!

— Что?! — воскликнули Драко и Блейз. Они были единодушны в своем желании отговорить друзей от опасной затеи, но быстро поняли, что ничего не добьются: Нотт, приняв решение, твердо стоял на своем, а Гарри был равнодушно-спокоен и только качал головой в ответ на все попытки его переубедить.

— Ладно, раз вы такие идиоты, то делайте, что хотите! — наконец сердито заявил Забини.

— Полагаю, нам нужны веревки, — медленно проговорил Драко.

— Хочешь связать нас и отконвоировать в спальню? — усмехнулся Поттер.

— Отличная идея, но я думал о страховке, чтобы, если кто-нибудь из вас, придурков, поймает оглушающее или парализующее заклятие, можно было вытащить его, при этом не рискуя самому превратиться в лепешку.

Идея была признана гениальной, и следующие полчаса все четверо старательно превращали в обрезки каната все, что попадалось под руку. В основном от действий юных трансфигураторов пострадали валявшиеся на земле палки и их собственные носовые платки. Забини ловко связывал получившиеся куски между собой морским узлом при помощи заклинания. На вопрос, откуда он это умеет, Блейз объяснил, что очень любит ходить под парусом и мечтает однажды поучаствовать в крупнейшей в магическом мире регате «Летучий Голландец».

Наконец, все было готово. Спорщики обвязали канаты вокруг пояса, вручив свободные концы своим секундантам, и встали напротив Ивы. Гарри недовольно нахмурился, подумав, что он похож на собаку на поводке, но прогнал эти мысли, сосредоточившись на главном.

— Ладно. Хорошо. Давайте на счет три, — нервно объявил Драко. — Один! Два! Три!

Поттер тут же отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от пущенного Ноттом Ступефая, а затем изо всех сил припустил к Иве. Он петлял как заяц, и еще несколько заклинаний пролетели мимо, прорезая туман и вздымая вверх ворох опавших листьев и комья земли. Впрочем, атака была недолгой: соперник бежал следом, и ему было не до колдовства. Но тут начала просыпаться Дракучая Ива. Одна из ее огромных ветвей тяжело рухнула на землю совсем рядом и тут же вновь поднялась, напоминая огромную дубину. Расслышав свист за спиной, Гарри стремительно упал на землю, и еще одна ветка, как плеть, пролетела у него над головой. Ива, кажется, вошла в раж, и хлестала все быстрее, стремясь уничтожить нарушителей ее спокойствия. Поттер уворачивался от ее атак, непреклонно приближаясь к стволу агрессивного дерева. Чуть позади Нотт выкрикивал какие-то заклинания, но Гарри почти не слышал его, сосредоточившись на том, чтобы не пропустить удара от коварной Ивы. В какой-то момент он даже подумал о том, что она узнала его, и теперь жаждет мести.

Спасаясь от очередной летящей в него ветки, Поттер рванул вперед и, неожиданно даже для себя самого, понял, что добрался до цели. Он встал спиной к дереву, прижавшись спиной к шершавой коре, и, устремив волшебную палочку вверх, выкрикнул заклинание Домареграменус. Проследив, как вспышка затерялась где-то в кроне дерева, он опустил взгляд и увидел, что прямо на него с головокружительной скоростью мчится еще одна толстая ветка. Увлеченный колдовством, Поттер заметил ее слишком поздно и понял, что не успевает увернуться. Он замер, расширенными глазами глядя на ее стремительное приближение, осознавая, что такой удар он вполне может и не пережить… Заклинание сработало раньше, чем ветка настигла Гарри, и она замерла в каких-то пяти дюймах от его лица. Поттер медленно выдохнул, стараясь хоть чуть-чуть успокоиться. Его сердце колотилось так бешено, что было даже немного больно.

Придя в себя, Гарри увидел, что Нотт тоже почти добрался до ствола Ивы. Он не замечал, что дерево больше не атакует, все его мысли были сосредоточенны только на том, что надо бежать как можно быстрее, ведь предстоит еще и обратный путь. Вот только Поттер думал иначе: он решил закончить их спор прямо сейчас. Подчиняясь его мысленному приказу, несколько ветвей рванулось к Теодору. Тот заметался, пытаясь увернуться, но тщетно: один из побегов успел оплести его ноги, а затем дернул вверх, подвешивая Нотта вниз головой. Он испуганно вскрикнул, а затем пораженно уставился на Гарри, который неспешно подошел ближе, абсолютно не опасаясь нападения воинственного дерева.

— Ты заколдовал Иву?! — обвиняюще воскликнул Теодор.

— Как видишь, — ответил Поттер, присаживаясь на услужливо изогнувшуюся ветку.

— Ты смухлевал! — гневно процедил Нотт, извиваясь в безуспешной попытке выбраться. Разумеется, он попытался выхватить палочку, но еще одна ветка обхватила его поперек груди, надежно прижав руки к телу.

— Вовсе нет, — издевательски-вежливо улыбнулся Гарри. — Мы ведь договорились, что можем использовать любые заклинания, что я и сделал.

— Ты заранее все это спланировал!

— Ну разумеется. Я же не дурак, чтобы лезть к Дракучей Иве без подготовки.

Теодор задергался сильнее. Он сильно покраснел, что было неудивительно для того, кто висит вверх ногами. Гарри молчал, ожидая, когда его противник первым нарушит молчание.

— И что теперь?! — Нотт сдался почти сразу.

— Ты признаешь поражение, извинишься за свои оскорбления и поклянешься, что этого большего не повторится. А я после этого тебя отпущу.

— Не дождешься! — прошипел Теодор, с ненавистью глядя на Гарри.

— В таком случае, можешь висеть здесь, пока не потеряешь сознание. Хотя, знаешь, пожалуй, мне не хочется тратить на тебя так много времени. Тем более, Драко и Блейз, наверное, замерзли, — Поттер покосился на растерявшихся секундантов. Те выглядели испуганными и явно подумывали вмешаться, но пока оставались на месте. — Поэтому лучше тебе сделать то, что я сказал, прямо сейчас.

— А иначе что?! — не смотря на свое положение, Нотт храбрился, не собираясь сдаваться.

Гарри не ответил, но еще одна тонкая и гибкая ветка обвилась вокруг шеи Теодора. Несмотря на то, что она обхватила его совсем не так туго, чтобы вызвать удушье, Нотт вытаращил глаза и забился, словно вытащенная из воды рыба. Забини сделал несколько быстрых шагов в их сторону, но был остановлен предупреждающим жестом Гарри и Малфоем, который положил руку Блейзу на плечо, удерживая его на месте.

— Мантикора тебя задери! Ладно, я согласен! — закричал Теодор, будто испугавшись, что его и впрямь сейчас задушат. — Извини меня! Я обещаю, что больше ни слова не скажу ни о твоей жизни с магглами, ни еще о чем-то подобном!

— И ты не будешь мстить мне за сегодняшний проигрыш?

— Нет, клянусь!

— Вот и договорились, — подчиняясь приказу Поттера, Ива мягко опустила Нотта на землю.

Не скрывая довольной улыбки, Гарри направился к Драко и Блейзу. Он был счастлив: все получилось, и теперь проблема с Теодором была решена, как он надеялся, навсегда.

— А ну, кто это там?! — раздался громоподобный голос, в котором явно звучало недовольство.

Гарри подпрыгнул от неожиданности и, обернувшись, увидел спешащего к ним Хагрида, держащего в руке огромный фонарь.

— Отойдите от Ивы, дурни! Пришибет же!

Слизеринцы в ужасе переглянулись и кинулись прочь от лесника.

— Эй! Стойте! Куда вы?! Ну, погодите, сейчас вас словлю — и мигом Филчу передам!

Если Хагрид думал, что при помощи этой угрозы он заставит мальчиков сдаться, то он глубоко заблуждался — они помчались еще быстрее, не разбирая дороги.

Благодаря Дадли и его дружкам, любимым развлечением которых были издевательства над ним, бегал Гарри быстро. Он сразу же обогнал остальных, вырвавшись вперед. Оглянувшись, чтобы проверить, не сильно ли отстали остальные, Поттер споткнулся о невидимый в темноте и тумане камень и кубарем полетел вниз с холма. До него донеслись испуганные крики одноклассников, но, к счастью, он не услышал в них своего имени — в противном случае, лесник моментально догадался бы о личности нарушителя.

Гарри упал в мокрую траву, и тут же вскочил, мимоходом отметив, что, вроде бы, ничего не болит. Остальные слизеринцы бежали к нему, скользя по мокрой траве, а за ними мчался Хагрид, бестолково размахивая фонарем. Благодаря своему гигантскому росту, он стремительно догонял нарушителей, и Поттер яростно замахал руками, призывая их поторопиться.

— За мной, скорее! — прошептал Гарри, когда однокурсники подбежали ближе, и кинулся к теплицам.

Они едва успели спрятаться за ящиками с какой-то рассадой, когда их нагнал Хагрид. Во время погони он разбил свой фонарь, и теперь приглушенно ругался, спотыкаясь в темноте.

— А ну-ка, негодники, покажитесь! А то я… это… точно вас Филчу сдам!

Слизеринцы переглянулись, но не сдвинулись с места. Сквозь щель между ящиками Гарри видел, как лесник растерянно озирается, а затем извлекает из своего огромного кармана уже знакомый Поттеру нелепый розовый зонтик. Мальчику в душу закралось недоброе предчувствие.

— Люмос! — прокричал Хагрид, и один из ящиков неподалеку вспыхнул и загорелся. Ребят обдало волной жара. — Ох, Мордред! Я случайно! Вы там живы?!

— Надо бежать, пока он нас не взорвал, — прошептал Драко.

— Это точно, — кивнул Гарри. — Давайте подождем, пока он отвернется… а теперь вперед!

Мальчики выскочили из своего укрытия, и безумная гонка продолжилась. Они мчались, куда глаза глядят, не разбирая дороги. Наконец, когда наименее привычные к подобным нагрузкам Драко и Теодор совсем выбились из сил, и даже Гарри бежал все медленнее из-за колющей боли в боку, они внезапно поняли, что уже давно не слышат за собой громоподобной поступи лесника.

Поттер сел на поваленное дерево и радостно улыбнулся:

— Уф, слава Мерлину, оторвались!

— Оторвались?! Ты издеваешься?! — в голосе Малфоя слышалась паника. — Оглянись!

Но Поттер уже и сам видел, что так напугало Драко: их окружала темная и неприветливая чаща Запретного Леса.

— Да уж... интересно, как далеко мы забежали? Ну ладно, не волнуйтесь. Сейчас просто вернемся обратно той же дорогой — и все.

— Надеюсь, у нас это получится, — нахмурился Нотт. — А иначе эта ночь может закончиться совсем трагично.

Глава 23

— Второй год подряд мы с тобой, Гарри, оказываемся ночью в Запретном Лесу! И знаешь, что? Мне как-то не нравится эта традиция! — Драко не удалось скрыть сквозившие в его голосе истерические нотки. Впрочем, его можно было понять: спустя почти час блужданий по чаще мальчики уже не сомневались в том, что они все-таки заблудились.

Высокие деревья обступали их со всех сторон, словно прутья клетки, узловатые корни, почти невидимые в густом тумане, так и норовили подставить подножку или зацепиться за мантии непрошенных гостей.

— Может, нам лучше оставаться на месте? А то зайдем еще глубже в лес, и профессорам будет сложнее нас найти, — предложил Гарри, припомнив уроки естествознания в младших классах маггловской школы.

— Ты хочешь замерзнуть насмерть? — проворчал Нотт.

— Не очень, но ведь можно развести костер.

— И привлечь внимание кентавров?

— А что, это не самый плохой вариант: в том году они нам помогли.

— Ну да, а вот моего троюродного дядю кентавры нашпиговали стрелами как подушечку для иголок. Они — непредсказуемые твари, которые в принципе не любят людей, и надеяться на их благосклонность лично мне не хотелось бы.

— Возможно, ты и прав, вот только плюс огня в том, что его боятся звери, которые могут быть еще опаснее.

— Смотрите, там свет! — Блейз прервал зарождающийся спор. И правда — между деревьями сияли огни, которых они почему-то не заметили раньше. Мальчики радостно переглянулись.

— Может это хижина Хагрида? — предположил Гарри.

— Скорее всего, что же еще? — ответил Драко, наконец, перестав трястись от холода и расправив плечи.

Слизеринцы, казалось, уже и забыли, что именно от лесника они убежали в лес, и радостно устремились вперед. Разливающийся между деревьями свет манил, обещая уставшим мальчикам тепло и уют. И они спешили к нему, будто завороженные, не обращая внимания, насколько холодное свечение отличалось от обычного огня. Из темноты донесся чей-то злорадный смешок.

Гарри был почти у цели, когда земля под ним начала проваливаться. Он резко отпрянул, выдернув правую ногу из болота, куда она успела погрузиться почти по колено.

— Стойте! — но его предупреждение опоздало. Откуда-то сбоку раздался короткий отчаянный вскрик. Бросившись туда, Поттер увидел тонущего Драко, который молотил руками по темной болотной жиже в напрасной попытке выбраться, но только погружался все глубже и глубже.

— Не двигайся! Я сейчас… да замри же ты, Малфой, так тебя быстрее засосет! — Гарри протянул другу руку, попутно отметив, как сильно она трясется, но дотянуться не получалось. Драко молча смотрел на него широко распахнутыми серыми глазами, полными панического ужаса. Одно хорошо — дергаться он перестал.

— Гарри, помоги! — обернувшись на крик, Поттер увидел Забини, которому тоже не повезло завязнуть в болоте, но его положение было лучше, чем у Малфоя: он был ближе к берегу и смог ухватиться руками за растущее рядом деревце.

Нотт неподалеку яростно разбрасывался заклинаниями, а вокруг него метались огни и какие-то тени.

Гарри схватил с земли длинную палку, лег на землю и протянул ее тонущему Драко. Тот попытался ухватиться за нее, но не смог дотянуться. Он уже ушел в липкую грязь почти по пояс. Поттер подполз ближе. Он почувствовал, как отяжелели рукава его мантии из-за пропитавшей их болотной жижи. Малфой рванулся из последних сил, и его пальцы сжали спасительную деревяшку. Гарри облегченно вздохнул, потянул его на себя и тут же понял, что все самое сложное еще впереди: Драко, казалось, не сдвинулся ни на дюйм.

— Давай, Малфой! — выдохнул Поттер сквозь сжатые зубы и, зажмурившись, потащил изо всех сил.

— Я… не могу… держаться! Соскальзываю!

— Так, хватайся крепче… только не паникуй! Готов? — Гарри снова дернул палку на себя. Ему удалось чуть-чуть подтянуть Драко к берегу, но успех был совсем незначительным, а Малфой все глубже погружался в трясину.

Поттеру казалось, что он внезапно очутился в одном из своих кошмаров, по его спине стекал ледяной пот, а во рту пересохло.

— Все будет хорошо, Драко! Сейчас я тебя вытащу, а то ведь твой отец мне голову оторвет! — Гарри не обращал внимания на то, какую чушь он несет, безотчетно надеясь, что звук собственного голоса поможет подавить панику и хоть немного успокоит Малфоя. — Может, ты знаешь заклинание, которое нам поможет?! Эй, Драко! — но тот не отвечал — его сковал страх, который держал не хуже трясины, поэтому, скорее всего, Малфой даже не понял, что его о чем-то спрашивают. Видимо, все его силы уходили на то, чтобы не отпустить спасительную палку.

Поттер продолжал тянуть изо всех сил, Драко приподнимался, затем снова тонул, но, все-таки, пусть и очень медленно, приближался к берегу.

— Ну вот как тебя угораздило так далеко забежать?! Вообще, что ли, под ноги не смотришь?! — шипел Гарри сквозь стиснутые зубы, изо всех сил стараясь не думать о том, что Малфой может захлебнуться в болотной жиже раньше, чем он дотащит его до берега: трясина уже неумолимо подбиралась к его груди.

Поттер слышал звуки сражения, развернувшегося за его спиной, но, сосредоточившись на спасении Драко, ни разу не обернулся взглянуть, что там происходит, предоставив Нотту разбираться самому. Сзади в очередной раз раздался крик Теодора, грохот, и рядом с Гарри рухнуло какое-то существо, будто бы сотканное из струек синего дыма. При падении оно выронило из узловатых пальцев горящий фонарь, который покатился по земле. Странное создание потрясло головой, а затем, стремительно вскочив на свою единственную длинную ногу, запрыгало к нему. Поттер машинально потянулся к фонарю… нет, слишком далеко: чтобы добраться до него, придется отпустить Драко. Перехватив ветку одной рукой, Гарри достал волшебную палочку.

— Вингардиум Левиоса! — фонарь резко взмыл в воздух. Именно этот момент Драко выбрал, чтобы попытаться подтянуться поближе к берегу, так что Гарри с большим трудом удержал палку в руке, но вот концентрацию для заклинания ему сохранить не удалось: фонарь грохнулся о землю, раздался звон, в разные стороны брызнули осколки стекла.

Существо внезапно издало вопль полный бессильной ярости и стремительно метнулось в кусты. Как ни странно, ни один листок на них не шелохнулся, что подтвердило подозрения Поттера о призрачной природе этого странного создания.

— Получай, гад! — обернувшись на торжествующий вопль Нотта, Гарри увидел, что ему удалось выхватить фонарь у еще одного противника. Размахнувшись, Теодор изо всех сил ударил свой трофей о землю, и еще одно существо было вынужденно отступить. Оно огромными прыжками кинулось по направлению к Гарри, заставив его рефлекторно пригнуться, но странное создание не собиралось нападать: перемахнув через мальчика, оно кинулось наутек прямо по болоту. Поттер проводил его взглядом, гадая, прыгает ли оно с кочки на кочку или вовсе не касается поверхности трясины.

Стало темнее, и Гари понял, что мечущихся огоньков, разгоняющих окружающий мрак, больше нет. Значит, все призрачные создания были обращены в бегство. Нотт опустил палочку и поспешил на помощь к Блейзу. Справился он быстро, Забини к тому моменту сам уже почти вылез на берег. Оставив друга приходить в себя, Теодор кинулся к Гарри. Вдвоем они довольно быстро смогли подтянуть Драко достаточно близко к берегу, чтобы схватить его за руки. Поттеру казалось, что Малфой держит его крепче пыточных тисков, но он только рвано выдохнул, припомнив про себя несколько любимых ругательств тетушки Мардж, и продолжил тянуть.

— Эх, зря мы веревки у Ивы выкинули!.. — сморщившись, посетовал Нотт.

— Кто же знал… ну ничего, совсем чуть-чуть осталось!

Гарри показалось, что он никогда не испытывал большего облегчения, чем в тот момент, когда Драко наконец-то оказался на берегу. Теодор сразу же повалился на землю рядом с Блейзом, Гарри, чуть помедлив, присоединился к ним, а Драко остался стоять, его сильно трясло.

— Мерзкие твари! — воскликнул Малфой, сжимая кулаки. Голос его дрожал. — Надо уничтожить этот проклятый лес вместе со всеми чудовищами! Сжечь Адским Пламенем!.. Кому он вообще нужен?!

— Какая умная мысль! Можешь приступать прямо сейчас, — устало ответил Гарри. — Драко, успокойся, пожалуйста. Все уже закончилось.

Малфой прерывисто вздохнул, а потом растянулся на земле радом с Поттером. Какое-то время мальчики лежали молча, глядя в усыпанное звездами небо.

— Хорошо, что сегодня хотя бы не полнолуние — по крайней мере, можно не бояться оборотней, — наконец-то нарушил тишину Драко. Его голос звучал как-то непривычно тускло.

— А что это вообще было? — со вздохом спросил Гарри.

— Болотные фонарники, — ответил Нотт. — Еще одни мерзкие твари.

— Да уж, что-то многовато их в этом году.

— Не говори, — Драко поежился и обнял себя за плечи. Гарри стало его жалко: в ночном лесу и так было холодно, а мантия Малфоя промокла насквозь. — Фонарники с помощью этих огней заманивают людей в болота, где те тонут. Если честно, я понятия не имею, зачем они это делают, возможно, просто из вредности. Вообще-то, считается, что основные жертвы фонарников — магглы, ну, или совсем глупые волшебники.

— О, и к какой же категории ты относишь нас?

— Ни к какой, мы просто растерялись! — насупился Драко. Блейз скептически хмыкнул. — Но, если бы эти твари меня все-таки утопили, это была бы очень позорная смерть, совсем недостойная наследника древнего чистокровного рода.

— Да уж, обсуждали бы ее долго, — хихикнул Забини. — Дамы и господа, перед вами — родословное древо Малфоев. Посмотрите, вот этот представитель данной семьи героически погиб на войне, этого убил дракон, вон того отравили коварные враги, этот скончался после длительной борьбы с ужасной болезнью, вон тот умер в сто девяносто лет, окруженный скорбящими правнуками. А это — Драко Малфой, его утопили болотные фонарники.

— Ой, заткнись, Блейз! Что-то ты сильно развеселился, а ведь мы все еще посреди Запретного Леса, и, возможно, следующей твари, которая решит нас сожрать, эти дурацкие фонарники и в подметки не годятся!

— Самое противное то, что, когда люди поддаются чарам болотных огоньков, они не замечают, куда идут и как долго, — мрачно заметил Нотт.

— Хочешь сказать, что мы сейчас можем быть в самом сердце чащи или вообще в противоположном от Хогвартса конце леса?! — спросил Гарри, поднимаясь с холодной земли. Драко и Блейз перестали пререкаться и встревоженно переглянулись.

— Ну, мне кажется, все не так плохо, но…

— Что ж… думаю, нам в любом случае надо уйти подальше от этого проклятого болота, а там видно будет, — Гарри взглянул на Малфоя, которого явно била дрожь, но уже отнюдь не из-за страха. — Может, кто-нибудь все-таки знает заклинание для того, чтобы высушить Драко?

— Ой! Извини, я не подумал! — воскликнул Блейз, вскакивая на ноги. — Тепенто Аури!

— Что ты натворил, Забини?! — возмущенно простонал Малфой. Использованное Блейзом заклинание действительно высушило мантию Драко, но оно явно не было предназначено для чистки одежды, и теперь болотная тина покрывала ее толстой грязно-серой засохшей коркой.

— Да ладно тебе, Драко, не кипятись! — Гарри постарался успокоить друга, тщетно скрывая улыбку. — Я точно знаю, что есть специальные чары для чистки одежды. Кто-нибудь помнит?

— Они называются «домовой эльф», — буркнул Малфой. — Эх, жалко, что домовика сюда не позвать — он переместил бы нас в спальни и одежду почистил, и чаю горячего принес….

— И одеялком укрыл бы и сказку на ночь прочитал. Лучше объясни, почему сюда нельзя позвать эльфа?

— Из-за защитного купола вокруг Хогвартса. Эльф просто не услышит твой призыв. Вот если бы он уже находился в школе — тогда другое дело.

— Но твой отец посылал нам письмо с домовиком!

— Это другое: они всегда чувствуют, где находится их хозяин. Вот если наше исчезновение заметят, и об этом узнает отец, он мигом пошлет к нам домовика, и все будет хорошо.

— Ну да. Только если местные монстры не съедят нас раньше. Ладно, хватит болтать — пойдемте.

Мальчики продолжили свой путь сквозь Запретный Лес, который, казалось, был совсем не рад незваным гостям. Ветер зловеще завывал в кронах деревьев, и Гарри мерещилось, что из темноты за ними наблюдают сотни обитателей чащи, пристально глядя жуткими нечеловеческими глазами и, несомненно, готовясь к нападению. Поттер все время озирался по сторонам, выискивая чудовищ, не находил их, но неприятное чувство, что за ним наблюдают, никак не желало отступать.

Между деревьями забрезжил слабый лунный свет, Гарри подумал, что впереди — открытое пространство. Он не ошибся: деревья расступились, и мальчики вышли на небольшую опушку. Поттер сразу понял, что на этот раз ему не кажется: они здесь действительно не одни. В темноте кто-то двигался. И этот кто-то явно был гораздо больше мальчиков, которые невольно прижались друг к другу, подслеповато вглядываясь в окружающий мрак. Черная фигура приблизилась, и в слабом лунном свете Гарри увидел огромные кожистые крылья, затем изгиб выпирающего позвоночника. Сверкнули белые пустые глаза. Тихо хрустнула под копытом ветка.

— Вы что встали? Там же никого нет, — спросил Драко, тем не менее, подвинувшись поближе к сокурсникам.

— Это фестралы, — прошептал Гарри.

— И их очень много — целый табун! — поддержал его Нотт.

— О, так ты тоже их видишь? Они такие… необычные, — Гарри сделал шаг на поляну.

— Поттер, ты что, сдурел?! Это тебе не пони! Фестралы — хищники, и они очень не любят чужаков!

— Я осторожно, — отмахнулся Гарри. Теодор что-то буркнул о том, что, если Поттера сожрут, то так ему и надо, но Гарри не стал отвечать, во все глаза разглядывая удивительное создание перед ним.

Когда Поттер увидел фестралов в первый раз, они показались ему уродливыми, но теперь он находил в них определенное очарование. Они казались будто бы пришельцами из другого мира. И, хотя Гарри уже видел цербера, кентавров и тролля, фестралы почему-то казались ему гораздо более нереальными и сказочными. Стоящий перед ним высокий конь подошел совсем близко и немного наклонил голову, тараща на Поттера свои жемчужно-белые глаза. Протянув руку, Гарри осторожно погладил его по шее. Кожа оказалась гладкой и гораздо более холодной, чем у летучей лошади Лакрицы, на которой Поттер учился ездить в Малфой-мэноре. Фестрал фыркнул. Его дыхание оказалось подобным дуновению холодного ветра — такое же чистое и морозное. Сзади неслышно подошел еще один конь и положил голову Гарри на плечо. Вскоре все фестралы собрались вокруг Поттера, выпрашивая ласку.

— Никогда такого не видел! — изумленно пробормотал Нотт, описывающий происходящее Малфою и Забини. — Эй, Поттер! Попроси их отвести нас в Хогвартс!

— Попросить? — в голосе Гарри сквозил неприкрытый сарказм.

— Фестралы — это тебе не какие-то лошади! Они очень умные и понимают человеческую речь.

— Правда? Что ж, в таком случае… — Поттер с сомнением посмотрел на ближайшего коня, — не могли бы вы отвести нас с друзьями в школу?

Фестралы переглянулись. Этот жест выглядел так настолько по-человечески, что Гарри окончательно убедился в том, что Нотт не шутил, а затем ближайший конь медленно согнул передние ноги, предлагая Поттеру залезть себе на спину. Еще трое существ подошли к остальным слизеринцам, но склоняться перед ними не стали, так что Гарри, несмотря на усталость, вдоволь повеселился, глядя на то, как Драко с Блейзом карабкаются на невидимых для них фестралов. Наконец все расселись, и табун взмыл в воздух. Как только они поднялись над кронами деревьев, Гарри, к своему облегчению, увидел впереди башни Хогвартса. Сидеть на тощей спине фестрала было очень неудобно, но, тем не менее, Поттер наслаждался стремительным полетом. Радости добавляло и то, что, кажется, их ночные приключения, наконец-то, подходят к концу. Снижаясь, летучие создания заложили крутой вираж, и приземлились на границе Запретного Леса. Спешившись, Гарри ласково погладил фестрала по морде.

— Спасибо, что подвез! — ответом ему стало дружелюбное фырканье, и через мгновение табун растворился во мраке ночного неба.

— Ну наконец-то! — воскликнул Драко. — Если бы вы только знали, как я мечтаю скорее оказаться в своей теплой постели!

— Не ты один! — хором ответили ему остальные.

Крадучись, мальчики пробирались к Хогвартсу. Гарри очень жалел, что не может достать мантию-невидимку, но показывать ее Забини и Нотту совсем не хотелось. На ступенях перед входом в замок стояло несколько темных фигур. Рядом с ними топтался Хагрид, которого было просто невозможно с кем-то перепутать, и, видимо, о чем-то рассказывал, бурно жестикулируя. Мальчики испуганно переглянулись.

— Проклятый лесник, мантикора его раздери! — яростно прошептал Драко.

— Да, похоже, он поднял тревогу, — кивнул Гарри. — Интересно, профессора уже знают, что это были мы?

— Скорее всего — долго ли проверить спальни?!

— Ох, плакали наши баллы… и ведь мимо них никак внутрь не прошмыгнуть.

— Вообще-то, я знаю способ, — вмешался Нотт. — Но взамен я прошу вас не болтать о том, что было этой ночью.

— Да я и не собирался, — пожал плечами Гарри: привлекать чье-то внимание к удобному убежищу, вход в которое он обнаружил под корнями Дракучей Ивы, не входило в его планы.

— Я тоже. Еще не хватало, чтобы кто-то узнал, что меня чуть не убили эти дурацкие фонарники, — недовольно протянул Драко.

Теодор удовлетворенно кивнул и поманил мальчиков за собой. Пробираясь сквозь кустарник, ветки которого так и норовили больно хлестнуть по лицу, а то и вовсе выколоть глаз, они обогнули замок.

— Вон, видите? Это — черный ход, выведет нас неподалеку от кухни, — приглядевшись, Гарри понял, на что указывал Нотт: впереди и вправду была неприметная дверь, почти не заметная на фоне серой замшелой стены. Слизеринцы переглянулись.

— Ну что, вперед?! — остальные кивнули, и мальчики, выскочив из своего укрытия, припустили к замку.

— А ну, стоять! — внезапно раздался чей-то резкий незнакомый голос. Гарри замер. Сердце загнанно колотилось где-то в горле. Быстро оглядевшись, он с удивлением увидел, что рядом никого нет, хотя оклик прозвучал так близко, как будто неизвестный стоял совсем рядом. Но тут перед испуганными мальчиками прямо из воздуха возник старшекурсник, в котором Гарри с облегчением узнал студента их факультета, сына лорда Селвина. Но что он тут делает и как появился?!

— В Хогвартсе ведь нельзя аппарировать! — не смог он сдержать своего удивления.

— Это не аппарация — я просто отменил заклинание невидимости, под которым я тут торчу Мордред знает сколько времени, дожидаясь вас!

— Нас?! — изумился Драко, — А что…

— Вопросы потом! — Селвин шагнул к Гарри и внезапно довольно чувствительно стукнул его волшебной палочкой по макушке. Поттер почувствовал, как вниз по спине будто бы заструились ледяные струйки, и передернулся. Ойкнув от неожиданности, он отскочил от старшекурсника.

— Какого Мордреда, Селвин?!

— Заклинание дезиллюминации. Хотя, честно говоря, я бы вам всем еще и не так врезал! — ответил тот, подбираясь к Драко, который безуспешно попытался укрыться за спинами Блейза и Теодора.

