Королева в восхищении

Эта ночь не была похожа ни на одну из тех, что повидала Большая Дмитровка. Атмосфера тьмы навевала ужас на случайных прохожих. Еще никогда близость московской резиденции мрака не ощущалась лопухоидами так ярко, как сегодня. Дом номер тринадцать окружал непроглядный ореол абсолютного зла, манящего, зовущего, притягивающего и отталкивающего одновременно.
В тот миг, когда куранты на Красной площади пробили двенадцать, в глубине пустого полуразрушенного зала в заброшенном тринадцатом доме на Дмитровке послышался женский смех, в котором уже слышались пьяные нотки.
- Витторио, музыку! – заливаясь хохотом, произнес этот голос.
Из ниоткуда вдруг заиграла мелодия, в которой различались залихватские звуки шаловливых скрипок. Слышался медленный ритмичный барабан, чуть удивленный, словно деревенский мужик, обнаруживший поутру на печи вместо своей бабы Клаудию Шиффер в сарафане и кокошнике. Забренчала мандолина, будто дразня гитару, благородно исполнявшую основную тему мелодии. Лишь только все инструменты вступили, громкость музыки начала нарастать, одновременно с этим преображался огромный зал на первом этаже дома тринадцать. Сквозь пелену темноты и серости проступили яркие очертания белого мраморного фонтана, выбрасывавшего струю кроваво-красного вина. Стены словно окрасились в золото, деревянный пол сменялся янтарным паркетом. Старые запыленные колонны будто облили невидимой водой из невидимого ведра – мрамор ожил и засиял. В заброшенном доме номер тринадцать проснулся мрак.
А комната все преображалась, полутьма помещения сменилась ярким светом тысяч свечей, закрепленных в подсвечниках и канделябрах. Хлопок незримых дланей – и роскошные гардины цвета девственной меди укрыли залу от постороннего взгляда с улицы.
- Витторио, я хочу танцевать! – закапризничал все тот же женский голос.
В тот же момент в зале начале один за другим появляться люди. Хм, а люди ли?
- Я ему, значица, говорю: «что ж, ты, собака, эйдос тыришь? Твой, что ли эйдос-то?» А он, гад, ржёт: «Да уж не твой!» - жаловался на судьбу один комиссионер другому. Рядом суккубы кокетливо обсуждали последние сплетни мрака.
- А что же Улиточка? Так и ездит на мотоциклике со стражиком?
- Да-с, ездит! Я уж и Арею доносик писал, и Лигулу бумажечку подсовывал, ан никак-с!
Но чем больше фигур появлялось в зале, тем спешнее ретировались из него комиссионеры и суккубы. И вот уже стражи тьмы, бонзы мрака, правили балом. Лигул, в окружении семи младших стражей-подхалимов, лениво наблюдал за преображениями зала и прибытием новых гостей. Среди них были и печально известная в Москве четверка - Азазелло, Бегемот, Фагот и Гелла, и печальный юноша по имени Дориан Грэй, и давным-давно превзошедший уровень вампира граф Владислав Цепеш, более известный, как граф Дракула.
- Как же мне все это напоминает тот бал… - с нарочито умильным выражением лица пропел Фагот над ухом Лигула. Как слуга Воланда смог пробраться незамеченным мимо охраны горбуна, не знал никто.
Лигул поморщился.
- Да, мрак любит пафос и дежа-вю. Правда, я упросил Арея, чтобы в этот раз не созывали всех обитателей ада. В конце концов, это не бал Воланда…
