Глава 1. Начало.

Задрав голову, Девочка смотрела на уходящую вверх стеклянную стену. Собственно, это была обычная стена обычного офисного здания – зеркальные окна в ржавой решетке стальных рам. Как огромное трехсотэтажное трюмо здание отражало город, унылую старую деву в розовой шали утренней мороси. Но Девочку интересовал не зазеркальный пейзаж. Сквозь свои очки для плавания, в которых можно было не щуриться, спасаясь от летящих в глаза капель, она пыталась разглядеть верхушку небоскреба. Но стена уползала в облака, и разобрать где кончается здание, а где начинается небо, не было никакой возможности. Это было ужасно обидно, тем более что Девочка специально пришла сюда рано утром, пока дождь не зарядил в полную силу, и видимость была пока еще приличной. И свои очки для плавания специально для этого нацепила. В остальном дождь не приносил ей таких уж хлопот. Дети, в отличие от взрослых быстро привыкают к новым обстоятельствам, а когда начался дождь, ей и было-то всего десять.
Девочка посмотрела на бурый бетонный забор вокруг Стеклянной Башни и вспомнила, как в тот год он был весь скрыт разноцветными лозунгами. Что-то типа «Сдадим последнюю очередь строительства к 150-тилетию Великого Июньского Переворота!» В школе спорили: успеют - не успеют до праздничной демонстрации.
Девочка досадливо пнула ногой в синем резиновом сапоге бетонную плиту, и, развернувшись, пошагала через безлюдную площадь. Возле аллеи она остановилась и снова повернулась лицом к башне. Четыре года назад на этом самом месте стоял, шушукался, хихикал и подпрыгивал от нетерпения её 4-В класс 74-ой средней школы. Сорок мальчиков и девочек, похожих на лимончики в своих желтых парадных комбинезонах. Они и еще несколько тысяч цитрусовых детей, зажав в кулаках бумажные букеты, ждали начала праздничной демонстрации. Сегодня последний день комбинезонов, и зорких учительских глаз, и хождения строем. А впереди длиннющие каникулы, жаркое городское лето, мороженое, целые бесконечные дни на улице и прозрачные звездные ночи на балконе, и даже, может быть, поездки к далекому и от этого совершенно нереальному морю.
Репродукторы на фонарных столбах посипели и закашляли невыносимо бодрые жизнерадостные марши. По Главному проспекту поплыли преображенные до неузнаваемости камуфляжем из размалеванной фанеры и бумажной мишуры грузовики. Толпы народа по обеим сторонам улицы с энтузиазмом трясли плакатами и громогласно подхватывали хрипящие из репродуктора здравицы: «Слава прозорливым Вдохновителям Великого Июньского Переворота! Слава!», «Слава нашему мудрому Руководителю! Слава!», «Слава самоотверженным труженикам дважды Желтознаменной Жестяной шахты номер два!»
«Слава! Слава!» - гремели самоотверженные труженики, а сами поворачивали головы к дальнему концу проспекта, откуда все явственней доносился звериный рык движущейся танковой колонны. Об этом отклонении от традиционного праздничного сценария уже неделю сообщали в каждом выпуске Городских Теленовостей. Все, включая школьников, знали – танки пройдут по проспекту до Башни, обрушат украшенный плакатами забор и салютуют холостым залпом из всех орудий. И заиграет оркестр, и мэр в окружении «первых лиц» перережет ленточку и раздаст её кусочки на память этим самым «первым лицам». И наконец-то будет считаться законченным многолетнее грандиозное строительство самого высокого во всех южных губерниях здания.
Как доисторические железные черепахи танки неторопливо ползли к площади. Дети, вытянув шеи и затаив дыхание, следили за их передвижением. Девочку, за то, что она шалила, учительница переставила в третий ряд, и теперь ей почти ничего не было видно за спинами более высоких одноклассников. Сначала Девочка пыталась подпрыгивать, но учительница зашипела на нее и пригрозила вызвать в школу родителей. Тогда Девочка окончательно расстроилась и стала смотреть вверх, на небо.
А там происходило что-то необычное и поэтому необычайно интересное. Прозрачные перышки облачков, висящие в неоново-синем куполе неба, вдруг как магнитом стало притягивать к блестящему всеми своими зеркальными гранями шпилю Башни. Со всех концов небосклона к нему сползались похожие на овец облака, по дороге сбиваясь в небольшие отары и даже в целые облачные стада. Вскоре верхушку Стеклянной Башни уже невозможно было рассмотреть сквозь плотный щит облаков. Над площадью быстро темнело, но восторженно орущей, машущей цветами и транспарантами толпе было не до загадочных атмосферных явлений. А, между тем, исчезли последние, самые далекие голубые просветы и все небо затянула плотная серая масса.
Девочка заворожено следила за тучами, которые вокруг Башни вдруг стремительно начали менять цвет, наливаясь розовым и постепенно темнея до густо-багрового. Это зрелище напомнило Девочке вид листка бумаги, опущенного в кастрюлю с вишневым компотом. Сначала намокает провисшая серединка, и влага постепенно расходится к краям. То же самое происходило сейчас с небом, воспроизводя сцены конца света из какого-нибудь широкоформатного фантастического ужастика.
Но Девочка любила фильмы ужасов, и страшно ей не было. И когда на стоящую впереди желтую цитрусовую спину упала первая красная капля, она тоже не испугалась. А через минуту красные пятнышки покрывали все, что попадалось на глаза. Разом смолкли вопли толпы, истерически взвыв, заткнулись громкоговорители, стих рев моторов – танки остановились в паре метров от забора. Стало слышно, как дробно барабанят дождевые капли по их броневым панцирям.
В наступившей тишине чей-то визг прозвучал особенно громко и пронзительно. Это вывело всех из минутного оцепенения. Как вражеская газовая атака, к которой в Девочкиной школе готовились на уроках гражданской обороны, удушающая волна паники настигла толпу. Люди беспорядочно заметались по площади, ища укрытия. Кинулись к ближним домам, набиваясь в подъезды. Забирались под скамейки, намереваясь хотя бы там переждать этот ужасный красный ливень.
Только Девочка стояла неподвижно и глядела себе под ноги. Там, вокруг ее дешевых пластиковых сандалий собиралась красная веселая лужа. Девочка присела на корточки, чтобы было лучше видно. Хотя множество голосов с разных сторон вопило: «Кровь! Кровь!», на кровь это похоже не было. Скорее, будто в воде помыли кисточку от красной акварели. Украдкой оглянувшись, вдруг увидит кто-то знакомый и нажалуется маме, Девочка побулькала в луже рукой и облизнула мокрые пальцы. Безвкусно, как самая обыкновенная вода. Это ее даже несколько разочаровало.
Девочка поднялась и осмотрелась. Никого из ее класса не было видно, учительница тоже исчезла. Повсюду валялись мокрые бумажные цветы, мятые лозунги и портреты героев Великого Переворота, утонувшие в красных лужах. Несколько человек с перепуганными лицами жались к толстым тополиным стволам. Девочка откинула с лица прилипшие волосы и оглядела свой промокший, некогда парадный, но все еще цитрусовый комбинезон, поменявший цвет с лимонного на апельсиновый. Подумав, Девочка решила, что прятаться от дождя уже нет смысла, и, сунув руки в карманы, побрела по середине пустынного проспекта, загребая лужи пластиковыми сандалетами.