— Здорово выглядишь, Гарри! — весело заметил Забини. Поттер недоуменно нахмурился, а потом опустил глаза и с изумлением увидел, что его тело стало точно такого же цвета, как кирпичная кладка сзади. Сместившись на пару шагов в сторону, он понаблюдал, как на его животе начинают появляться ветви кустарника, и понял, что Селвин — как же его имя, Роланд? Или Ричард? — превратил его в человека-хамелеона.

— Идите за мной — я проведу вас в спальни. И чтобы никаких разговоров! — пригрозил старшекурсник после того, как все оказались под действием Дезиллюминационного заклинания.

— Постой, Ролен! — донесся до Гарри голос невидимого Драко. — Мы, конечно, очень тебе благодарны, и все такое, но не мог бы ты объяснить, почему ты вообще ждешь нас?

— А вы что, думали, что мы позволим младшекурсникам одним пойти неизвестно куда ночью для выяснения отношений? Я вызвался приглядеть за вами: в этом замке слишком мало развлечений, а тут хоть какое-то разнообразие. Кстати, Поттер, с Ивой ты шикарно придумал. Нотт, без обид. — Теодор что-то недовольно пробурчал в ответ, но слов Гарри не расслышал. — Но я стоял слишком далеко от вас, поэтому, когда вы побежали от Хагрида точно стадо громамонтов, я потерял вас из виду. Лесник, видимо, сначала пытался сам найти вас в Запретном Лесу, а, когда не получилось, поднял тревогу. Так что вы очень вовремя: если поторопимся, успеем вернуться в спальни до того, как деканы начнут проверять отсутствующих.

Гарри не мог говорить за остальных, но лично его от мысли о том, что будет, если об их выходке узнают все преподаватели и директор, бросило в дрожь. Впрочем, судя по тому, как стремительно однокурсники бросились вперед — это было видно по едва заметному дрожанию воздуха, словно над пламенем костра, — все понимали, сколь крупные неприятности их ожидают в случае поимки. Им повезло, что неприметная дверка вела в подвал, и не пришлось красться через весь холл. Гарри слышал, что где-то здесь находится вход в гостиную Хаффлпаффа, и на бегу успел подумать о том, что подземелье подопечных Спраут сильно отличается от слизеринского: тут было гораздо суше и светлее, а потолок был низким.

— Вы гляньте, Хаффлам на ночь факелы не гасят! Видимо, чтобы было не так страшно бегать на кухню набивать животы, — возмутился Драко.

— А ну цыц, мелочь! — оборвал его Селвин. — Мы почти пришли. Мерлин великий, неужели эта мордредова ночка все-таки закончится благополучно?..

Гарри тоже начал надеяться, что все будет хорошо, ведь до гостиной Слизерина уже было рукой подать.

— Тшш, стойте! — вдруг напряженно прошептал их проводник. — Мне показалось… сейчас проверю. Моргана-заступница, хоть бы померещилось!

По легкому дрожанию воздуха Гарри понял, что Селвин прокрался вперед и заглянул за угол. Через мгновение Ролен тихо выругался.

— Так, быстро за мной, но только не шумите. Там Снейп.

У Гарри моментально пересохло во рту, а сердце бешено забилось — он и подумать боялся, какую выволочку устроит декан своему самому нелюбимому подопечному. А вот Драко, похоже, эта новость напротив обрадовала.

— Ну, это не страшно, главное, что не МакГонагалл, — легкомысленно заявил он.

— Ну если ты не имеешь ничего против того, чтобы месяц шинковать слизней с тараканами на отработках — то и впрямь ничего страшного, — процедил Селвин. — Все, чтобы я больше ни звука от вас не слышал!

Слизеринцы нагнали своего декана только у самого входа в гостиную. Гарри, холодея, понял, что сейчас Снейп войдет внутрь и проверит спальни, а они уже никак не успеют его остановить. Тут часть стены отъехала в сторону, и, чуть не сбив профессора с ног, в коридор выскочила Джема Фарли — староста шестого курса.

— Ой, простите, сэр! — протараторила она. — А что вы здесь делаете? Что-то случилось?

— То же самое я хочу спросить у вас, мисс. Почему вы выскочили из своей гостиной ночью?

— Понимаете, профессор, я просто зачиталась у камина и услышала странный звук из коридора. Мне кажется, что вон там кто-то есть! — Джема настойчиво указывала куда-то за спину Снейпа. — Люмос! — яркий свет, бьющий в лицо, заставил зельевара недовольно сморщиться и зажмуриться. — Ой! Пожалуйста, извините меня, сэр! — запричитала староста, при этом держа дверь в гостиную приоткрытой. Гарри почувствовал, как невидимый Селвин схватил его за руку и потащил вперед. Поттер последовал за ним, в свою очередь, вцепившись в кого-то из однокурсников, стоящих сзади.

— Никого нет, да, профессор?

— Как видите, мисс Фарли.

— Должно быть, это крысы. Их в последнее время очень много развелось!

— Да что вы говорите?

Гарри осторожно проскользнул в приоткрытый проход, изо всех сил надеясь, что никто из них сейчас не споткнется и не рухнет на пол, утянув за собой остальных.

— К сожалению, это так! Надо что-то с этим делать!

— О, в таком случае, я непременно напишу об этом Совету Попечителей… Фарли, вы издеваетесь?!

— Простите, сэр?

— Вы думаете, я не замечу людей под Дезиллюминационным заклинанием?! — Гарри, который уже был в гостиной, вздрогнул и остановился, но Селвин снова дернул его вперед. — Какие-то недоумки сунулись к Дракучей Иве, и я очень надеялся, что это не представители моего факультета, но, видимо, напрасно!

Джема лепетала что-то извиняющимся тоном, но Гарри уже не мог разобрать слова. Невидимый Селвин распахнул дверь спальни мальчиков второго курса, втолкнул их внутрь, снял Дезиллюминационное заклинание и, прошептав «Пошевеливайтесь!», выбежал прочь.

— Надо быстрее ложиться, пока Снейп не пошел проверять спальни! — первым опомнился Гарри.

Мальчики торопливо скинули грязные мантии. У Поттера не было времени разглядывать, как с ними поступили остальные, свою он торопливо скомкал и затолкал под кровать. Вытянувшись под одеялом, Гарри резким движением задернул полог и замер, напряженно прислушиваясь. Вот послышались четкие уверенные шаги. Мальчик зажмурился и постарался дышать как можно спокойнее. Дверь открылась. Раздался едва слышный шорох — балдахин над кроватью отъехал в сторону. Гарри казалось, что он физически ощущает тяжелый взгляд Снейпа. Спустя несколько секунд полог вернулся на место, и дверь захлопнулась, но Поттер продолжал притворяться спящим, опасаясь того, что на самом деле декан не ушел, а стоит в темном углу и караулит их.

— Эй, вы все, что, уснули?! — в напряженной тишине голос Драко прозвучал ужасающе громко. — Снейп уже давно ушел.

Вздохнув, Гарри откинул полог. Судя по довольному виду Малфоя, в безопасности к нему стремительно вернулись привычные уверенность и самовлюбленность.

— Как же нам повезло, что Снейп нас не поймал!

— Точнее, не захотел поймать, — вздохнув, возразил Гарри.

— Что ты имеешь в виду?

— А ты сам подумай: он понял, что мимо крадутся люди под этим… Дезиллюминационным заклинанием, но, вместо того, чтобы схватить нас, стал орать на Джемму. Кстати, надо будет поблагодарить ее и Ролена.

Драко насупился, ему явно не хотелось признавать правоту Гарри, но, подумав, он был вынужден согласиться:

— Да, пожалуй, ты прав. Все-таки наш декан молодец — всегда прикроет своих.

Поттер, разумеется, вовсе не считал Снейпа «молодцом», но предпочел не ввязываться в бессмысленный спор с Драко.

— Ну наконец-то! — дверь резко распахнулась, мальчики подскочили от неожиданности, но затем облегченно вздохнули, узнав Панси. — Мы с ребятами уже не знали, что и думать! Эй, Винс, Грег?! Мерлин великий, да они же спят!

— Да, похоже, только ты за нас и волновалась, — заметил Драко, поспешно накидывая на свою кровать зеленое покрывало. — Ты присаживайся, мы тебе сейчас такое расскажем!

— Про фонарников не забудь, — хмыкнул Теодор, резко задергивая свой полог. Блейзу явно хотелось поболтать, но он решил поддержать друга и, пожелав всем спокойной ночи, тоже отправился спать.

Роль рассказчика, как всегда, взял на себя Драко. Когда он дошел до соревнования у Дракучей Ивы, Панси изумленно присвистнула.

— Я, конечно, уже остыл, тем более что Гарри спас мне жизнь — да, да, не делай такие большие глаза, я еще расскажу об этом — а после этого ругать его как-то не очень красиво, но я все-таки скажу, что это было уже слишком.

— Что именно? — спросил Гарри, выплывая из состояния полудремы, в которое он погрузился, когда Драко еще только начал свой рассказ.

— Ты же мог убить Нотта! А он, все-таки, не какой-нибудь Уизли, а один из нас!

— У меня все было под контролем.

— Да неужели?! Поттер, ты же сам понимаешь, что риск был огромный!

— Зато теперь Нотт очень хорошо подумает, прежде чем обзываться.

— Если бы Тео погиб, его отец тебя бы так «обозвал», что ты в живых вряд ли остался!

— Но ведь он не погиб, так о чем разговор?

— Ох, Моргана, дай мне сил! — мученически простонал Драко. — Панси, может, он хоть к тебе прислушается, скажи ему!

— А я думаю, Гарри в чем-то прав. Зато теперь все наши узнают, что он опасен, и в следующий раз хорошо подумают, прежде чем приставать к нему.

— И ты туда же! Ой, заиграетесь однажды вы с Поттером! Вы же оба прямо как бешеные бладжеры — вообще без тормозов! К тому же, ничего об этом «подвиге» наши не узнают: мы пообещали Нотту не распространяться о его позоре.

— Ну да, я прямо вижу, как добросовестно ты исполняешь клятву. А почему вы вообще согласились никому не говорить? Это же для нас совсем не выгодно!

— Почему-почему… да потому что ты до конца не дослушала! На Иве, на самом деле, все только начиналось.

Панси ужаснулась коварству фонарников, посочувствовала Драко, восхитилась спасшим его Гарри, и, пусть неохотно, но все-таки признала заслуги Теодора, который в одиночку смог отогнать болотных тварей. А когда Драко в своем рассказе дошел до появления фестралов, принялась подробно расспрашивать о них Поттера, удивившись тому, как хорошо они поладили.

— А Нотт им понравился? Он ведь тоже их видит.

— Нет, я не заметил, чтобы фестралы его как-то выделяли. Кстати, вы случайно не знаете, чью смерть он видел?

— Случайно знаем. Два года назад умер прадед Теодора — тогдашний глава рода Ноттов. Старичку было уже далеко за сотню, сына он пережил, и, по-моему, его внук уже успел смириться с тем, что умрет раньше, так и не став лордом.

— Но, надо сказать, Верджилл Нотт быстро освоился в новой роли — еще бы, ведь он всегда так мечтал хотя бы о капли власти… — протянул Драко.

— О, Мерлин великий, Драко! Прекращай это делать! — Панси раздраженно закатила глаза.

— Что именно?

— Копировать своего отца! Это же просто нелепо.

На щеках Малфоя вспыхнули красные пятна.

— Что за глупости?! С чего ты это взяла?!

— С того, что ты толком даже не знаешь отца Теодора! Зато лорд Малфой его терпеть не может, а ты просто бездумно повторяешь за ним.

— Это я-то не знаю?! Да одного взгляда на его постную физиономию достаточно, чтобы сделать выводы!

— Ну да, конечно! Ты сам прекрасно знаешь, что я права!

— Прекратите, пожалуйста, вы оба! — не выдержал Гарри. — Лично я безумно устал и собираюсь лечь спать, а слушать, как вы спорите, если честно, уже надоело.

Панси и Драко растерянно переглянулись, несколько ошарашенные этой гневной отповедью, но ругаться перестали. Малфой быстро закончил рассказ о том, как они добрались до гостиной, чуть не попавшись профессорам, а потом Панси пожелала им доброй ночи: «Хотя, вообще-то, уже светает», — и ушла к себе.





Проснувшись на следующий день, Гарри увидел, что солнце в их зачарованном окне уже вовсю сияет над кронами деревьев. Вскочив с кровати, он поспешно наколдовал Темпус. В воздухе загорелись тускло-желтые цифры: 12:40. Неудивительно, что он чувствует себя отдохнувшим! Оглядевшись, Гарри увидел, что пологи над кроватями Драко и Блейза все еще задернуты, а рядом стоит их обувь. Ну, по крайней мере, не он один проспал полдня.

В общей гостиной Поттера дожидались Панси, Винс и Грег, которые догадались прихватить на завтраке еды для проспавших друзей. Когда Гарри поглощал уже четвертый бутерброд — оказывается, он сильно проголодался — над ухом раздался знакомый тягучий голос:

— Интересно, в твои планы входило оставить что-нибудь для меня?

— Честно говоря, Драко, я рассчитывал, что ты не проснешься до обеда.

— Ну уж нет! Надеюсь, ты не забыл, что завтра у нас с тобой великий день, так что я должен подготовиться.

— А что такое? — недоуменно нахмурился Крэбб.

— Мерлин великий, Винс! Ты издеваешься?!

— И как тебе только удалось забыть о том, что завтра — отборочные испытания в квиддичную команду? — протянула Панси. — Может, и меня научишь? А то я бы и рада выкинуть это из головы, но кое-кто не дает мне ни единого шанса.

— Ох, точно же, отборочные! Нет, ребята, вы не подумайте, что я забыл, просто не сообразил, что это уже завтра.

— Да ты вообще туго соображаешь, — фыркнул Драко, уязвленный тем, что кто-то не считает минуты до «Великого Дня».

— Драко, прекрати! — резко бросил Гарри. — И вообще, нам с тобой уже пора в библиотеку.

— Куда?!

— Неужели ты забыл? А кто вчера заявил, что при первой же возможности выучит Согревающие Чары?

— Но не сегодня же! Я сейчас ни о чем, кроме отборочных, думать не могу!

— Э, нет, не отвертишься! Ты же пообещал, а чистокровному магу из древнего и благородного рода не пристало так легко отказываться от своего слова!

— Знаешь, Поттер, иногда я тебя почти ненавижу! Что ты ржешь?! Вставай — пошли в твою библиотеку!




Хотя перед отборочными испытаниями в команду по квиддичу Гарри изо всех сил старался выглядеть спокойным и даже равнодушным, когда они с Драко подходили к стадиону, его здорово потряхивало от волнения.

— Эй, вы что, сонного зелья напились?! Пошевеливайтесь! — закричал им Флинт.

Несмотря на то, что до начала отборочных испытаний оставалось еще полчаса, капитан уже нервно летал кругами над трибунами. Он постоянно наколдовывал Темпус и радостно оскалился, когда зависшие в воздухе цифры наконец-то показали полдень.

— Ну что, уважаемые претенденты, по метлам!

Первое задание было простым: они просто летали кругами, меняя скорость и высоту. Как ни странно, часть участников с этим не справилась, и Флинт отсеял их под довольные смешки действующих квиддичистов, вольготно рассевшихся на трибунах. После этого капитан объявил о начале отборочных испытаний отдельно для каждой игровой позиции. Начал он с вратаря, затем пришел черед загонщиков. Гарри оглядел тех, кто будет вместе с ним пробоваться на роль охотника. Их оказалось шестеро, двое из них — действующие спортсмены: Монтегю, который выглядел так, будто он находит оскорбительной даже вероятность того, что кто-то претендует на его место в команде, и Пьюси, который что-то быстро говорил своим соседям, бурно жестикулируя и почти не глядя на поле. Гарри почти не знал этого парня, но его болтовня казалась несколько нервной.

— Желающие стать охотниками, прошу на поле! — прокричал Флинт, и Поттер, стараясь унять нервную дрожь, поспешно спустился с трибун.

— Вверх! — отдавая команду метле, Гарри искренне надеялся, что его голос прозвучал твердо. Он слишком стремительно влетел ввысь, чуть не потеряв равновесие на развороте, но кажется, этого никто не заметил.

Капитан разделил претендентов на две команды. Вместе с Гарри оказались Монтегю и незнакомая старшекурсница. Раздался свист, и квоффл взмыл в воздух — игра началась. Вначале мяч оказался у их противника, паренька, имени которого Поттер не помнил, но Монтегю, довольно грубо подрезав его, выхватил квоффл и передал пас Гарри, который, петляя, понесся к вражеским кольцам. Внезапно путь ему преградил Пьюси. Поттер оглянулся, но никого из его команды не было поблизости. До вражеских колец было далеко, но он решил рискнуть, кинув квоффл так сильно и далеко, как только мог. Пьюси, сделав стремительный рывок, перехватил мяч, и теперь в опасности были уже их кольца.

Спустя еще какое-то время Гарри убедился в том, что Пьюси — потрясающий игрок: он летал на огромной скорости, выполняя головокружительные финты и умудряясь ловить даже самые сложные мячи. Правда и он сам, кажется, показал себя не так уж и плохо, забив несколько голов.

— Эй! А ну-ка замрите! — раздался крик Флинта, и Гарри понял, что, увлекшись игрой, они не услышали звук свистка. — Монтегю, Пьюси, Поттер, Самьюэлз, вы остаетесь, остальные — свободны. Итак, сейчас я определю двоих человек, которые будут охотниками нашей команды в этом году. Свое место я, уж извините, вам не предлагаю, — Флинт криво ухмыльнулся. — Сейчас каждый из вас сделает пятнадцать попыток забить гол. Монтегю, ты первый! Блетчли, а ты что сидишь?! Кто кольца защищать будет? — уже прошедший отбор вратарь поспешно взмыл в воздух. — Но вы же не думаете, что все будет так просто? Бросать будете из самых неудобных позиций, а наши загонщики поспособствуют тому, чтобы вы не целились по полчаса. Но можете сказать мне спасибо за то, что бладжер у них будет только один.

Монтегю только фыркнул в ответ — очевидно, даже такое испытание не пошатнуло его уверенности в себе. Он успешно забил десять мячей и под аплодисменты зрителей вернулся на трибуны. Следующая претендентка по фамилии Самьюэлз забила шесть голов. Наступила очередь Гарри. Изо всех сил сжав квоффл дрожащими пальцами, он подлетел к первой точке. Прицелившись, он кинул мяч и, услышав свист над головой, в последний момент успел увернуться от бладжера. Едва Поттер успел выровнять метлу, как ему в руки снова кинули квоффл, так что Гарри даже не понял, забил он гол, или нет. Два следующих пасса были перехвачены вратарем, и Поттер почувствовал, как в нем поднимается паника. Изо всех сил стараясь унять дикое волнение, он сделал очередной бросок. Майлз Блетчли кинулся наперерез, но не успел перехватить мяч, и он влетел прямиком в центральное кольцо. Вдохновленный успехом, Гарри стал действовать увереннее, и многие его броски попали в цель.

— Восемь голов! — громогласно объявил Флинт. Самьюэлз с досадой отшвырнула метлу — ей место в команде теперь уж точно не светило.

— Молодец! — воскликнул Драко, обнимая приземлившегося Гарри за плечи.

— Пьюси меня сделает, — покачал головой Поттер, садясь на скамью рядом с другом.

— Совсем не обязательно. Но, даже если и так, он не первый год в сборной, а ты этим летом впервые в квиддич сыграл. Так что ты в любом случае можешь гордиться собой!

Гарри пожал плечами: для него это будет слабым утешением. А Пьюси тем временем почти бегом спускался на поле.

— Эдриан, покажи класс! — раздались выкрики с трибун, и Поттер нервно сжал кулаки.

Пьюси взвился в воздух, играючи уклонился от бладжера и кинул квоффл, влетевший аккурат в центр кольца. Зрители восторженно зааплодировали, а Эдриан тут же ринулся в новую атаку. Очень быстро Гарри понял, что в этом году место в команде ему не светит: Пьюси забивал голы один за другим, а Блетчли не мог защитить кольца, каждый раз кидаясь в другую сторону. Поттер так и не понял, как у Эдриана получается раз за разом обманывать вратаря, казалось, он не прикладывает для этого никаких усилий, а Майлз сам раз за разом делает неправильный выбор, будто находясь под действием Конфундуса.

Взглянув на Флинта, Гарри с удивлением увидел, что тот не выглядит довольным: капитан, прищурившись, внимательно наблюдал за Пьюси, напряженно о чем-то размышляя, из-за чего его грубое лицо приобрело несколько глуповатое выражение. Эдриан совершил очередной головокружительный маневр, а загонщик команды, Люциан Боул, попытался сбить его с метлы бладжером, но промахнулся, хотя расстояние между ними было совсем небольшим. Флинт тихо выругался, ударив кулаком по бортику трибуны. Гарри подумал, что, возможно, капитан просто недолюбливает Пьюси и не хочет видеть его в команде, хотя Маркус всегда производил впечатление фанатичного поклонника квиддича, готового на все ради победы, но, возможно, в этот раз личная неприязнь была слишком сильна.

— Тринадцать голов! — объявил Флинт, и замолчал, вынужденный ждать, пока стихнут аплодисменты. — Но, несмотря это, охотниками команды в этом году будут Грэхэм Монтегю и Гарри Поттер, — слова капитана потонули в гневных выкриках и восклицаниях. Гарри изумленно распахнул глаза. Он не понимал, что происходит и не находил нужных слов, чтобы выразить свое недоумение. — Тихо! Замолчите все! Думаю, Эдриан прекрасно понимает, в чем причина такого решения, и не захочет, чтобы о ней узнали все.

— Нет, я не понимаю, — ответил Пьюси звенящим от гнева голосом. — Единственная причина, которая приходит мне на ум, заключается в том, что наш капитан просто-напросто не терпит конкуренции, — с трибун вновь раздались крики, но на этот раз их было меньше: часть зрителей молчала, ожидая объяснений от Флинта.

— Эдриан, поверь, у меня есть доказательства, так что не лезь в бутылку — сам же потом пожалеешь!

— Какие, к Мордреду, доказательства! Наша команда удерживала кубок семь лет, и два года из них в команде был я. Так чем ты недоволен?! Или решил сделать приятное Министерству и Дамблдору? «Видите, вместо родственника Упивающихся Смертью, я беру в команду Мальчика-который-выжил? Выбираю, так сказать, редкие бриллианты из грязи!» — Гарри поежился под устремившимися на него взглядами, но сохранил невозмутимое выражение лица.

— Что за чушь ты несешь, Пьюси?! — Флинт встал со своего места на трибуне и спустился на поле. При этом у него был такой свирепый вид, что Гарри был почти уверен в том, что сейчас Маркус устроит банальный маггловский мордобой. Видимо, Эдриан подумал о том же самом, постаравшись незаметно отодвинуться от капитана команды, который был почти на две головы выше и раза в три шире его самого. Но Флинт драку устраивать не спешил. — Я уже не раз говорил тебе, чтобы ты завязывал с этой дрянью, Эдриан! Ты обещал. И что я вижу? Так что не обессудь, ты сам сделал свой выбор, и теперь все присутствующие узнают, кто из нас двоих ведет нечестную игру! — Флинт достал из кармана стеклянный флакончик и, подняв его вверх, продемонстрировал присутствующим. — Индикатор зелий, дамы и господа! Печать аптеки Малпеппера на месте, если это кому-то интересно, — он повернулся к Пьюси и сунул флакон почти ему под нос. — Пей! — Тот отшатнулся. — Пей или, Мерлином клянусь, я сам залью это зелье тебе в глотку! Эдриану оставалось только подчиниться. Выждав некоторое время, Флинт достал палочку и применил диагностирующее заклинание, от которого кожа Пьюси засветилась золотистым цветом. По трибунам пронесся изумленный вздох. Незнакомый старшекурсник рядом с Поттером пораженно пробормотал: «Феликс Фелицис! Кто бы мог подумать?!.

— Что это такое? — тихо спросил Гарри у Драко. Как же он ненавидит свою безграмотность во многих вещах, очевидных для любого, кто вырос в волшебном мире!

— Зелье удачи. Считается допингом и запрещено для применения в спортивных соревнованиях…

А Флинт тем временем продолжал распекать Пьюси, который совсем растерял былую браваду и стоял, понурившись:

— Ты что, не понимаешь, к чему приведет твое увлечение Феликсом?! У тебя же уже зависимость! А скоро ты без него на улицу будешь бояться выйти! И что тогда?! Не знаешь? А я тебе скажу: ты истратишь на эту дрянь все семейные средства и, когда все нормальные зельевары Британии откажутся продавать ее тебе, пойдешь к дельцам из Лютного. Разумеется, они продадут тебе паленую бурду, и ты сдохнешь в ближайшей подворотне!

Пьюси придвинулся ближе к Флинту и что-то ему прошептал, видимо, извинялся, потому что свирепое лицо капитана немного смягчилось.

— Ладно, мы с тобой позже поговорим. Надеюсь, ты сделаешь правильные выводы из произошедшего сегодня, а этот год тебе придется провести на скамейке запасных.

Когда Пьюси, расправив плечи и глядя прямо перед собой, покинул поле, Флинт оглядел притихших зрителей:

— Если информация об этом выйдет за пределы факультета, я лично найду того, кто не умеет держать язык за зубами, и ему сильно не поздоровится. По-хорошему не надо было вообще устраивать прилюдную разборку, но, видит Мерлин, Пьюси вывел меня из себя! — Капитан вздохнул. — Ладно, ребята, нам еще ловца выбирать. Давайте, приступаем!

— Покажи класс! — шепнул Гарри. Резко побледневший Драко судорожно кивнул и поспешил на поле.

Позиция ловца считалось самой престижной, поэтому неудивительно, что на нее претендовало аж семь человек. Сперва Маркус заставил их ловить мячики, напомнившие Гарри теннисные. Драко играючи справился с этим заданием, поймав девять пассов из десяти. После этого нехитрого испытания Флинт отправил на трибуны четверых претендентов с худшими результатами.

— Готовы к финальному испытанию? — капитан поднял вверх руку с зажатым в ней снитчем. Золотой шарик трепетал крылышками, безуспешно пытаясь вырваться на свободу. — Все просто: кто поймает, тот в команде. Ах да, и не забудьте про загонщиков, которые постараются вам помешать. Начали!

Гарри, затаив дыхание, следил за развернувшимся в воздухе сражением. Пока снитча не было видно, ловцы не теряли времени даром, уворачиваясь от бладжеров и стараясь сбить друг друга с толку обманными маневрами. А когда над полем сверкнула золотая вспышка, они рванулись вперед так стремительно, будто от этого зависели их жизни. Незнакомая Гарри старшекурсница оказалась к снитчу ближе всех, но Драко, спикировав вниз в умопомрачительном пике, опередил ее на несколько решающих мгновений, вырвав себе победу. Зрители разразились овациями.

— Ты видел, Гарри, видел, как я их?! — восторженно подпрыгивая, спрашивал Драко, когда они шли к выходу с поля. — Правда, когда Хиггс изобразил свою пародию на Финт Вронского, я чуть не купился, но вовремя сообразил, что он просто пытается меня отвлечь…

— Поттер, Малфой, задержитесь! — раздался крик Флинта. Второкурсники притормозили, дожидаясь капитана.

— Поздравляю с зачислением в команду! Хотя тебя, Гарри — ты же не против, что я по имени? — так вот, тебя я бы предпочел на год оставить в запасе, но Пьюси — мантикора его дери! — своей выходкой не оставил мне выбора. Нет, летаешь ты отлично, да и с нервами все в порядке, но… вот на скольких матчах, кроме хогвартских, ты бывал? Сколько знаешь тактик ведения квоффла? Воот, об этом я и говорю. У тебя нет элементарных знаний любого квиддичного фаната, а другие в мою сборную не попадают. Так что сегодня же возьмешь в библиотеке «Квиддич сквозь века»! И чтобы прочитал от корки до корки, ясно? На «Золотой Снитч» ты, я надеюсь, подписан? Нет?! Вот ведь Мордредова кара на мою голову! Но ты хотя бы знаешь, что это за журнал?! Ну хоть что-то…

— Я его выписываю, — вмешался Драко. — Клятвенно обещаю, что буду заставлять Гарри читать каждый номер и даже заучивать некоторые отрывки наизусть!

Поттер только усмехнулся: обычно в отношении чтения и учебы их с Малфоем роли были точно противоположными.

— Я надеюсь на тебя, Драко! — хмыкнул Флинт. — Ладно, подтягивайтесь в гостиную — надо отметить окончание отборочных. Парни, наверное, уже достали огне… хм… ну, надеюсь, они догадаются прихватить для вас сливочного пива. Да уж, впервые за много лет в команде аж двое второкурсников… — Флинт покачал головой и широким шагом устремился к замку.

— Драко, а это зелье — Феликс Фелицис — это что-то типа маггловских наркотиков? — Поттер решил все-таки выяснить побольше о Зелье Удачи, пока Малфой не позабыл обо всем на свете, упиваясь своей победой.

— Маггловских — чего? — Драко недоуменно поднял брови. Глядя на его счастливое лицо, было очевидно, что он думает исключительно о своем триумфе, начисто забыв о Пьюси.

— Ну, это такие вещества, которые вызывают привыкание и физическую зависимость. А еще они очень вредны — употребляющий их человек обречен на скорую мучительную смерть.

— Но тогда зачем магглы это делают?

— Изначально, видимо, из-за вызываемых наркотиком галлюцинаций, а потом они уже просто не могут остановиться.

Драко присвистнул:

— Да они — еще более дикие существа, чем я предполагал! — Гарри в ответ только хмыкнул. — В пользу применения Феликса, по крайней мере, есть очень весомые аргументы. И оно не является запрещенным, не смотря на всю опасность — ведь для его изготовления не нужна человеческая кровь, сопутствующие ритуалы, да и сварить его может любой талантливый зельевар — так что Темным это зелье не считается, — Драко усмехнулся. — Но огромный минус Феликс Фелицис в том, что… Эй, ты куда?

— Как куда? В гостиную, конечно.

— Ну уж нет, давай сначала зайдем в библиотеку!

— О Мерлин! Мне срочно надо купить думосбор! Я солью в него воспоминание о том, как Драко Малфой уговаривает меня пойти в библиотеку, и буду пересматривать его каждый вечер! Надо сказать, ты, кажется, встаешь на путь исправления: сначала захотел выучить Согревающие Чары, а теперь вот при первой же возможности стремишься в обитель знаний!

— Иди к Мордреду, Поттер! Я, вообще-то, для тебя стараюсь: надо взять «Квиддич сквозь века»!