- Да-да, вы совершенно, совершенно правы! – рядом возник Бегемот, державший в руке монокль и постоянно разглядывающий в него гостей, - после того самого московского бала я похудел на восемнадцать килограммов! Я бы не вынес еще одного такого торжества…
По мохнатой щеке кота скатилась огромная слеза.
- Не лги начальству, дружище! – возмущенно перебил Бегемота Фагот, - на восемнадцать килограммов ты пополнел!
- Мне лучше знать! – кот оскорблено взмахнул хвостом и скрылся в толпе.
А она, к слову, становилась все больше и больше. Если бы здесь сейчас случайно оказался представитель комитета книги рекордов Гинесса, то он бы не замедлил отметить мировой рекорд по количеству стражей мрака на одно помещение. Но представителя в зале, естественно, не было, посему рекорд так и не был зафиксирован…
- Еще одно падение света, знаменующее подъем мрака… это уже становится закономерностью, - хмыкнул Калигула, - а вы что думаете по этому поводу, миледи?
Леди Макбет скучающе пожала плечами.
- Все равно свет не выстоит, так зачем же уделять такое внимание каждому случаю его падения? Не понимаю, зачем Арею поднимать такую шумиху? Я не ожидала от него такого поступка!
Все разговоры в зале вдруг прекратились. Музыка стихла. Створки двери медленно растворились и все увидели Арея. Барон мрака неторопливо шествовал по паркету, каждый шаг немедленно озвучивался гулким стуком. Дойдя да фонтана, Арей остановился. Взгляды всех присутствующих обратились к хозяину торжества.
- Улита! – негромко позвал он, едва заметно дергая плечом. Из ниоткуда возникшая секретарша немедленно подхватила упавший черный плащ.
- Мрак! – громко обратился ко всем присутствующим Арей, - сегодня мы празднуем победу над светом. Да, не окончательную, но уже довольно значимую! И она знаменуется не только появлением в наших рядах новой соратницы, нет! Сегодня мы посвятим во мрак его Повелительницу! Итак, дамы и господа, а так же вы, уважаемый кот! – мечник кивнул довольно жмурящемуся Бегемоту, - встречайте своих повелителей!
Лигул удовлетворенно кивнул. На таких условиях он был готов передать власть Мефу.
Все взгляды присутствующих обратились к непроницаемо-черному проему двери. Послышался стук легких каблуков. Рука об руку в зал вошли Мефодий и Дафна.
Буслаев был одет в строгий белый костюм. Пиджак был хулигански распахнут, ворот серой рубашки небрежно расстегнут, а галстук юным повелителем мрака был проигнорирован вовсе. Рядом с разгильдяйски одетым Мефом Даф смотрелась подчеркнуто-аккуратной.
На девушке было надето черное платье из шелка на тонких бретельках. Глубокое декольте было подчеркнуто серебристой вышивкой. На груди Дафны сияли бронзовые крылья на новой серебряной цепочке. Волосы пока еще светлой заплетены в широкую косу, переброшенную через плечо. Спереди подол платья был укорочен, открывая колени. Позади он переходил в длинный шлейф, который поддерживала Ната. Рядом с Вихровой шли Мошкин и Чимоданов. Евгеше нес в руках огромный букет роз, Петруччо небрежно помахивал небольшим саквояжем.
Не дожидаясь, пока Мефодий и Дафна закончат свое шествие через зал, Бегемот вскочил на бортик фонтана и закричал:
- Да начнется же бал!
И вновь зазвучала музыка…

