Гроzы sнаружи
"Ноябрь цепляется грозами за межреберье. Он вправляет мне мысли, как кости при переломе.
Вчера все было так смазано, я ничего не помню кроме того, что играла на памяти только черными
клавишами. Он обнимал. Птицы сложили крылья, птицы целуются у двери и вспоминают
как когда-то видели море. Я говорю: "Не знаю, как все это одеть в слова, не используя аллегорий"
и под платьем с открытой спиной прячу истину. Учусь говорить без слов, играть, не касаясь клавиш.
Обещай, пожалуйста, что ты никогда меня не оставишь."
_____________________***_____________________
Капли проливного дождя ударялись о стеклянную гладь окна, разбивались и, пресекая пути друг дуга, бесчисленным множеством дорожек струились вниз. Единственным источником света в этот поздний ночной час были вспышки молнии посреди черного неба. Порывистый осенний ветер кружил в замысловатом танце палую листву. Несмотря на разыгравшуюся бурю, в помещении царила тишина и покой. Тина подняла руку и прикоснулась кончиками пальцев к окну. Девушка была недосягаема ни для ветра, ни для дождя, но холод фантомными электрическими импульсами пронизывал клеточку за клеточкой, пока не сковал легкие. Голдстейн сомкнула ресницы.
Со следующим вдохом она открыла глаза и снова увидела воду. Десятки лье мутной воды вокруг. Сковывавший Тину холод сменялся страхом, всплеском адреналина в крови, отчаянием, пока наконец не пришло странное умиротворение. Все предшествующее этому казалось таким далёким и неважным: погоня за преступниками, приведшая мракоборцев из каменных джунглей города туда, где материк омывают воды Атлантики, попытки остановить противников, проносящиеся, вспарывающие воздух заклинания, смертельная схватка, край высокого мыса на пару десятков метров выдающегося острым углом в океан; держа за руку, кто-то настоятельно просит её уйти, но она остаётся, последним движением отталкивая от себя говорившего с ней, чтобы уберечь от летящего в их сторону сгустка темной магии. Тина вздрогнула, отступила назад, но уже не чувствовала, как её пальцы выскользнули из чужой руки. Застыв от секундного ужаса, он увидел в её глазах отражение яркой вспышки заклятья, а после - опустевший край мыса.
Сорвавшись с головокружительной высоты, Голдстейн ударилась о водную гладь, лишь чудом не задев прибрежные скалы. Крича, беснуясь от страха и боли глубоко внутри собственного разума, она не могла заставить тело пошевелиться, только уверенно шла ко дну, пока ледяная вода окончательно не потушила над ней хрупкий закатный свет, не утолила всякую мысль о страхе и боли.
Погрузившись в спутанные туманные воспоминания, Тина не заметила, как отворилась дверь. Вместе с лёгким сквозняком вошедший человек на мгновение впустил в комнату эхо чужих разговоров и музыки светского раута волшебного сообщества. С коротким щелчком замка помещение вновь погрузилось в сонную тишину. Он не хотел тревожить, нарушать задумчивость девушки, поэтому просто стоял за ее плечом, вдыхая лёгкий цветочный аромат тёмных локонов. Когда-то они были коротко подстрижены, почти как у её сестры, а теперь свободно струятся шелком за спиной, прикрывая часть глубокого выреза чёрного вечернего платья. Пожалуй, так ему нравилось гораздо больше.
Тина по-прежнему касалась окна, отделявшего от разыгравшейся снаружи непогоды. Дыхание девушки вдруг стало учащаться, будто ей снился очередной кошмар из которого не было выхода. Его тёплая ладонь легла поверх её, остановив разбегавшуюся по стеклу от кончиков пальцев волшебницы паутину мелких трещин.
- Репаро, - едва уловимый шепот вернул девушку в реальность, одновременно исправив урон причиненный стеклу. Ей не нужно было видеть лица, чтобы точно знать, кто стоит за её спиной, кто снова и снова поднимает её со дна тёмного омута, поддерживает, стоит ей оступиться в попытках заново научиться ходить по земле.
Тина сложила руки на груди, словно защищаясь от холодного ветра. Он молча повторил движение, заключая девушку в свои объятья.
- Прости, что не сказав, оставила тебя, Перси. Мне нужно было отдохнуть от шума и толпы людей.
- Всё в порядке. Надеюсь, я не помешал тебе.
- Помешал? Разве что разбивать вдребезги окна чужого дома, - с усмешкой ответила Тина.
Персиваль знал, что она изо всех сил старается казаться сильной, видел улыбку и то, как она меркнет под гнётом скрываемого страха, отражается страданием на лице волшебницы.
- Это пройдёт, Тина. Всё наладится, я обещаю, вот увидишь, - чувствуя, как она слабеет, Грейвс крепче прижимал её к себе. - Не сдавайся, прошу тебя. С каждым разом ты справляешься всё лучше, - Голдстейн лишь отрицательно качала головой, сминая в пальцах манжеты его белой рубашки, выступающие из-под чёрного пиджака. - Контроль вернётся к тебе. Слышишь?
В голосе волшебника было столько надежды, мольбы и уверенности, что она постепенно успокоилась. Отвернувшись от окна, Тина всматривалась в его лицо, полное решимости и веры, которых всегда с лихвой хватало на двоих. - Откуда черпает силу самая стойкая моя опора? Почему ты всё ещё здесь? Не оставляешь, как оставили все неподвижную под толщей воды. В голове толпились немые вопросы. Грейвс читал каждый из них сотню раз до этого вечера, хотел, но как ни странно, боялся дать вслух ответ. А может, она сама обо всем догадывалась, но тоже боялась, понимая, что пути назад не будет. - Зачем ты вернул меня?
- Чтобы напомнить как ты спасла меня. Задолго до того, как оттолкнула от края.
Его шепот оглушил сильнее грома и молний снаружи, искренность, глубина слов были также чисты и естественны как само дыхание. Сердце Тины разрывалось и тут же знакомо заживало, как любые раны, как любая боль рядом с ним. Грейвс хотел обнимать и целовать её до беспамятства, но Тина всё ещё была где-то там за прозрачным стеклом, пеленой горячих непрошеных слёз, что нуждались и в то же время опасались новых признаний. Не отводя взгляда от Перси, Голдстейн прикоснулась к своей груди. Там, под тонкой тканью платья скрывалась цепочка с обручальным кольцом.
- Только ты одна из всех смотрела мне прямо в глаза — так, словно я что-то значу...