— Что, не терпится сделать из меня такого же фаната, как ты сам? Ладно уж, пойдем постигать летную науку, — фыркнул Поттер, сворачивая в пустынный коридор, ведущий к библиотеке. — Ты рассказывал про Феликс Фелицис.

— А, да. Так вот, представь, что человек использует его перед каким-то действительно важным делом, например, тем же квиддичным матчем.

— Ну конечно, что же может быть важнее?..

— Хватит издеваться! Пусть будет дуэль со злейшим врагом, если тебе так понятнее. Так вот, этому человеку фантастически везет, все складывается гораздо лучше, чем, если бы он обошелся исключительно своими силами. И в следующий раз перед, допустим, сложным экзаменом, он решает повторить тот же трюк, и снова все получается. Постепенно этот человек придет к выводу, что ему незачем добиваться чего-то самому — ведь есть Феликс Фелицис. Выпей его, и все проблемы тут же решатся! При этом маг, пристрастившийся к этому зелью, начисто теряет веру в себя и начинает панически бояться невезения. В итоге это приводит к тому, что без Феликса он даже на улицу боится выйти! А из-за того, что это зелье жутко дорогое… — но закончить рассказ Драко снова помешали.

— Эй, братец Фордж, погляди, кто это у нас тут?..

— Да это же маленькие слизеринчики, братец Дред!..

— Вот только почему они в квиддичной форме?..

— Ведь все знают, что змеи не летают! — близнецы Уизли, неожиданно возникшие в конце коридора, рассмеялись, глядя на опасливо замерших второкурсников.

— Ну-ка, расскажите нам, кого Тролль…

— То есть Флинт…

— Набрал в команду!

Гарри отступил назад, незаметно доставая волшебную палочку, а Драко, напротив, шагнул к близнецам:

— Состав нашей сборной — не ваше дело, Уизелы, — вы нам не ровня во всем, включая квиддич!

— Ну ты и наглый, Малфой! Не боишься, что мы обидимся и разозлимся?

— Еще чего! — ответил Драко, вопреки своим словам обернувшись к Гарри, безмолвно прося поддержки.

— Что-то вы, дружочки, совсем разошлись…

— Вон, брата нашего обидели…

— А нам очень не нравится…

— Когда Рончика обижает…

— Кто-то кроме нас!

— Знаете, вы мне надоели! — не выдержал Поттер. — Кривляетесь тут, как шуты! Дайте нам пройти!

— Ну как же мы можем уйти, не постояв за честь нашего брата и его однокурсницы?! — усмехнулся один из близнецов, доставая из кармана колбу, наполненную подозрительной сиреневой субстанцией. Дальнейшие события развивались стремительно.

— Ступефай! — красный луч, вылетевший из палочки Гарри, ударил в грудь того брата, в руках которого была потенциально опасная колба, но он успел швырнуть ее в слизеринцев. Те шарахнулись в разные стороны, и емкость упала у их ног. Осколки стекла разлетелись в разные стороны, а по полу в их сторону пополз сиреневый дымок. Мальчики и моргнуть не успели, как он достиг носков их ботинок. В следующий миг Гарри ощутил необыкновенную легкость и, посмотрев вниз, увидел, что он оторвался от пола, сначала медленно, а потом все быстрее взмывая ввысь, точно воздушный шарик. Сводчатый потолок, раньше казавшийся недостижимо высоким, стремительно приближался, и Гарри прикрыл голову, успев подумать о том, что его череп вряд ли выдержит это столкновение. Но сокрушительного удара не последовало: вместо этого он мягко отпружинил от потолка, медленно продвигаясь вдоль коридора, влекомый легким сквозняком. Фините, которое Гарри уже несколько раз использовал в надежде прекратить действие проклятия, не срабатывало.

— Ублюдки! Да вы хоть представляете, что за это с вами сделает мой отец?! Да он курятник, который вы называете домом, с землей сравняет!

— Конечно, как только найдет время между дачей взяток…

— Слышали, его здорово потрепали со всеми этими проверками и обысками!

— А что это ты, Малфой…

— Не присоединяешься к своему дружку…

— Вон как красиво он планирует!

С трудом обернувшись, Гарри увидел, что Драко умудрился зацепиться ручкой своей школьной сумки за факелодержатель и теперь висел примерно в шести футах над землей, осыпая противников бранью и угрозами.

— Диффиндо! — заклинание, выпущенное из волшебной палочки одного из близнецов, прошло чуть криво и вместо ручки разрезало саму сумку. Все вещи вывалились на пол, а Драко, все-таки, взмыл под потолок. — О, проклятье! Валим!

Близнецы скрылись из вида, а Гарри, отвернувшись от Малфоя, с ужасом увидел, что, увлекшись этой сценой, он не заметил, как долетел почти до конца коридора. Впереди были лестницы и никакого потолка, а это значит, что совсем скоро он рискует взмыть почти до Астрономической Башни, и если колдовство Уизли вдруг перестанет действовать, и он упадет с такой высоты, то ему никакой Костерост не поможет. Гарри постарался полететь в противоположную сторону, изо всех сил гребя руками и ногами, но тщетно. Он видел освещенный проем впереди, уже совсем близко. Несмотря на все сопротивление, проклятый ветерок медленно и лениво, но в то же время неумолимо влек его туда. Оставалось всего пара секунд, как вдруг какая-то сила дернула его назад. Опустив взгляд, Гарри увидел призрачную веревку, которая, тем не менее, надежно удерживала его на месте. Она выходила из волшебной палочки высокого парня, явно старшекурсника, стоящего внизу. Мрачно усмехнувшись, Поттер признал, что сходство с воздушным шариком стало полным, а незнакомец тем временем подманил его ближе, отменил заклинание и, прежде чем Гарри снова унес ветер, кинул на пол свиток пергамента, сразу трансфигурируя его в матрац. Прозвучало незнакомое заклинание, и Поттер рухнул вниз. Он даже не успел испугаться, как оказался лежащим на матраце. Старшекурсник наклонился, протянув ему руку, и Гарри с благодарностью ее принял.

— С-спасибо за помощь, — промямлил еще не пришедший в себя Поттер, — а ты…

— Да ерунда! Я — Роджер Дэвис. Будем знакомы, Гарри!

Теперь Поттер узнал этого парня — он был капитаном команды Рейвенкло по квиддичу.

— А не будете ли вы столь любезны помочь и мне тоже? — протянул Драко, медленно проплывая мимо.

— Разумеется, мистер Малфой, не извольте беспокоиться, — улыбнулся Роджер, повторяя тот же трюк, что ранее с Гарри.

— Большое спасибо, Дэвис! — воскликнул Драко, вскочив с матраца и пригладив волосы.

— Говорю же — не стоит благодарности! Близнецы Уизли не только вас достают. Я знаю, что многие ими восхищаются — мол, такие талантливые, но лично я считаю, что, если мозгов только на пакости и розыгрыши хватает, то кнат им цена. А вы, я смотрю, с отборочных возвращаетесь? — хмыкнул Роджер. — Ладно-ладно, я не буду выпытывать состав вашей команды — и так знаю, что не расскажете.

— Конечно, нет — мы же умеем хранить секреты! — усмехнулся Драко. — Ой, они же мою сумку порвали! У самих приличных вещей нет — так надо и чужие испортить! Пойду посмотрю, а то как бы они не украли чего.

Малфой направился в противоположный конец коридора, а Гарри еще раз поблагодарил Дэвиса и, попрощавшись, пошел следом за другом. Он обнаружил Драко сидящим на коленях посреди своих раскиданных вещей. Малфой судорожно перебирал их, явно что-то ища.

«Неужели Уизли и правда что-то украли?!» — подумал Гарри. Это подтверждалось тем, что пол был щедро усеян тускло блестящими монетами. Стараясь ни на что не наступить, Поттер подошел ближе, и Драко вскинул голову. Он был мертвенно бледен, а в расширенных глазах плескался ужас.

— Что случилось?! — внезапно севшим голосом спросил Гарри.

— Дневник… ну, понимаешь, тот самый дневник! Он исчез!..

Глава 24

— Что ты там говорил про свой кошелек? «Надежное место, чтобы спрятать что-то противозаконное»?! «Отлично скрывает магический фон артефактов»?! Да на кой черт… гм… то есть пошло все это к Мордреду, раз твой хваленый кошель можно просто перерезать элементарным заклинанием!

— Прекрати на меня орать, Гарри!

— Я не ору! Я, если ты не заметил, вообще говорю очень тихо — еще не хватало, чтобы нас кто-нибудь подслушал!

— Ну да, ты шипишь, как рассерженная змеюка, вот-вот на парселтанг перейдешь! И это вместо того, чтобы помочь!

— Это чем, например?

— Без понятия… Мерлин, Гарри, отец меня убьет! А Темный Лорд — он убьет нас всех, когда узнает!

— Не паникуй! В ближайшее время Лорд уж точно не будет требовать у вас свой дневник. Дай мне подумать… хм, Драко, а что если я под мантией-невидимкой проберусь в гостиную Гриффиндора и выкраду обратно у Уизилов эту проклятую тетрадку?

— Гарри, ты гений! — Малфой моментально воспрянул духом.

— А ты сомневался? Уверен, Уизли специально подкарауливали нас в замке. Но сегодня у старшекурсников поход в Хогсмид, близнецы наверняка захотят присоединиться к своим друзьям, а, значит, можно попробовать пробраться в гриффиндорскую башню прямо сейчас.

— Думаешь? — Драко нахмурился. — Почему ты решил, что они вообще туда заходили, а не отправились гулять сразу после нашей… встречи?

— Потому, что они были одеты только в школьные мантии, а сегодня, если ты не заметил, прохладно.

— Да, тут ты прав. Но что если кто-нибудь услышит шум из их спальни и придет проверить?

— Я знаю Заглушающие чары. Помнишь, как я заколдовал полог над кроватью, когда мы читали… то, что нам послал твой отец? Думаю, мне хватит сил наложить их на комнату, ну или хотя бы на дверь.

— Ну ладно, наверное, ты прав и это — лучший вариант…

— Вот именно, — Гарри вскинул голову, — уверен, я верну дневник, и все будет хорошо.





Драко нервно мерил шагами маленький огороженный дворик на задворках замка. Уже прошло достаточно времени с тех пор, как Гарри, скрывшись под мантией-невидимкой, направился в башню Гриффиндора, но он все еще не вернулся. И теперь их план совсем не казался Малфою гениальным. А что если Поттера поймали? Он вполне мог столкнуться с кем-то в гостиной или на лестнице. А вдруг кто-то из четверокурсников вернулся из Хогсмида раньше и обнаружил в своей комнате незваного гостя? А если Уизли защитили свои вещи какими-нибудь зловредными заклинаниями? Ведь им надо как-то обезопасить свои идиотские изобретения. И вообще они гораздо старше… Да, сомнений нет — с Гарри что-то случилось!

Внезапно Драко замер, пораженный неожиданной мыслью: а почему, собственно, добывать дневник отправился Гарри, а не он? А ведь это касалось только Малфоев, было их проблемой. Так почему Поттер, который, по сути, не имеет ко всему этому никакого отношения, сейчас рискует собой в башне Гриффиндора, а он тут прохлаждается?! Но Гарри сказал, что добудет дневник, а Драко, привыкший, что рядом всегда есть люди, которые с легкостью решат его проблемы, воспринял это как должное. И вот теперь Поттер куда-то запропастился!

Драко нервно поджал губы и продолжил нарезать круги по маленькому дворику, но тут из-за поворота показалась невысокая фигура. Когда она приблизилась, Малфой облегченно выдохнул: это действительно был Гарри. Впрочем, радость Драко несколько утихла, когда он вгляделся в его лицо — Поттер совсем не выглядел победителем.

— Ну что? Говори скорее! — нетерпеливо воскликнул Драко, подскакивая к Гарри.

— Прости, но я его не достал.

— Проклятье! — Малфой рухнул на каменную скамейку, обхватив руками поникшую голову. — Почему у тебя не получилось?!

Вздохнув, Поттер сел рядом:

— Потому, что дневника там не было. Я без проблем попал в гостиную Гриффиндора, пройдя следом за какой-то девчонкой, пробрался в спальню четвертого курса, а вот потом начались проблемы. Я перерыл все: чемоданы, шкаф, кровати, даже корзину для бумаг вытряхнул — и ничего, — Гарри устало усмехнулся. — Но зато я нашел целый склад навозных бомб, так что в спальне Уизелов теперь стоит просто сногсшибательная вонь.

Раньше Драко, безусловно, оценил бы подобную пакость по достоинству, но сейчас даже весть о начавшемся переполохе в башне Гриффиндора не заставила его улыбнуться.

— И что теперь?! Куда же они дели дневник?!

— Вот только не надо паниковать. Я не думаю, что Уизли могли его выкинуть, тем более так скоро…

Предположение, что ценная для Темного Лорда вещь теоретически может оказаться в мусорке, заставило Драко посереть и шумно втянуть воздух. Гарри положил руку на плечо друга в успокаивающем жесте.

— Скорее всего, они просто взяли дневник с собой в Хогсмид, вот и все. Хотя, возможно, вором был и не Уизли.

Драко изумленно распахнул глаза:

— Что за глупости?! А кто же еще?!

— Это же очевидно. Кроме нас и рыжих клоунов в том коридоре был только Дэвис.

— Ну нет, это какая-то ерунда! Он ведь помог нам. Да и вообще Дэвисы, конечно, простые министерские сошки, но, все-таки, не чета мерзким предателям крови.

— Думаю, ты и сам понимаешь, что это еще не гарантирует стопроцентной невиновности этого Роджера. Так что мы должны его проверить, тем более, вряд ли мы с тобой сможем скрутить Уизли, чтобы залезть к ним в сумки.

— И что ты предлагаешь, проникнуть в гостиную Рейвенкло?

— Конечно. Но сейчас мы уже не успеем — старшие скоро вернутся из Хогсмида. Так что надо выяснить ближайшее время, когда Дэвиса и его однокурсников не будет в гостиной.

— Думаю, я с этим справлюсь. Ну что, пойдем? У нас ведь праздник, все-таки… — Драко тяжело вздохнул — от его былой радости не сталось и следа.




— Ну наконец-то наши новобранцы соизволили явиться на посвященную им вечеринку! — закричал Флинт, стоило Гарри и Драко переступить порог гостиной. Лихорадочный блеск в глазах и немного невнятная речь безошибочно указывали на то, что капитан уже не раз успел приложиться к бутылке с огневиски.

— Где вы были?! — Панси вскочила с кресла, стоящего в отдалении от празднующих квиддичистов и их друзей. — Мы с парнями ждали вас после отборочных, хотели поздравить, а вы…

— Так сделайте же это сейчас, Панси! — широко улыбнулся Гарри, подхватывая ее под локоток. — Прости, у нас было очень важное дело, — шепнул Поттер, прежде чем они подошли к веселящейся компании. Панси нахмурилась, но только пожала плечами, принимая из рук Драко стакан сливочного пива.

Сперва Гарри безуспешно старался вести себя радостно и беззаботно, но уже скоро тепло камина и непринужденная беседа значительно улучшили его настроение, вытеснив из головы мысли о дневнике. Флинт и Монтегю быстро втянули его в обсуждение стратегии игры охотников применительно к командам факультетов-соперников. Несравненно менее опытный игрок, Гарри пока не мог участвовать в этом разговоре на равных, но с интересом слушал пояснения удивительно словоохотливого Флинта и разглядывал схемы, которые тот воодушевленно карябал на огрызке пергамента.

— Не забывай, наше дело — не только перекидывать друг другу квоффл! Очень важно отвлечь внимание загонщиков противника от ловца, пусть уж лучше по нам бьют! Ну и в погоне за снитчем необходимо помогать…

Постепенно речь Флинта становилась все более путанной, а Монтегю уже почти не принимал участие в разговоре, усиленно подмигивая какой-то старшекурснице, и Гарри решил оставить их. Оглядевшись, он увидел, что Драко о чем-то разговаривает с Горсеем, старостой пятого курса. Поймав его взгляд, Малфой едва заметно покачал головой, давая понять, что он занят. Тогда Поттер решил провести время с пользой — он нашел Ролена Селвина и Джему Фарли, как раз вернувшихся с прогулки в Хогсмид, и поблагодарил их за помощь, благодаря которой им с однокурсниками удалось выйти сухими из воды после знаменательного похода к Дракучей Иве.

Заметив весело болтающих Панси, Винса и Грега, Гарри было направился к ним, но его перехватил Драко.

— Я все узнал: у четверокурсников Рейвенкло во вторник уроки будут допоздна. Это — самое подходящее время.

— Отлично, — Гарри вздохнул. — Значит, послезавтра?

Драко нервно сжал кулаки и кивнул в ответ.




На следующее утро Гарри проснулся с больной головой. Настроение было паршивым, а тут еще и Драко, который, казалось, начисто забыл о необходимости сдерживать свои эмоции: даже Винс с Грегом заметили, что он здорово нервничает. Единственное, что немного порадовало Поттера — это известие о том, что Гриффиндор вчера лишился целой сотни баллов из-за близнецов Уизли: навозные бомбы в Хогвартсе были запрещены, а благодаря взрыву, устроенному Гарри, факультет пришлось спешно эвакуировать. Последствия его мести близнецам смогли устранить только поздно ночью.

— Знаете, вы оба сегодня очень странные, — заметила Панси. — Драко скоро начнет вздрагивать из-за каждого шороха, а ты, Гарри, витаешь в облаках.

— Прости, что ты сказала?

— Ничего, — закатила глаза Паркинсон. — Пойдемте скорее, у нас сейчас урок актерского мастерства.

Настроение Гарри снова рухнуло вниз: уроками актерского мастерства школьники прозвали Защиту от Темных Искусств. После позора с пикси Локхарт решил полностью отказаться от практики, вместо этого разыгрывая на занятиях сцены из своих книг. В роли бесстрашного победителя зла выступал сам профессор, а играть очередного монстра приходилось одному из студентов. Пока Гарри удавалось избегать этой незавидной участи, хотя Локхарт уже несколько раз пытался вытащить его на импровизированную сцену. Поттеру удавалось отговориться плохим самочувствием, но, кажется, профессор не собирался отступать.

— Заходите же, скорее! — радостно приветствовал учеников Локхарт, запуская их в класс.

Гарри поспешно прошмыгнул за заднюю парту, положил голову на столешницу и прикрыл глаза. Как же он устал… разглагольствования профессора ввинчивались в уши надоедливым шумом.

— Итак, сегодня мы обратимся к описанной в моей книге встрече с поистине ужасающим злом. Вы все читали о том, как ко мне обратились жители маленькой шотландской деревушки, которые жаловались на разграбления могил и… впрочем, давайте по порядку. Сперва они пытались сами поймать злоумышленника, но безуспешно. И вот однажды, дождливой ночью, случилось ужасное. Один волшебник недавно похоронил жену. И вот, в ту ночь, когда он вместе с их несчастными осиротевшими детьми сидел у камина, раздался стук в дверь. Открыв ее, он потерял дар речи — там стояла его умершая супруга. Увидев ее, он потерял способность ясно мыслить и впустил ее в дом. Вне себя от радости, он стал спрашивать, как она вернулась к жизни, но женщина молчала. Когда муж обнял ее, то понял, что она холодна как лед. В его сердце закралось недоброе предчувствие, он потянулся к волшебной палочке, но не успел — она набросилась на него, словно хищный зверь, и растерзала в клочья! Дети кинулись прочь из дому, объятые ужасом. Инфернал бросился следом, но не смог их догнать, и его жуткий, леденящий душу вой пронесся над спящей деревней!

— Инферналы не воют, — мрачно заметил Гарри, подкладывая сумку под голову.

— Откуда знаешь? — прошептал сидящий рядом Драко.

— Прочитал этим летом в твоей библиотеке.

— А более приятного чтива ты найти не мог?! Те книги еще и с картинками… брр…

— А мне понравилось, довольно интересно. Все, отстань, я сплю.

— Когда соседи обнаружили у себя за дверью напуганных, промокших до нитки детей и услышали их рассказ, они пришли в ужас и тут же вызвали авроров. Но, как ни пытались стражи порядка найти некроманта, у них ничего не вышло. А, между тем, в деревне стали пропадать люди! Объятые страхом, жители обратились ко мне. Услышав их историю, я сразу же понял, что никто, кроме меня, не сможет помочь этим несчастным! Итак, прибыв на место, я, благодаря своему опыту и смекалке, довольно быстро нашел логово преступника. И вот этот монстр стоит предо мной: вместо лица у него череп, в пустых глазницах которого горит Адское пламя, а в руках — черный как ночь посох. Ну что? Кто сегодня возьмет на себя роль моего ассистента и изобразит для нас это исчадие Тьмы?

Мгновенно очнувшись от дремы, Гарри съежился за широкой спиной сидящего впереди Грега, надеясь, что Локхарт не вспомнит про него, но…

— Мистер Поттер! Я доверю эту почетную миссию вам!

Выпрямившись, Гарри хмуро взглянул на профессора. Тот сиял, как будто предлагал ему как минимум денежный приз, а не участие в дурацкой и унизительной сценке на глазах однокурсников, в том числе гриффиндорцев.

— Простите, сэр, но у меня что-то голова болит…

— Ах, мой дорогой Гарри! Я, конечно, понимаю, что ты стесняешься, но это не к лицу такой известной личности как ты! На этот раз тебе все-таки придется выступить, но не переживай: я буду рядом и подскажу тебе, что делать!

Гриффиндорцы тихо захихикали, Гарри стиснул зубы, пытаясь унять гнев. Как же он хотел высказать этому напыщенному франту все, что он о нем думает!

— Ну же, не бойся, иди сюда! — Локхарт поманил Гарри к себе театральным жестом.

Поттер оглянулся на слизеринцев. Те смотрели на него с сочувствием, но, разумеется, ничем не могли помочь. Так что, видимо, ему придется пройти через тот же позор, что и Финнигану на прошлой неделе — тогда Локхарт заставил гриффиндорца выть и прыгать по классу, изображая оборотня. Кстати, сейчас Симус больше всех выказывал злорадное нетерпение в ожидании унижения ученика враждебного факультета. Глубоко вздохнув, Гарри вышел к доске и встал рядом с профессором.

— Итак, я смело вышел навстречу колдуну и сказал, что он должен немедленно раскаяться в своих преступлениях и сдаться властям. Но он лишь рассмеялся, и спустя мгновение в меня полетели десятки ужасных темных проклятий!

— Ступефай! — алый луч заклятия врезался в Локхарта, отшвырнув его в противоположный конец класса. Профессор ударился о стену и замер на полу бесформенной кучей кружев и блестящей лазоревой ткани. Гарри стоял, опустив палочку и тяжело дыша. В классе повисло молчание, а затем раздались чьи-то одинокие хлопки. Через несколько секунд аплодировали уже почти все ученики, включая гриффиндорцев. Гарри моргнул, приходя в себя, и неуверенно улыбнулся.

— Что же вы делаете?! Поттер, ты что, совсем с ума сошел?! — Грейнджер вскочила со своего места и, грозно оглядев веселящихся студентов, кинулась к Локхарту.

— Энервейт!

Профессор пошевелился и слабо застонал.

— Что произошло? Где я?

— Все хорошо, сэр, — Гермиона опустилась на пол рядом с ним. Парвати и Лаванда, еще недавно смотревшие на нее с одобрением, одновременно нахмурились, глядя на то, как близко она смогла подобраться к их кумиру. Тем временем Локхарт обвел класс растерянным взглядом и остановился на Гарри. Его недоуменно распахнутые голубые глаза сощурились, и профессор вскочил с пола.

— Да как вы только посмели, Поттер?! Будьте уверены, я этого так не оставлю! — пригладив растрепавшиеся кудри, Локхарт выскочил из класса. — Никуда не расходитесь! — крикнул он уже из коридора.

Ученики загомонили, гадая, что же теперь ждет Гарри. Активное обсуждение, в котором сам виновник происшествия отказался принимать участие, прервал взбешенный профессор Снейп, с грохотом распахнувший дверь в класс.

— Ты! — прошипел он, с ненавистью глядя на Гарри. — Быстро за мной!

Поттер поспешил за профессором, провожаемый сочувствующими взглядами слизеринцев и насмешливыми гриффиндорцев.

Снейп, ни разу не оглянувшись на проштрафившегося студента, стремительно летел по коридорам. Гарри думал, что они идут в кабинет декана, но вместо того, чтобы спуститься в подземелья, профессор, напротив, повел его наверх. Остановившись перед статуей, изображающей каменную горгулью, Снейп отрывисто бросил:

— Сахарные перья!

Гарри, ожидавший, что первым, что он услышит от декана, будет брань, возможно, даже нецензурная, но никак не название сладости, изумленно распахнул глаза. Горгулья ожила и отпрыгнула в сторону, открывая невидимый прежде проход и уходящую ввысь узкую винтовую лестницу. Стоило им ступить на первую ступеньку, как лестница пришла в движение, увлекая их наверх, а Гарри только сейчас сообразил, что, скорее всего, ему предстоит разговор с Дамблдором. Поттер невольно поежился и незаметно вытер о мантию вспотевшие руки: директора он сторонился и даже немного побаивался. Снейп резко развернулся и презрительно посмотрел на своего подопечного, словно прочитав его мысли — Гарри поспешно проверил ментальную защиту — вдруг на самом деле прочитал, но, вроде, блок был в порядке:

— Ну что, Поттер, допрыгались? Эта выходка уже переходит все границы! Вы такой же наглый и самовлюбленный…

— Как кто, сэр?

В этот момент лестница замерла перед массивной дверью, и декан, проигнорировав вопрос, злорадно ухмыльнулся и постучал в дверь латунным молоточком в виде грифона.

— Да-да, войдите! — раздался голос Дамблдора, и Гарри, глубоко вздохнув, вслед за Снейпом вошел в кабинет.

Обитель директора оказалась удивительным местом: повсюду звенели и жужжали, переливаясь разноцветными огоньками, загадочные магические приборы, стены были увешаны множеством тихо переговаривающихся портретов. Из «Истории Хогвартса» Гарри знал, что на них изображены прошлые руководители школы. А на золотой жердочке восседала самая красивая птица, которую он когда-либо видел: по ее алым перьям, казалось, пробегали огненные всполохи, а золотой хвост ниспадал почти до пола.

— Вижу, тебе понравился Фоукс, Гарри, — Поттер резко обернулся к Дамблдору, стоящему у окна. Рядом с ним обнаружился Локхарт, являющий собой воплощение оскорбленной добродетели.

— Да, сэр, он очень красивый.

— Спасибо, но, к сожалению, я позвал тебя не для того, чтобы обсуждать птиц, даже таких чудесных, как фениксы. Присаживайся, — вслед за Гарри Дамблдор тоже опустился в свое кресло и, переплетя длинные пальцы, устремил на Поттера внимательный взгляд ярко-голубых глаз. — Профессор Локхарт сказал, что ты напал на него, Гарри.

— Боюсь, сэр, мы с профессором просто неправильно друг друга поняли, — Дамблдор кивнул, давая ему разрешение продолжить. — Как вам, наверное, известно, практическая часть на уроках Защиты от Темных искусств в этом году заключается в том, что мы разыгрываем сценки из книг профессора Локхарта. И он всегда требует, чтобы мы изображали монстров как можно более реалистично. В этот раз мне выпала роль некроманта, — директор едва заметно нахмурился и, сняв очки-половинки, принялся протирать их специальной мягкой тряпочкой. — Профессор Локхарт сообщил, что этот некромант атаковал его страшными темными проклятиями. Я решил, что это — призыв к действию. Но черной магии я, конечно, не знаю, поэтому и использовал Ступефай. Я думал, профессор хочет устроить небольшую дуэль, и сам очень удивился и даже испугался, когда первое же мое заклинание попало в цель, — Гарри обернулся к учителю Защиты. — Если я неправильно понял вас, сэр, то прошу прощения.

Возмущенный Локхарт открывал и закрывал рот, не находя, что ответить. Поттер не нападал со спины, а признаться, что второкурсник с легкостью победил его, прославленного борца с нечистью… Дамблдор водрузил очки на длинный кривой нос и довольно потер руки.

— Все так и было, Гилдерой? — тот промямлил в ответ что-то неразборчивое, внезапно начисто растеряв все свое красноречие. — Значит, это досадное недоразумение благополучно разрешилось, и ты, Гарри, можешь вернуться на уроки, — Дамблдор заговорщицки подмигнул Поттеру, и тот понял, что директор ни на миг не поверил в его рассказ, но, похоже, находит забавным то, что он приложил заклинанием собственного учителя. Нет, все-таки, Дамблдор очень странный…

Гарри торопливо попрощался с профессорами, отметив, что Снейп, как ни странно, не выглядит раздосадованным. Хотя, скорее всего, декан просто доволен тем, что Слизерин не лишился баллов. Впрочем, Поттер тут же выкинул его из головы, сосредоточившись на том, чтобы успеть на трансфигурацию.




Происшествие на Защите от Темных Искусств мгновенно стало самой обсуждаемой новостью. Многие студенты — в основном девочки — бросали на Гарри осуждающие взгляды, но для большинства он мгновенно превратился в героя. Даже несколько старшекурсников подходили, чтобы пожать ему руку. Удивительно, но во время ужина близнецы Уизли отсалютовали Гарри бокалами и подняли вверх большие пальцы, будто бы это не они совсем недавно напали на него. Поттер в ответ только презрительно поморщился, проходя мимо них к своему столу.

— Знаете, я тут подумал, что описание некроманта Локхарту ну вот совсем не удалось. Даже странно, — протянул четверокурсник Итан Барнз.

Вечером в гостиной как всегда было полно народа и, разумеется, не обошлось без обсуждения происшествия на Защите.

— То есть, по-твоему, остальные его книги — это шедевры? — фыркнула Элис Джагсон. — Вот уж не знала, что у тебя такой извращенный вкус!

Кто-то из присутствующих рассмеялся, а несколько девочек с жаром принялись доказывать Джагсон ее неправоту, но та только отмахнулась.

— Да я вообще о другом говорю! — Итан повысил голос, чтобы перекричать разошедшихся слизеринцев. — Просто, например, оборотней Локхарт описал очень натурально, и каргу тоже. Даже лучше, чем в наших учебниках. Если бы я не видел, что этот идиот из себя представляет — эй, девочки, не бейте меня! — то мог бы поверить, что он и вправду их победил.

— Ну да, а ты у нас, значит, специалист по темным тварям? — фыркнула незнакомая Гарри старшекурсница. В свете камина красиво переливалась крупная заколка в ее волосах — бабочка, вся усеянная драгоценными камнями.

— По крайней мере, он уж точно разбирается в них лучше тебя, дорогуша, — широко улыбнулся Ролен Селвин, левитируя к себе поднос с фруктами. — Не понимаешь? А ты вспомни, где он живет.

— За кого ты меня принимаешь?! С чего бы мне это знать?

