Потерянное дитя
"Страшно холодно небу, мне и птенцам за моими рёбрами. Ледяными ступнями хворь подступает,
как волны к горлу. На солёные губы ночь дышит холодом, падшим снегом.
Стань моим берегом и оберегом. Я только учусь молчать.
Я хочу рисовать на ладонях замерзших птиц и летать во сне. Только ты не оставь меня в темноте,
у меня ведь из светлого только снег"
_____________________***_____________________
Дейенерис медленно шла навстречу зимнему шторму, оставляя позади сражающиеся армии, голоса, звон стали, горящие стрелы и факелы, рассекающие воздух. Дальше. Шаг за шагом. «Если оглянусь назад, я пропала», - проникал в мысли из далёкого прошлого её собственный шёпот. Гонимые ветром, легионы острых снежинок вились у ног, спиралями двигались вверх, заключая тело в призрачный белый кокон, царапали кожу, вплетались в серебряные косы. С каждым следующим шагом плен разрушался, не в силах сдержать Королеву, но непременно пытался вновь. Вспышки света за спиной тускнели, отголоски жестокой битвы оставались едва различимым эхом. Тревожный, предостерегающий вой лютоволка слился с гулом ветра, утонул в стенах бушующей вьюги. Призрак бросился вслед за ней, но тщетно - Дейенерис погружалась во тьму, а снег поспешно скрывал её следы, стелился по земле словно волны, разглаживающие песчаный берег у Драконьего камня.
Она остановилась. Глубину ледяного зарева пронзили голубые огни, приближаясь бесшумно и неумолимо. Всё содрогнулось. На землю будто сошла горная лавина. Порыв ветра от финального взмаха огромных крыльев высоко взметнул полы плаща за спиной Дейенерис. Оглушительный рёв чуждого живому миру существа заполнил пространство ночи. Превозмогая оцепенение, страх, осознавая риски, Дейенерис протянула к нему руку. Но он больше не склонялся перед ней.
- Дрогон! - позвала она, подступая ближе.
Дракон встал на дыбы, выгнул шею, готовясь обрушить свой гнев. Взгляд Королевы был прикован к его телу: некогда угольно-чёрную чешую теперь покрывала ледяная броня, тут и там по-прежнему торчали обломки поразивших его копий. Скованная ужасом, она отказывалась верить в то, во что его превратили. Инстинкт самосохранения затмевало желание спасти, успокоить своё дитя. Только как? Отчаяние свинцом разливалось по венам. Он не узнавал её. Когда Дрогон вновь припал к земле, из раскрытой пасти вместо огня вырвался лишь протяжный немой стон. Его голова так и застыла на уровне её лица, на расстоянии нескольких шагов. Она сняла перчатку с руки и снова потянулась к нему. В кристально-голубых глазах её дракона зияли бездонные пропасти. Нет, он больше не был её, отныне принадлежащий древнему Злу. Там, где когда-то зарождалось пламя самой жизни, теперь обитала пустота.
- Моё солнце и звёзды, - прошептала Дейенерис, утешая и прикасаясь кончиками дрожащих пальцев к иному созданию перед собой. Ледяная чешуя обжигала холодом, но она не отнимала руки, повторяя одни и те же слова. Дрогон не слышал и не понимал её, скаля острые как валирийская сталь клыки. Королева чувствовала, что время на исходе, это прощание не может длиться вечно. Подтверждая худшие опасения, высоко в небе, вспарывая снежную бурю, кружили две тени.
Дрогон отпрянул от неё, расправляя крылья. Он уже оттолкнулся от земли, когда с губ Дейенерис сорвался приговор.
- Dracarys! - огненные струи живых драконов поглотили Дрогона. Он упал так и не успев набрать высоту, навсегда исчезая в ярком смертельном пламени.
Ночь постепенно наполнялась звуками. Ветер больше не пытался сорвать с неё плащ, а снег - заметать следы. Он витал в воздухе, ложился на раскрытые ладони, но почему-то не таял. Это вовсе не снег, - запоздало поняла Дейенерис и опустилась на колени. Поле вокруг неё покрывалось пеплом. Вторя её крику, где-то вдалеке пронзительно завыл Призрак.
