Глава 1. Утро Чарли

Он проснулся мгновенно и легко, будто от толчка огнедышащего детеныша, который, шевелясь, выбирается из скорлупы и тут же перекатился на бок, упав при этом на пол. Ему неоднократно приходилось, дожидаясь, пока освободится дракубатор, насиживать и налёживать яйца вместо легкомысленных чешуйчатожабрых красавиц, которые предпочитали пожрать свое потомство прежде, чем Чарли вколотит им в головы материнский инстинкт. И не раз сироты-детеныши отрывали небольшие куски от его рук и ног, стоило ему заснуть у гнезда по-настоящему глубоким сном. Но сейчас его руки, со свистом разрубающие воздух, натолкнулись на комод, сто лет стоящий здесь, в этой комнате, на третьем этаже Норы.

Дома. Наконец-то дома.

Чарли улыбнулся и снова растянулся на кровати, закинув руки за голову. Впрочем, стоило ему окинуть взглядом комнату, как улыбка погасла. Постель Перси у противоположной стены пуста и аккуратно заправлена. В прошлом году, после ссоры с отцом, несчастный зануда переселился в Лондон; такого бесчувственного, бессердечного карьериста в Министерстве не видели, наверное, с тех пор, как покойный Барти Крауч закончил Хогвартс. Но, сердясь на Перси из-за родителей, в глубине души Чарли был даже благодарен брату за его излишнее служебное рвение. Так приятно поваляться здесь в одиночестве, прислушиваясь к звукам утреннего дома, вдыхая полузабытые родные запахи, тянущиеся из кухни, где – он знал это – на решетке очага поджидают его теплые булочки и кипит, кипит, и все никак не может выкипеть кофе в помятом оловянном кофейнике… Чарли с наслаждением потянул носом и перевернулся на бок.

Когда-то это была его комната. И хотя Перси постарался придать ей казенный стерилизованный вид, соответствующий, по его мнению, положению молодого и перспективного государственного деятеля, Чарли то тут, то там легко находил приметы прошлого. Он узнавал старых друзей и недругов: затейливые узоры на поверхности деревянных панелей складывались в лица волшебников и чудовищ в те далекие времена, когда он, свернувшись в комочек, дрожал под одеялом, не зная, вернутся ли родители вечером домой. Младшие тогда еще не появились на свет, Перси и близнецы были совсем несмышленышами – а он, конечно, уже все понимал и боялся просто ужасно! И какое это было счастье, если Билл приходил утешить и приободрить братишку и, сидя у его постели, читал ему вслух. Эти воспоминания вызвали приступ такой острой тоски, что Чарли чуть было не замычал от боли.

А вон там на стене, прикреплённая немного косо, висит фотография сборной Грифиндора, с которой машут и подмигивают ему друзья – она была сделана в год, когда команда Чарли выиграла свой второй школьный кубок. Уезжая, Чарли забыл забрать этот снимок, а Перси, должно быть, всё-таки любил брата, раз оставил фотографию на месте, хотя её вид наверняка уязвлял его педантичную душу. Ах, Перси, Перси! У Чарли опять защемило сердце.

Вот трещина на стекле – матери так и не удалось ее репарировать, то-то она удивлялась и злилась! Сюда ударил заговоренный снитч -- Фред и Джордж, отчаяшись справиться честным путем с лучшим ловцом Грифиндора, во время семейных соревнованиях по квиддичу пытались сделать так, чтобы золотой мячик при виде Чарли растворялся в воздухе. А близнецы нынче тоже живут в Лондоне; как странно думать о них, как о взрослых: совершеннолетние, дельцы, хозяева магазина!... Кстати, сегодня они приезжают в родительский дом, и тогда черта с два вот так вот поваляешься в тишине и спокойствии, и вдоволь поешь маминых пончиков! От этой мысли у Чарли громко заурчало в животе и он опустил ноги на пол, нашаривая самонаходящиеся тапочки – подарок Джорджа и Фреда на рождество. Тапочки, конечно, нашлись, но левый, к сожалению, при этом жевал и практически доел серый хлопковый носок из последней новой пары, вызывающе поглядывая на Чарли пуговицами, пришитыми по обе стороны собственного кожанного носа