— О, не думаю, что Селвин хотел тебя обидеть. Просто, когда я только поступил на первый курс, то первое время в этой гостиной только обо мне и говорили. Но потом в школу приехал Поттер и затмил меня, — Итан притворно вздохнул, а Гарри усмехнулся. — Ладно, для тех, кто не знает, я из Лютного.

Девушка брезгливо сморщила хорошенький носик и отодвинулась. Ролен, глядя на нее, закатил глаза.

— А что ты, цаца, перекосилась вся? — раздался чей-то звонкий голосок. Вперед, решительно тряхнув двумя хвостиками, вышла маленькая первокурсница. — Я вот тоже с Лютного, и что? Да я уже сейчас такую порчу могу наложить, что ни у одного мужика на тебя не…

— Мисси, замолчи немедленно! — вмиг посерьезнел Итан. — Простите ее, она пока не научилась, как себя вести.

— Эй, Мисси, возьми яблочко, и иди спать, — Ролен перегнулся через подлокотник кресла, протянув девочке румяный фрукт. Та взглянула на него исподлобья, но под суровым взглядом Барнза проворно схватила подарок и убежала. Итан тяжело вздохнул:

— Ничего, она привыкнет. Помню, меня Октавиан Блаунт, наш тогдашний староста, на второй неделе учебы нехило так побил талмудом по культуре речи — по-другому до меня не доходило. Ну да ладно. Так вот, оборотней я за свою жизнь повидал кучу…

— И во время полнолуния? — с интересом спросила Панси.

— Ну конечно: у нас же каждый месяц бои проходят. Вход — один сикль, минимальная ставка — пять. Вот подрастешь, и приглашу тебя туда на свидание! — Итан зловеще улыбнулся — он просто плохо знал Панси.

— Договорились! Только давай не на свидание, а так, по-дружески.

— А ты не промах! Так вот, карга с нами по соседству живет, да я и вампиров видел — правда, один раз и издалека. И, я повторюсь, Локхарт их всех ну очень точно описывает — даже удивительно. Но вот про некроманта у него полный бред написан.

— Ничего удивительного — настоящих некромантов в Британии уже почти двадцать лет нет, — заметила Джагсон с таким видом, что становилось ясно — лично она считает это большой утратой.

— А как же тот случай в Литтл-Нортоне четыре года назад? Помните, какой был переполох — посередь маггловского городка три инфернала? — спросил какой-то паренек чуть старше Гарри.

— Ну ты сравнил! Оживить мертвеца, при желании, любой темный волшебник может, а я про дар некромантии говорю.

— А кто был последним? — спросил Гарри. Взгляды присутствующих мгновенно обратились к нему. — Что… Темный Лорд?

— Темный Лорд достиг в некромантии необычайных высот, но, нет, у него не было дара. Зато был у его ближайшего соратника — Эдмунда Розье, — медленно проговорил Ролен. — Он стоял за самыми известными атаками армий инферналов. А потом умер — закрыл собой Лорда во время покушения — и все. Правда, тогда еще были живы его сыновья Ивэн и Форас. Не знаю, был ли у них дар, но, во всяком случае, я не слышал, чтобы они его как-то проявляли.

Все грустно замолчали, но долго думать о плохом не свойственно подросткам, и уже скоро гостиная вновь наполнилась оживленными разговорами.




На следующий день Гарри проснулся от того, что кто-то колотил в дверь их спальни с такой силой, что она грозила вот-вот слететь с петель. Он резко сел на кровати, подслеповато щурясь, нащупал на тумбочке очки и поспешно надел их. Из гостиной доносились какие-то непонятные вопли.

— Да что там творится?! — раздраженно прошипел Малфой, резко отдергивая балдахин над своей кроватью.

Гарри пожал плечами и, достав палочку, подошел к двери. Он откинул защелку, и в их спальню ввалился Флинт.

— Маркус?! Какого Мордреда ты…

— Сегодня самый счастливый день в моей жизни! Спасибо, Драко, спасибо! — Флинт стиснул ничего не понимающего Малфоя в медвежьих объятьях, приподняв его над землей.

— Пожалуйста, Маркус, только отпусти меня и скажи уже, что случилось!

— А ты не знаешь?! Пойдем, я покажу! — капитан команды потащил слабо упирающегося Драко в гостиную, мертвой хваткой вцепившись в рукав его пижамы. Гарри поспешно накинул мантию и бросился следом.

Несмотря на ранний час, гостиная была полна народа. Протиснувшись сквозь толпу, Гарри увидел, что все с восхищением рассматривают семь великолепных спортивных метел.

— Нимбус 2001! Совсем новая, самая скоростная модель! — с новой силой завопил Маркус. — Малфой, я тебя обожаю!

— Флинт, ты меня пугаешь! И вообще, причем тут я?!

— Ну как же?! Это ведь твой отец сделал сборной такой обалденный подарок! Вот, смотри! — Маркус торжественно продемонстрировал карточку:

«Непревзойденной команде, которая достойна только самого лучшего. Летайте выше всех и будьте недосягаемы,

Лорд Л. Малфой».

— О. Ну да, это здорово, — слабо улыбнулся Драко.

— «Здорово»?! И это все, что ты можешь сказать?! Да это же просто грандиозно! Великолепно! — видимо, этого было недостаточно, чтобы выразить весь восторг, переполняющий Флинта, и он добавил в свою речь несколько нецензурных, но зато крайне экспрессивных определений. — Я сейчас же напишу благодарственное письмо лорду Малфою — даже на завтрак не пойду! А сегодня в пять жду всю команду на поле: уверен, вам тоже не терпится поскорее испытать этих красавиц!

Сердце Гарри испуганно екнуло, и он быстро переглянулся с Драко. Из-за этой внеплановой тренировки они не успеют пробраться в рейвенкловскую башню!

— Эм… Маркус, а может, перенесем на завтра? А то у меня планы…

— Поттер, ты издеваешься?! Засунь свои планы… э-э… короче, и думать забудь!

Гарри нахмурился, про себя на все лады ругая не только фанатика Флинта, но даже лорда Малфоя с его несвоевременным подарком.

— Прости, Маркус, но мне сегодня тоже никак, — неожиданно заявил Монтегю. — Мне МакКошка отработку назначила, а с ней, сам знаешь, не договориться.

— Да что такое, мантикора вас раздери?! Так. У кого-то еще есть более важные дела?!

Под пристальным взглядом Гарри Драко, чуть помедлив, нерешительно поднял руку.

— А у тебя-то что, Малфой?! Хотя, знаешь, мне это не интересно. Ладно, мордредовы предатели, я перенесу тренировку на завтра! Но, если хоть один из вас не явится…

— Да поняли мы, поняли! — проворчал Гарри, поспешно утягивая Драко обратно в спальню.

Быстро переодевшись и сложив учебники, Поттер раздраженно обернулся к другу:

— Эй, Малфой, очнись! — тот вздрогнул и поспешно убрал в сумку учебник по зельям, на который уже некоторое время смотрел застывшим невидящим взглядом. — Да что с тобой такое?!

— Мне надо отцу написать — поблагодарить за метлы, — трагическим шепотом сообщил Драко.

— И в чем сложности? Ты же и так постоянно строчишь письма домой.

Малфой нахмурился:

— Не делай вид, будто не понимаешь! Я не знаю, писать ли про дневник…

— Ты что, дурак?! Нет, конечно! Возможно, мы сегодня найдем его у Дэвиса, и все будет хорошо.

— А если нет?!

— Вот тогда и будем думать. Кстати, лорд Малфой вообще знает про то, что ты увез дневник?

— Да, конечно, а ты что думаешь, он не заметил бы его пропажи?! Он велел ни в коем случае не вынимать его из сундука, — Драко шумно сглотнул.

— Успокойся, мы все уладим. А сейчас пойдем на завтрак, и, Мерлина ради, веди себя естественно!




Уроки пролетели даже быстрее, чем хотелось бы Гарри, утренняя уверенность которого в течение дня сменилась все нарастающей тревогой. И вот, наконец, они с Драко затаились в заброшенном классе неподалеку от рейвенкловской башни.

— Слушай, Гарри, давай лучше я пойду, — внезапно решился Малфой. — В конце концов, дневник — моя проблема, мне ее и решать!

— Нет, Драко, лучше я сам. Мантия-невидимка — не только очень ценный артефакт, но и единственное, что осталось мне от отца. Если что-то пойдет не так, и ты ее потеряешь, то я не знаю, смогу ли когда-нибудь простить тебя. А так, если с ней вдруг что-то случится, я сам буду в этом виноват.

— Но мы можем пойти вместе.

— Ага. И один из нас случайно споткнется, или наступит второму на ногу… да и убежать вдвоем под одной мантией мы вряд ли сможем.

— Ну ладно, раз ты так решил… — Драко даже почти не старался скрыть сквозившее в его голосе облегчение.

Гарри хлопнул друга по плечу и извлек из-за пазухи Мантию-невидимку:

— Так что, я пошел?

— Удачи!

Поттер с головой закутался в легкую серебристую ткань и выскользнул из класса. Он был рад, что Драко так легко отказался от идеи самому пробраться в башню Рейвенкло, и дело было не только в приведенных им аргументах, но и в том, что, честно говоря, Гарри всерьез опасался, что в самый неподходящий момент друг запаникует, впадет в ступор или сделает еще какую-нибудь глупость, которая в итоге подставит их обоих. Все-таки, не смотря на все положительные качества младшего Малфоя, его никак нельзя было назвать человеком с крепкими нервами.

Для того чтобы добраться до гостиной Рейвенкло, Гарри пришлось преодолеть длинную и крутую винтовую лестницу. Ему даже стало жаль подопечных Флитвика, вынужденных делать это по несколько раз на дню. Наконец, он добрался до массивной двери, на которой не было ни засова, ни замочной скважины — только причудливый бронзовый молоточек в виде орла. Теперь оставалось только дождаться какого-нибудь рейвенкловца. К счастью, уже скоро на лестнице послышался топот. Гарри очень удивился, когда подошедший мальчик, скорее всего, первокурсник, не стал называть пароль, вместо этого пару раз ударив молоточком по двери. Орел ожил: он несколько раз переступил лапами, увенчанными острейшими когтями, и открыл клюв.

— Почему мантикоры едят сырое мясо? — раздался неожиданно мелодичный голос.

— Потому что они не умеют готовить, — фыркнул паренек.

— И не поспоришь, — рассмеялся голос, и дверь отворилась.

Растерявшийся Гарри едва успел проскочить в открывшийся проход. Его очень удивила такая система защиты: будто бы ученики других факультетов сплошь тупицы, которым не под силу разгадать простейшую загадку! Впрочем, размышлять об этом у него не было времени: вместо этого Поттер с интересом разглядывал гостиную Рейвенкло. Она оказалась больше слизеринской, и вся была выполнена в невообразимо легком, воздушном стиле. Сквозь высокие арочные окна был виден удивительно красивый закат, и вся комната была освещена его мягким красноватым сиянием. Впрочем, большинство студентов, по-видимому, давно привыкли к этим поразительно красивым видам, поэтому они читали, выполняли письменные работы или просто болтали, рассевшись в глубоких синих креслах.

— Белби, Инглби, Фосетт! Что же вы за свиньи такие! — Гарри, как и большинство присутствующих, вздрогнул от резкого окрика и обернулся. Посреди гостиной стояла Джинни Уизли, а рядом с ней уже знакомая ему Луна, которая смотрела по сторонам с отрешенным видом, точно не понимала, как она вообще тут оказалась.

Два мальчика и девочка — видимо, те, к кому обращалась Уизли, вскочили со своих мест.

— Что ты сказала?! — свирепо выпятив нижнюю челюсть, спросил один из них — крепко сбитый блондин.

— Ты слышал, Белби! Я уже не раз говорила оставить Луну в покое, но вы, видимо, слишком тупые, чтобы понимать человеческую речь!

— А с чего бы нам тебя слушать, Уизли?! — презрительно поморщилась девочка. — Тем более, сама Лунатичка нам и слова не сказала — видимо, боится!

— Успокойся, Джинни. Ты не сможешь им что-то объяснить, ведь мозгошмыги давно размягчили их мозги, — спокойно заметила Лавгуд. Мечтательно-отсутствующее выражение ее голубых немножко выпученных глаз окончательно убедило Гарри в том, что у Луны явные проблемы с головой. — А мои вещи воруют вовсе не они, а нарглы.

— Это у нас мозги размягчились?! А у тебя их вообще нет, чокнутая!

— Заткнись, Белби! — Уизли раскраснелась, ее волшебная палочка дрожала в крепко сомкнутых пальцах. — Если вы еще раз обидите Луну, то я…

— Мы прямо трясемся от страха! Ну что ты нам сделаешь?!

Джинни выкрикнула незнакомое Гарри заклинание, и из ее волшебной палочки вылетело какое-то странное существо, похожее на маленькую летучую мышь. С визгом оно вцепилось в нос Белби. Тот резко отшатнулся и упал.

— Снимите с меня это! Снимите, больно! — истошно заорал парень, а Джинни фыркнула и, взяв Луну под ручку, гордо удалилась.

Тем временем Фосетт смогла отменить заклинание. Белби вскочил на ноги, и в гостиной раздались смешки: из-за укуса неведомой твари его нос был похож на большую бордовую картофелину.

— А девчонка-то не промах! Теперь понятно, почему ее распределили к нам: даже такой слабенький Летучемышиный сглаз — большое достижение для первокурсницы, — заявил один из парней постарше, отвлекшись от толстенного фолианта, исписанного рунами.

Гарри был с ним согласен, более того, он даже невольно зауважал Уизли, которая смело встала на защиту подруги, тем более что он сам по вполне понятным причинам ненавидел, когда кого-то начинают травить за то, что он отличается от остальных.

Но пора было заняться тем, ради чего он здесь. Перед лестницей, ведущей в спальни рейвенкловцев, обнаружилась потрясающей красоты статуя прекрасной и величественной женщины, на губах которой застыла загадочная и даже немного пугающая улыбка. Голову статуи венчала искусно сделанная мраморная диадема. Гарри догадался, что это — сама Ровена Рейвенкло, и замер в нерешительности: как знать, вдруг эта скульптура заколдована, и схватит чужака, когда он попытается пройти мимо? Но рискнуть все же придется, и он, вжавшись в стену и не сводя глаз со статуи, крадучись, двинулся вперед. К счастью, статуя осталась неподвижной, и уже скоро Гарри оказался на лестнице. Облегченно выдохнув, он направился в спальню мальчиков четвертого курса. Он знал, что Дэвис со своими однокурсниками сейчас на занятиях, но все равно чувствовал внутри противную нервную дрожь, которая улеглась, только когда он толкнул дверь и увидел, что комната действительно пуста.

Гарри изучил эссе и подписанные учебники, лежащие на тумбочках, и, выяснив, какая из четырех кроватей принадлежит Роджеру, приступил к поискам дневника. Среди книг или под подушкой его не оказалось, и Поттер, вздохнув, вытащил из-под кровати чемодан. Он проверил, не защитил ли Дэвис свое имущество какими-нибудь заклинаниями, и не обнаружил никакой защиты. Это было замечательно, ведь Гарри только читал про обезвреживание охранных заклинаний и всерьез опасался, что у него ничего бы не вышло. Поттер откинул крышку чемодана и сразу понял, что Роджер — тот еще аккуратист: его вещи были уложены настолько идеально, что даже тетя Петунья позавидовала бы. Гарри показалось что это довольно странно для четырнадцатилетнего парня, но, в конце концов, у всех свои причуды. Он принялся методично перетряхивать вещи в поисках дневника, но его нигде не было.

На самом дне чемодана Поттер обнаружил сложенную повседневную мантию. Взяв ее в руки, он почувствовал, что в нее завернут какой-то небольшой продолговатый предмет. Сердце радостно дрогнуло — неужели нашел? Но, когда Гарри поспешно развернул ткань, то едва смог сдержать разочарованный стон: вместо вожделенного дневника он увидел всего лишь фотографию в толстой деревянной рамке. А значит, его снова постигла неудача. Проклятая тетрадка! Куда она делась?!

Гарри обессиленно опустился на пол, облокотившись о кровать. В руках он все еще сжимал злополучную фотографию. На ней посреди цветущего сада была запечатлена семья: мужчина, женщина, ребенок и рядом с ними еще один мужчина внешне очень похожий на отца семейства — очевидно, он был его братом. Разумеется, изображение было живым: мальчик бегал по лужайке, папа развлекал его наколдованными птичками, мама примеряла огромный венок и смеялась, когда муж подхватывал ее на руки и кружил под неслышную музыку. Второй мужчина улыбался, поглядывая на них с некоторой долей снисхождения, словно взрослый добродушный пес на возню непоседливых щенков. Глядя на эту счастливую семью, Гарри ощутил прилив светлой грусти, но, одновременно, его сердце кольнула непрошенная зависть. Бережно отложив фотографию, он увидел, что на оборотной стороне рамки что-то написано.

«Никогда не забывай, Роджер. Гордись памятью о них и сделай так, чтобы они гордились тобой. Твой дядя Даррен».

Гарри словно облили ледяной водой. А он еще позавидовал Дэвису, который, оказывается, тоже сирота! Поттеру сразу стало неловко за свое вторжение, тем более что дневника здесь не было. Он постарался аккуратно сложить на место все разбросанные им вещи и крадучись направился к выходу.

Им с Драко срочно нужен новый план. Постепенно до Гарри начала доходить вся серьезность ситуации: артефакт, принадлежащий Темному Лорду, и способный общаться от его имени, находится в школе! Внезапно проснувшаяся интуиция кричала о том, что, если они не найдут дневник, обязательно случится что-то ужасное и непоправимое.

Глава 25

— Ну, и о чем же таком секретном вы хотели поговорить? — спросила Панси, по-хозяйски усаживаясь на кровать Малфоя.

Гарри и Драко переглянулись, и Поттер, вздохнув, достал из своего чемодана мантию-невидимку.

— То, что мы хотели вам рассказать, действительно очень важно. Настолько важно, что я предлагаю сделать это в более безопасном месте, — Гарри эффектным жестом накинул на себя мантию, и зрители ахнули.

— Мантия-невидимка?! Но откуда…

— Все потом. Сами понимаете, я показал вам ее не просто так: мы спрячемся под ней, чтобы пройти по школе незамеченными.

— Что, впятером? Гарри, это все-таки мантия, а не шатер!

— Нет, Панси, сначала я отведу тебя и Грега, а затем — Драко и Винса. — Малфой скривился, но промолчал. — Так что забирайтесь, и пойдемте скорее!

Когда Гарри со своими спутниками подошел к Дракучей Иве, он решил, что с уверенностью может назвать эту прогулку самой нервной в своей жизни. С ней не могла сравниться ни дуэль с Ноттом, ни даже события прошлого года, когда Квиррел наложил на него Империус и заставил спуститься в охраняемый цербером люк. А все из-за Панси! Гарри и подумать не мог, что прогулка с ней под ручку по вечернему Хогвартсу заставит его так волноваться. Не помогло даже то, что с другой стороны сопел Грег, старательно пытавшийся не отдавить ноги своим друзьям.

— Гарри, ты, кажется, обещал показать нам какое-то безопасное секретное место. Ты правда считаешь, что Дракучая Ива подходит под это определение? Или ты хочешь продемонстрировать нам свою мощь, как Нотту?

— Сейчас вы сами все увидите, — усмехнулся Гарри. — Домареграменус!

Поттер переживал, что из-за желания произвести впечатление на друзей — если честно, к Гойлу это относилось в меньшей степени — заклинание не получится с первого раза, но Ива послушно замерла.

— Вау! Гарри, это очень здорово!

— Спасибо, Грег.

Панси лишь улыбнулась, подошла к заколдованному дереву и погладила огромную искривленную ветку.

— Давайте скорее, нам незачем привлекать внимание! — Гарри поманил друзей и скрылся в лазе между толстых крючковатых корней Ивы.

— Далеко еще идти? Я уже три раза головой стукнулся!

— Так пригнись! — отрезала Панси. — Мерлин, Грег, это же самый настоящий тайный ход! Туннель, о котором никто не знает! А ты ноешь…

— Вовсе нет! Я просто спросил…

— Мы почти пришли, — прервал Гарри зарождающийся спор.

Точно в подтверждение его слов туннель пошел вверх, повернул, и слизеринцы оказались в пыльной захламленной комнате.

— Вот, располагайтесь. Только осторожно: на втором этаже огромное гнездо докси.

И Гарри поспешил назад. Одному под мантией-невидимкой, конечно, было гораздо удобней, и он быстро добрался до гостиной Слизерина. Путь обратно — уже снова втроем — тоже прошел почти без приключений, правда, пока они шли по подземному ходу, Поттер чуть не прибил Драко, который без устали жаловался на грязь, мерзкие корни, свисающие с потолка, и червей, которые в любой момент могут упасть им на головы.

Когда мальчики добрались до комнаты, Гарри сразу заметил, что в ней что-то неуловимо изменилось. Через несколько мгновений он понял, в чем дело: куда-то исчез толстый слой пыли, покрывавший все вокруг толстым серым ковром.

— Нам здорово повезло: Грег знает заклинание Тергео, — заявила Панси, спускаясь со второго этажа. — Он и мне его показал.

— О, это очень хорошо! Ты молодец, Грег! — кивнул Гарри. Гойл, которому редко удавалось чем-то отличиться на магическом поприще, польщенно заулыбался. — А зачем ты ходила на второй этаж? Хочешь устроить себе отдых в больничном крыле, как я тогда?

— Ну, в отличие от тебя, мне хватило ума не злить докси: я просто оценила масштабы проблемы и думаю, что без пары бутылок доксицида нам не обойтись.

— Значит, надо будет попросить старшекурсников купить в Хогсмиде, — Гарри с сомнением оглядел поломанную мебель. — Ладно, давайте попробуем присесть, и мы с Драко расскажем, зачем мы вас привели сюда.

— Лучше сначала расскажи, что это вообще за место! — недовольно фыркнул Малфой, которого явно раздражала его неосведомленность.

— Честно говоря, не знаю, я просто нашел его, когда тренировал заклинание на Иве. Но, судя по всему, тут очень давно никто не бывал.

— Туннель ведь ведет на Юго-Запад, в направлении Хогсмида? Тогда я, кажется, знаю, где мы, — неожиданно сообщил Винсент. — Это Визжащая Хижина. Если вы забыли, у меня бабушка живет в Хогсмиде, и я видел Хижину снаружи. Жутковатое зрелище, если честно. А еще говорят, что здесь живут какие-то особо буйные привидения.

— По крайней мере, в прошлый раз я никаких привидений не видел. Да и смысл их бояться — это ведь даже не полтергейсты. Так, перейдем к делу. Давайте сначала я расскажу вам о мантии-невидимке, а уж потом… хотя нет, подождите! Думаю, первым делом надо проверить, нет ли здесь подслушивающих заклинаний.

— А ты умеешь? — уважительно присвистнула Панси.

— Ну да. На самом деле, ничего сложного, я тебя потом научу, если хочешь.

— Зато я умею распутывать плетения заклинаний и уничтожать все эти следилки, подслушки и… Гарри, а подглядки бывают?

— Бывают, Драко, называются «невидимые очи». Вот если я найду что-то из этого, тогда и будешь хвастаться!

Никаких подозрительных заклинаний в Хижине и на одежде друзей Гарри не нашел, и мальчики, наконец-то, смогли рассказать о мантии-невидимке и, самое главное, — о пропавшем дневнике.

— У меня просто слов нет! — Панси утомленно потерла виски кончиками пальцев. — Вы умудрились потерять неизвестный артефакт, который, видимо, очень важен для Темного Лорда…

— Лучше скажи что-нибудь, чего мы не знаем! — нервно воскликнул Драко, нарезая круги по комнате.

— Я могу сказать только то, что единственный способ все исправить — как можно скорее отобрать дневник у Уизелов!

— Это мы и сами понимаем, — вздохнул Гарри. — Но как? Вдвоем мы с Драко точно не справимся: все-таки, они уже на четвертом курсе…

— Ну, именно поэтому вы и рассказали обо всем нам, верно? Естественно, я помогу!

Винсент и Грегори переглянулись, кивнув друг другу.

— Мы с вами! — весело заявил Крэбб. — Давно хотели навалять этим идиотам!

— Отлично! — облегченно улыбнулся Гарри. — А теперь давайте обсудим, как именно мы вернем дневник.

После долгих споров и препирательств Гарри развернул листок пергамента, на который он записал результат их мозгового штурма:

— Итак, наш план: «Выследить Уизли в безлюдном месте, подкрасться сзади в мантии-невидимке, побить их и отобрать дневник». Да уж, гениально…

— Это все, что мы смогли придумать?! — изумилась Панси. Выхватив листок, она быстро пробежала глазами по строчкам и раздраженно нахмурилась.

— А я говорил, что лучше подлить Усыпляющее зелье! Тогда они заснут по дороге в свою башню, и мы без проблем сможем их обыскать! — Драко сложил руки на груди и обиженно взглянул на друзей.

— А, может, лучше сразу напиток Живой Смерти — зачем мелочиться?! Малфой, ну ты же сам понимаешь, что это абсурд, тем более, нам просто негде достать Усыпляющее Зелье!

— Я мог бы его сварить, Панси, оно же элементарное!

— Да? Но у нас нет всех нужных ингредиентов и, к тому же где ты собираешься это делать, попросишь у профессора Снейпа разрешения посидеть в классе?

— Нет, конечно, но…

— Но — что? Будешь варить зелье под кроватью? Или, может быть, в кабинке туалета?

— Хватит говорить глупости: в Хогвартсе, вообще-то, полно заброшенных классов, не говоря уж о подземельях! И, вообще, можно просто попросить старшекурсников купить нам зелье в Хогсмиде!

— А ты не думаешь, что это будет выглядеть немного подозрительно?

— Ладно… а что на счет Барнза? Он же достал для нас змею в подарок Гарри, уверен, с Усыпляющим зельем проблем тем более не возникнет.

— Вот я не понимаю, Драко, ты что хочешь, чтобы тебя отчислили из школы? Просто я не знаю, как иначе объяснить твое желание отравить Уизелов бурдой из Лютного!

— Ты прекрасно знаешь, что там можно достать не только бурду, но и любое зелье отличного качества — главное знать, где искать, а Итан уж точно знает.

Гарри, молчавший все это время, резко подался вперед. Рассохшееся кресло под ним угрожающе скрипнуло.

— В Лютном можно купить абсолютно любое зелье?

— Ну да, если не купить, то, по крайней мере, найти зельевара, который сварит его для тебя.

— Тогда, думаю, мы действительно должны обратиться к Барнзу, — Драко, почувствовав поддержку, бросил на Панси торжествующий взгляд. — И попросить его достать для нас Веритасерум.

— Что?! — четыре изумленных возгласа прозвучали в унисон.

— А чему вы удивляетесь? Только подумайте, вместо того, чтобы обыскивать Уизли, мы можем просто заставить их выпить Веритасерум, и они сами все расскажут. Это гораздо лучше Усыпляющего зелья еще и потому, что они могли давно припрятать дневник куда-нибудь, вместо того, чтобы таскать его с собой.

— Ты в курсе, что это нарушение закона? — нахмурился Драко.

— Думаешь, они побегут жаловаться учителям?

— Это вряд ли, — задумчиво кивнул Малфой. — Тем более, доказательств у них не будет…

— Но где гарантии, что Итан принесет нам качественное зелье, а не отраву?! — спросила Панси, раздраженно заправив за ухо упавшую на глаза короткую темную прядь волос.

— Не думаю, что он захочет ссориться с Малфоями, — надменно протянул Драко.

— Это точно, — усмехнулся Поттер. — Но, на всякий случай, я готов лично приплатить ему, если он согласиться сперва опробовать зелье на себе.

— Ты страшный человек, Гарри!

— Спасибо, Винс, я стараюсь.

Друзья рассмеялись, и царившее в Хижине напряжение тут же исчезло. В итоге план с Веритасерумом был признан идеальным, и даже Малфой немного успокоился.

— А теперь почему бы нам не почитать еще что-нибудь про Пожирателей? Драко, ты же взял шкатулку?

— Панси, ты напомнила мне про нее раз пятнадцать за вечер: у меня не было ни единого шанса забыть.

— И вправду, давайте почитаем, а то с последнего раза уже столько времени прошло! — прогудел Грег.

Драко жестом заправского фокусника достал шкатулку, поморщившись, уколол палец и капнул на нее своей кровью. Крышка откинулась, и друзья, толкаясь, принялись доставать аккуратные свитки пергамента.

— Так, это про налогообложение частных предприятий — ну уж нет, мы со скуки помрем, — тихо бурчал Драко. — Это про коррупцию в Аврорате — тоже не то…

— А вот, смотрите, про проблему грязнокровок и их интеграцию в магическое общество, — привлекла Панси внимание парней. — Помните, мы ведь давно хотели узнать конкретную позицию Темного Лорда на этот счет!

— Да, давайте почитаем! — воскликнул Гарри, ребята придвинулись ближе, и Панси, непроизвольно понизив голос почти до шепота, начала читать:

Сегодня в нашем обществе как никогда остро встает вопрос о магглорожденных волшебниках, или грязнокровках. Испокон веков в семьях магглов иногда рождались дети, наделенные волшебной силой. Наши лучшие ученые до сих пор не могут понять, почему это происходит, но, несомненно, это является ненормальным явлением, неким извращенным магическим вывертом, из-за которого волшебство достается тем, кто изначально не имеет на него никакого права. Но, так или иначе, грязнокровки были в нашем обществе всегда. И всегда они являлись объектом ссор и разногласий. Однако в последние 100 лет эта проблема практически расколола нас на два враждующих лагеря. И виновны в этом не мы, а те «прогрессивные» волшебники, которые принялись насаждать идею, что магглы и их дети — такие же люди, как и мы. Разумеется, это не так, я даже не буду тратить время на то, чтобы объяснять вам очевидное. Гораздо важнее другое: наши враги, поднимая на знамя грязнокровок, провозглашают лозунги в защиту их самих и их родителей-магглов, не задумываясь, что тем самым они разрушают основы нашего мира и подвергают его смертельной опасности. Мир простецов принесет нам только смерть, но об этом я расскажу вам в другом своем послании. Что касается грязнокровок… смешно, но, благодаря статьям в подконтрольной Министерству прессе, у наивных обывателей может сложиться впечатление, что именно они стали неким камнем преткновения между нами и властями, чуть ли не причиной войны. Разумеется, это глупость, сопоставимая с тем, чтобы начать войну, например, из-за домовых эльфов или кентавров. Однако Министерству выгодно представлять происходящие сейчас события именно в таком свете. Оно пытается сделать так, чтобы обыватели думали, что наша цель — не возвращение законной власти, не избавление нашего общества от коррупции, не улучшение жизни простых волшебников, а — смешно сказать! — уничтожение грязнокровок! Разумеется, это — гнусная клевета, но я готов рассказать, каким мы видим положение магглокровок в обществе будущего на самом деле.

