Пролог

— Вер­ну­лись, гу­лены!

Джин­ни Пот­тер, трях­нув ры­жими куд­ряшка­ми, смах­ну­ла снег с пла­ща ма­лень­ко­го Аль­бу­са Пот­те­ра. Тот за­мотал го­ловой, и ма­ма ве­село зас­ме­ялась ему в такт. К но­чи уси­лилась мок­рая ме­тель, и тол­стые хлопья сне­га па­дали так плот­но, что не бы­ло вид­но ни­чего. До­ма бы­ло теп­ло и у­ют­но. И Джин­ни, ве­село пох­ло­пывая сы­на по пле­чам, сбра­сыва­ла с не­го не­от­ли­пав­шие во­дянис­тые сне­жин­ки, а за­тем сма­тыва­ла с не­го шар­фик. Гар­ри грус­тно пос­мотрел на же­ну: нес­мотря на свои трид­цать пять лет, Джин­ни выг­ля­дела под­тя­нуто и бод­ро.

— Па­па вер­нулся! — ра­дос­тно крик­ну­ла по­явив­ша­яся в две­рях ма­лыш­ка Ли­ли. Она ве­село шле­пала по по­лу бо­сыми нож­ка­ми. Она об­ня­ла его теп­лы­ми руч­ка­ми, рас­це­лова­ла, а за­тем по­бежа­ла к Джин­ни. Та улыб­ну­лась и пот­ре­пала Ли­ли за во­лосы. «Как хо­рошо, ког­да у де­тей есть ма­ма», — грус­тно улыб­нулся Гар­ри.

— Идем­те к сто­лу! — пот­ре­бова­ла Джин­ни, и все чет­ве­ро от­пра­вились в сто­ловую. Гар­ри по­кор­но по­шел и ак­ку­рат­но поп­ра­вил Ли­ли пле­чо. Его де­ти всег­да бы­ли для не­го важ­нее все­го. Важ­нее ра­дос­ти, счастья и да­же бо­ли.

Гар­ри пос­мотрел на же­ну. Джин­ни по-преж­не­му об­ла­дала иде­аль­ной спор­тивной фи­гурой. Пер­вая спорт­смен­ка ма­гичес­кой Бри­тании, она не зна­ла рав­ных в по­им­ке снит­чей. Она с двух­летне­го воз­раста по­сади­ла всех де­тей на мет­лу, и они ле­тали как пти­цы. Гар­ри ло­вил се­бя на мыс­ли, что пух­ло­ватые но­ги Кэт­рин не срав­нятся со строй­ны­ми и под­жа­рыми но­гами Джин­ни. Но вся­кий раз Гар­ри приз­на­вал­ся се­бе, что имен­но Кэт он хо­тел бы ви­деть спус­кавшей­ся по лес­тни­це его до­ма. И ре­бенок у них дол­жен был быть толь­ко один…

Гар­ри еще раз пос­мотрел на же­ну. Нет ни­чего грус­тнее об­ли­ка жен­щи­ны, ко­торую ты раз­лю­бил и ко­торая по­нима­ет это.

Де­ревян­ные сту­пень­ки пре­датель­ски скри­пели. На­вер­ное, они так­же скри­пели и в тот сол­нечный мар­тов­ский ве­чер, на­кану­не то­го ро­ково­го дня. Джин­ни не раз спра­шива­ла, по­чему он на­чал ку­рить. Он иног­да от­шу­чивал­ся, что си­гарет­ный дым ус­по­ка­ива­ет. Иног­да злил­ся, на­поми­ная, что дав­но пе­рес­тал быть «ма­лень­ким маль­чи­ком», ко­торый нуж­да­ет­ся в опе­ке. Но он ни­ког­да не го­ворил ей прав­ду.

— Я зай­ду в ка­бинет пе­ред ужи­ном, — как мож­но лас­ко­вее улыб­нулся он. — Лил, прек­ра­ти ме­ня дер­гать за ру­кав.

— Ли­ли, под­ни­май­ся. Па­па нас­толь­ко за­нят, что не пой­дет на ужин с на­ми.

Иро­нию бы­ло лег­ко уло­вить, но Гар­ри не об­ра­тил вни­мание. За ми­нув­шие один­надцать лет он при­вык к та­кому об­ще­нию. Он не лю­бил его. Но в ми­ре, где есть хо­тя бы од­на тре­щина, ник­то не стра­да­ет по боль­шим раз­ло­мам кам­ней.

Бе­лые ска­тер­ти си­яли нак­рахма­лен­ной све­жестью. Гар­ри со­щурил­ся и, улыб­нувшись, с удо­воль­стви­ем пос­мотрел, как Аль­бус са­дит­ся за сто­лик, с уси­ли­ем отод­ви­гая тя­желый ду­бовый стул. «Неп­ре­мен­но схо­жу зав­тра к Кэт­рин», — улыб­нулся он се­бе.