***

Дафна сжала руку Мефодия.
- Буслаев, я боюсь! И, как говорит Чимоданов: «Подчеркиваю» это!
Они стояли посреди кружащихся в водовороте танца стражей.
- Не бойся. Я же с тобой.
Даф закусила губу.
- Меф… я не хочу быть мраком.
Он вздохнул и успокаивающе коснулся свободной ладонью ее щеки. Мефодий посмотрел в глаза Даф, и не узнал ее. Еще никогда светлая не выглядела такой растерянной и напуганной маленькой девочкой. Ему хотелось сказать ей что-то ободряющее, успокаивающее, но он не мог подобрать слов.
Из толпы танцующих вынырнул Арей. С неожиданной для старого мечника грацией он поклонился Дафне и, негромко, но так, чтобы услышал Меф, произнес:
- Ты танцуешь?
Даф, от удивления открыв рот, посмотрела на Мефа и робко начала говорить:
- А…
- Ты танцуешь, - уже не в вопросительной, а в утвердительной форме сказал Арей, и, мгновенно оторвав светлую от Буслаева, увел в толпу танцующих.
Дафне было неприятно осознавать, что ее ладонь до боли стиснута грубой лапищей мечника, ощущать его шершавую руку на своей талии.
- Не бойся, - произнес Арей, - ты боишься стать мраком, но путь мрака приведет тебя к свету!
Даф непонимающе заглянула ему в глаза.
- Как это?
Арей расхохотался.
- Если ты сейчас станешь темной, мы не вправе будем запретить твои отношения с Мефодием. Более того, в этом случае мы их поощряем. А что любовь? Любовь – это свет. Разве не этому учили тебя в Эдеме?
- Это так, но…
- Что «но»?
- Но ведь я…
Чьи то руки обхватили Даф за талию и оторвали от Арея.
- Подумай об этом, светлая! Если ты боишься, еще не поздно отказаться! – крикнул он, скрываясь в толпе.
Дафна взглянула на того, кто увел ее от Арея и удивилась: это был Бегемот. Кот безупречно вел партнершу в танце.
- Я и не знала, что коты так хорошо танцуют… - задумчиво протянула Даф, и, на всякий случай, добавила, - извините…
Бегемот добродушно улыбнулся.
- Не извиняйтесь, богиня!
- А еще я не знала, что коты умеют улыбаться! – осмелев, добавила Дафна.
- Мы еще не то умеем, - кот подмигнул ей, - а вы не бойтесь, прекраснейшая. Мрак – это сплошной праздник!
- Праздник?!
Бегемот важно кивнул.
- Да-да, именно праздник! Сначала все весело, интересно… а потом – что? Похмелье! И у всех оно протекает по-разному: у кого-то с мучительной головной болью, а кто-то почувствует лишь легкое недомогание…
Даф задумалась над его словами.
- Ну, ладно, богиня! Мне пора. Вручаю вас в надежные руки, и пусть они станут для вас надежней моих лап!
С этими словами Бегемот швырнул ее в чьи-то объятья. Дафна повернулась лицом к своему новому партнеру, ожидая увидеть кого угодно, включая Лигула, но нет: перед ней, улыбаясь, стоял Меф.
- Ты готова?
Даф внутренне сжалась в большой пушистый комок.
- Пора?
Лицо Буслаева приобрело серьезное выражение.
- Да.
Дафна на мгновение прикрыла глаза, переводя дух.
- Веди меня. И будь что будет…