Итак, основная проблема состоит в том, что из-за сегодняшней политики грязнокровок стараются максимально изолировать от настоящего магического мира и, порой, они ухитряются прожить жизнь, так толком и не узнав его. Я объясню. Как только их сила пробуждается, магглорожденные волшебники сразу же зачисляются в Хогвартс. Но справедливо ли это? Вы удивитесь, но во время учебы многие из них уверенны, что в Британии есть только одна магическая школа. Забавно, не так ли? А ведь, казалось бы, совершив элементарные подсчеты, можно понять, что детей в волшебном сообществе просто не может быть настолько мало. Но, к сожалению или к счастью, грянокровки редко обладают способностью к хоть сколько-нибудь глобальному мышлению. Однако мы с вами знаем, что многие юные волшебники обучаются дома, одни из-за нежелания родителей отдавать их в Хогвартс, но многие — из-за нехватки средств на обучение. Знаем мы и о так называемых школах неполного образования, которые обучают детей только до уровня СОВ, но даже на них у многих не хватает сбережений.

Вероятно, вы знаете, о чем я говорю, не понаслышке: быть может, вашим родителям пришлось взять деньги в долг, чтобы оплатить ваше обучение, или кто-то из ваших знакомых не смог поехать в Хогвартс, хотя очень этого хотел. Но, даже если ваша семья не испытывает финансовых трудностей, представьте себе, что чувствуют волшебники, которые не покладая рук трудятся на благо магического мира, но не могут дать своим детям образование, которое абсолютно бесплатно получают отпрыски магглов! Также хочу напомнить, что грязнокровки учатся вовсе не за счет благотворителей-магглолюбцев, которые с трибун призывают нас к терпимости. Нет, Министерство платит за них из наших с вами налогов!

Взгляните, к чему привела подобная политика! Сегодня процент британских волшебников, не получивших полное магическое образование, то есть, не сдавших ТРИТОНы, составляет примерно тридцать процентов. Но среди них нет ни одного грязнокровки. Еще бы, ведь за наш счет они смогли учиться в Хогвартсе! И, разумеется, получив диплом, эти «магглороженные волшебники» начинают претендовать на лучшие рабочие места. К счастью, несмотря на грабительскую политику Гринготтса, ограничение на перевод валюты простецов в галлеоны пока действует, а иначе они бы давно захватили весь бизнес в магическом мире. Наука грязнокровок не интересует, и, даже если кто-то из них внезапно решает пойти по этой стезе, то ему предстоит узнать, что его жалких магических сил, полученных в результате некой ненормальной мутации, может быть достаточно для обучения в Хогвартсе, но не более того. И куда они пойдут, неспособные на свершения, не владеющие большим капиталом, но преисполненные амбиций и затаенного презрения к магическому миру? Ну, разумеется, в наше коррумпированное и насквозь прогнившее Министерство. Мы докатились до того, что нашу некогда великую державу на протяжении шести лет возглавлял грянокровка, многими признанный самым бездарным Министром за всю историю Магической Британии!

По статистике, численность грязнокровок составляет примерно пять — шесть процентов. Казалось бы, это ничтожно мало. Однако посмотрите, какое влияние они и их защитники оказывают на наше общество! Как я уже говорил, грязнокровки не понимают магический мир и не хотят становиться его частью. За последнее столетие маггловская наука сделала большой шаг вперед, и наш мир кажется грязнокровкам устаревшим и даже нелепым. Они воспринимают его несерьезно, их не интересует наша история, обычаи и культура. Даже живя среди волшебников много лет, они не превращаются в одних из нас. И, как я уже говорил, они массово устраиваются на работу в Министерство. Магглы в основной своей массе предпочитают тупую монотонную работу. Таковы и их дети. Отчасти благодаря им наши органы власти погрязли в бюрократии, а волшебники — потомки тех, кого в древности называли богами — считают достойной работу, заключающуюся в бессмысленном перекладывании никому не нужных бумажек, которые следовало бы пустить на растопку камина.

Если мы не изменим эту ситуацию сейчас, то дальше будет только хуже: ведомый грязнокровками и превозносящими их глупцами, наш мир раскроется перед магглами, но отнюдь не на наших условиях. И тогда волшебный мир погибнет окончательно, а те из нас, кто выживут, станут бесправными рабами магглов.

Но что мы можем сделать, чтобы избежать этого? Ведь, к сожалению, покорить магглов мы пока не в силах из-за их огромного численного превосходства, а грязнокровки стабильно появляются на свет каждый год. Еще полстолетия назад некоторые радикально настроенные маги предлагали просто уничтожать их в младенчестве. Но сегодня очевидно, что подобная практика заведет нас в тупик: убитые грязнокровки сразу же станут знаменем для магглолюбцев, у которых появится отличный способ давления на сентиментальных обывателей. Кроме того, я считаю подобную политику расточительной: нас и так слишком мало, а потомки этих грязнокровок вполне могут стать полноценными членами общества.

Очевидно, что магглорожденных необходимо как можно раньше отлучать от маггловского мира. Однако просто забирать их у родителей недальновидно: несмотря на все объяснения об ущербной и опасной природе магглов, несомненно, часть из них в будущем начнет высказывать претензии о том, что их силой забрали из семьи. Впрочем, известно, что сегодня большой процент грязнокровок подвергается травле со стороны своих родственников, боящихся и ненавидящих их волшебные способности. Такие дети, несомненно, будут только рады порвать все связи с истязающими их магглами и уйти в магический мир раньше. Но для всех магглорожденных необходимо будет создать дошкольное образование, которое начиналось бы так рано, как это только возможно — сразу после их первых магических выбросов. Без сомнений, мы в состоянии сами научить грязнокровок всему необходимому, и у них не будет нужды учиться в маггловских школах, где им прививают вредные ценности и идеи. А система интерната позволит максимально отдалить грязнокровок от маггловского мира, при этом не мешая им при желании поддерживать связь со своими семьями.

Что касается их дальнейшего обучения, я твердо убежден, что грязнокровкам не место в Хогвартсе. В лучшей школе магической Британии должно быть как можно больше мест для чистокровных волшебников, а ее учебная программа должна быть кардинальным образом переработана и усложнена. Разумеется, сил магглорожденных волшебников будет недостаточно для подобного обучения. В то же время, нам необходимо улучшить уровень преподавания в других школах Британии, сделать так, чтобы учеба там не считалась чем-то постыдным. В одной из таких школ грязнокровки смогут получить достаточное для них обучение до уровня СОВ, а, в том случае, если кто-то из них продемонстрирует достаточный уровень способностей и знаний в какой-то из отраслей магии, то и до ТРИТОН. Однако, после проведения предлагаемой мной реформы образования, вероятность того, что хоть один магглорожденный окажется настолько силен, чтобы изучать практические волшебные науки на действительно высоком уровне, ничтожно мала.

Что касается дальнейшей жизни грязнокровок после получения ими образования: я убежден, что мы должны законодательно запретить им развращать и соблазнять чистокровных волшебников и волшебниц. Подобные связи ослабляют магическое сообщество, ведут к его вырождению! Несомненно, подобный союз никогда не принесет счастья, хотя бы потому, что грязнокровка неизбежно станет завидовать силе своего чистокровного партнера или партнерши. Но, вместо того, чтобы смириться с этим логичным неравенством и постараться быть хоть немного достойным своей второй половины, магглороженные предпочитают тянуть чистокровных волшебников вниз, стремясь опустить их до своего уровня. Отчасти подобное поведение можно скорректировать путем раннего введения грязнокровок в магический мир и их дошкольным образованием, но необходимо понимать, что они в любом случае будут сильно отличаться от нас: кровь не вода, и дети магглов все равно останутся, в первую очередь, детьми магглов.

Кроме того, брак между чистокровными магами — это всегда более-менее равноценный обмен. Разумеется, в первую очередь это касается темномагических семейств. Здесь все очевидно: в роду жениха есть некие уникальные знания и магические способности, и то же самое — в роду невесты. Став супругами, они могут поделиться частью этих знаний друг с другом и, самое главное, их ребенок сможет унаследовать таланты как отца, так и матери или даже объединить их, превратив во что-то новое и уникальное. В крови каждого темного волшебника, словно в сундуке со множеством потайных отделений, хранится великое множество различных даров, перешедших к нему от всех его многочисленных предков. Разумеется, все они не смогут проявиться в одном человеке единовременно, но он передаст их своим детям, внукам и правнукам. У чистокровных, но не темных волшебников подобных уникальных способностей нет, однако, и в их семьях достаточно быстро начинают формироваться определенные склонности и таланты, которые им необходимо правильно развивать и культивировать, чтобы, спустя поколения, они переродились в нечто большее. И, естественно, одним из важнейших условий для этого является брак с правильным человеком. Однако, что произойдет, если чистокровный волшебник решит создать семью с грязнокровкой? Правда состоит в том, что магглорожденным нечего принести в семью супруга, нечего передать своим детям. Подобный союз является позором, он отбросит назад семьи, которые стремятся приобрести свои уникальные дары и нанесет урон даже самому сильному темномагическому роду. Однако грязнокровки коварны: стремясь к власти, они пытаются соблазнить самых сильных из нас. Именно поэтому необходим законодательный запрет подобных брачных союзов. Оступившееся волшебники и волшебницы, разумеется, как и прежде, будут отвечать только перед своей семьей, однако, зарвавшихся грязнокровок некому призвать к порядку, а значит, это должна сделать государственная власть. Если для того, чтобы держать их в рамках, необходим страх перед неизбежным наказанием, то, значит, так тому и быть!

Думаю, любой здравомыслящий человек согласится, что грязнокровки для магического мира — все равно, что иностранцы, эмигрировавшие к нам из другой страны. Именно поэтому мы должны обязать работодателей, нанимающих грязнокровок, предоставлять разъяснения, почему магглорожденные оказались предпочтительней чистокровных волшебников, претендующих на ту же должность. В том случае, если окажется, что конкретный грязнокровка действительно обладает некими уникальными навыками, необходимыми для этой работы, отсутствующими у его конкурентов — пусть занимает это место и спокойно трудится, не подвергаясь никакой дискриминации.

Также, я полагаю, необходимо ввести квоты на работу грязнокровок в Министерстве и СМИ, например, не более одного процента от общего числа сотрудников. Ну и, разумеется, никогда больше дети магглов не должны занимать высокие правительственные посты.

Родственные узы у магглов всегда были основаны лишь на пустых словах, ведь у них нет связывающей нас магии, и кровь их пуста. Именно поэтому и они, и грязнокровки привыкли жить одним днем, не задумываясь о том, что оставить своим детям, и какое будущее их ждет. Это подтверждается тем, насколько часто магглы отказываются от своих детей, а дети — уходят из семей, полностью прекращая общение с родственниками. Если что-то подобное происходит в нашем мире, то это — из ряда вон выходящее событие, ужасный скандал, который обсуждают не один год. Для магглов же подобное — абсолютно естественный порядок вещей. Однако, несмотря на это, грязнокровки должны понять, что их жизни должны быть посвящены, в первую очередь, заботам о будущем их потомков. Вместо того чтобы осквернять чистокровные семьи, им следует заключать браки друг с другом, и уже их дети смогут учиться в Хогвартсе, а правнуков даже можно будет назвать чистокровными волшебниками.

Но, к сожалению, грязнокровки эгоистичны. Разумеется, они не захотят отказываться от своего теперешнего вольготного положения. Поэтому мы должны заставить их уважать нас, заставить с помощью правильного воспитания, строгих запретов и страха перед неизбежным наказанием за проступки. И пусть их защитники сколько угодно ноют о всеобщем равенстве, но только так мы сможем спасти наш мир от разрушающей его маггловской заразы!

В Визжащей Хижине повисла тишина. Панси тяжело дышала, будто бы она только что не читала вслух, а дралась на дуэли или куда-то бежала.

— Он прав, — глухо сказал Драко. — Именно так мы должны поступать с грязнокровками! О, Мерлин! Как жаль, что его больше нет!.. А ведь за эти годы все стало гораздо хуже — как он и предсказывал…

— Ну извините! — буркнул Гарри. — Но вы не переживайте: он вернется, и все у вас наладится!

— Эй, Гарри, что с тобой? — Панси легонько толкнула насупившегося друга. — Ты на что-то обиделся? Или ты не согласен с Лордом?

— Нет, не обиделся. И я с ним согласен, вот только… — Гарри обвел друзей немного растерянным взглядом. — Вот только я тут подумал, что, по большому счету, я ничем не отличаюсь от грязнокровок.

— С ума сошел?!

— Гарри, ты рехнулся?!

— Тебя Дракучая Ива по голове успела ударить?!

— Тише, тише! Что вы раскричались? — Гарри поднял вверх ладони и невольно улыбнулся.

— Мы тебя сейчас еще и побьем, чтобы ты больше глупости не придумывал! — воскликнул Драко. — Нет, это же надо: представитель рода Поттеров, ведущего родословную, кажется, с двенадцатого века, слизеринец — и сравнивает себя с грязнокровками!

— Вы же понимаете, о чем я! — Гарри раздосадовано поморщился. — Меня ведь тоже магглы воспитывали, если это, конечно, можно так назвать! И о магическом мире я узнал от Хагрида! Да, я стараюсь наверстать упущенное, да, мне смешно, когда грязнокровки не знают элементарных вещей, но при этом высказывают свое особо ценное мнение. Но ведь и я совсем недавно не знал обо всем этом, а о куче вещей, которые вам кажутся естественными, я не имею представления до сих пор! Так чем я лучше, по большому счету?!

— Кровью, Гарри, — спокойно ответила Панси. — Можно без устали тренироваться и выучить кучу заклинаний, можно вызубрить всю историю магического мира и генеалогические древа древних родов. Но кровь — это данность. Поэтому у тебя уже есть то, чего нет и никогда не будет ни у одного грязнокровки. А это очень много значит. Ты не видишь себя со стороны, и поэтому даже не представляешь, как отличаешься от них. Им магический мир чужд, а ты почти сразу стал здесь своим. И этот процесс продолжается. Уверена, еще пару лет, и посторонний человек в жизни не поверит, что ты когда-то жил с магглами! Я уж молчу про колоссальную разницу в магических силах. Да, пока это не заметно, но, поверь мне, через пару лет ты сам в этом убедишься!

Гарри благодарно улыбнулся Панси и вздохнул. Все замолчали, но тут внезапно Грегори резко дернул на себя ножку ветхого кресла, на котором устроился Поттер. Раздался хруст, и оно развалилось.

— Мордред! Какого облезлого дементора, Грег?! — воскликнул Гарри, вскочив с пола и потирая ушибленный бок.

— Вот видишь, ты даже ругаешься как волшебник! — гоготнул Гойл. — А вот у нас во время последнего обыска одна книга чуть не отгрызла нос аврору-грязнокровке. Так он что-то орал о святых Марии и Иосифе.

— Ну я тебе сейчас! Нашелся тут проверяльщик! — воскликнул Гарри, но его возмущение потонуло в хохоте остальных слизеринцев.

— А, вообще, Гарри, мы тебя в следующий раз не позовем читать письма Темного Лорда! — отсмеявшись заявил Драко. — А то у тебя каждый раз после этого настроение портится!

— Только попробуйте, и вы познаете разрушительную силу моего гнева! — усмехнулся Гарри, с помощью Репаро восстанавливая несчастное кресло. Но теперь оно смотрелось еще более ветхим и хлипким, так что проверять качество своей работы он не рискнул, потеснив Драко и Панси на грязной приземистой софе.

— Ладно, ребята, все важное мы, вроде бы, обсудили, так что как на счет партии в подрывного дурака? О, и вы обещали научить меня девонширскому висту, а еще большому драконьему покеру! Это же обязательное умение для любого уважающего себя волшебника, верно?

— Конечно! — с трудом сдерживая улыбку, ответила Панси. — Отец говорит, что иначе на всех этих званых вечерах и банкетах можно помереть от скуки!





С нападением на близнецов Уизли слизеринцы решили не затягивать и тем же вечером подошли к Итану Барнзу, в одиночестве читавшему в дальнем углу гостиной.

— Ну, и что это за делегация? — приподнял брови четверокурсник, отвлекшись от книги.

— Нам надо поговорить с тобой… конфиденциально, — заявил Драко, растягивая слова. Гарри давно заметил, что эта особенность его речи многократно усиливается, когда друг нервничает.

— Хорошо, — после паузы заявил Итан, захлопнув книгу. — Идите за мной.

Старшекурсник привел их в одно из пустующих помещений слизеринских подземелий.

Развалившись на единственном кресле, одиноко стоявшем посреди комнатки, он достал из кармана глянцево-блестящее зеленое яблоко, обтер его об мантию и с громким хрустом откусил кусок. Драко едва заметно поморщился.

— Ну и что же вы хотите купить? Для Приворотных вы еще маловаты, значит… Умострильное Зелье? Или какую-нибудь гадость, чтобы напугать ваших сокурсников с Гриффиндора? А, может, дружка для той змейки, которую я достал для вас в прошлый раз?

Словно поняв, что речь идет о ней, Селена выглянула из-под воротника мантии Гарри, и тот поспешно затолкал ее обратно. Еще не хватало при Барнзе заговорить на парселтанге! Итан, глядя на это, только усмехнулся и закатил глаза. Поттер внезапно подумал, что он, наверное, считает его позером — еще бы, ведь Барнз не знает о его умении говорить со змеями. Впрочем, какая разница?

— Так что, я угадал?

— Почти. Нам нужен Веритасерум, — спокойно ответил Гарри.

Ему показалось, что Барнз сейчас подавится так не вовремя откушенным им куском яблока, и Гарри даже стал вспоминать заклинания, которые могут помочь в этом случае, но все обошлось. Нахмурившись, Итан спрятал злополучный фрукт в карман. От его былой веселости не осталось и следа.

— Пожалуйста, скажите мне, что это была неудачная шутка! — раздраженно воскликнул он. Обозрев их насупленные лица, Барнз поморщился. — Да ладно, ребята, вы что, серьезно?! А человеческую печень вам, случайно, достать не нужно?!

— При чем тут печень?! — нахмурилась Панси.

— При том, что продажа Веритасерума запрещена, за это, если вы не знали, в Азкабан сажают! Конечно, на меньший срок, чем за человеческие органы, но, думаю, суть вы уловили.

— А ты, значит, первый законопослушный житель Лютного Переулка за всю историю? — протянул Драко.

Барнз грязно выругался.

— Всему же есть предел! Я не хочу вылететь из школы из-за продажи подобных зелий второкурсникам!

— Даже если нас вдруг поймают, мы тебя не выдадим. Но я уверен, что этого не случится. Так что успокойся и назови цену.

Барнз широко ухмыльнулся:

— Хорошо, я согласен. С вас двести галлеонов.

— Сколько?! — не выдержал Грег. Драко, обернувшись, прожег его яростным взглядом.

— Итан, это несерьезно, — протянул Малфой. — Я представляю себе примерную цену Веритасерума. За двести галлеонов можно купить целую бочку!

— Ну, нет, так нет! У вас все?

— Видимо, да. Очень жаль, что ты не хочешь сотрудничать с нами, Итан. А я так надеялся, что мы будем помогать друг другу долгие годы, не только в Хогвартсе, но и после. Пойдемте, ребята!

Гарри едва заметно нахмурился: на его взгляд, уловка Драко была очевидной и по-детски наивной. Но, как ни странно, на Итана она подействовала, потому что у самого выхода он их окликнул.

— Ладно, давайте не будем торопиться! Раз для вас настолько важно достать этот мордредов Веритасерум, думаю, мы можем еще раз спокойно все обсудить. Сколько зелья вам нужно?

— Совсем немного: нам бы задать только пару вопросов. Но оно необходимо нам как можно скорее!

— Хорошо, я вас понял, — на пару мгновений Барнз умолк и, устремив взгляд в потолок, видимо, что-то подсчитывал, бесшумно шевеля губами. — Думаю, мы можем сойтись на семидесяти галлеонах.

— А я так не думаю! — разгневанно фыркнула Панси. — Итан, это же чистой воды надувательство!

— А сколько ты предлагаешь?

— Думаю, пятнадцати будет вполне достаточно.

— Э, нет, малышка, это же даже не себестоимость! Но я согласен на шестьдесят, исключительно из уважения к вам как к своим коллегам по факультету.

Гарри увлеченно следил за тем, как Панси и Итан торговались. В итоге они сошлись на тридцати галлеонах и явно остались довольны друг другом.

— Ну что, ребятки, ждите свою контрабанду через три дня.

— Ты можешь гарантировать, что нам продадут качественный Веритасерум, а не водопроводную воду или что похуже?

— Не переживай, Гарри, покупать будут мои друзья, а они очень надежные, — снисходительно улыбнулся Итан.

— Настолько, что ты рискнешь стать первым, кто попробует зелье?

— Что?! — доброжелательность Барнза исчезла без следа. — Поттер, ты чокнулся?!

— А почему нет? У нас пока нет поводов доверять твоим друзьям, но, раз ты настолько в них уверен, тебе не составит труда доказать это делом.

Лицо Итана ожесточилось, Гарри показалось, что сейчас он его ударит.

— А не много ли ты о себе возомнил, щенок?!

— Почему ты так занервничал, Итан? Неужели хотел обмануть наивных второкурсников?

— Что?! Нет! Но пить при вас Веритасерум я не собираюсь!

— Но тогда эта и все последующие наши сделки могут сорваться, ведь мы не сможем доверять тебе. Не переживай за свои секреты: они нам не нужны, мы всего лишь хотим проверить качество зелья. Я понимаю, что это неприятно для тебя, и поэтому готов заплатить пять галлеонов за твои неудобства, — сидящий в кресле Итан теперь смотрел на возвышающегося над ним Гарри не с превосходством, а как-то загнанно и растерянно. — Я, честно говоря, даже не понимаю, почему ты против: это хорошие деньги, и, если твои друзья и впрямь столь надежны, тебе абсолютно не о чем беспокоиться.

— Разве что об утрате чувства собственного достоинства, — досадливо фыркнул Итан.

— Я не подумал о том, что это может быть для тебя унизительно, — приврал Гарри, — Но…

— Ой, замолчи! Я согласен.

Гарри растерянно моргнул.

— О, спасибо, Итан! Это… здорово…

— Идите уже, мордредовы детишки, — устало махнул рукой Барнз. — Далеко пойдете, такими-то темпами. Особенно ты, Поттер.

— Что теперь? — нервно облизнул губы Драко, когда они, скомканно попрощавшись с Барнзом, направились обратно в гостиную.

— Теперь нам остается только ждать, — пожала плечами Панси. — И надеяться, что за эти дни никто не причинит вреда Дневнику Темного Лорда.

— Или наоборот, — мрачно добавил Гарри.





Для Гарри ожидание оказалось мучительно выматывающим. Но, как ни странно, гораздо сильнее самого пропавшего дневника этому способствовали его друзья. Если раньше один Драко изводил Гарри своими паническими причитаниями, то теперь к нему присоединилась Панси, которая постоянно рассуждала о возможных свойствах этого предмета. Поттер изо всех сил старался пресекать эти разговоры, боясь, что не удержится и расскажет ей о Томе Риддле. Однако гораздо хуже было то, что после подобных разговоров Панси неизменно убеждалась в важности утерянного артефакта и загоралась идеей его немедленного возвращения. Мальчики каждый раз с трудом удерживали подругу, которая рвалась «прямо сейчас поймать этих мерзких Уизли и уж как-нибудь выпытать у них все!». Даже обычно немногословные Винс и Грег с завидной регулярностью изводили Гарри разговорами о дневнике, причем частенько в совершенно неподходящих для этого местах.

На третий день вконец измученный Поттер малодушно сбежал с урока танцев, которым учила его Панси. Выйдя на крыльцо, он немного растерянно огляделся: оказывается, он удивительно быстро отвык гулять в одиночестве. Вздохнув, Гарри направился прочь со школьного двора в сторону хижины Хагрида. Впрочем, к лесничему, общение с которым как-то не задалось, он заходить не собирался, решив прогуляться вдоль кромки Запретного Леса. Здесь его точно никто не побеспокоит, и он, наконец-то, сможет немного отдохнуть и привести мысли в порядок.

С утра шел дождь, но сейчас распогодилось, золотисто-багряные кроны деревьев казались удивительно красивыми, а воздух был по-осеннему чист и прозрачен. Гарри удовлетворенно вздохнул, настроение стремительно улучшалось. Внезапно в глубине леса мелькнул темный силуэт. Поттер резко остановился, вглядываясь в чащу. Он понимал, что вряд ли какое-нибудь опасное существо могло подойти так близко к школе, но сердце все равно тревожно екнуло. Не увидев между деревьями никаких монстров, Гарри отвернулся и невольно вздрогнул: рядом стоял фестрал, таращась на него своими жуткими белыми глазами.

— И как это ты подкрался так незаметно? — выдохнул Поттер, подойдя ближе.

Фестрал дал погладить себя по носу, наклонив узкую голову, а затем отступил вглубь чащи и остановился, повернувшись к Гарри.

— Ну уж нет, снова в Запретный Лес я не сунусь!

Магическое создание вернулось к нему, а затем снова отошло, словно зовя за собой. Гарри нахмурился: а вдруг нужна его помощь? Еще живя с магглами, он слышал истории о том, как собаки так же звали прохожих, если с их хозяевами что-то случалось. Может, жеребенок этого фестрала попал в беду? Ладно, в конце концов, он же не собирается лезть в самую глушь, а вблизи от Хогвартса, да еще и днем, должно быть безопасно. По крайней мере, Гарри очень на это надеялся. Вздохнув, он решился, вслед за фестралом ступая под сень деревьев Запретного Леса.

Глава 26

Следуя за фестралом, Гарри осторожно пробирался сквозь лесную чащу, изо всех сил стараясь запомнить дорогу. С каждым шагом его сомнения все усиливались, Поттер даже решил было повернуть назад, когда деревья расступились, и он оказался на небольшой полянке. Гарри пришел в восторг, увидев, сколько здесь собралось потусторонних коней: на него были направлены десятки немигающих белесых глаз. Любому человеку непременно стало бы жутко, но Поттер даже не подумал об этом, направившись к магическим существам.

— Так вот в чем дело? Ты просто хотел познакомить меня со своей семьей? — улыбнулся Гарри, гладя окруживших его фестралов. Здесь даже были жеребята, которые, несмотря на их ужасающую худобу и уже внушительные острые клыки, все равно показались Поттеру очень милыми.

— Ты так им нравишься, — раздался спокойный чуть отрешенный голос.

Гарри подпрыгнул от неожиданности, но тут же облегченно вздохнул: чуть в стороне, среди переплетений корней огромного дерева, сидела уже знакомая ему первокурсница Луна Лавгуд.

— Привет! Да, пожалуй, — отодвинув клыкастую морду зверя, который очень заинтересовался содержимым его кармана, Гарри подошел к девочке и уселся рядом. — А что ты здесь делаешь? Запретный Лес — не очень подходящее место для первокурсницы, — не то чтобы Гарри действительно было интересно, но на ум не пришло другого вопроса для начала разговора.

— Как и для второкурсника, но ты же здесь. На самом деле в этой части Леса безопасно, профессор Кеттлберн часто проводит здесь уроки у старших. Приятно встретить человека, который тоже их видит, — без перехода заявила Луна, разглядывая фестралов. Гарри не считал это таким уж приятным, учитывая, что видеть жутковатых лошадок могли лишь те люди, которые наблюдали чью-то смерть, но слова Лавгуд его не задели. В конце концов, он еще в первую их встречу понял, что у нее очень странная манера общения.

— Прости за вопрос, это, наверное, не вежливо, но…

— О, все нормально. Это была моя мама. Она была очень талантливой и любила изобретать что-то новое. Но в тот раз с одним заклинанием что-то не получилось, и случилась беда.

— Мне очень жаль. Давно это произошло?

— Почти два года назад. Но я в порядке. В конце концов, у меня остался папа.

Гарри нахмурился, представив, что могла пережить Луна: вряд ли неправильно сработавшее заклинание подарило ее матери быструю и безболезненную смерть.

— Ты сказала, что я очень нравлюсь фестралам. К тебе они подходят не так охотно? — быстро спросил он, чтобы сказать хоть что-то.

— Да, первые несколько раз мне приходилось подманивать их сырым мясом.

— Не знал, что в Хогвартсе его легко достать. Тем более в таком количестве, чтобы накормить целый табун.

— Всегда можно попросить на кухне. Домовые эльфы никогда не откажутся помочь.

— Действительно, об этом я…

Внезапно мирно отдыхающие фестралы вскинулись и, как один, повернули головы, вглядываясь в чащу.

— Луна, сюда кто-то идет! — прошептал Гарри, вскакивая и оглядываясь в поисках подходящего места, чтобы спрятаться.

— Не переживай, Гарри, думаю, это либо бундящая шица, либо… — на полянке показалась маленькая рыжеволосая фигурка, — … Джинни Уизли.

— Не представляю, кто такая бундящая шица, но, вероятно, ее появление порадовало бы меня больше, — тихо пробурчал Поттер, возвращаясь на место.

Джинни помахала рукой, привлекая их внимание, и Гарри понял, что она явно не видит заполнивших поляну фестралов, которые не спускали с нее глаз.

— Луна! Эй, Луна! — позвала Уизли, явно стараясь говорить как можно тише. — Они здесь?

— Да! Представляешь, они тут повсюду, просто огромный табун!

Гарри с трудом подавил смешок, услышав ответ Джинни, в котором в весьма изощренных выражениях описывалась противоестественная связь несчастных «летающих скелетов» с кровожадным темным магом Мордредом. Высказавшись, Уизли осторожно направилась к ним, вытянув руки вперед.

— Спорим, сейчас врежется? — азартно прошептал Гарри.

— Зачем? Бедная Джинни: фестралов она не видит, да еще и мозгошмыги в ее голове путают мысли. Надо бы помочь… ну вот, не успела.

Джинни все-таки задела фестрала и поспешно отскочила назад, чуть не упав.

— Да не шарахайся ты так, Уизли! — лениво посоветовал Гарри, неспешно приближаясь к девочке. — Поверь, они не собираются тебя есть. Пойдем! — ухватив девочку под локоть, он провел ее мимо расступившихся животных.

Джинни насупилась, но позволила отконвоировать себя к дереву.

— Спасибо, — сухо бросила она, устраиваясь рядом с Лавгуд. — Луна, ну зачем ты снова убежала в Лес?!

— Просто решила прогуляться. Подумала, вдруг встречу нарглов. Хотя, фестралы — это тоже неплохо.