Он хо­рошо пом­нил то мар­тов­ское ут­ро. Он ре­гуляр­но пе­реби­рал в счас­тли­вых снах его каж­дую под­робность. Это был теп­лый и очень сол­нечный день. Он дол­го со­бирал­ся на ра­боту и слег­ка по­резал лез­ви­ем под­бо­родок. По­том ско­рее по­ел при­готов­ленные Джин­ни грен­ки, буд­то очень спе­шил. Он об­нял ее, ухо­дя, но об­нял с не­хоро­шим пред­чувс­тви­ем. Ведь он очень лю­бил ее. Лю­бил, до то­го прок­ля­того мар­тов­ско­го ут­ра, ко­торое, увы, нель­зя вы­чер­кнуть из жиз­ни.

Он ни­ког­да не за­будет, как си­дел в ка­бине­те. Ни­ког­да не за­будет взгля­да жес­тких се­рых глаз тол­сто­вато­го сот­рудни­ка ми­нис­терс­тва Пи­тера Спой­ле­ра. Ни­ког­да не за­будет, как тот за­бежал в его ка­бинет. И ни­ког­да не за­будет его слов, что с Гар­ри же­ла­ет по­об­щать­ся их но­вая ста­жер­ка по име­ни Кэт­рин Сей­мур.

Гар­ри не лю­бил, ког­да его бес­це­ремон­но от­вле­кали от ра­боты. Но по­чему-то сог­ла­сил­ся. Сог­ла­сил­ся — и до кон­ца дней не мог за­быть эту де­вуш­ку с прон­зи­тель­ны­ми се­ро-го­лубы­ми гла­зами, чуть пол­но­ваты­ми ру­ками и тон­ким длин­ным но­сом. Она не бы­ла кра­сави­цей. И все же в ее лу­чис­тых гла­зах бы­ло стран­ное ощу­щение по­дарен­но­го толь­ко ему счастья. С пер­вой ми­нуты он с удив­ле­ни­ем за­метил, что гла­за Кэт­рин си­яли вол­шебным све­том. И Гар­ри ка­залось, что гля­дя на не­го, она с пер­во­го взгля­да бы­ла счас­тли­ва.

Они дол­го гу­ляли с Кэт­рин по ко­ридо­ру и о чем-то бол­та­ли. Она щу­рилась из-под блес­тя­щих оч­ков навс­тре­чу сол­нечным лу­чам. По­том они си­дели в прос­том маг­гловском ка­фе и ве­село пи­ли жас­ми­новый чай. «У нас так мно­го об­ще­го, прав­да?» — нача­ла раз­го­вор Кэт, ед­ва они се­ли за сто­лик. Бе­лый плащ Кэт ви­сел на ве­шал­ке, и ему сно­ва ка­залось, что улы­балась она толь­ко для не­го.

При­дя до­мой, он сос­лался на ус­та­лость и лег спать. Он не спал всю ночь, слу­шая теп­лый шум ве­сен­не­го дож­дя. Его тряс­ло от тем­пе­рату­ры или лег­кой ли­хорад­ки, но это бы­ла счас­тли­вая ли­хорад­ка. Ли­хорад­ка, пе­ред ко­торой ми­нуты счастья с Джин­ни не сто­или ни­чего.

Пер­вые две не­дели он пи­сал ей каж­дый ве­чер пись­ма: Кэт у­еха­ла к семье в Й­орк. Он до­гово­рил­ся о ко­ман­ди­ров­ке в Па­риж — глав­но­му ав­ро­ру Бри­тании бы­ло не труд­но это сде­лать. Он снял но­мер в до­рогой гос­ти­нице. В но­мере бы­ло мно­го бе­лых ламп и тем­но-ко­рич­не­вый сто­лик-бю­ро. Он пос­та­вил прос­тую ко­февар­ку и, улы­ба­ясь, сва­рил две чаш­ки креп­ко­го чер­но­го ко­фе. Он знал, что Кэт прим­чится к не­му хоть на край све­та. И он знал, что их ве­чер бу­дет длить­ся веч­ность…





— Я поп­ро­шу вас боль­ше не слать мне сов, — го­лос Кэт­рин был как ни­ког­да хо­лод­ным и жес­тким. — Не смей­те.

— Но, Кэт… пой­ми…

— Очень хо­рошо. Я все по­нимаю очень хо­рошо, — хо­лод­но про­гово­рила она.

— Кэт, пой­ми: ты за­меча­тель­ная…

— Ра­да, что оце­нил, — ехид­но про­гово­рил чуть хрип­ло­ватый го­лос. — Но меж­ду на­ми все кон­че­но. У те­бя есть своя семья. У ме­ня — дос­той­ный муж­чи­на, ко­торый пред­ла­га­ет ру­ку и сер­дце. По­верь, так бу­дет луч­ше для нас обо­их.