***

- Витторио, тише! – капризно прокричал тот самый голос, который еще совсем недавно требовал музыки.
Мелодия стихла. Дафна, слегка дрожа, взяла Мефодия под руку.
Стражи расступились, образуя узкий коридор. Рядом с Даф немедленно возник Бегемот.
- Вы не против, если вас будет сопровождать кот? – он галантно поклонился.
Дафна пожала плечами.
- Я привыкла к обществу котов.
Арей подошел к паре и жестом приказал им следовать за собой. Вчетвером они отправились в дальний конец зала, и чем ближе они приближались, тем отчетливей проступали в воздухе очертания двух кресел с красной бархатной обивкой. Мефодий, не долго думая, сел на то, что стояло слева. Даф, в душе колеблясь, неуверенно присела на край правого. Бегемот калачиком свернулся у её ног, словно самый обычный Барсик или Мурзик.
- Петруччо! – негромко позвал Арей.
Чимоданов вынырнул из толпы и вручил наставнику саквояж. Барон открыл его и извлек небольшой бронзовый кубок, размерами едва превосходящий фужер для шампанского. Снаружи на стенках сосуда в свете свечей переливались насечки непонятных символов. Дафна смогла понять лишь надпись на латыни, украшавшую основание кубка: “Lux ex tenebris”
«Свет из тьмы»
Девиз мрака.
Вслед за кубком Арей извлек из саквояжа кинжал из потемневшей меди.
- Страж света Дафна! Готова ли ты добровольно принять мрак, поселить его в своем сердце, пропитать его силой свой эйдос?
Взгляды всех присутствующих, за исключением Мефа и Бегемота, тяжелым грузом легли на нее. Дафна нашла своей рукой ладонь Мефа, стиснула ее настолько крепко, насколько хватило сил, и прошептала:
- Согласна…
В ответ на ее шепот, мрак ожил: кто-то завыл, кто-то, как, например, Лигул, захохотал, кто-то истерически визжал, кто-то рыдал с притворным умилением. Дафне стало противно.
«И частью этого я хочу стать?!»
Она почувствовала ободряющее прикосновение Мефа.
«Нет, я просто обязана стать частью этого. Когда мрак примет меня, я смогу помочь Мефодию, побороться вместе с ним за его эйдос. И ни одна темная сила не сможет нам помешать!»
- Тихо! – крикнул Арей. Все вопли и всхлипы немедленно прекратились, - Мефодий Буслаев, наследник мрака! Готов ли ты принять Дафну, разделить с ней боль ее крыльев, свою темную сущность, мрак своего эйдоса? Готов ли ты впустить её во тьму не простым стражем, а её Повелительницей?
Меф не колебался ни секунды.
- Готов!
Арей молча протянул ему кинжал и кубок. Мефодий освободил ладонь от руки Даф, чтобы взять сосуд. Потеряв контакт с Буслаевым, светлая запаниковала в душе.
«Что я делаю?! Что я сделаю?!»
Но она так и не попыталась остановить обряд.
Мефодий, взяв в левую руку кубок, а в правую – кинжал, сделал лезвием длинный глубокий надрез на внешней стороне ладони. Кровь стекала в кубок медленно и неохотно: все же Меф разрезал капилляры, а не вену. Когда сосуд заполнился примерно наполовину, Буслаев протянул его Арею.
Мечник принял кубок из его рук осторожно, словно величайшее из сокровищ. Дафна осторожно погладила Мефа по раненой ладони. Арей потребовал у светлой:
- Крылья!
Дафна протянула заметно дрожащую руку к цепочке и сняла амулет с шеи. Не дожидаясь, пока девушка отдаст крылья добровольно, Арей схватил их за цепочку и, морщась от причиняемой ему кулоном боли, быстро бросил их в кубок с кровью Мефодия. Бронзовые насечки-символы засветились разными, едва видимыми, цветами. Неизменной осталась лишь надпись на основании: «Lux ex tenebris».
Тут Даф почувствовала острую боль в груди, будто кто-то невидимый медленно и с наслаждением вгонял в ее сердце острую длинную иглу. Бегемот, доселе притворявшийся дремавшим у ног светлой, вскочил и положил к ней на колени морду и обе передние лапы, помогая перенести боль, оттягивая ее часть на себя. Даф открыла рот, ей не хватало воздуха даже на то, чтобы закричать от боли. Арей протянул ей кубок:
- Пей.
Не задавая никаких вопросов, Дафна схватила его и жадно начала глотать кровь. Сейчас она была готова на все, что угодно, лишь бы унять боль. В голове у девушки внезапно всплыли строки: «…но самую сильную боль дарх причиняет тому, кто носит его».
Когда кровь в кубке закончилась, Даф снова смогла дышать. На дне сосуда она увидела крылья, но это был не тот амулет, который она носила раньше. Бронза почернела и словно обуглилась, будто совсем недавно горела в пламени, хотя умом Дафна понимала, что это невозможно. Серебряная цепочка тоже почернела. Даф вытащила из кубка крылья и надела их. Кровь, оставшаяся на кулоне и цепочке, немедленно запачкала шею и грудь девушки. Ощущение силы захлестнуло Дафну пьянящей эйфорией. То самое чувство праздника, о котором говорил Бегемот. Вот только мешало чувство пустоты и холода там, где когда-то вырастали белоснежные крылья.
Даф поняла, что больше никогда не сможет взлететь. Черные крылья появятся по первому зову, но они не смогут вознести ее к солнцу, к Эдему.
Зато с радостью отправят в бездны Тартара.
Окровавленная цепочка обжигала кожу Даф, но она старалась улыбаться. Потому что рядом был Меф. Потому что теперь они были неразлучимы ни светом, ни тьмой.
- Слава мраку и его Повелителям! – гаркнул Арей.
- Слава… слава! – закричали вразнобой остальные стражи.
И только Лигул довольно потер руки. Он один из немногих понял, что теперь за Дафну не вступится свет…