— Конечно, хищные инфернальные лошади, приносящие несчастья — это просто замечательно!

— Они приносят несчастья? — спросил Гарри. — Я не знал.

— О, ну, на самом деле, это просто суеверия, хотя я все равно не понимаю, зачем лишний раз рисковать, — смешалась Джинни, бросая на Поттера быстрые смущенные взгляды.

— Затем, что на самом деле фестралы очень милые, — усмехнулся Гарри, глядя на скачущего вокруг него жеребенка.

— Если только для слизеринцев, — фыркнула Уизли.

— Считаешь, что у нас извращенный вкус?

— Не только вкус, но и многое другое. Взгляды на жизнь, например.

— А я-то думал, в Рейвенкло учат не мыслить стереотипами!

— Пожалуйста, не спорьте: от этого мозгошмыги в ваших головах становятся активнее. Еще чуть-чуть, и они начнут размягчать мозги!

Реплика Луны отбила всякое желание спорить, и Гарри с Джинни растерянно замолчали, обменявшись невольными улыбками.

— Ладно, нам, наверное, пора, — неловко сказала Уизли, поднимаясь. — Пока.

— Пока.

— До встречи, Гарри, — Луна подарила ему странную немного пугающую улыбку и поспешила вслед за Джинни.




— Ну кто так держит палочку?! Это же не дубина! Честное слово, по-моему, я зря убила на вас весь прошлый год! Колдуй давай, Гойл!

Грег беспомощно оглянулся на друзей, но, поняв, что они не в силах ему помочь, повернулся к наспех трансфигурированному манекену.

— Ступефай! — луч заклинания прошел в дюйме от цели, вонзившись в каменную стену.

Гарри сжался, предчувствуя катастрофу, и она не заставила себя ждать.

— Отгрызенные бубенцы Мерлина! Да ведь он даже не двигается! Тебе что, нужны очки?! Можешь даже не соваться на турнир в конце года! Вообще, вам всем лучше посидеть в зрительном зале! Кроме разве что Поттера и Паркинсон, но даже их любой третьекурсник играючи раскатает по дуэльному помосту! Все, тренировка закончена. Мордред! Даже половины из того, что я планировала, не успели! — Элис Джагсон стремительно покинула тренировочный зал, а второкурсники обессиленно повалились на расстеленные у стены маты.

— По-моему, она решила нас убить, — заявил Забини, потирая ушибленную ногу.

— Полностью с тобой согласен, — протянул Драко. — Эй, Грег, не расстраивайся! Даже я сегодня несколько раз промахнулся, хотя не удивительно — тренироваться под таким прессингом решительно невозможно!

— А ты думаешь, настоящий противник скажет: «Не будете ли вы так любезны напасть первым, глубокоуважаемый мистер Малфой»? — усмехнулась Панси.

— А я согласна с Драко, — негромко откликнулась Дафна. — Нас ведь должны просто учить дуэлям, а у меня такое ощущение, что мы в Академии авроров. Если на следующий год у нас будет такой же жесткий учитель, я очень хорошо подумаю, ходить ли сюда.

Панси пренебрежительно фыркнула и закатила глаза.

— Ну не знаю, лично меня гораздо больше пугает фехтование, — заметил Гарри.

— Почему? Кристиан же очень добрый и терпеливый! — недоуменно спросила Дафна.

— И симпатичный, — громким шепотом добавила Миллисент Булстроуд. Гринграсс покраснела и кинула на подругу суровый взгляд.

— Ну, это уж вам виднее, а меня раздражает, что в фехтовании я до сих пор очень сильно от вас отстаю.

— Не говори глупостей, Гарри, — вмешалась Панси. — Ты уже очень много добился для человека, который впервые взял в руки холодное оружие год назад.

— Вот именно! — поддержал ее Блейз. — Нельзя быть лучшим во всем, оставь хоть что-нибудь нам!

— Можете еще зельеварение забрать: по-моему, Снейп после каждого урока борется с желанием вылить ту бурду, которую я варю, мне на голову.

— Никакая это не бурда, а вполне нормальные, хоть и не идеальные зелья. Хочешь увидеть бурду — загляни в котел Лонгботтома!

— Ну уж нет, так рисковать я не хочу: а вдруг его варево выберет именно этот момент, чтобы взорваться?

Слизеринцы весело захихикали.

— Не хочу прерывать столь оживленную беседу, но через двадцать минут у меня здесь будет тренировка с первокурсниками, так что вам лучше поискать себе другое место, — раздался голос вошедшего в зал Ролена Селвина.

Ребята поспешили к выходу, а Гарри, шепнув друзьям, что нагонит их позже, направился к старшекурснику.

— Ролен, у тебя есть минутка? Я хотел кое о чем попросить.

— Прикрыть вас в очередной вылазке в Запретный Лес? — усмехнулся Селвин, небрежным движением палочки трансфигурируя кривоватый учебный манекен обратно в груду хлама.

— Нет, все в пределах правил.

— Вот как. Очень жаль! Ну что ты так смотришь? Я же говорил, в этой школе ужасно скучно.

— Гм… так вот, у меня к тебе есть просьба: научи меня Дезиллюминационному заклинанию! Я прочитал про него в библиотеке, и понял, что самому мне не справится, оно слишком сложное. А для тебя это будет каким-никаким развлечением.

— Хорошенькое развлечение! Сейчас сюда и так явится почти десяток первокурсников, с которыми я должен заниматься почти тем же самым. Знал бы, настолько это утомительно — хорошо подумал бы, прежде чем занимать призовое место в турнире.

— А при чем тут турнир?

— Ты разве не знаешь? Тренеров выбирают из тех, кто лучше всех выступил на турнире. Но, знаешь, сейчас я думаю, что лучше было бы потерпеть позорное поражение прямо в первом туре, — Ролен внезапно подмигнул Гарри, и тот невольно улыбнулся, понимая, что это показное ворчание явно было наигранным. — Теперь о тебе. Поттер, Дезиллюминационное заклинание для тебя пока слишком сложное. Я серьезно.

— Но, Ролен, я уже знаю заклинания, которые обычно изучают на более старших курсах!

— Да-да, я слышал, что ты довольно талантливый и много тренируешься, но, поверь, это именно тот случай, когда этого недостаточно. Лично я овладел этим заклинанием на четвертом курсе, и это сочли немалым достижением!

— Может, ты просто не хочешь, чтобы я тебя опередил? — беззлобно усмехнулся Гарри.

— Ну конечно все дело в этом! — хохотнул Ролен. — Вот что, Поттер, давай-ка с тобой договоримся: я подтяну тебя в боевой магии и покажу парочку других интересных заклинаний, а если ты хорошо выступишь на турнире, попрошу кого-нибудь из знакомых шестикурсников научить тебя Дезиллюминационному заклинанию. Через год у тебя будут хоть какие-то шансы им овладеть, хотя, на мой взгляд, и это слишком рано. А сам даже не пытайся: оно в лучшем случае не сработает, а то еще и сделает тебя прозрачным навсегда. Или не тебя, а только твою одежду — тоже приятного мало.

— Хорошо, Ролен. Большое тебе спасибо! Это гораздо больше, чем я ожидал… но что ты хочешь взамен?

— А что ты можешь предложить?

— Я даже не знаю…

— Ну и не думай пока об этом, — Ролен широко улыбнулся. — Считай, что я помогаю тебе от чистого сердца: не хочу, чтобы Джагсон в порыве гнева убила тебя на тренировке.

— Как раз мне это меньше всех грозит. Но, вообще, Элис в этом году и правда какая-то…

— Слишком жесткая?

— Не то слово. Она и раньше не отличалась мягкостью и терпением, а уж теперь…

— Ну а что ты хотел? Она же в этом году заканчивает школу, а значит этот турнир будет для нее последним. Естественно, она хочет не только занять первое место, победив меня, но и показать, как многого добились ее ученики. Ладно, значит, мы договорились. Я могу заниматься с тобой два раза в месяц и только до марта — потом надо будет готовиться к ТРИТОНам.

— Спасибо! Скажи, Ролен, а я могу приводить друзей?

— А с чего мне быть против? Приводи, конечно! А сейчас беги: судя по воплям, доносящимся из коридора, сюда идут мои любимые первокурсники.





Стоило Гарри выйти из тренировочного зала, как его перехватили взбудораженные друзья.

— О чем ты разговаривал с Селвином столько времени?! — воскликнул Драко, возбужденно сверкая глазами.

— Мне удалось договориться с ним о дополнительных уроках для всех нас.

— К дементорам эти твои вечные тренировки! Нас ждет Итан!

— Итан?! Так значит…

— Да, Гарри, он достал Веритасерум! — широко улыбнулась Панси. — Бежим к нему!

— Подождите! — остановил их Драко. — Давайте сначала соберем деньги. С каждого получается по шесть галлеонов. А, нет! По семь. Как же я забыл про авантюру, которую придумал Гарри, с испытанием зелья? — ехидно протянул Малфой.

— Эх, половина карманных денег… — вздохнул Грег.

— И не говори, — поддержала его Панси. — Пошли за деньгами. Давайте встретимся через пять минут в нашей гостиной? — мальчики согласно покивали и поспешили в спальню, чтобы не терять лишнего времени.

Итан Барнз ждал их той же заброшенной комнатенке, что и в прошлый раз и выглядел очень довольным собой.

— Ну что, детки, принесли денежки?

— Разумеется, — кивнул Гарри. Ухмылка Барнза начинала его раздражать. — А ты принес зельеце?

Итан рассмеялся и достал из кармана маленький флакон, наполовину заполненный прозрачной как слеза жидкостью. Ребята переглянулись, и Драко протянул Барнзу золотые монеты, которые тот быстро пересчитал, кивнул, убедившись, что все правильно и перевел на Гарри выжидающий взгляд. Поттер вздохнул, он знал, чего ждет Итан и, хотя сейчас Гарри был почти готов отказаться от идеи тестировать на нем зелье, он понимал, что пути назад нет.

— Гм… Итан, ты готов проверить Веритасерум, как мы и договаривались?

— Да, я же уже взял обещанные пять галлеонов.

Итан достал из кармана пачку сигарет и, эффектно взмахнув палочкой, превратил ее в стакан.

— Ничего себе! Ты куришь?! — не удержался Винс.

— С десяти лет. Если захотите присоединиться, могу достать. Беру от двух до пяти сиклей за пачку в зависимости от марки.

— Ну уж нет, спасибо, — скривился Драко.

Барнз только пожал плечами в ответ, заклинанием налил воду в стакан, а затем капнул туда зелье. — Так… держи, Поттер, — резким движением он протянул Гарри небольшой кусок пергамента. — Это список тем, на которые задавать вопросы ты не должен, и упаси тебя Мерлин нарушить договоренность! Там же несколько стандартных проверочных вопросов, они идут в самом начале. Спрашивать надо быстро и четко, а когда вопросы закончатся, просто ждите, пока я не приду в себя. Все ясно? Что ж, тогда ваше здоровье!

Барнз одним глотком выпил зелье, и уже через мгновение его лицо приняло отрешенное выражение, а глаза бессмысленно уставились в одну точку. — Как тебя зовут? — поспешно задал Гарри первый вопрос из списка.

— Итан Дойл Барнз, — монотонно ответил парень.

— Когда ты родился?

— Двадцать седьмого февраля тысяча девятьсот семьдесят седьмого года.

— Что ты ел… черт, не могу разобрать, что тут написано: такие каракули!

— Что ты ел на завтрак? — подсказала Панси, заглянув Гарри через плечо.

— Овсянку и тосты с джемом.

— Какой у тебя сегодня был первый урок?

— Трансфигурация.

Гарри продемонстрировал друзьям, что больше вопросов в его свитке нет, только обширный список, о чем Барнза спрашивать нельзя, при виде которого ребята понимающе переглянулись, а Панси хитро прищурилась. Конечно, она не стала бы подводить Гарри и расспрашивать Итана о членах семьи, душевных предпочтениях и личных тайнах. Но был вопрос, который точно стоило задать, и именно он мог с точностью показать — качественное ли зелье принес им слизеринец.

— За сколько ты сам купил веритасерум, который сейчас продал нам? — спросила девочка, заставив Драко уважительно присвистнуть.

— За шестнадцать галлеонов и семь сиклей.

Больше у второкурсников вопросов не было и теперь оставалось только дождаться, пока Итан придет в себя. Уже скоро его взгляд стал осмысленным, Барнз несколько раз моргнул и провел ладонями по лицу:

— А тебе точно самое место на Слизерине, хитрая бестия! — проворчал он, глядя на весьма довольную собой Панси. — Тринадцать галлеонов и десять сиклей разницы я честно заработал посредничеством и серьезным риском, поэтому не ждите, что я их вам верну.

— Да мы на это и не рассчитывали. Скажи лучше, Итан, ты как? — спросил Гарри.

— В норме. Ну и мерзость же этот Веритасерум, доложу я вам!

— А как вообще ощущается его действие? — поинтересовалась Панси.

— Выпей и узнаешь!

— Ну Итан! — хором взвыли второкурсники.

— Все, малышня, идите. Вы у меня, вообще-то, не единственные заказчики.



— Ну вот, самое сложное позади, — улыбнулась Панси, когда второкурсники вернулись в свою гостиную и удобно устроились в креслах у камина.

— А не слишком ли ты оптимистична, Панси? — протянул Драко. — Нам ведь еще надо поймать Уизелов, влить в них Веритасерум и, собственно, достать дневник.

— Да, но нас пятеро, а их только двое. Не думаю, что справиться с ними будет так уж сложно.





Уже через неделю Панси пришлось взять свои слова назад: все свободное время слизеринцы пытались выследить близнецов Уизли, но застать их одних оказалось практически невозможно. Это было очень странно, ведь они уже выяснили, что большинство своих пакостей близнецы устраивают вдвоем, не привлекая даже своего лучшего друга Ли Джордана. Слизеринцы неоднократно видели, как Уизли куда-то уходят вдвоем, но все попытки проследовать за ними были обречены на провал: гриффиндорцам каждый раз удавалось ускользнуть, точно они каким-то образом знали, что за ними ведется слежка.

— Нам придется придумать что-то другое! — нервно воскликнул Драко. Они вновь собрались в Визжащей Хижине. Старшекурсники, возможно, удивились их просьбе, но купили доксицид в Хогсмиде, и теперь в затхлом воздухе стоял противный резкий запах, чем-то похожий на хлорку. — И придумать как можно быстрее!

— Думаю, наилучший вариант — наколдовать на них следилку, — уверенно заявил Гарри.

— А тебе не кажется, что ты слишком высокого мнения о наших возможностях? — покачала головой Панси. — Подобных заклинаний, насколько я помню, даже в школьной программе нет.

— Там нет множества заклинаний, и далеко не все из них такие уж сложные, так что, думаю, попробовать стоит. Я даже книгу в библиотеке взял вот, смотрите.

Слизеринцы сгрудились вокруг увесистого фолианта. Гарри тем временем отошел к заколоченному окну, через щель между досками разглядывая домики Хогсмида. Издалека они казались ненастоящими и напоминали елочные игрушки.

— Лично я ничего не понимаю! — воскликнул Крэбб и, оставив других разбираться с заклинаниями, присоединился к Гарри.

— Нет, по-моему, это невозможно! Пока мы научимся наколдовывать следилки, полгода пройдет! — вздохнул Грег через некоторое время.

— Я об этом вам сразу сказала! — хмыкнула Панси.

— Ну, если чувствуете, что вам это не по зубам, то придумайте что-нибудь другое, а лично мне кажется, это не так уж сложно, — протянул Драко.

Гарри мысленно застонал, предчувствуя очередную ссору, но Панси его удивила.

— Драко, ты и правда так думаешь? Неужели тебя можно поздравить?!

Малфой вдруг смутился:

— Я пока еще сам не понял. Но, если что, вы узнаете первые. После родителей, конечно.

— Что-то я потерял нить вашего разговора, — нахмурился Гарри.

— Ой, Гарри, мы говорили о том, что, возможно, в Драко просыпается фамильный талант его семьи.

— О, ну тогда поздравляю. А что у вас за дар?

— Способность к Чарам. Правда, не ко всем, но это неважно. Короче говоря, если окажется, что мне это легко дается, то, скорее всего, наследие и правда пробуждается.

— Я помню, как еще в начале года ты легко снял следилки с моей Мантии-невидимки, над которыми я безуспешно бился почти час.

Драко расплылся в широкой улыбке:

— А ведь точно! Так, дайте сюда книгу! — Малфой быстро зашуршал страницами.

— Ребята, а вы не знаете, у Поттеров был какой-то дар? — негромко спросил Гарри, нервно одергивая рукава мантии.

— Они были артефакторами. Я специально посмотрела, знала, что когда-нибудь ты заинтересуешься.

— Спасибо, — Гарри задумался, ища в себе желание создать вторую Мантию-невидимку, зеркало Еиналеж или что-то еще. Несомненно, это было бы очень интересно, но особого трепета и желания немедля взяться за дело он не почувствовал.

— А у ваших семей какие таланты? Ой, я не подумал, об этом вообще прилично спрашивать?

— Ну, конечно, это не то, о чем спрашивают при первом знакомстве, но, как правило, свои родовые дары не особо скрывают, даже если они относятся к запрещенным сейчас разделам магии: это ведь повод для гордости, доказательство силы. Так что я даже удивлена, что ты спрашиваешь меня об этом только сейчас. У Паркинсонов талант к боевой магии. Прямо скажем, не самый редкий дар, но, как по мне, очень полезный.

— Это точно! Так что, значит, скоро ты станешь непобедимой воительницей?

— Скажешь тоже, — Панси весело улыбнулась. — Это работает не так. Непобедимых не бывает, и талант — еще не залог успеха. Да, мне уже многое удается, и со временем мои способности будут только расти, но, если я не буду тренироваться, то кнат этому цена.

— Но ты тренируешься, так что я лучше буду тебя опасаться.

— А вот это правильно.

Панси приблизилась к Гарри и зловеще прошептала:

— Все бойтесь меня: коварную, смертоносную и в перспективе великую!

Не удержавшись, ребята рассмеялись.

— Эй, придурки! Хватит ржать, отвлекаете! — тут же шикнул на них Малфой.

— Ах, Драко, где твои манеры! Что бы сказала бабушка Друэлла?! — Панси покачала головой в притворном ужасе.

— Ты просто не слышала, как она ругается на домовиков, жители Лютного позавидуют. Все, Паркинсон, не отвлекайте меня, а то получите Жалящее проклятие промеж глаз.

Гарри еле слышно фыркнул.

— Ну а у вас, парни, какие таланты?

— Способность укрощать животных, — приосанился Винс. — Ни один зверь не посмеет напасть на Крэбба.

— Ух ты, здорово!

— А у нас пока нет даров, — потупился Грег. — Для этого нужно не одно поколение чистокровных магов, а наша семья не настолько старая.

— Я закончил, идите сюда, — прервал их разговор Драко. — Смотрите, судя по тому, что здесь написано, сперва нам придется в совершенстве освоить сигнальные заклинания, а уже потом переходить к, собственно, следилкам. Да, на это в любом случае уйдет немало времени, и помощь знающего человека не помешает. Но ничто не мешает нам пытаться поймать Уизли как раньше, а этим заняться параллельно.

— А, может, просто попросим кого-то из старших? — пожал плечами Гарри. — Тот же Барнз, думаю, не откажется, если ему заплатить.

— Откажется. Он и так только что для нас нарушил закон, еще решит, что от этого сотрудничества больше вреда, чем пользы. Да и опасно подпускать его к такому важному делу.

— Я знаю, кто нам поможет! Селвин! Он же обещал учить нас, вот и попросим его помочь, наверняка он это уже умеет.

— А что, это идея, — протянул Драко. — Разумеется, за нас он это не сделает, а вот научить, думаю, сможет. Ты, Гарри, очень вовремя с ним договорился.

— Честно говоря, мне его предложение кажется очень странным, — вмешалась Панси. — Ты просил Селвина научить тебя одному заклинанию, а он пообещал регулярные уроки. С чего вдруг семикурснику с нами возиться? Тем более, Гарри, он даже ничего не попросил у тебя взамен.

— Да, меня тоже это удивило, но раз есть такая возможность, надо ей воспользоваться.

— Согласна, но будь с ним осторожней, отец Ролена, лорд Селвин — очень влиятельный и опасный человек.

— Да, я его помню: мы разговаривали на балу летом.

— И это тоже странно, он не из тех, кто любит просто поболтать.

— Панси права, Гарри, — кивнул Драко. — Кроме того, лорд Селвин был Пожирателем Смерти. Очень идейным. Поэтому внезапный интерес этой семьи к, уж прости, Мальчику-Который-Выжил, выглядит очень подозрительно и может сулить тебе большие неприятности.





Жителей Лондона не удивишь дождем, но неделя почти непрекращающихся осадков никому не поднимет настроения. Маггловские улицы ощетинились разноцветными зонтиками, а волшебники старались вовсе не выходить наружу, предпочитая аппарацию и каминную сеть. Впрочем, это мало относилось к жителям Лютного переулка, который в этот вечер оказался более многолюдным, чем Косой, что бывало нечасто. Однако в этом не было ничего удивительного, ведь добрая половина его обитателей попросту не умела аппарировать, а уж подключенных к сети каминов здесь и подавно почти не было. Одетые в ветхие мантии волшебники сновали по переулку, уличные торговцы зазывали покупателей, предлагая купить запрещенные зелья, человеческие ногти или сделать ставку на боях оборотней. Ярко и крайне бесстыдно одетые девушки и изредка парни, разбрызгивая залившую тротуары грязную воду, чуть ли не наперегонки кидались к любому, у кого в кошельке могли оказаться золотые галлеоны. При виде Люциуса Малфоя весь этот сброд поспешно расступался, замирал и следил за ним напряженным алчущим взглядом. Их влекло его богатство, однако, среди жителей Лютного не было самоубийц, рискнувших потревожить его, навязывая свои услуги. Люциус брезгливо поморщился, поправляя низко надвинутый капюшон своей темной мантии. Он нисколько не сомневался, что его узнали благодаря приметной трости, но это его мало волновало: само по себе посещение Лютного переулка не считалось преступлением, а там, куда он шел, безопасность должна быть на высшем уровне. Мелкий ледяной дождь бил в лицо, но Малфой не стал накладывать водоотталкивающие чары, слишком погруженный в свои мысли, чтобы это ему мешало. Он направлялся из одной зельедельческой лавки в другую, пытаясь купить редкие и запрещенные ингредиенты для зелья, определяющего статус крови, которым он планировал напоить Гарри Поттера на зимних каникулах и, видит Мерлин, сейчас он почти ненавидел мальчишку. Убийство Барти Крауча повлекло за собой не только обыски в домах темных магов, но и множество аврорских рейдов в этих трущобах, и теперь черный рынок пребывал в глубоком упадке, что, разумеется, сильно усложняло ему задачу. Свернув с главной улицы, Люциус углубился в безлюдную темную подворотню. На самом деле, то, что называлось Лютным, было не переулком, а небольшим кварталом, состоящим из переплетений улочек и тупиков, густо населенных теми, кому не было места в магической Британии. А их было много, гораздо больше, чем представлялось сторонним обывателям.

Люциус уверенно шел по мощеной грубым булыжником мостовой, его зачарованным сапогам были не страшны грязные лужи, хотя по возвращении домой он их все-таки выкинет просто из чувства брезгливости. По его подсчетам лавка надежного человека, которого ему рекомендовал Горбин, была уже близко. К сожалению, раньше Малфой никогда в ней не был, и именно поэтому был вынужден прогуливаться по трущобам вместо того, чтобы аппарировать. Впрочем, он смутно понимал, что причина была не только в этом. В конце концов, у него было достаточно денег и влияния, чтобы торговец сам пришел в назначенное им место. Но чрезвычайно раздраженному обысками и кучей дел, свалившихся на него в виду скорого возвращения Лорда, Люциусу отчаянно хотелось хоть как-то отвлечься, а более кардинальной смены обстановки и представить себе нельзя.

Поглощенный своими мыслями, Малфой прошел мимо очередной развилки, бросив ленивый взгляд в сторону, и остановился как вкопанный.

«Вот и развеялся», — заполошно подумал он.

Прямо перед ним было ответвление, заканчивающееся очередным тупиком, освещенное тусклым светом газового фонаря. А у стены напротив висела девушка. Юбка ее голубого маггловского платьишка грустно колыхалась на ветру, а выше... Люциус нервно сглотнул: кто-то содрал с ее грудной клетки почти всю кожу. Магические путы удерживали девушку в воздухе, словно в пародии на маггловского бога, изображения которого несколько раз попадались ему на глаза.

Неужели это ловушка?! Мог ли кто-то узнать о предстоящей Малфою встрече и вот так подставить его? Возможно, в следующую секунду сюда аппарируют авроры! Люциус рвано выдохнул и судорожно сжал рукоятку трости, готовясь выхватить палочку. Ему не смогут ничего предъявить, Приори Инкантатем ничего не покажет, но если завтра во всех газетах появится сообщение о том, что лорда Малфоя задержали в трущобах Лютного переулка рядом с изувеченным телом магглы… По спине покатился холодный пот. Надо уходить! Почему он вообще стоит тут и хлопает глазами, как полный идиот?!

Люциус крутанулся вокруг своей оси, собираясь аппарировать, и в этот момент услышал отчаянный тихий стон. Малфой замер, его тяжелая темная мантия взметнулась с еле слышным шорохом. Эта девушка, эта маггла, была жива. Словно завороженный, он подошел ближе. Она была совсем молодой: лет восемнадцать, если не меньше. Люциус медленно скользнул взглядом по красной глянцево-блестящей плоти. Кожа с нее была срезана виртуозно, никаких ошметков и разрывов. Он посмотрел выше: глаза, расширенные от ужаса и боли, зрачок такой широкий, что ободок голубой радужки стал совсем тонким, светлые волосы, ниспадающие красивыми волнами, а в них — орхидея. Белая орхидея со светло-зелеными прожилками. Облегчение волной затопило Люциуса, когда его настигло воспоминание, где и в каких обстоятельствах ему уже доводилось встречать изуродованные тела в окружении точно таких же цветов. Он широко улыбнулся маггле и спокойно произнес:

— Ирвин, твоя любовь к пафосным сценам однажды тебя погубит.

— Возможно, но это того стоило: видел бы ты свое лицо!

Воздух в темном углу тупика задрожал, и навстречу Малфою шагнул мужчина, одетый в щегольскую бордовую мантию. Люциус много лет не видел Ирвина Пиритса, но тот ничуть не изменился: те же золотые кудри и франтоватый цилиндр, тот же открытый взгляд сверкающих раскосых глаз. Малфой искал встречи с этим человеком, но, признаться, предпочел бы не видеть его еще лет десять: рядом с Ирвином он чувствовал себя крайне неуютно. Впрочем, в этом Люциус был не одинок: мало кто мог чувствовать себя непринужденно в компании психопата. И дело было не в том, что он убивал людей, в конце концов, этим грешил и сам Люциус, и многие из его знакомых, а в том, что Пиритс был сумасшедшим. Своей тягой к убийствам он чем-то напоминал МакНейра, но, если Уолден по сути своей был палачом, для Ирвина самым главным всегда был процесс. У него был свой неповторимый почерк, обязательной частью которого было то, что на телах жертв он оставлял орхидеи. Среди Пожирателей ходило немало слухов, откуда пошла эта привычка, в них фигурировала и несчастная любовь, и трагическая смерть матери, и запретная любовь к не менее трагично погибшей сестре. Никто в точности не знал и происхождения Пиритса: только то, что он выходец из Лютного переулка. Впрочем, породистые черты его лица наталкивали многих на мысль, что он является бастардом одного из благородных родов. Люциус не раз слышал отвратительные сплетни о том, что предком этого чудовища является кто-то из Малфоев, и он бы не удивился, если бы узнал, что их распространяла Беллатрикс. Из-за крайней неуравновешенности и неумения работать в команде в Организации к Ирвину относились настороженно, но он был абсолютно незаменим как связующее звено между ними и Лютным, что означало доступ к черному рынку и человеческим ресурсам для пополнения числа рядовых Пожирателей. Разумеется, после исчезновения Лорда в этих трущобах он и сгинул, почти не выходя на связь с бывшими коллегами.

— Итак, Ирвин, что это за композиция? — спросил Малфой, махнув рукой в сторону распятой у стены девушки.

— Это маггла, но ты, наверное, уже догадался. А еще это — моя халтурка на сегодня. У меня заказ на живое сердце девственницы, крайне ценный ингредиент, знаешь ли. А так как я узнал, что ты меня ищешь, то решил совместить приятное с полезным, и устроить тебе сюрприз.

— Очень мило с твоей стороны. Может, сейчас ты закончишь, и пойдем ко мне, пока нас не арестовали над растерзанным трупом?

— Как трупом?! — Ирвин метнулся к девушке и ткнул палочкой между ее ребер. От прикосновения к освежеванной плоти жертва дернулась и застонала, а Пиритс облегченно улыбнулся. — Незачем меня так пугать. И не нервничай, никто нас не арестует, я поставил кучу барьеров, заглушек и сигналок, которые ты, между прочим, даже не заметил. На вот, лучше подержи.

Ирвин протянул Люциусу сосуд с прозрачным желтоватым зельем, который тот машинально принял. Уверенными взмахами палочки Пиритс сделал надрезы под ключицами жертвы, а затем медленно рассек ее ребра, отделяя их от грудины. Девушка захлебнулась криком и потеряла сознание, но зелья, которыми, как был уверен Малфой, накачал жертву Пиритс, не позволяли ей умереть.

— Если мне в глаз попадет грязь, которая течет по ее венам, я тебя убью, — равнодушно заметил Люциус. — И, кстати, как ты определил, что она девственница? Неужели ты…

— Мерлин с тобой, Люц! Это, вообще-то, с первого взгляда видно. А чтобы сомнений не осталось, есть легилименция. Так и работаю: непринужденный разговор, вечерняя прогулка, а потом Империо — и готово, маггла знакомится с чудесным миром волшебства, — спрятав палочку, Пиритс руками в белоснежных перчатках потянул грудину вверх, раздался хруст. — Почти готово! — Прислонив оторванную кость к стене, он засунул руку в зияющую рану, другой рукой вновь извлек палочку, и несколькими точными заклинаниями перерезал сосуды, а затем стремительно извлек сердце и опустил его в сосуд. Люциус поднял емкость на уровень глаз. Вопреки законам маггловской биологии, орган продолжал жить, сильно и ритмично сокращаясь.

— Потрясающе, правда? — доверительно спросил Пиритс.

— Да, весьма завораживает, — ответил Люциус, отдавая сосуд Ирвину. — А сейчас почему бы нам не пойти ко мне? Выпьем огневиски и поговорим.