Каждая неровная половица, каждая ступенька, скрипевшая на свой лад, пока он спускался по узкой витой лестнице, казалось, пела ему все ту же знакомую песню. Как же он устал жить вдали от дома! В кухне никого, но кофе и вправду булькает на огне, и булочки и сосиски, как всегда, с пылу - c жару. Набрав полный поднос еды, Чарли прошел в гостиную. Как тихо! Интересно, куда все подевались? Правда, малявки нынче ведут себя на редкость спокойно. Должно быть, похороны Дамблдора и несчастье, случившееся с Биллом, заставили их повзрослеть раньше времени. От этой догадки Чарли чуть не подавился – он отдал бы все на свете, чтобы быть в Хогвартсе, когда члены Ордена дали бой Пожирателям. Но вместо этого он ловил гигантских летучих мышей на завтрак огнеплюям за тысячу миль отсюда – да, а кто виноват? И Чарли снова закашлялся. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, он уставился на фамильные часы семейства Уизли, висевшие над камином. У каждого члена семьи на часах была своя стрелка – его собственная сейчас указывала на то, что Чарли «дома», это странным образом согревало душу.

- Знаешь, когда бы я ни приехала домой, они всегда говорили, что ты «в смертельной опасности», - сообщил кто-то, неслышно возникший за его спиной. Джинни, проскользнувшая в комнату тихо, как привидение, тоже уставилась на часы.

– Потому-то я и старалась не глядеть на них без лишней необходимости. А уж что творилось с мамой! Чарли… Чарли! – она с мольбой помотрела на него снизу вверх, стиснув руки у груди, – Может хватит с тебя такой жизни? Как бы мы обрадовались, если бы ты вернулся домой насовсем!

Должно быть, чувства Чарли отразились у него на лице, так как Джинни опустила глаза и поспешила перевести разговор на другую тему.

- Мама ушла в деревню и взяла с собой Рона, чтобы он научился транспорировать покупки, -- сказала она. – Билл и Флер гуляют в саду. Вот я и подумала: давай перенесем зеркало с чердака в комнату Флер – ну, то, огромное, помнишь? Я бы попросила мальчишек, но близнецы приедут только к обеду, а у Рона, сам знаешь, все валится из рук, он захочет перемещать его с помощью магии и непременно расколотит.

Чарли понял, о чем она говорит. На сегодняшний день единственное зеркало в Норе, в котором худо-бедно можно было рассмотреть себя с головы до ног, было вмонтировано в дверную панель в гостиной. Флер же неоднократно вскользь замечала, как неудобно ей, в ее положении невесты, без конца бегать вверх-вниз, чтобы примерить очередную обновку. Джинни, которая не питала пылкой любви к будущей золовке, наверное, надоело, что Флер мельтешит у нее перед глазами – вот она и вспомнила о старинном зеркале, хранящемся на чердаке. Впрочем, Чарли тут же устыдился этой мысли: скорее всего, Джинни просто искренне хочет сделать приятное Флер

- Слишком уж вы с ней носитесь – ты, и мама, - сказал Чарли, пытаясь за улыбкой спрятать раздражение. – А ты не подумала о том, что это зеркало -- фамильная ценность? Может, очень скоро оно тебе пригодится самой!

- Мне не пригодится, - тускло, без всякого выражения, произнесла Джинни.

Малышка так странно ведет себя, с ней что-то не так, -- отметил про себя Чарли, но тут же забыл об этом, привычно обратившись мыслями к собственным невзгодам.