Сна­чала с ним был шок — он ду­мал, что че­рез па­ру дней все прой­дет. Пер­вые дни он ста­рал­ся ду­шить боль, бе­гая ку­рить каж­дые два-три ча­са. По­том он по­нял бес­по­лез­ность этих по­пыток. Боль бра­ла свое, и Гар­ри ка­залось, буд­то он каж­дый день он те­ря­ет литр кровь. Он вспо­минал в де­талях каж­дый день их не­дол­го­го счастья. По­чему он не за­хотел рас­ска­зать все Джи­нии? По­чему он не за­хотел сде­лать Кэт единс­твен­ной мис­сис Пот­тер? «Че­ловек, пе­режив­ший свое счастье», — на­зывал он се­бя.

Сто­яли хо­лод­ные но­ябрь­ские зо­ри, ког­да он по­нял, что не мо­жет боль­ше жить с ту­пой но­ющей болью. Не мо­жет жить с чувс­твом, буд­то по­хоро­нил Кэт за­живо. Не мо­жет жить, зная, что ни­ког­да боль­ше не уви­дит ее. Он приг­ла­сил в то же ка­фе Гер­ми­ону и под стро­жай­шей тай­ной рас­ска­зал ей все. Ста­рый друг, она бы­ла с ним в го­ре и в ра­дос­ти.

Они по­сиде­ли в том же ка­фе, где в тот мар­тов­ский ве­чер си­дели с Кэт. Гер­ми­она пи­ла жас­ми­новый чай и как всег­да раз­ре­шила все ло­гикой. Чес­то­люби­вой де­воч­ке был ну­жен ге­рой ма­гичес­ко­го как дос­топри­меча­тель­ность ее кол­лекции. Од­но­му чер­ту из­вес­тно, что она под­ли­ла ему в ко­фе в тот ве­чер. И не при­мени­ла ли она «Imperio» в мо­мент их пер­вой встре­чи? Он поп­ро­сил Гер­ми­ону мол­чать и не со­об­щать это Джин­ни.

Ид­ти до­мой бы­ло лег­ко. Мир не пе­реме­нил­ся. Прос­то рух­ну­ла еще од­на сказ­ка, ко­торую он сам со­чинил. Он смот­рел на яр­ко крас­ный за­кат и ду­мал, что те­перь ему ста­нет лег­че. Ошиб­ки? Кто их не со­вер­шал? Из­ме­на? А мно­гие ли муж­чи­ны не из­ме­няли же­не? А Кэт­рин… По­думать толь­ко — ра­ди этой чес­то­люби­вой дря­ни он хо­тел бро­сить дом, бе­ремен­ную же­ну и де­тей. А для нее это бы­ло за­бав­ной иг­рой… Ее улыб­ка? Но кра­сиво улы­бать­ся уме­ют и отъ­яв­ленные не­годяи.

Все раз­ре­шилась в теп­лый май­ский ве­чер, ког­да за ок­ном сто­яла но­вая вес­на. В его ка­бинет сно­ва, как не­ког­да, во­шел Пи­тер Спой­лер и спро­сил, пом­нит ли он ста­жер­ку Кэт­рин Сей­мур. Гар­ри кив­нул, что-то про­бур­чав.

— Ее ма­ма про­сила вам пе­редать это, — Пи­тер про­тянул кон­верт.

Гар­ри с до­садой рас­пе­чатал его. Пись­мо — ко­неч­но, это бы­ло ее пись­мо, что она рас­ка­ива­ет­ся, стра­да­ет и хо­чет вос­ста­новить от­но­шения. Рон был прав — все жен­щи­ны оди­нако­вы. Но это бы­ла боль­шая кол­догра­фия, на ко­торой Кэт­рин си­дела в цве­тастой коф­те, лег­ких лет­них туф­лях с от­кры­тыми но­сами и не­понят­но че­му улы­балась. Свер­ху бы­ла хо­рошо вы­деле­на чер­ная лен­та. Тра­ур­ная лен­та.

— Она умер­ла? — спро­сил пот­ря­сен­ный Гар­ри.

— При ро­дах, — спо­кой­но от­ве­тил Пи­тер Спой­лер. — Она пред­почла про­вин­ци­аль­ную маг­гловскую кли­нику на­шим вра­чам. А что мо­жет сде­лать маг­гловский шар­ла­тан, не зна­ющий ни­чего да­же про вол­шебную па­лоч­ку?

— А муж?