— Отлично, я сейчас! — Пиритс спрятал емкость с сердцем, стянул залитые кровью перчатки и кинул их на землю. Еще в полете они превратились в пепел, а Ирвин уже надел другую пару, абсолютно неотличимую от первой. Он всегда так поступал, и Люциус невольно задумался, сколько пар белых шелковых перчаток хранится у Пиритса дома, если учесть, что он носит их всегда, а убивает часто. — Все, готово!

— А тело?

Пиритс сладко улыбнулся:

— Люциус, ты что, забыл? Я никогда не убираю тела, предоставив им возможность замереть в этом прекрасном, кульминационном моменте их существования. К тому же, когда защитные чары падут, тут будет куча желающих растащить ее всю на ингредиенты и прочее. Знаешь, они как стая падальщиков, вроде муравьев, которые стремительно обгладывают свою добычу.

— Очень экономично. Но я замерз и промок, так что уходим.

Малфой не собирался давать Пиритсу постоянный пропуск в свой дом, поэтому он ухватил его за локоть, увлекая за собой в вихрь аппарации. Во время перемещения Ирвин ухитрился повернуться так, что в кабинет Люциуса они аппарировали почти в обнимку. Невозмутимо отцепив от себя маньяка, Малфой наколдовал на свою одежду высушивающие чары и с облегчением устроился в кресле.

— Так зачем ты искал меня, Люциус? — спросил Ирвин, устраиваясь напротив. — Ни за что не поверю, что ты просто решил повидаться!

— Главным образом из-за Метки, разумеется. Или твоя не изменилась?

Вместо ответа Пиритс закатал рукав, демонстрируя бледное, но четкое изображение черепа и змеи:

— Иногда она болит и становится совсем яркой. А что?

— И тебя не беспокоит, что Темный Лорд возвращается?!

— Нет, скорее, радует. Я по нему скучал: он иногда давал мне очень интересные задания.

Пиритс сделал движение, намекающее на то, что он собрался закинуть ноги на стол, но Малфой невозмутимо потянулся за палочкой, и Ирвин сделал вид, что просто потягивается. Люциус постарался успокоиться: если он покажет свое раздражение, Пиритс только порадуется, ведь именно этого он и добивается. Ирвин вообще почему-то был уверен, что смысл общения между людьми заключается в том, чтобы любым способом довести своего собеседника до нервного тика. Исключения составляли только Темный Лорд, Антонин Долохов и Аполлодора Блишвик, которая возглавляла научный отдел Организации. При них Пиритс казался почти нормальным. Впрочем, последняя и сама была настолько эксцентрична, что, как полагал Люциус, шокировать ее было попросту невозможно.

— Разумеется, Ирвин, мы все рады скорому возвращению Повелителя, — Пиритс подавил смешок, но Люциус сделал вид, что ничего не слышал. — Однако мы решили объединиться, чтобы как можно лучше к этому подготовится.

— О, а у меня все готово! Лютный стоит, куча оборванцев, готовых сложить голову за идею лучшей жизни в будущем и пару галеонов сейчас, стала только больше, сам я всегда к его услугам, так что все хорошо, но спасибо, что побеспокоился.

Люциус представил, как он вскакивает на ноги, выхватывает палочку и накладывает на проклятого ублюдка Круциатус, а затем вздохнул и улыбнулся:

— Я очень за тебя рад. Но мне, как ответственному за финансы Организации, необходимо знать, на какие ресурсы мы можем рассчитывать, и это касается не только людей, но и ингредиентов для зелий и прочего.

— О нет, только не становись скучным! Люциуса-охотника на магглов я люблю гораздо больше, чем Люциуса, считающего монетки!

— Видишь ли, Ирвин, — терпеливо протянул Малфой, — если до возвращения Лорда у Люциуса, который считает монетки, не будет хотя бы примерной сметы, с Люциусом-охотником на магглов ты больше не увидишься. Как, впрочем, и с любым другим Люциусом. И, вообще-то, это называется координатор шумовых акций*, а не охотник на магглов.

— Ладно, я тебя понял и пришлю примерные расчеты. А если в общем… зельедельческий сегмент, правда, теперь сильно потрепанный, считай, у нас в кармане. Наемные убийцы тоже против меня не пойдут. У нас с коллегами, знаешь ли, вообще сложились прекрасные отношения. Мы прямо почти как гильдия! С незарегистрированными волшебными палочками сложнее, но тоже вполне решаемо, я напишу. Если меня кто и беспокоит, то это оборотни. Я недавно говорил с Фенриром: аврорские погромы, спровоцированные убийством Крауча… кстати, кто это сделал?

— Честно говоря, я подозревал, что ты.

— Да ну брось! Крауч никому из Лютного не по зубам: птица совсем иного полета. Но спасибо, я и не знал, что ты обо мне настолько высокого мнения. Это очень мило, Люциус!

Малфой поморщился:

— Так что там с оборотнями?

— Авроры их знатно потрепали: почти треть стаи мертва, многие серьезно ранены. Ну и имущество они почти все растеряли. Сейчас скрываются где-то в лесах.

— И что ты хочешь от меня?

— Можешь послать им домашние пирожки и открытки, но, думаю, куда больше они обрадуются деньгам и зельям.

— А с чего бы мне помогать твоему дружку Фенриру? Оборотни, конечно, наши союзники, но, пока Темный Лорд не вернулся, я за них не отвечаю, — Люциус даже не старался скрыть мстительную ухмылку. — Тем более, если бы они реже нападали на магглов…

— То погромы не стали бы милосерднее, и ты это знаешь. К тому же, они не виноваты, что магглы постоянно шляются где попало. И где пережидать полнолуние? В Министерство, понятное дело, не пойдешь — тут же поставят на учет, цены на аренду зачарованных клеток в Лютном сильно подскочили, хотя никому и так не хочется сидеть в этом гадюшнике, подобно бешеной собаке, а Аконитовое зелье стоит четырнадцать галеонов за дозу. Специально для тебя, Люциус, это очень-очень много. Помню, пару лет назад Дамблдор предлагал сделать его бесплатным для тех, кто зарегистрируется, но все как обычно заглохло.

— Мое сердце прямо сжимается от жалости к оборотням. Наверное, сегодня проплачу всю ночь.

Ирвин перегнулся через стол и заговорщицки понизил голос:

— А что, если я достану для тебя все те запрещенные ингредиенты, которые ты ищешь?

— И не только их, я прямо сейчас напишу тебе список.

— Договорились, — Пиритс легко рассмеялся, откидываясь обратно в кресло.

Люциус быстро набросал список того, что могло бы ему понадобиться в связи с ожидаемым возвращением Лорда, искоса поглядывая за тем, чтобы Ирвин, которому вздумалось прогуляться по кабинету, ничего не стянул.

— Готово! — Малфой взмахнул палочкой, изменяя почерк. — Разумеется, я заплачу.

— Ничего себе! — присвистнул Пиритс. — Некоторые ингредиенты такие интересные и весьма специфические… Люциус, только не говори, что ты разбил сердце прекрасной Нарциссе!

Это было последней каплей, и Малфой, ухватив Пиритса за кружевное жабо, резко дернул его на себя.

— Еще один грязный намек, и, хотя убить я тебя, к сожалению, не могу, зато наложить Круциатус — вполне. О, и вырвать тебе глаз тоже. Думаю, Лорд не сильно разозлится, а вот тебе станет значительно трудней заманивать магглов!

— Ладно, Люциус, успокойся! Не надо трогать мой глаз! Хотя я рад, что ты взбодрился, но признаю, что был неправ.

— И ингредиенты, нужные для определения родства, не для меня — просто попросили, как человека со связями, — буркнул Малфой, разжимая руки. — Хотя это все еще не твое дело.

— Да, я уже понял. Когда тебе все это нужно?

— Крайний срок — середина декабря.

— Без проблем. Такая цена тебя устроит? — Пиритс взмахом палочки начертил в воздухе светящиеся цифры ядовито-фиолетового цвета.

— Вполне. Расчеты пришли на совиную почту в Тинворте на имя Сэма Маклюэна. А с Фенриром я сам свяжусь.

— Отлично! — Ирвин вдруг тяжело вздохнул, на мгновение становясь похожим на нормального человека. — Скажи, Люциус, когда прекратятся эти аврорские рейды? После смерти Крауча уже четыре месяца прошло, а они все никак не уймутся.

— Обыски особняков уже почти прекратились, а вас, скорее всего, оставят в покое ближе к Йолю.

— Еще два месяца… если бы ты знал, как я устал.

— Прекрасно тебя понимаю: мы все сейчас работаем на износ. Столько лет покоя, а сейчас все так завертелось и крутится все быстрее и быстрее.

— Скоро рванет! — широко улыбнулся Пиритс, вновь становясь собой.

Дверь кабинета открылась, и Малфой невольно вздрогнул, точно его поймали на месте преступления.

— Люциус, ты вернулся? О, Ирвин, не ожидала тебя увидеть! Сколько лет прошло?

— Нарцисса! Ты за эти годы стала еще прекрасней! Признавайся, используешь ритуалы с жертвоприношениями младенцев? Иначе я просто не могу объяснить твою поразительную красоту!

Леди Малфой, которая, казалось, совсем не удивилась встрече с наемным убийцей из Лютного в собственном доме, солнечно улыбнулась:

— Пока я обхожусь кремами.

— Но ведь младенцы гораздо дешевле! Я пришлю Люциусу описание парочки ритуалов. Ладно, мне пора, обниматься, наверное, не будем?

— Вот уж уволь! — прошипел Люциус.

— А жаль! — Пиритс приподнял цилиндр в прощальном жесте и аппарировал с громким хлопком.

Улыбка тут же исчезла с лица Нарциссы. Подозревая, что сейчас на него обрушатся обвинения, которые он был не в силах выслушивать, Люциус выскользнул из кабинета.

Он зачем-то в третий раз с остервенением тер руки душистым замечательно пенящимся мылом, когда раздался осторожный стук. Нарцисса вошла и молча прислонилась к дверному косяку. Люциус вскинул голову, ловя взгляд жены в зеркале. Как ни странно, в ее глазах он не увидел осуждения, и его затопила волна облегчения.

— Даже не верится, что все начинается снова, правда? — тихо спросила Нарцисса. — Как думаешь, мы переживем еще одну войну?

— Конечно! Все будет хорошо, обещаю! — Люциус очень надеялся, что его голос прозвучал уверенно.

Глава 27

Когда Гарри попросил Ролена научить их следящим заклинаниям, тот очень развеселился:

— А ты, как я погляжу, на мелочи не размениваешься! Но вы абсолютно правы в том, что сперва необходимо научиться ставить сигналки. Посмотрим, получится ли это у кого-нибудь, кроме Малфоя. Думаю, это даже будет интересно.

Они начали с простейшего: заклинания, которое накладывалось на определенный объект и срабатывало при прикосновении к нему. К концу занятия хорошо оно получилось только у Драко. Сигналка Гарри срабатывала через раз, а у Панси, напротив, начинала верещать без малейшего повода. Впрочем, у Винса с Грегом не вышло и этого, после чего они объявили, что намерены саботировать дальнейшие уроки до тех пор, пока на них не начнут заниматься чем-то более реальным.

Гарри и Панси Селвин велел отрабатывать чары на любых подходящих объектах, а Драко дал более сложное задание: научиться накладывать сигнальное заклинание не на предмет, а на определенное пространство, подобно натянутой веревке или даже сети. Разумеется, Малфой надулся от гордости и весь вечер поглядывал на друзей свысока.



Воскресным утром почти все слизеринцы расположились в гостиной, наслаждаясь отдыхом, когда умиротворенная и немного сонная атмосфера была безжалостно нарушена громким визгом, похожим на вопль банши. Этот жуткий звук никого не напугал, но по гостиной пронеслись шепотки, укоризненные и раздраженные взгляды студентов сошлись на довольно усмехающемся Драко. Спустя секунду, в комнату ворвался взлохмаченный и к тому же босой Поттер.

— Ботинки! Мордред, Драко! Серьезно, ты не придумал ничего лучше, чем наколдовать сигнализацию на мои ботинки?! Да чтоб тебя дракон сожрал! Чтоб ты в одной постели со смеркутом проснулся!

— Гарри! Эй, Гарри, успокойся! — незаметно подошедший Селвин положил руку на плечо разъяренного Поттера. — Я полностью разделяю твое желание прикончить этого гм… возмутителя спокойствия, но в этом случае род Малфоев потеряет своего единственного наследника, что было бы очень печально.

— Уже четыре дня он оттачивает свои новые умения на всем, что попадется под руку! Я больше не могу, у меня от этой сигнализации, которая срабатывает каждые полчаса, в ушах звенит! А теперь он взял моду заколдовывать мои вещи: сначала учебники, потом полог над кроватью, а сейчас вот, ботинки!

— А нечего было просыпать завтрак! — злорадно улыбнулся Драко.

— Как думаешь, Ролен, есть вероятность, что лорд Малфой простит мне убийство его наследника?

— К сожалению, нет, поэтому предлагаю другой выход. Драко, уже все поняли, что в тебе пробуждается фамильный дар, и порадовались, а теперь прекрати сводить нас с ума! Тренируйся под Заглушающими Чарами и, если мы больше не услышим эти вопли, то на неделе я научу тебя делать так, чтобы сигнал слышал только ты, а это — следующий шаг к тому, чему вы хотите научиться.

— Хорошо, Ролен, я принимаю твои условия, — важно кивнул Малфой. Впрочем, вмиг загоревшиеся глаза выдавали его с головой.

— Вот и отлично! — Селвин сверкнул белоснежной улыбкой, и вернулся к своим однокурсникам.

— А где Панси, Винс и Грег? — вздохнув, спросил Гарри.

— Парни после завтрака ушли к МакГонагалл переписывать контрольную, а Панси отговорилась какими-то личными делами и сбежала.

— Странно, мы с ней хотели потренироваться в боевой магии. Ну и в танцах, куда уж без них…

— Ну не знаю. Слушай, мне надо кое-что тебе рассказать…

— Я только надену ботинки, а то мне, вообще-то, холодно, — Гарри смерил друга укоризненным взглядом.

— Я пойду с тобой. Там и поговорим, так даже лучше.

Когда мальчики оказались спальне, Драко замялся, а потом с непривычной нерешительностью спросил:

— Ты ведь помнишь, что сегодня Самайн?

— Было бы странно, если бы я забыл.

— Ну да, извини, — Драко опустил глаза. — Так вот, мы отмечаем его не так, как остальная школа.

— Вообще-то, я знаю. В конце концов, остальные отмечают Хэллоуин.

— Да, но я имел в виду то, что на все основные праздники мы тайно выбираемся из школы и проводим все необходимые ритуалы как положено, а не так, как нам велит магглолюбец Дамблдор.

— Основные праздники? Это Самайн, Йоль и Белтайн?

— Я имел в виду те, во время которых нам приходится сидеть в школе, а Йоль все-таки большинство справляет дома. Ты забыл про Имболк — он в феврале, но это праздник чисто семейный, здесь его отмечать бессмысленно. На Остару почти всех забирают домой, как-никак весенние каникулы, с Литой и Лугнасадом все ясно: они летом. Так что, фактически, остаются Самайн и Белтайн.

— А как же этот… как его… Мабон?

— А он, как правило, выпадает на первое посещение Хогсмида, там его и празднуют. Ну,не прямо в деревне, разумеется, а на природе. Так что в этом году нас это еще не касалось.

— Так, стоп! — Гарри недоуменно нахмурился. — Я не припомню, чтобы в прошлом году кто-то из нас в тайне отмечал какие-то праздники, и из школы вы только на зимние каникулы уезжали.

— Видишь ли, существует традиция, что первокурсников из школы забирают только на Йоль. Якобы это делается для того, чтобы мы, почти безвылазно просидев в замке почти год, лучше прониклись его духом и меньше скучали по дому. Как по мне, это редкостная чушь, но ничего не поделаешь.

Драко тяжело вздохнул, решаясь, и зачастил:

— А вот что касается того, как мы празднуем тут… видишь ли… ты только не обижайся, но в начале прошлого года к тебе относились с подозрением, и старосты решили не доверять тебе этот секрет. Но теперь все по-другому!

— Что?! И вы скрывали все это время?!

— А что нам оставалось делать?! К Белтайну мы с ребятами уже были полностью в тебе уверенны, и просили у старост разрешения все тебе рассказать, но они ни за что не согласились. Панси так переживала, когда Оллфорд наслал на тебя Сонные Чары! Ну, то есть мы все очень расстроились, но она прямо чуть не плакала…

Драко замолчал, поняв, что сболтнул лишнего, а Гарри ощутил, как внутри поднялась удушающая волна гнева.

— Кристиан наложил на меня Сонные Чары?! И вы ему позволили. Я думал, что мы друзья, но, выходит, ошибся.

— А что нам оставалось делать, не драться же с ним?! Гарри! Гарри, постой!

Поттер смерил Малфоя презрительным взглядом и молча вышел из спальни.



Убедившись, что проход, ведущий в слизеринскую гостиную, закрылся, и поблизости никого нет, Гарри тяжело привалился к стене. Он даже не ожидал, что предательство друзей ранит его так сильно. А ведь год назад Нотт предупреждал, что это произойдет, но он был так счастлив, когда у него наконец-то появились близкие люди, в итоге совсем забыв об этом предупреждении. Гарри с шипением втянул воздух и почти бегом устремился прочь из подземелий: надо уйти туда, где они его не найдут.

Поттер никогда не был на кухне, но знал, что она находится рядом с хаффлпаффской гостиной. Подопечные профессора Спраут провожали его настороженными и испуганными взглядами, некоторые даже шарахались. Они всегда с опаской относились к слизеринцам, а, судя по всему, сейчас Гарри выглядел особенно жутко. Пролетев по коридору, он не увидел двери, которая могла бы вести на кухню, и, резко развернувшись, выругался сквозь зубы. Какой-то первокурсник, чуть не налетев на него, ойкнул и отпрыгнул в сторону.

— Стой! — хаффлпаффец бросился бежать. — Петрификус Тоталус!

Ноги мальчишки склеились, он вытянулся в струнку и упал на живот, словно игрушечный солдатик.

— Я же сказал тебе остановиться! — процедил Гарри.

Он подошел к хаффлпаффцу и перевернул его. При падении первокурсник умудрился разбить себе нос. Поттер вздохнул и поднял палочку, мальчишка в ужасе вытаращил глаза, но Гарри лишь остановил кровь и очистил его лицо.

— Сейчас я отменю заклинание, ты скажешь мне, где находится кухня и как туда попасть, а после мы отправимся каждый по своим делам. Кивни, если понял, — Гарри усмехнулся. — Ах да, ты не можешь, прости, неудачная шутка. Финита!

— К-кухня з-за картиной с фр-руктами. Н-надо пощекотать г-грушу. Отпусти м-меня!

— Да я и не держу. Спасибо, что помог!

Резко поднявшись на ноги, Гарри устремился по коридору, ища нужный натюрморт.

— Что случилось? Поттер, зачем ты напал на первокурсника?!

Гарри издал раздраженный стон и обернулся. Перед ним стоял высокий парень с блестящим значком старосты на груди. Благодаря Флинту, который без конца обсуждал сильные и слабые места противников, Поттер смог вспомнить, что это — ловец Хаффлпаффа Седрик Диггори.

— Я? Напал? Ты что-то путаешь.

— Тут полно свидетелей!

— Которые наговаривают на меня, потому что не любят слизеринцев, — отозвался Гарри, продолжая свой путь. — К тому же я очень сильно сомневаюсь, что предполагаемая жертва в чем-то меня обвинит. О!

Поттер остановился напротив большого натюрморта, пощекотал грушу, та захихикала и превратилась в большую зеленую дверную ручку. Гарри потянул за нее, и дверь распахнулась. Войдя внутрь, Поттер удивленно огляделся: он не ожидал, что кухня окажется такой огромной, размером она не уступала Большому залу. Сотня домовиков высыпала навстречу, кланяясь и наперебой спрашивая, чего он желает.

— Мне бы позавтракать.

Уже через пару мгновений перед Гарри возникло множество блюд на любой вкус.

— Спасибо, — растерянно произнес он, оглядывая это изобилие. — А еще дайте мне сырого мяса. Только не очень много, чтобы я мог сам его нести! — поспешно добавил он.

Радостно пискнув, домовики унеслись вглубь кухни, а Гарри с удовольствием принялся за поздний завтрак. Внезапно вспомнив про заклинание Приори Инкантатем, о существовании которого их с Драко просветил Снейп, Поттер достал волшебную палочку и несколько раз подряд наколдовал Люмос и Нокс. Он понадеялся, что этого хватит на случай, если хаффлпаффцы все-таки позовут профессора Спраут, хотя очень надеялся, что этого не произойдет: он сомневался, что сейчас сможет спокойно выслушать ее нотации. Гарри как раз допил чай, когда эльфы принесли увесистый сверток, завернутый в плотную промасленную бумагу.

— Спасибо, все было очень вкусно, — от вежливости Поттера домовики пришли в неописуемый восторг и почти насильно вручили ему в довесок узелок с воздушными пирожными. К счастью, на выходе из кухни нагруженного и объевшегося Гарри не караулили разъяренные его последними выходками профессора, и он, облегченно вздохнув, поспешно направился прочь из замка.

Над землей нависали густые серые облака. Казалось, они такие тяжелые, что вот-вот рухнут вниз, накрыв весь мир, подобно покрывалу. Над Черным озером клубился сизый туман, а Запретный Лес казался по-осеннему неприветливым. Впрочем, холодно не было, а легкий ветерок казался лишь чуть освежающим. Достигнув края Леса, Гарри огляделся и, не увидев никого вокруг, нырнул под сень поредевших крон деревьев.

Когда Поттер пришел на уже знакомую полянку, то обнаружил там только двух фестралов. Оставаясь незамеченным, он наблюдал. Казалось, эти создания пытались сделать вид, будто они пасутся, медленно переходя с места на место и изредка опуская головы к пожухшей траве. Хищники, которые безуспешно пытаются казаться теми, кем они не являются. Приглядевшись, Гарри заметил, что на самом деле они принюхиваются, возможно, пытаясь напасть на след добычи. Впрочем, сегодня им это без надобности. Стоило Поттеру переступить с ноги на ногу, как фестралы вскинулись и повернулись к нему.

— Привет. А где остальные? — хищные кони оказались рядом на удивление стремительно, и уже через мгновение Гарри с невольной улыбкой гладил их прохладные шкуры. — Да вы и вправду меня любите! Интересно, почему?

Гарри зашуршал бумагой, шутливо отталкивая головы заинтересовавшихся фестралов:

— Ладно, надеюсь, остальные почуют, что я принес вам угощение.

Так и вышло, и уже скоро Поттер раздавал куски мяса столпившемуся вокруг него табуну. Он совсем не боялся кормить их с рук, несмотря на то, что иногда острые зубы смыкались меньше чем в дюйме от его пальцев.

— Все, еда закончилась! — Гарри двумя заклинаниями уничтожил бумагу и очистил руки.

Внезапно, один из фестралов подогнул передние ноги и, как показалось Гарри, уставился на него выжидающе.

— Ой, даже не знаю, вы все-таки очень тощие… Хотя, возможно, ты прав, и полет — именно то, что мне сейчас нужно.

Решившись, Гарри забрался на спину фестрала, и тот распахнул кожистые крылья, почти вертикально взмывая ввысь.

Над Запретным Лесом неслась стремительная черная стрела. Поттер приник к шее хищной лошади, вцепившись в жесткую гриву. От бьющего в лицо ветра слезились глаза, но он наслаждался, с какой-то яростной радостью желая, чтобы они летели еще быстрее. Внезапно фестрал резко нырнул вниз, закладывая вираж. Сперва Гарри издал восторженный вопль, но уже через мгновение болезненно поморщился: нет, все-таки лошадь ему попалась слишком костлявая. Пока Поттер безрезультатно пытался устроиться поудобнее, фестрал сложил крылья и камнем рухнул вниз, уходя в головокружительное пике. Гарри непроизвольно зажмурился, а через мгновение, открыв глаза, увидел впереди птичью стаю, которая испуганно разлеталась в разные стороны. Фестрал изогнул шею и в стремительно-быстром броске схватил добычу. Крупная серая утка забилась в его пасти, но уже через пару секунд обмякла, свесив голову. Хищник расправил крылья, неспешно планируя вниз по широкой дуге. Гарри распрямился, переводя дыхание, и огляделся вокруг, наслаждаясь открывшимся перед ним потрясающим видом: зеленые, золотые и багряные кроны деревьев Запретного Леса уходили вдаль, насколько хватало взгляда. Фестрал продолжал снижаться, и вскоре опустился на землю.

— Ауч! Нет, все-таки такими темпами я рискую потерять способность иметь наследников, — простонал Гарри, сползая с тощей лошадиной спины. — Надо будет стащить седло из Малфой-мэнора… хотя неизвестно, попаду ли я теперь туда еще раз.

Вспомнив утреннюю ссору, Гарри опять помрачнел. Фестрал к тому времени как раз расправился со своей добычей и, подойдя к мальчику, ласково фыркнул. Остальной табун столпился вокруг, и Поттеру показалось, что они смотрят на него с сочувствием, хотя в случае с фестралами это было нелегко определить.

— Спасибо, — грустно улыбнулся Гарри. И, похлопав по шее того, кто его катал, добавил:

— А тебе особенно. Несмотря ни на что, это было здорово.

— Что именно? — раздался знакомый протяжный голос.

— Да так. Привет, Луна! — Поттер обернулся, — О, и тебе, Уизли, привет. Кажется, наши встречи здесь постепенно превращаются в традицию.

— Ну слизеринцы ведь любят традиции, так что ты не должен быть против, — немного раздраженно заметила Джинни.

— А я и не против.

Увидев, что Луна тоже принесла угощение для фестралов, Гарри не стал ей мешать и устроился под тем же деревом, что и в прошлый раз. Поддавшись уговорам подруги, Уизли тоже скормила хищным коням один кусок мяса и, пройдя по краю поляны, села недалеко от Поттера. Он покосился в ее сторону, но рейвенкловка смотрела прямо перед собой и выглядела довольно несчастной. Гарри не стал затевать с ней разговор, ревниво следя, как Лавгуд общается с фестралами. Впрочем, хотя магические создания явно были к ней благосклонны и разрешали себя гладить, было заметно, что Луна нравилась им гораздо меньше, чем он сам.

— Ты еще приходил сюда после нашей последней встречи? — спросила Лавгуд, закончив, вытерев руки платочком и присев между хранившими упорное молчание Гарри и Джинни.

— Нет, мне как-то было не до этого. А вы?

— А мы мотаемся сюда почти каждый день, — мрачно заметила Уизли.

— Джинни никак не может подружиться с фестралами. Думаю, отчасти это из-за того, что она их не видит, хотя, к примеру, мозгошмыгов люди тоже не видят, но это же не мешает им пускать их в свой мозг.

— Ну, это звучит логично. Наверное… Ладно, рад был повидаться, а сейчас я, пожалуй, пойду.

— Увидимся вечером, Гарри.

— Ты имеешь в виду, на праздничном пиру?

— И там, и после, — мечтательно ответила Луна, глядя куда-то в небо.

— Ты хочешь сказать…

— Надо будет одеться теплее: ночи уже холодные. Хотя во время ритуала должны развести костер.

— Не знал, что на Рейвенкло тоже празднуют Самайн.

— Не все, обычно по нескольку человек с каждого курса. Но дома мы с отцом отмечаем все праздники, и маггловские и магические. Правда, настоящих ритуалов — ну, тех, за которые сажают в тюрьму, мы не проводим, а относимся к этому просто как к возможности лишний раз побыть вместе. Думаю, сегодня тоже обойдутся без этого, ведь Министерство только и ждет, чтобы скормить кого-нибудь Азкабану. Кстати, вы читали в Придире расследование о том, что он на самом деле не крепость, а живое существо, которое ест заключенных?

— А дементоры — вроде как блохи? — усмехнулся Гарри. Луна задумалась.

— Наверное. Так что лучше не давать Министру повода.

— Это точно. А у вас, Уизли, какие праздники отмечают?

— Мы, Поттер, празднуем только нормальные праздники, а не эту темномагическую жуть! И ноги моей не было бы на этом сборище, если бы не Луна, которую я, естественно, не могу отпустить одну!

— И откуда в вас такая ненависть к традициям? Уизли же древняя чистокровная семья, хоть и…

— Предатели крови? Мы не стесняемся того, что считаем магглов людьми, а не скотом, и плевать, что по этому поводу думаешь ты и другие снобы из Слизерина!

Гарри нахмурился, вспомнив, как ребята рассказывали ему о проклятии, которое предок Джинни наслал на правящий род Слизеринов:

— А при чем тут магглы?

— В смысле? Ведь из-за этого нас и называют предателями крови.

— Ты правда так думаешь? Нет, Уизли, тогда бы вас называли магглолюбцами.

Джинни упрямо тряхнула рыжими волосами:

— Мне папа сказал, а уж ему-то виднее!

— Он либо солгал тебе, либо и сам не знает правды.

— Зато ты, видимо, знаешь! Так говори!

Гарри едва заметно улыбнулся и покачал головой:

— Не могу, это связанно с одной тайной, которую я не могу рассказать.

Джинни покраснела и вскочила на ноги:

— Как я и думала, — прошипела она.— Ты просто говоришь гадости, чтобы меня позлить! Луна, я буду ждать тебя у выхода из Леса. Пожалуйста, не задерживайся!

— До вечера, Уизли. И подумай о том, почему ни Лонгботтома, ни Дамблдора, ни кого-либо еще, кроме вас, не называют предателями крови. Ты же рейвенкловка, вот и ищи информацию.

Джинни смерила Гарри презрительным взглядом, резко развернулась и быстрым шагом направилась прочь.

— Какая она раздраженная, — задумчиво проговорил Поттер. — Интересно, это из-за меня, или она так не хочет отмечать Самайн?

— Думаю, и то, и другое, — ответила Луна. — Почему-то Джинни очень серьезно относится к праздникам, а ты не оправдал ее ожиданий. О, а еще, наверное, она расстроилась из-за петухов, — ее голос звучал монотонно, а большие голубые глаза были устремлены в небо.

— Каких петухов?

Луна перевела взгляд на Гарри, но ее лицо имело все тоже отстраненное выражение:

— Перед тем, как пойти сюда, мы были у Хагрида. Он очень расстроен: ночью кто-то задушил всех его петухов.

— Наверное, лиса.

— Скорее, пухлый заглот.

— Очень может быть, — усмехнулся Гарри. — Ладно, до вечера, а то тебя Джинни ждет.

Поттер дождался, пока Лавгуд уйдет, попрощался с фестралами и тоже направился в сторону Хогвартса.