Огромное зеркало в чудовищно толстой старинной раме он собирался спустить с чердака самостоятельно, однако уже на пятой ступеньке был вынужден призвать на помощь сестру. После весенней битвы в Хогвартсе Джинни явно старалась не пользоваться волшебной палочкой, словно боялась растратить по пустякам магическую силу, но этот случай признала «достаточно тяжёлым во всех смыслах». Тут-то их и поджидал сюрприз: выяснилось, что левитирующие чары на зеркало не действуют. Кое-как они втащили зеркало на площадку четвертого этажа и в изнеможении опустились на пол, привалившись к стене.

- Так значит… это правда… что прабабушка Фиона его как-то хитро… заколдовала, - с трудом переводя дыхание, сказала Джинни.
- Интересно, зачем? – простонал Чарли, разминая мышцы правой руки. – Я слышал, что она была чрезвычайно вредная старуха, но так издеваться над потомками…
- Нет… папа рассказывал, что в нем вроде бы скрыт какой-то секрет… чтобы оно не досталось чужим.
- Действительно, вот уж сокровище-то! – отозвался Чарли желчно. – Придержи его, пожалуйста, а то оно упадет мне на ногу.
Он попытался встать но тут же со стоном опустился обратно на пол.
- Ну, соберись! Последний рывок! - приободрила его Джинни. – По преданию, оно должно служить роду Уизли, добавляя ему красоты и славы, но уверяю тебя, это чушь. Я в детстве его прямо-таки до дыр проглядела, и хоть бы одна веснушка пропала!
- Ты красавица, сестрёнка, - ласково сказал Чарли и ухватился рукой за раму зеркала, пытаясь найти в нем опору и сесть прямее.

Из рамы на него смотрел тот представитель рода Уизли, которому, как никому другому, не мешало бы прибавить красоты. Ах, да, напомнил он себе, кроме Билла, теперь – кроме Билла. Думать об этом невероятно трудно, а сколько лет подряд завидная внешность Билла доставляла ему тайные мучения – какая, оказывается, чепуха! Билл до встречи с Фенриром вовсе не был красавцем, однако младший брат так выгодно оттенял его! Оба были рыжими и сероглазыми, но на том сходство и заканчивалось. Густые шелковистые локоны Билла были золотисто-русого цвета, лишь с легким намеком на рыжину, веснушки начали исчезать еще когда он был подростком, кожа на руках и на лице была белой, такой прозрачной, что виднелись синие прожилки, а глаза затеняли длинные и пушистые ресницы, тёмные, темнее волос - любая девчонка могла позавидовать. Чарли же достались оттопыренные уши, нос картошкой и шевелюра морковного цвета, до того яркого, что даже глаза казались рыжими, не говоря уже о лице, усыпанном таким количеством веснушек, что они сливались в сплошное оранжевое пятно. Когда они учились в старших классах, Билл, огорченный комплексами брата, не раз пытался организовать двойное свидание, но разочарование подружек его подружек скрыть было невозможно. Высокий, гибкий, как ластик, красавец Билл – и коренастый, неуклюжий коротышка Чарли с физиономией как кукушкино яйцо. Билл с его аристократическим изяществом в недорогой, казалось бы, одежде, с этими нарочито поношенными куртками, белоснежными рубашками, кожаными шнурками на горле, серебряной серьгой в ухе! И Чарли, на котором шмотки Билла сидели как на корове седло (и потому переходили сразу к Перси, минуя второго брата). Умница Билл, ухитрившийся не получить ни единой плохой отметки в Хогвартсе – и его тупоголовый братец, еле-еле дотянувшийся до последних баллов С.О.В (и опять-таки, словно в насмешку, Перси в учебе превосходил даже Билла: расхваливая их, учителя – а порой, казалось ему, и родители - словно бы предпочитали не вспоминать, что между ними есть еще один брат!). И лишь в воздухе, на метле Чарли чувствовал себя по-настоящему уверенным, ловким и счастливым – а Билл, который летал, прямо-таки скажем, довольно паршиво, всегда так искренне, так востороженно аплодировал ему! Чарли на мгновение прижал руку к верхней губе, расплющенной ударом шального бладжера – видит бог, он предпочел бы обойтись без этого украшения! И тут же рассердился на себя: скажите на милость, он так жалеет себя, рассматривая свою физиономию, а вот Билл: каково ему? И Чарли свирепо пнул зеркало в самую толстую бронзовую завитушку.