Дейенерис стояла на вершине Стены, глядя в даль на бескрайние северные просторы: горы, замёрзшие озёра, укрытые пышным снежным одеялом леса. На востоке забрезжил рассвет, но в небе ещё сияли россыпи звёзд. Она не знала их имён. Всё здесь, от неба до земли было для неё новым и чужим, кроме, пожалуй, того, кто сейчас находился рядом и удерживал от нечаянного шага в никуда. Королева не страшилась ни высоты, ни зияющей в опасной близости пропасти, ни того, что ждало всякого, кто рискнёт достигнуть её глубины. Смерть шла за ней по пятам с самой колыбели, подстерегала за каждым углом, являлась во множестве лиц, забирала родных, близких друзей, а сегодня в финальной битве за всё живое на земле отняла у неё Дрогона. Душа Королевы разрывалась на части, сердце будто выскребли острым ножом, нутро изнывало от боли. Они одержали победу в войне, но её радость и триумф тонули в океане горечи от потери.
Джон не ошибся, найдя её здесь в одиночестве, но не сразу решился подойти. Наблюдал за ней, стоя поодаль. На правой руке Королевы не было перчатки, обнаженные пальцы сжимались в кулак, расслаблялись и снова сжимались, изо всех сил сдерживая внутренние переживания. В остальном она казалась неподвижной, только ветер играл в её волосах. Дейенерис смотрела вперёд с гордо поднятой головой. Что она видела? Что так её завораживало, когда она вдруг приблизилась к скользкому краю? Сноу не знал, но уже торопился сберечь.
- Осторожно, - она почувствовала мягкое прикосновение к плечу и медленно отступила назад. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы понять кто пришёл за ней. А быть может, она сама ждала его с самого начала. Необъяснимо и неосознанно.
Минутой ранее сомневавшийся в необходимости своего присутствия, Джон убедился в обратном, как только оказался рядом. Если где-то в мире и существовало его истинное место, то оно было рядом с ней. Особенно сейчас, когда по лицу Таргариен катились горячие слёзы, тело била мелкая дрожь.
- Ваше Величество, я сожалею о Вашей потере, - произнёс Сноу, согревая в своих ладонях её холодные пальцы. Она повернулась к нему и едва заметно кивнула, принимая соболезнования.
- Дейенерис, - она так устала от чинов и титулов, стоящих между ними. Они не имели значения. Больше нет. - Моё имя Дейенерис.
От волевой, бесстрашной Королевы не осталось и следа. На глазах Джона рассыпалась её броня, обнажая нежность и беззащитность юной прекрасной девушки. Он и представить не мог, через что ей довелось когда-то пройти, как и она мало знала о его судьбе. Дейенерис смотрела в тёмные глаза молодого Короля Севера и видела в них отражение себя, своего собственного пути, двух красных комет, стремившихся навстречу друг другу из разных уголков света, чтобы стоять сейчас здесь, на вершине спасённого ими мира.
Высокий и сильный, в его руках Дейенирис чувствовала желанный покой, то редкое сокровенное доверие, когда не страшно открыть свои слабости. С каждым его прикосновением вьюги начинали тихонько засыпать в её груди. Был ли кто-то достойнее Джона? Имена и лица прочих стирались из памяти, когда она наблюдала за ним со стороны: как он ведёт себя с подданными, на поле битвы, что говорит и как всегда старается поступать справедливо.
- Джон, я... - начала она, но притихла, ощутив тёплый нежный поцелуй. Он коснулся губами её лба, тем самым обещая вопреки прочим не поклонение, но покровительство, заботу и защиту.
- Если бы я только мог вернуть тебе твоё дитя, я бы не раздумывая сделал это.
- Я знаю, - печально улыбнулась Дейенерис. - Но, к сожалению, ни одному из нас это не под силу.
До недавнего времени Сноу считал драконов не больше, чем легендой, захватывающей историей на страницах старых книг, а теперь видел их собственными глазами, обнимал ту, благодаря которой они появились на свет. А ещё Джон понимал насколько крепка связь Дейенерис с драконами, потому что сам невольно начинал чувствовать то же.
- Рейгаль послушал тебя, - Таргариен с интересом рассматривала лицо Джона. В памяти вспыхивали события минувшей ночи, схватка двух Королей. Когда в решающий момент, казалось, всё будет кончено и Сноу отступит, Рейгаль отозвался на его призыв, уничтожив огненным дыханием предводителя армии мёртвых.
- Он спас мне жизнь, - подтвердил Джон. - Как и ты своим возвращением спасла нас всех.
Согревшимися пальцами Дейенерис вела по контуру его лица, замечая новые мелкие царапины от стрел или клинков. Слова сира Давоса не выходили у неё из головы. "Он отдал свою жизнь... Он принял кинжал в сердце..." Никто из её окружения не обратил на них внимания, но что-то подсказывало ей - это далеко не простая фигура речи.
- Кто же ты, Джон Сноу? - застыл в воздухе тихий вопрос Королевы.