Глава I

От нее всегда пахло розами - слегка терпкий запах, словно пропитанный страстью и какой-то едва уловимой горечью. Это запах сентябрьского сада, когда последние лепестки благородных цветов падают вниз, прощаясь с остатками летнего тепла, обреченно встречая осенние дни. Она любит гулять по этой осунувшейся природе во влажных сумерках, которые окутывают ватой тумана старинное поместье. На фоне блекнущего дня она кажется такой одинокой и таинственной, что у Мэри невольно захватывает дыхание, она неотрывно смотрит на сестру, любуется ее грациозной походкой, томными движениями и какой-то необъяснимой страстью, которая всегда сопутствует Анне. Мэри не перестает удивляться, как ее сестре всегда удается быть такой сильной духом, мятежной и всегда готовой идти в бой, но в тоже время оставаться хрупкой, нежной и нуждающейся в опеке. Мэри нравится заботиться о сестре, нравиться делать ей приятное. Иногда среди ночи она пробирается в сад, срывает несколько роз и, несмотря на исколотые пальцы, идет к сестре в комнату, где кладет цветы возле ее головы. Порой Анна просыпается от аромата, и тогда, еще сонная, но вполне понимающая, что к чему, промывает пораненные пальцы сестры, и что-то ей шепчет. Но Мэри почти не слушает ее, она смотрит на сестру и на розы, и ей кажется, что сочные бутоны похожи на алые губы Анны. Бывает, что Мэри целует их, и тогда смеется - ей нравиться вкус ее сестры. А рядом лежать розы, издавая сильный аромат, который заполоняет сознание, заставляя творить самые безумные вещи, лишая здравого рассудка.

Но иногда Мэри ненавидит сестру. Она понимает, что это неправильно, что Анна для нее - самый близкий человек, но она не может сдерживаться. Она с силой впивается в ее губы зубами, чувствует во рту солоноватый привкус крови, а Анна не может сдержать стон. Она откидывается голой спиной на шелковые простыни, и на молочно-белой коже появляются красные капли - цветы опрометчиво положены на середину постели, и острые шипы впиваются в тело старшей сестры, оставляя глубокие раны. Но из ее глаз не текут слезы, и Мэри не понимает, как можно быть настолько сильной. Ее захлестывает боль, она готова кричать от всего, что жжет ее изнутри, словно огонь, превращая в пепел все недавние чувства. Из ее приоткрытых влажных губ вырывается его имя, она шепчет его, размазывая по спине сестры капли крови.

Она знает, что Анна слышит это, но не понимает, почему она остается такой бесстрастной. А потом та просто засыпает, тихо, спокойно и крепко. А Мэри еще долго ворочается в постели, стараясь сдержать нахлынувшие слезы, и шепчет имя своего короля. Нет, не ее. Это уже не ее король, это их король. Она не может спокойно о нем думать, горло разрывают рыдания, и ей хочется убежать подальше от этой комнаты, от Анны, чтобы ненароком не разбудить ее. Но она боится выйти в коридор - а что, если там она встретит его? Ей страшно, ей снова страшно, как когда-то в детстве, когда она боялась страшной черной тени, гуляющей по темным углам поместья и сливающейся с сумерками.

А наутро Мэри просыпается одна, чувствует тошноту, но не обращает на это внимание. Она смотрит туда, где совсем недавно лежала Анна, проводит рукой по смятому шелку, слегка окрашенному алыми пятнами. А рядом с подушкой лежат истерзанные розы со свернувшимися лепестками.

Несколькими часами позже Мэри одиноко гуляет по самым отдаленным углам парка, смотрит на угрюмое серое небо, слушает шелест листьев и вдыхает запах роз. Она чувствует себя брошенной и разбитой, ей не хочется жить, она не понимает, что делает в этом замке, в этом мире. Она почти не видит своего короля, и знает, что это к лучшему. По ее щекам снова катятся слезы, перед глазами предстает его образ, а в ушах звучит шепот ее сестры, ее королевы. Мэри чувствует резкую боль в руке, к горлу снова подступает тошнота, голова идет кругом, облик короля размывается черной дымкой подсознания, кто-то хватает Мэри за плечи и прижимает к себе.

- Тебе не следует так сильно сжимать стебли этих цветов, - шепчет ей на ухо Анна, согревая дыханием кожу. - Ты испачкала платье кровью.

У нее, как всегда спокойный голос, но сейчас в нем звучит плохо скрытая нотка беспокойства и... печали? Анна никогда не сочувствует, Анна не умеет жалеть, но она всегда понимает, и знает, что нужно делать. Мэри обвивает ее шею руками, кладет голову на плечо, закрывает глаза.

А потом шепчет:

- Моя королева...

И оказывается в черной пустоте.