- Да ладно тебе, чуть-чуть осталось, - не так поняла его Джинни. - Ну, взялись? — И она покрепче ухватилась за раму.

В комнату Флер они втащили его уже на последнем издыхании – проклятое зеркало, казалось, весило не меньше тонны. Джинни со стоном рухнула на кровать лицом вниз, Чарли кое-как прислонил наследство прабабушки Фионы к стене и, отдуваясь, сел рядом.

- Интересно, как оно все-таки сюда попало? – сказал он, в изнеможении прислонившись к изголовью кровати.
- Я же сказала: фамильное достояние, - отозвалась Джинни, еле ворочая языком.
- Нет, я имел в виду – кто тот герой, который сумел доставить его на чердак?
- Дожно быть, прадедушка Уизли – я слышала, он погиб молодым, трагической смертью.
- Да нет, тут одной пыли фунтов на двадцать весу. Знаешь, скорее всего, этому зеркалу даже больше лет, чем ты думаешь.
- Ага, может быть, оно здесь было всегда.
- Может быть, Нора была построена вокруг него.

Так давно в этом доме не было слышно веселого молодого смеха, что Флер застыла на пороге. Впрочем, она довольно быстро обрела привычную самоуверенность.

- Прррростите, - сказала она, - я думала, это моя комната…

Пристыженная Джинни вскочила с постели, Чарли едва не уронил зеркало, которое пытался пристроить у стены поудобнее. Танцующим шагом, с яблоневыми лепестками в волосах, Флер пересекла комнату.

- О, какая пррелесть, - начала было она, касаясь зеркальной рамы и вдруг пронзительно взвизгнула. В мгновение ока Джинни оказалась рядом с Чарли, оторопев, они вглядывались в зеркальную глубину.

Что касается собственного отражения, брат и сестра видели только то, что и намеревались увидеть. Но как изменилась Флер! В первую секунду разница между оригиналом и отражением не бросалась в глаза. Однако стояло всмотреться в изображение в глубине рамы, как становилось понятно, что оно является жестокой и ужасной карикатурой на девушку. Каждая черта ее облика становилась утрированной, гротескной.

Чудесные волосы, тонкие и нежные как шелк, серебристо-золотые, как тополиная кора освещенная солнцем, превратились в скверную паутину из жалких пегих волосиков. Фиалковые очи, такие пленительные, огромные и завораживающие, стали выпученными, глупыми глазищами, лишенными всякой мысли и очарования. Ну, а уж что касается фигуры….

Джинни, понимая, что её чувства не делают ей честь, вихрем вылетела на лестничную площадку. Чарли пробормотал какие-то слова утешения в адрес Флер, которая рыдала, уткнувшись в подушку, и последовал за сестрой.

- Что ж, начал он, почти сердито, завидев ее (она изнемогала от беззвучного смеха, прислонившись к столбику перил), -- хорошо же ты следуешь собственному совету, голубушка, нечего сказать…

-Прости… прости. Я не могу. О, спасибо, спасибо, прабабушка Фиона! – простонала Джинни.

- Ты лучше подумай, - продолжал Чарли, но не выдержал сурового тона и поперхнулся, - .. подумай… как мы будем тащить его обратно, - и упал в объятия сестры, чтобы вдоволь насмеяться.

- Что тут происходит? – услышали они и отшатнулись друг от друга. Билл поднимался по лестнице. Увидев его лицо, Джинни тут же перестала хохотать и невольно зажмурилась. Чарли поднялся на ноги. Но Билл уже услышал плач Флер и кинулся в комнату, уже не обращая на них внимания.

- О, Чарли, - только и сказала Джинни. Чарли отстранил ее руку и тихонько пошел вниз.