Прогулка на свежем воздухе несколько успокоила Гарри, но он по-прежнему не хотел никого видеть и до самого обеда засел в библиотеке.

— Гарри! Мы весь замок оббегали! — воскликнула Панси, когда Поттер сел рядом за столом в Большом Зале.

— Зря старались, — отрезал он, принимаясь за еду.

— Я понимаю, ты злишься, но нам надо поговорить, — Паркинсон придвинулась ближе и понизила голос.

— Того, что я услышал от Драко, было достаточно, так что я откажусь.

Панси расстроенно вздохнула и замолчала. Впрочем, Гарри не сомневался, что она просто не хочет выяснять отношения в присутствии посторонних. Быстро пообедав, Поттер вернулся в библиотеку, где скрывался до вечера. К сожалению, перед праздничным пиром ему все-таки пришлось пойти в родные подземелья: нужно было взять обязательную для торжественных ужинов остроконечную шляпу. Уже войдя в гостиную, Гарри подумал, что наилучшим решением было бы вовсе никуда не ходить, а вновь спокойно поесть на кухне. Он уже развернулся, чтобы уйти, когда его окликнул Оллфорд:

— Поттер! Куда ты опять собрался? Пир через пятнадцать минут, быть обязательно: показательного бойкота Дамблдор не потерпит. Так что надевай шляпу и будь тут! — Кристиан взял растерявшегося Гарри под локоть, и отвел в сторону. — Надеюсь, тебе уже обо всем рассказали? — он понизил голос.— Догадываюсь, что ты сильно на нас обижен, но пойми, личность ты уж слишком… примечательная. В первые дни после твоего Распределения почти половина факультета всерьез задумывалась, не устроить ли тебе несчастный случай. В итоге мы — то есть старосты — приняли решение понаблюдать за тобой в течение года, а уже потом решить, кто ты: свой или случайно заблудший к нам чужак. Как видишь, в итоге все решилось в твою пользу, и могу заверить, что теперь ты знаешь ровно столько же, сколько и остальные второкурсники.

— Скажи, обряд, который мы будем проводить сегодня, противозаконный? — равнодушно спросил Гарри, изо всех сил стараясь сдерживать гнев.

— Я убью Малфоя и Паркинсон: они клялись, что все тебе подробно объяснят! Нет, конечно, то, что мы будем делать сегодня, фактически, никакой не ритуал и силы не имеет. Сам понимаешь, возможности все сделать как надо и не сесть в Азкабан, в Хогвартсе нет. Так что это просто имитация. Но и она важна: это способ пусть так, но все-таки отметить наш праздник вместо навязанного Министерством, это возможность увидеть своих единомышленников, почувствовать единение с ними.

— Если ничего запрещенного мы делать не будем, то зачем вы скрывали это от меня?!

— Да затем, что многие посчитали оскорбительным присутствие на наших сакральных праздниках Мальчика-Который-Выжил, который в то время считался символом так называемых светлых волшебников! Не говоря уж о том, что и сам род Поттеров давно отрекся от всех традиций! Кроме того, мы боялись, что ты начнешь болтать. Пойми, празднуя Самайн мы, фактически, сознаемся в том, что наши семьи практикуют темную магию. Разумеется, это секрет Полишинеля, но все же лишние слухи никому не нужны. Повторюсь, это было год назад, а сейчас мнение о тебе изменилось. Все, иди собираться. И, Поттер, надо полагать, что ты обиделся на своих друзей. Просто хочу, чтобы ты знал: перед Белтайном, в апреле, они уговаривали нас не ждать до конца учебного года и были готовы за тебя поручиться. Когда я отказал, у Паркинсон был такой вид, будто она готова вызвать меня на дуэль.

— Я тебя услышал и подумаю об этом.

Кристиан с усмешкой кивнул и отвернулся, показывая, что разговор окончен.

В дверях своей спальни Гарри столкнулся с Драко, сжимавшим в руках его шляпу.

— Вот, держи!

— Спасибо, — буркнул Поттер.

— Все собрались? Пойдемте, побыстрее покончим с этим дамблдоровским фарсом! — из гостиной раздался звонкий голос Джеммы Фарли, и Гарри облегченно вздохнул: очередная попытка примирения откладывалась на неопределенный срок.



После торжественного ужина в Большом Зале, украшенном парящими тыквами и летучими мышами, старосты чуть ли не строем погнали слизеринцев обратно в гостиную. Гарри не стал садиться рядом с друзьями, устроившись на диване рядом с Дафной.

— Привет! — Гринграсс приподняла уголки губ в намеке на улыбку. — Который час?

Поттер недоуменно нахмурился, и демонстративно перевел взгляд на часы, висевшие над каминной полкой:

— Странный способ начать разговор, но, так или иначе, сейчас начало…

— Тс! Тебе, что, ничего не рассказали о Самайне?

— Нет! — рявкнул Гарри.— Я вообще не знаю, что это за праздник, в чем его отличие от Хэллоуина, и зачем волшебники вообще его отмечают, если не верят ни в каких богов!

— Тише, я сейчас тебе все объясню, — Дафна поправила выбившийся из прически белокурый локон и на секунду задумалась. — Ты ведь знаешь, что магия есть не только в нас, магических животных и растениях?

— Конечно: магия рассеяна в воздухе вокруг нас, где-то, например, в маггловском мире, ее меньше, где-то, как в Хогвартсе и в домах, где жили многие поколения волшебников — больше.

— Точно! Так вот, есть определенные дни, когда концентрация этой дикой хаотичной магии резко возрастает, и с помощью ритуалов можно сделать так, что часть этой силы станет твоей. В принципе, в этом и есть суть всех наших праздников. Но, в то же время, каждый из них уникален, и магия, которую в эти дни может получить волшебник, тоже разная. Это как-то связано с магическими потоками и положением звезд, если захочешь, можешь потом сам почитать.

— Ладно. Так что за силу волшебники получают в Самайн?

— Сегодня удивительный праздник, — мечтательно вздохнула Дафна. — Магии в воздухе становится так много, что течение времени искажается, а грань между нашим миром и миром мертвых становится зыбкой, как никогда.

— Что-то я не совсем понял про время…

— Сегодня его не существует: у ночи Самайна свои законы. Можно провести множество ритуалов, отправиться в гости к десяткам друзей, сварить зелье, которое готовится неделю, а рассвет еще не наступит. У нас в семье есть легенда, что как-то раз в начале праздника волшебница по имени Арлета Гринграсс посадила в саду дубовый росток, и за ночь он превратился в высокое и раскидистое дерево!

— Как-то не верится, что такое возможно, — передернул плечами Гарри.

— Не исключено, что это просто сказка, хотя у нас в поместье растет дуб, про который говорят, что он— тот самый. А вот остальное — чистая правда, и ты сегодня в этом убедишься. Поэтому существуют определенные фразы, которыми обмениваются празднующие. Если тебя спросят, который час, надо ответить: «Времени больше нет», а если спросят, когда рассвет, надо сказать: «Великая ночь не имеет начала и конца. Она продлится мгновение. Она не закончится никогда». Запомнил?

— Вроде, да. А как будет проходить сегодняшний ритуал?

— Давай сначала я расскажу о том, как должно быть. Вообще, очень жаль, что твой первый Самайн пройдет здесь, а не в гостях у кого-нибудь, кто будет праздновать по-настоящему: если бы ты почувствовал, как дикая, хаотичная магия вдруг становится частью тебя, подчиняется твоей воле, ты бы не относился к этому так скептически. Итак, сначала все собираются для большого пира, а потом начинается сам обряд: внутри рунного круга разжигают костер, ведущий читает специальные наговоры, и по кругу пускают кубок с зельем. К сожалению, из-за некоторых ингредиентов оно запрещено, поэтому сегодня мы будем пить вино.

— Ха! Так даже лучше!

— Гарри!

— Ладно-ладно, прости!

— Надо сделать только три глотка и передать кубок дальше, так что не увлекайся. На самом деле, про ритуал можно еще долго рассказывать, как и про гадания, которыми многие сегодня занимаются. Частично ты это и так сегодня увидишь, а об остальном, наверное, лучше прочитать. Так или иначе, когда ритуал заканчивается, все возвращаются в дом, пир возобновляется, затем те волшебники, которым выпала честь пообщаться с духами предков, уходят на кладбище, а остальные продолжают праздновать до утра.

— Выпала честь? А почему все, кто захочет, не могут поговорить с духами?

— Потому что в это время в поле твоего зрения не должно быть других живых людей, так что, сам понимаешь, фамильные кладбища не настолько велики, чтобы вместить всех желающих. Ой, как-то двусмысленно получилось… Так вот, тех, кто будет говорить с мертвыми, выбирают накануне. Иногда из-за этого такие споры разгораются!

Гарри представил, как высокомерные и величественные чистокровные маги, счастливо улыбаясь, устраиваются спать между надгробий, кутаясь в разноцветные спальники, и с трудом спрятал ухмылку. Но тут до него дошел смысл того, о чем рассказывала Дафна:

— Подожди! Так, значит, есть шанс, что сегодня я смогу поговорить со своими родителями?!

— Прости, Гарри, но нет: это ведь будет не настоящий ритуал, а просто его имитация, дань традиции…

Гарри непроизвольно вздохнул. Гринграсс тактично замолчала.

— Как думаете, профессора и вправду ничего не знают о том, что мы проводим ритуалы за пределами школы? — донесся до Поттера голос Грега.

— Мерлин великий, ну конечно же нет! — фыркнул Драко. Гарри невольно повернул голову в их сторону. — Представляю, какое лицо было бы у Дамби, если бы он узнал!

— Честно говоря, я очень сомневаюсь, что директор не в курсе, — тихо заметил Поттер.

— И правильно! — раздался веселый голос. Ролен Селвин небрежно присел на подлокотник дивана и подмигнул Гарри. — Разумеется, Дамблдор все знает, и, больше тебе скажу, за нами будет очень пристально следить пара невидимых профессоров.

— Но тогда почему он не запретит это?

— Потому что тогда нарушится негласный компромисс. Смотри: мы отмечаем праздники так, как привыкли, но помалкиваем об этом и не пытаемся проводить настоящие ритуалы. Дамблдор радостно празднует Хэллоуин, Рождество и Пасху. Точно также и со взрослыми волшебниками: они проводят настоящие, работающие ритуалы, но не афишируют этого. Министерство старательно делает вид, что не в курсе, и только пару раз в год судит нескольких жителей Лютного, которые недостаточно хорошо спрятались. Все тихо. Все довольны. Слава стагнации и коррупции!

— Не подскажите, который час? — улыбнулась подошедшая к ним Джемма Фарли.

— Времени больше нет! — хором ответили Гарри, Дафна и Ролен.

Староста улыбнулась:

— Возьмете камни? — она кивнула на корзину, висевшую у нее на руке.

— Зачем? — не удержался Поттер.

— Это самое популярное гадание на Самайн: вы пишите на камне свое имя и перед началом обряда кидаете его в костер. А утром, когда огонь догорит, по его состоянию можно будет предсказать, что ждет вас в этом году.

— Нет, спасибо, — Селвин возвел глаза к потолку. — Какой в этом смысл, если ритуал все равно не рабочий?!

— А я все-таки возьму, — застенчиво улыбнулась Дафна.

Гарри тоже достал из корзинки гладкий белый камень и, слушая тихие подсказки Гринграсс, при помощи палочки вывел на нем свое имя. Получилось кривовато, но он все равно был доволен собой.

По гостиной Слизерина разносились обрывки негромких разговоров и произносимых раз за разом ритуальных фраз:

— Великая ночь…

— …рассвет… не наступит никогда…

— …нет начала и конца…

Внезапно Гарри почувствовал, что воздух вокруг будто загустел, а по спине побежали мурашки.

— Сморите! — прошептал кто-то, и взгляды всех присутствующих обратились к висящим над камином часам.

Стрелки сходили с ума: минутная замерла на отметке «двенадцать», судорожно дергаясь, будто бы ее удерживала невидимая сила, а часовая пошла в обратную сторону: девять — восемь — семь… Она вращалась все быстрее и быстрее, за мгновение описывая полный круг. Гарри сглотнул внезапно подступившую к горлу желчь.

— Безвременье наступило! — торжественно провозгласила Аррецила Роули, староста седьмого курса.

Поттер повернулся к Гринграсс, которая поглядывала на него с несвойственным ей превосходством, Гарри показалось, что она близка к тому, чтобы опуститься до детского «Я же говорила!».

— Внимание! — объявил Оллфорд. — Первый и второй курс, когда услышите свою фамилию, выходите вперед: разделим вас по группам.

— А где Миллисент? — Гарри внезапно понял, что нигде не видит подруги Дафны, с которой они обычно были неразлучны.

— Ты только заметил? Ее на праздник забрали домой, как и Теодора.

— Не знал, что так можно.

— Можно, но отпускают только несколько человек с каждого курса, чтобы это не бросалось в глаза ученикам с других факультетов. Ну и не первокурсников — традиция…

Тут назвали фамилию Дафны и она, слабо улыбнувшись, ушла, оставив его одного. Впрочем, уже через минуту они встретились вновь: в их группе из пяти человек оказались также Драко, Панси и Блейз.

— А где Винс с Грегом? — не удержался от вопроса Гарри.

— Им не повезло быть вверху списка, пойдут с тремя первокурсниками, — быстро ответила Панси. — Но не страшно, на месте увидимся.

Поттер кивнул, а затем вспомнил, что они не разговаривают, и постарался принять как можно более отстраненный вид.

Сопровождать их на место выпало старосте пятого курса, Делмару Горсею. Ловким движением палочки он наколдовал отрезок толстой веревки, похожей на канат.

— Как вы, должно быть, помните, мы пойдем под Дезиллюминационным заклинанием, поэтому держитесь за веревку, чтобы не потеряться. Ну и, разумеется, никаких разговоров в дороге!

Слизеринцы согласно закивали, а Гарри с интересом и легкой тревогой следил за Кристианом Оллфордом и Джеммой Фарли, которые прошлись по гостиной, туша свечи и факелы. Вскоре единственным источником света остался огонь в камине. По стенам поползли зловещие причудливые тени, а на лицах заиграли красные отблески, от чего все слизеринцы враз стали выглядеть загадочней и старше.

— Все готовы? — Кристиан оглядел десятки обращенных к нему выжидающих лиц. — Ритуал начинается!

Староста взмахнул палочкой, и гостиная потонула в непроглядной тьме.



Беллатрикс умирала. Легкие горели огнем, голова раскалывалась от нестерпимой боли. Лестрейндж слышала чудовищные хрипы, клокотавшие в ее груди каждый раз, когда она делала вдох.

«Будто бы там живет книзл. Свернулся внутри и урчит, урчит… А легким места не хватает, вот я и не могу дышать. Скоро книзлу надоест там сидеть, он начнет выгрызать себе путь наружу, перекусит мои ребра — для него они всего лишь прутья сдерживающий его клетки. И тогда он будет свободен. В отличие от меня: я из своей клетки так и не выберусь».

Белла рассмеялась бы, не будь ей так больно. Так обидно будет умереть сейчас, когда впервые за прошедшие годы у них появилась надежда! Сморгнув застилающие глаза слезы, она взглянула на Темную Метку, почти такую же яркую, как одиннадцать лет назад. Она не дождется совсем чуть-чуть…

Беллатрикс безуспешно попыталась сесть, и только сейчас заметила, что стены и ветхое одеяло, в которое она безуспешно пыталась закутаться, медленно покрываются инеем, похожим на пушистую белую плесень. Лестрейндж чуть не вырвало от отвращения, а потом она поняла, что это значит: дементоры столпились у дверей ее камеры, в надежде выпить последние крохи тепла, прежде чем она умрет. Они всегда так делали, все заключенные знали, что, если эти твари стягиваются в одно место, значит, за кем-то пришла смерть. Холод сковывал ее точно саван, он был везде, казалось, даже кровь застыла. Белла представила счастливые улыбки ее врагов, когда они прочитают заметку в завтрашнем Пророке, и заскрежетала зубами от ярости. Словно сквозь забившую уши вату она слышала жуткий нечеловеческий вой. Рудольфус... Белла даже не думала, что ее муж, всегда такой холодный и сдержанный, может издавать такие звуки.

— Сорок лет назад у меня была невеста, — внезапно заорал Долохов. Его голос больше походил на карканье. — Ее звали Франкет. У нас ничего не вышло, но помню, как меня переполняла радость, когда она сказала, что любит меня. Это случилось на балу, я видел только ее глаза… я был так счастлив! Счастлив! Счастлив!..

Белла из последних сил сжала кулаки, вспарывая кожу острыми когтями. Должно быть, у нее начался бред, а значит, уже совсем скоро…

— Помню, как дядя Альфард поддержал меня, когда вся семья смотрела на меня как на флоббер-червя, — раздался голос Сириуса. — На самом деле, я тогда чувствовал себя отвратительно, поэтому, когда он сказал, что я все еще его племянник, я был так счастлив! Помню, однажды мы думали, что Эммелина Вэнс погибла во время рейда, и, когда мы узнали, что это не так, я был счастлив как нюхлер в ювелирной лавке!

Холод немного отступил, мысли прояснились, и Белла поняла, что происходит: Антонин и Сириус пытались вспомнить что-то хорошее, что было в их жизнях, извлечь наружу эти жалкие осколки былого счастья и отвлечь дементоров на себя. Бесполезные усилия, ее же убивает пневмония, а не эти твари.

А между тем, со всех сторон раздавались новые голоса:

— Помню рождение дочери…

— Помню, как получил Метку…

— Помню, как ты, Белла, была прекрасна в день нашей свадьбы…

Белле стало легче, она облегченно вздохнула, но тут же согнулась в приступе кашля, разрывающего ей грудь: книзл все-таки решил выбраться на волю. Но тут она ощутила прикосновение другой силы, такой же ледяной, как дыхание дементора, но дарящей облегчение. В первые секунды ей показалось, что это магия Темного Лорда, но потом она поняла, в чем дело.

— Самайн, — прохрипела Лестрейндж. — Нарцисса…

Сестра попросила духов предков помочь ей, она отдала Белле силу, которую получила благодаря ритуалу. Магия, которая бушует в воздухе во время Ночи Безвременья, не направлена на лечение: сегодня праздник некромантов и воинов. Сегодня хорошо получается убивать, и плохо — спасать от смерти, но сестра нашла выход: она направила силу на то, чтобы помочь Белле отомстить. Самайн — время платить по счетам, и на такой призыв магия этой ночи откликнулась. А чтобы отомстить, надо выжить… Боль отступала, книзл перестал урчать и сдох, а она снова могла дышать.

Белла села, оперлась спиной о стену, влажную, но хотя бы уже не покрытую изморозью.

— Спасибо! — повысив голос, прохрипела она. — Мне гораздо лучше. Сириус! Эй, Сириус! Вот уж от кого не ожидала! Зачем помог, неужели так хочется прикончить меня лично?

Сосед молчал, но, когда Лестрейндж уже решила, что Блэк не ответит, из-за стены раздалось твердое:

— Никто не должен так умирать. Даже ты.

Беллатрикс кивнула, забыв, что кузен ее не видит.

— Белла, тебе правда лучше? Температура спала? Как голова, болит?

— Руди, успокойся! Я правда передумала умирать.

Да, она выживет, дождется возвращения Лорда. Если сегодня Самайн, значит, уже скоро в Азкабан придут колдомедики. Странное сочетание средневековой жестокости и новомодных гуманистических идей: их держат в одиночных, продуваемых всеми ветрами камерах в окружении самых ужасных тварей на земле, но два раза в год из Мунго прибывает команда целителей, которые поспешно обходят тюрьму и дают заключенным самые простые, но жизненно необходимые зелья, например, Бодропецовое или Рябиновый отвар. Ничего улучшающего настроение и прибавляющего сил. Ничего про запас: надо было выпить и вернуть целителям флакон.

Белла предвкушающе усмехнулась: в Азкабане даже визит колдомедиков становится целым событием. Лестрейндж представила эту процессию с постными лицами, от них всегда так потрясающе пахнет страхом. Многие заключенные будут поливать их проклятиями, трясти решетки, плевать им под ноги. Не самое благоразумное поведение по отношению к тем, чьи зелья могут продлить тебе жизнь. Но слишком уж велика была ненависть узников к Министерству, к машине правосудия, обрекшей их на вечную пытку, и ко всем ее винтикам: от Министра и до самого последнего клерка, включая целителей, готовых ради премии смириться с посещением Азкабана и давать лекарства тем, кого с радостью напоили бы ядом.

Лестрейндж даже хихикнула, подумав о предстоящем развлечении, более чем сомнительном, но, к сожалению, пока ей выбирать не приходится. Нет, она никогда не выкрикивала угроз, не смеялась леденящим хохотом. Напротив, усмиряла свою буйную натуру и старательно изображала из себя великосветскую даму: многословно благодарила колдомедиков, обещая не забыть их доброту, глядя на них прямым взглядом горящих черных глаз. Остальные заключенные тихо хихикали, наблюдая, как целителей и сопровождающих их молодых авроров охватывает ужас. Еще бы, ведь Лестрейндж быстро разгадала, что напугает их во сто крат сильней, чем самые жуткие проклятия: их трясло от осознания, что Азкабан не сломил Беллатрикс, что она не сошла ума, они видели, что она и вправду не забудет. Лестрейндж знала, что еще много недель после этого визита они не смогут спать спокойно, вспоминая не только дементоров, но и ее, стоящую посреди камеры с высоко поднятой головой, точно королева в изгнании, знала, что они будут молить Мерлина и Моргану о том, чтобы вековые стены Азкабана смогли ее удержать, смогли защитить их мирную размеренную жизнь от урагана, бушующего в ее огромных глазах.

— Не удержат! — закричала Лестрейндж, кружась по камере.

Ее сил хватило ненадолго, и скоро женщина повалилась на нары, тяжело дыша, задыхаясь от истерического хохота. Темная Метка отозвалась легким покалыванием, и Белла прикрыла глаза. Темный Лорд уже близко, впервые за столько лет она вновь чувствовала его. И они дождутся свободы, иначе просто не может быть, это было бы слишком несправедливо. И тогда за каждый из дней, проведенных ими в Азкабане, враги расплатятся своей кровью. По капле за каждый миг, когда они считали себя победителями. Это будет настоящий ливень, Белла представила, как он падает с небес, бордово-красный, очищающий, смывающий боль и усталость. Засыпая, она слышала дробный шум капель: пошел дождь.



Держась за веревку, Гарри пристально вглядывался вперед, следя за тусклым, совсем слабеньким Люмосом ведущего их Горсея. Впереди Поттера шли трое однокурсников под Дезиллюминационным заклинанием, поэтому воздух сильно дрожал и преломлялся. Благодаря Согревающим Чарам Гарри совсем не было холодно, но он все равно периодически ежился из-за пробегающих по спине мурашек: его охватывало чувство нетерпения, и в то же время почему-то было немного жутко.

Вскоре слизеринцы покинули территорию Хогвартса и оказались на широкой проселочной дороге, ведущей к Хогсмиду. Однако в деревню они не пошли, свернув на небольшую извилистую тропинку, которая вскоре привела их на небольшую укромную полянку, утопающую в плотном молочно-белом тумане. Гарри вздрогнул и чуть не выпустил веревку: ему показалось, что посреди полянки сложена огромная груда костей. Впрочем, уже через мгновение он понял, что это всего лишь бревна и ветки для будущего костра, посеребренные коварным светом Луны. Рядом ждали пришедшие раньше первокурсники, Винс и Грег вместе со своими сопровождающими, а также несколько семикурсников.

Горсей сперва стал видимым сам, а затем расколдовал своих подопечных. Семикурсники, убедившись, что все в порядке, один за другим исчезли в хлопках аппарации.

— Куда это они? — удивленно спросил Гарри.

— Как куда? Домой, — пожала плечами Дафна. — Жаль мы так еще нескоро сможем.

— Ну наконец-то, — прошептал Горсей. Проследив за его взглядом, Гарри увидел, что на поляне возникли рейвенкловцы: смутно знакомый высокий старшекурсник привел его однокурсников: Мэнди Броклхерст, Мораг МагДугал и Энтони Голдштейна, с ними пришли и Джинни с Луной. При виде Уизли по поляне пронесся ропот. Оказавшись под прицелом десятков враждебных и возмущенных взглядов, первокурсница растерялась, но уже через мгновение презрительно фыркнула и, ухватив Луну под ручку, потянула ее вперед, явно решив сделать вид, что всех остальных она попросту не замечает.

Вперед вышла Джемма Фарли и, повинуясь ее безмолвной команде, участники ритуала встали вокруг костра. Гарри заметил, что среди них нет учеников третьего и четвертого курсов: должно быть, для них был подготовлен еще один костер. Староста простерла вперед руку, и с ее волшебной палочки сорвалась пронзительно-синяя молния. По веткам пробежали огненные всполохи,и уже через пару мгновений пламя взметнулось ввысь: костер разгорелся. Со всех сторон в огонь полетели белые камни, Гарри тоже кинул свой. Обернувшись к Джемме, он увидел в ее руках небольшую коробку, которая через мгновение тоже отправилась в костер. Заметив его вопросительный взгляд, Дафна придвинулась ближе и прошептала:

— Кости.

— Чьи?!

Гринграсс усмехнулась:

— Коровьи, эльфы специально собрали.

Но тут Фарли заговорила. Заклинание-наговор лилось, непрерывное, непонятное и от того особенно жуткое. Гарри сразу догадался, что Джемма говорит на староанглийском, но, как ни пытался, не смог разобрать ни слова. Мир вдруг стал казаться каким-то нереальным, между ним и остальными словно возвели прозрачные, но несокрушимые стены, и остался только он, он и тьма, которая клубилась за спиной, росла. Гарри каждой клеточкой ощутил, что вот-вот она захлестнет его, но не мог пошевелиться, не мог оглянуться. Внезапно он обнаружил перед собой серебряный кубок. Вспомнив слова Дафны, Гарри сделал три глотка терпкого вина и, не глядя, передал кубок дальше. Тьма заключила его в мягкие объятья, распахнулась черными крыльями за спиной. У Гарри перехватило дыхание. Джемма Фарли вывела последнюю трепещущую ноту заклинания, и мир накрыла тишина. Староста поднесла кубок к губам, сделала ритуальные три глотка, а затем резким движением вылила остатки вина в костер. Не прозвучало ни шипения, ни треска, но ввысь резко взметнулось серо-голубое пламя. Собравшиеся вздрогнули, кто-то отступил назад. Впрочем, через мгновение огонь стал нормального цвета и запылал как раньше.

Ученики какое-то время оставались рядом с костром, кто-то кидал в него каштаны и смотрел, как они горят. Должно быть, еще одно гадание, но Гарри не было до этого дела: усевшись на сухую траву в стороне от других, он бездумно смотрел в звездное небо, стараясь запомнить, сохранить переполнявшее его ощущение абсолютной свободы и какого-то ему самому непонятного счастья.



Когда слизеринцы вернулись в свои подземелья и от принесенных с собой лучин разожгли камин и свечи, оказалось, что никто не собирается расходиться: старшекурсники быстро трансфигурировали столы, поставили на них нехитрое угощение и разнообразные бутылки с алкоголем.

— Младшекурсники пьют только сливочное пиво! — громко объявила Фарли и торопливо подошла к Кристиану Оллфорду. — Как у вас все прошло? Ничего необычного? Представляешь, а у нас огонь цвет поменял! Всего на мгновение, но ведь даже этого не должно было случиться! Как думаешь…

Они отошли, и Гарри не слышал продолжения разговора. Впрочем, его это мало волновало: Поттер смотрел на своих друзей и понимал, что обида на них сгорела в костре Самайна. Почувствовав его взгляд, Панси несмело улыбнулась, а Драко взглядом показал на пустые места рядом. Гарри пригласил Дафну пойти вместе с ним, откуда-то вынырнул Блейз, и уже скоро они болтали и смеялись все вместе. Впрочем, разговор получился немного странным: слизеринцы постоянно по поводу и без упоминали о различных событиях, произошедших с ними за год.

— Астория поступила на Слизерин, и ей тут очень нравится, — внезапно заявила Дафна, и Гарри осознал, что он снова чего-то не понимает.

К счастью, его страдания заметил Винс:

— Считается, что, возвращаясь домой после ритуала, ты приводишь за собой души погибших предков. Вот для них это и рассказывают.

— Ясно, спасибо, Винс. А я попал в команду по квиддичу!

Вести подобные разговоры оказалось веселее, чем могло показаться, несмотря на то, что Гарри постоянно думал о том, чтобы не сболтнуть лишнего. Странности происходящему добавляли и привидения: Кровавый Барон и несколько его друзей, которые сидели за столом и участвовали в беседе наравне со всеми. Однако уже скоро Гарри почувствовал, что ужасно хочет спать. Он попытался бороться с собой, не желая уходить даже раньше первокурсников, но глаза закрывались сами по себе, и он сдался.

— Посиди еще, Гарри! — позвал его Блейз, — Ритуал был ненастоящий, да и мы не на кладбище, так что к тебе все равно никто не придет.

— Знаю, но, все-таки, я спать,— Гарри обернулся к Драко и Панси, — А с вами я еще завтра серьезно поговорю!



Гарри снился Хогвартс. Поттер стоял на пригорке, глядя на замок. Вокруг не было ни души, и стояла неестественная, жуткая тишина: не было слышно ни шума деревьев, ни пения птиц. Казалось, даже воздух застыл: Гарри не чувствовал ни малейшего дуновения ветерка.

«Затишье перед бурей», понял Поттер, и, оглянувшись, увидел, как со стороны Запретного Леса к замку приближается огромная волна. Цунами, которое, однако, состояло не из воды, а из плотного антрацитово-черного тумана. Оно взмывало ввысь, застилая небо, и в ту секунду, когда оно рухнуло вниз, погребая под собой Хогвартс, Гарри внезапно оказался на мосту. Внизу бушевал огонь, в воздухе носились пылающие искры. Поттер почувствовал, что он тут не один, захотел обернуться, но не смог.

— Еще не время, — произнес смутно-знакомый женский голос. — Но уже очень скоро.

Гарри внезапно все понял.

— Мама? — прошептал он севшим голосом.

— Да, дорогой. Мы любим тебя, и мы гордимся.

Гарри ощутил объятие ледяных рук и подскочил на кровати, оглядываясь и тяжело дыша. В комнате было темно и пусто. Со вздохом Поттер откинулся на спину и почувствовал, как снова уплывает в сон. Рядом сверкнуло серебро.

«Селена», — подумал Гарри, закрывая глаза. До него донеслось тихое торжествующее шипение:

— Король проснулся! Король голоден! Король хочет убивать!

Но Гарри решил, что ему это снится.