— Она ни­ког­да не бы­ла за­мужем, — по­жал пле­чами Пи­тер. — Ре­бен­ка унес­ла ее дво­юрод­ная сес­тра Мар­ти­на. Но он, по ее сло­вам, да­же не кри­чал. У бед­няжки бы­ли преж­девре­мен­ные ро­ды. Ду­маю, ре­бенок умер че­рез нес­коль­ко ми­нут. Ее ма­ме то­же ос­та­лось жить не­дол­го: у нее маг­гловская бо­лезнь — рак в чет­вер­тной ста­дии, и на­ши вра­чи бес­силь­ны ей по­мочь. Бед­няжка Кэт­рин, — вздох­нул Пи­тер.

— Бед­няжка, — ме­хани­чес­ки пов­то­рил Гар­ри. И тот­час по­чувс­тво­вал, как хо­лоде­ют его ла­дони. Не­веро­ят­ная, ужас­ная до­гад­ка осе­нила его.

— Это… Это про­изош­ло в Й­ор­ке?

Вмес­то от­ве­та Пи­тер опус­тил ве­ки.





Сле­ду­ющее ут­ро вы­далось яс­ным. Сол­нечные лу­чи ве­село ос­ве­щали ста­рин­ные до­ма. На тем­но-си­нем не­бе бе­гали яр­кие сол­нечные зай­чи­ки. Бы­ло бы сов­сем теп­ло, но хо­лод­ный ве­тер, на­летав­ший как шквал, про­низы­вал все те­ло. Дел на ра­боте бы­ло ма­ло, и Гар­ри, по­весив на стул ста­рый пид­жак, ап­па­риро­вал в Й­орк.

Он лю­бил этот ти­хий ов­раг, ве­дущий от ро­щи и клад­би­щу. Он всег­да при­мечал лю­бимый па­мят­ник из­да­лека. Он тай­ком сде­лал это мра­мор­ное над­гробье. Это бы­ла не­боль­шая сте­ла с изоб­ра­жени­ем Кэт. На пли­те она ра­дос­тно улы­балась — так же, как в тот да­лекий и­юнь­ский день, ког­да во­дила его по за­ко­ул­кам род­но­го Й­ор­ка. Тог­да он сде­лал ку­чу ее кол­догра­фий, в том чис­ле и эту. В смер­ти, как и в жиз­ни, Кэт счас­тли­во улы­балась.

Го­ворить с ее род­ней не бы­ло смыс­ла. Мар­ти­на — вы­сокая ху­доща­вая де­вица с ко­лючи­ми клю­чица­ми и рез­ко очер­ченны­ми ску­лами, пре­зира­ла сес­тру-ведь­му.

Он при­менил «Imperio» и зак­ли­нание час­тичной по­тери па­мяти. Но зна­ла Мар­ти­на нем­но­го. В тот ве­чер она вы­пила с друзь­ями и от­да­ла по­лумер­тво­го маль­чиш­ку од­ной из мед­сестер. Единс­твен­ное, что она пом­ни­ла —прон­зи­тель­ные ма­лахи­товые гла­за ре­бен­ка. Впро­чем, все ведь­мы — рас­путни­цы, и ее сес­трич­ка зас­лу­жила, что по­лучи­ла. Да и маль­чиш­ка — поч­ти мер­твый ра­хитич­ный вы­кидыш — ед­ва ли пе­режил мер­завку Кэт­рин. А ес­ли су­мас­шедший бо­гач («Мо­жет, ее лю­бов­ник?» — хмык­ну­ла она) пос­та­вил сес­трич­ке кра­сивый па­мят­ник — ее это не ка­салось.

Ис­кать ка­кую-то мед­сес­тру при­юта, унес­шую маль­чи­ка? Лег­че най­ти игол­ку в сто­ге се­на. Да и семья, де­ти, упор­но по­доз­ре­вав­шая что-то Джин­ни — не слиш­ком час­то на­ез­дишь­ся в Й­орк. Да и был ли это его ре­бенок? Де­ло был нас­толь­ко бес­смыс­ленно, что вряд ли сто­ило бро­сать­ся в не­го.

Пусть все ос­та­нет­ся как есть. Ей — мир­но спать в сво­ем пос­леднем до­ме. Ему — со­дер­жать семью, под­ни­мать де­тей и жить с веч­ным осоз­на­ни­ем ви­ны, ко­торой дав­но нет ни про­щения, ни ис­купле­ния. Улыб­ка Кэт на фо­не ла­зур­но­го не­ба под­твержда­ла, что так и в са­мом де­ле луч­ше. Она буд­то про­щала его, по­сылая не­зем­ной по­дарок. По­дарок, ко­торо­го он, ко­неч­но, был не­дос­то­ин.

Со­щурив­шись от яр­ко­го сол­нечно­го све­та, Гар­ри дос­тал влаж­ную сал­фетку и стал ак­ку­рат­но про­тирать мо­гиль­ный ка­мень. Нас­толь­ко ак­ку­рат­но, слов­но это бы­ло единс­твен­ным смыс­лом его жиз­ни.