***

Ее всегда преследует запах лилий – нежный, утонченный, но одновременно резкий и приторный. Так же непонятный, как и ее сестра. Мэри похожа на белую лилию – такая же светлая, кажется наивной и чистой, а в глазах – мудрость, совершенно несоответствующая ее возрасту. Когда Мэри проходит мимо пышных кустов лилий, Анна жалеет, что не умеет рисовать, ведь ничто не может смотреться так красиво, как ее сестра на фоне этих цветов. Она любуется ее правильным профилем, светлыми кудрями, молочной кожей – ей хочется снова коснуться ее лица, провести пальцами по тонким розоватым губам, вдохнуть родной запах. Но она понимает, что сестра ее не может простить, и от этого Анну одолевает дрожь. Она боится потерять сестру, но с каждым днем они отдаляются друг от друга все сильнее и сильнее. Анна старается удержать ее всеми силами, но душа твердит иное, что ей нужно идти к нему, не смотря не на чувства сестры, не на чувства к сестре.

Мэри приходит к ней почти каждый вечер, держа в руках охапку алых роз, и осторожно кладет их на прикроватную тумбочку в спальне Анны, словно боясь, что старшая сестра бросит их на пол и затопчет ногами. А ей всего лишь хочется, чтобы у Мэри в руках были лилии, на фоне которых она кажется еще прекраснее. Поэтому Анна мало обращает внимания на розы, и ей плевать, что они больно впиваются в ее спину, на которой точно останутся глубокие шрамы. Она чувствует, как ее спина покрывается кровью, как тонкие пальчики Мэри робко касаются ее воспаленной кожи, а она сдерживает стоны и чувствует, как ей на губы падают соленые капли. Неужели Мэри плачет? Конечно, ведь иначе нельзя. Она презирает ее, она должна ее презирать за все, что с ними происходит, ведь если бы не Анна, то все могло бы быть по-старому.

Конечно, это ложь. Анна всегда лгала себе, всегда винила во всем себя, лишь бы оградить Мэри от плохого. Только почему это не получается сейчас? Почему Мэри страдает? Почему он выбрал не ее, а Анну? Почему их обеих заполняют невыносимые чувства к одному и тому же человеку, если прежде они могли быть счастливы лишь вдвоем? Они могли часами бегать босиком по сочной траве зеленых лугов, греться под золотистыми лучами солнца, слушать пение птиц и мечтать о волшебстве, которое описывалось в любимых сказках. Вот только теперь Анна не верит в чудеса, она чувствует горечь и страсть придворных интриг, которые заполонили все ее существо, сделав рабой своих чувств, рабой ее короля. Или… их короля?

Анна прижимает к себе сестру, гладит ее по голове, целует ее влажные щеки, а потом просто кладет рядом с собой и прижимает к своему телу – ей кажется, что так Мэри будет спокойнее, хотя, на самом деле, она просто боится, что та от нее уйдет. Анна очень быстро засыпает, и ей снится счастливый детский смех сестры, ее золотистые локоны, подсвеченные лучами заходящего солнца и аромат лилий, исходящий от ее кожи. А потом из глаз Мэри внезапно начинают течь слезы, и она произносит имя короля. И тогда Анна просыпается и долго рассматривает спящую сестру, и, не выдержав всех своих чувств, медленно встает и покидает комнату – ей вдруг становится невыносимо быть рядом с ее Мэри.

Но днем она понимает, что не видеть ее – еще больше мученье. Она бежит из замка, подальше от взглядов короля, которые сводят ее с ума и не дают держать себя в руках. Она заходит в самый отдаленный уголок сада, где густо разрослись кусты диких роз, и практически невозможно ступить из-за высокой некошеной травы. Анна смотрит по сторонам, стараясь не передаваться горестным мыслям, как видит чью-то тень, слышит легкие шаги, и, через несколько секунд ее взору открывается силуэт ее сестры, склонившейся над одним из кустов роз. В несколько шагов она пересекает аллею, и оказывается рядом с Мэри, и, прежде чем та успевает упасть без сил, подхватывает. Потом шепчет ей на ухо какую-то бессмыслицу, касается губами ее щек. Поначалу ей страшно – ее сестра без сознания, и Анна не знает, что делать, но потом ей в голову приходит одновременно безумная и верная мысль. Это не первый обморок Мэри, такой тихий, спокойный и трогательно-невинный, и Анна начинает понимать, в чем дело. И с этими мыслями она одновременно чувствует и боль, и радость, и отвращение к королю, и любовь, и жалость к сестре, и одиночество. Она касается пальцами ее щек, убирает с них пряди золотистых волос и целует ее в лоб, а другую кладет на живот.

- Я думаю, что наш король будет рад, - сквозь слезы шепчет она.

Анна знает, он никогда не оставит ее в покое, но при этом у Мэри будет шанс снова быть счастливой, простить сестру и вновь сблизится с их королем. А когда Мэри открывает глаза, Анна улыбается и гладит ее по щекам. Она говорит сестре, что все будет хорошо, и больше никому не будет больно. Мэри очень хочет верить ей и невольно касается живота.

- Кончено будет, - усмехается она, не сводя с Анны небесно голубых глаз. – Обязательно…