***

Когда стрелка старых настенных часов приблизилась к единице, Эссиорх проснулся в пустой квартире и невидящим взглядом уставился на потолок. Хранителя бил озноб, словно какого-то лопухоида, подхватившего грипп. Эссиорх смял подушку и лег на нее животом. Кровь бешено стучала в висках, словно пыталась вырваться наружу. Руки тряслись, как у заправского алкоголика, а серебряные крылья обжигали грудь даже через майку.
Эссиорх сел. Его голова закружилась, во рту появился металлический привкус крови, к горлу подступила тошнота. Хранитель попытался встать. Это удалось с трудом – ноги отказывались ему подчиняться. Цепляясь за стены, он кое-как добрел до кухни. Открыл посудный шкаф над мойкой и вытащил высокий стеклянный бокал, который тут же выскользнул из запотевшей руки и, упав на мойку, треснул. Эссиорх поднял стакан, ополоснул его проточной водой из крана, ей же наполнил, насколько позволяла трещина, и отхлебнул немного. Отняв стакан от губ, он увидел, что стеклянные края запачканы кровью. Не веря своим глазам, Эссиорх провел тыльной стороной ладони по губам. На руке осталось размазанное пятно крови.
- Да-да, ты правильно понял: ты умираешь, - ехидно прозвучал за спиной Эссиорха голос Улиты.
Страж обернулся. Ведьма сидела за кухонным столом и размешивала в чашке чайной ложкой сахар.
- Улита? – прошептал Эссиорх.
Она встала, бросив ложку на стол, и подошла к сползающему по стене на пол хранителю.
- Нет, я всего лишь иллюзия, созданная твоим сознанием. Точнее, твоим умирающим сознанием. Ты хотел бы видеть ее перед смертью, но ее нет. И поэтому появилась я.
- Но… почему я… - Эссиорх не договорил: ему тяжело было напрягать связки.
- Умираешь? - угадала иллюзия, - а как ты думаешь? Когда подопечный хранителя погибает, ему назначают нового подопечного. А вот если подопечный предает свой эйдос и обращается к тьме - хранитель погибает. Потому хранителю, не уберегшему подопечного, незачем жить. Помнишь, как Иешуа не уберег Понтия Пилата? А Свет, немного подумав, раздул из этого красивую сказочку под названием Новый Завет. А через пару тысячелетий этим воспользовался и Мрак. Помнишь «Мастера и Маргариту»?
Эссиорх промолчал. Лже-Улита присела на корточки рядом с ним.
- Даф отреклась от света и приняла мрак. Вы неразрывно связаны. Снимешь сейчас крылья и тоже отречешься – выживешь. Может быть. А может, и не выживешь – твои крылышки тебя изрядно измотали.
Эссиорх закрыл глаза:
- У… у меня есть… выбор?
Иллюзия усмехнулась.
- Конечно. Можешь отправиться к Дафне и убить ее прежде, чем эйдос покинет ее. Только в Прозрачных Сферах тебя за такое по головке не погладят: лишат крыльев и навеки изгонят с Семи Небес. Как тебе такая перспектива?
Эссиорх не ответил.
- Но, на твоем месте, я бы приняла мрак: больше шансов вернуть Дафну к Свету. Если бы я, конечно, не была бы иллюзией…
- Изыди… - прошептал хранитель.
Псевдоулита хмыкнула.
- Как скажешь! В конце концов, я всего лишь твой бред!
Иллюзия растаяла в воздухе. Эссиорх, прислонившись затылком к стене, мучительно соображал, что делать. Да, выбор у него был небогатый, но Эссиорх принял решение…

***

Мефодий помог Дафне встать с кресла. Её шатало, голова кружилась.
- Что с тобой? Тебе плохо? – обеспокоено спросил Меф.
Даф прикрыла глаза и коснулась груди.
- Нет… - тихо прошептала девушка, - нет… нет, только не это!
Она бросилась к Арею через толпу танцующих. Их было так много, что, казалось, будто они способны поглотить Дафну, растворить ее хрупкое тело в этой безликой грязной толпе.
Хохот. Толчок. Удар. Пьяный крик.
Отчаявшись, Даф остановилась посреди зала. На глаза навернулись слезы. Едва соленая капелька пробежала по щеке, музыка стихла. Зал быстро начал пустеть, пока в нем не остались лишь Дафна, Мефодий, Улита и Арей.
Девушка в панике кинулась на Арея с кулаками. Мечник даже не пытался сопротивляться ее слабым девчачьим ударам.
- Вы… вы знали! Почему вы не сказали?! – захлебываясь слезами, прокричала Даф.
Мечник прищурил взгляд.
- Можно подумать, ты не догадывалась. Ты предала свой эйдос, и он тебя покинул. Став первым в твоем дархе.
- Дарх?! Вы говорили, что крылья не могут стать дархом!!!
- А кто сказал, что твой дарх – это крылья?
Словно в ответ на вопрос Арея, новая серебряная цепочка на шее Дафны обожгла кожу холодом. Девушка согнулась пополам, глотая ртом воздух.
- Вы обманули ее! – закричал Меф, вызывая меч Древнира и обрушивая его на учителя.
Арей с легкостью материализовал свой клинок и парировал удар.
- Я страж мрака, парень!
Мефодия швырнуло в другой конец зала. Арей позволил мечу исчезнуть из его руки. Мечник повернулся, собираясь уйти в кабинет, но на пороге обернулся и ледяным голосом произнес:
- Кстати… Повелительница, у тебя больше нет хранителя.
Дверь за Ареем захлопнулась. Дафна подняла полный боли и горя взгляд на Улиту:
- Эссиорх? Нет… но как ты могла это допустить?!
Ведьма грустно улыбнулась.
- Расклад прост, Даф. Он теперь в Эдеме…