Я сидела спокойно, пока меня не осенило.

«Ты любил Мейсли Доннер», - произнесла я.

Хеймитч кивнул, ни на секунду не отрывая взгляд от костяшек своих пальцев, побелевших от того, насколько сильно он сдавил бутылку, которую держал в руках. Затем он взглянул на меня с самым трезвым выражением, которое я когда-либо видела на его лице.

«Я любил Мейсли Доннер. Когда я услышал её имя во время Жатвы, а затем вызвали меня, то не смог дышать. Все, о чём я до этого думал, будущее, которое я представлял, все мои сожаления о прошлом... пошли прахом.»

Мгновение я смотрела на него в упор, стараясь не думать о том знакомом сценарии, который прокручивался сейчас в моей голове.

«Она знала?»

«Нет.»

Ну конечно же, нет. Я видела записи. Поведение Хеймитча в тот момент, когда он разорвал их союз, не подавало никаких признаков любви. Внезапно я рассердилась, когда вспомнила, насколько значимым он был для Мейсли.

«Почему ты не попытался спасти ее на арене?»

Хеймитч посмотрел на меня раздраженно, как будто пытался что-то втолковать маленькому ребёнку.

«Ты знаешь, почему.»

Внезапно я проснулась от кошмара, который испугал меня больше, чем любой другой до этого. Пит обнял меня. Я повернулась к нему лицом, он посмотрел мне в глаза и приятно улыбнулся.

«Я все еще здесь.»

Я нащупала его руку и сжала в ответ.

«Хочешь поговорить?»

В моём сне я была Хеймитчем, который на поле боя пытался найти способ разорвать союз с Мейсли. Наконец-то уходя, она медленно превратилась в Пита. Он обернулся, окинул меня прощальным взглядом и исчез в лесу. В этот момент я проснулась с криком. С минуту я промолчала, решив, что Хеймитч не обрадуется тому, что я расскажу Питу о нашем разговоре. Взвесив всё, я решила, что нам с Питом секреты между собой не нужны, а Хеймитч, скорее всего, будет слишком пьян, чтобы всерьёз об этом беспокоиться.

«Хеймитч любил Мейсли.»

«О!»

Пит уставился в потолок, переваривая эту новость. В конце концов, он изрёк: «Наверняка, я понимаю, почему он был так холоден с ней на Арене.»

Пит моментально понял, чего мне стоило держаться вместе до сих пор. Хеймитч сделал выбор, отличный от того, что сделал в день Жатвы Пит. Он сделал тот же выбор, что и я. И Хеймитч был прав: мы очень похожи. Внезапно до меня дошел смысл его слов, сказанных перед «Туром победителей»: «ты же знаешь, что можешь сделать все намного хуже.» И он был прав, конечно. Пит лучше меня, и я никогда не буду его достойна. Я взглянула на Пита и увидела, что он смотрит на меня.

«О чём думаешь?»

Я глубоко вздохнула и ответила: «Хеймитч принял то же решение, что и я, когда его бросили на Арену с Мейсли». Пит смотрел мне в глаза в тот момент, когда к нему пришло осознание. Его лицо выражало скепсис, но глаза выдавали Пита промелькнувшим выражением надежды.

«Ты любила меня, когда мы попали на Арену?»

Я вздохнула.

«Я понятия не имела, что такое любовь, когда оказалась на Арене. Я тщательно планировала будущее, но это не было связано с браком, или детьми. Я так боялась, что не смогу защитить их от Капитолия и Игр. Но, когда Эффи назвала твоё имя во время Жатвы… я поняла, что беспокоилась о тебе гораздо больше, чем думала. А затем я запихнула всё это на задворки сознания за те десять секунд, что ты поднимался к нам по лестнице. Я пообещала Прим, что вернусь домой, и понимала, что это значит: этого не сделаешь ты.»

Пит снова уставился в потолок, и на этот раз надолго. Я решила, что сейчас он борется со множеством ярких воспоминаний в своем сознании. Если честно, то я думала, что он пытается подавить некоторые воспоминания обо мне.

«Я знал, что не смогу убить тебя, но, в то же время, не мог быть твоим союзником. Поэтому надеялся, что кто-то другой «позаботится» о тебе, и мы не останемся на арене последними. Признаться, эта мысль не казалась мне столь ужасной, поскольку я думал, что ты помогаешь «Профи» охотиться на меня.»

Пит пропустил небольшой смешок, а мой голос смягчился, когда я продолжила: «Только когда ты спас меня от Катона, после того, как нас выследили переродки, я поняла, в чем заключалась твоя стратегия. Ты защищал меня все это время. А затем, когда Клавдий Темплсмит объявил, что мы оба можем выжить, часть моего подсознания поняла, что мне не нужно будет тебя терять, и я побежала к тебе.»

Когда я снова посмотрела на Пита, то мне показалось, что я увидела нечто вроде слёз в его голубых глазах, которые смотрели на меня с таким напором, какого раньше я никогда не видела. Он прошептал надтреснутым голосом: «Не понимаю… Ты притворилась тогда в пещере, будто у нас роман? Вот, что сказал тебе сделать Хеймитч! Вот о чем ты говоришь!»

Я вздохнула. Объяснения не имели смысла даже для меня, но мне нужно было как-то понять Пита.

«Честно говоря, я не знала, что чувствовала по отношению к тебе, когда мы были в пещере. И я не могла тратить время на то, чтобы это понять. Все, что я знала, так это то, что «мальчик с хлебом» уходит, и мне нужно было любым способом добиться того, чтобы ты выжил. Когда я нашла тебя в грязи у ручья, то даже не предполагала, что ты снова будешь ходить. Даже если я этого не осознавала, то таким образом проявлялась моя любовь к тебе.»

В его глазах слабо мелькнула надежда и даже немного радости, прежде, чем взгляд вновь стал собранным.

«И когда мы вернулись в двенадцатый Дистрикт, ты даже не зашла ко мне… Все время проводила с Гейлом…»

«Пит,» - тихо прошептала я. Сейчас я видела, насколько недооценивала его и как сильно его ранили мои поступки.

«Я знала, что причиняла тебе боль. Ты заслуживал большего, чем я могла тебе дать.»

Он внимательно изучил мое лицо прежде, чем складки на его лбу разгладились. Казалось, он принял этот ответ. Все эти объяснения и речи, что я произнесла, доставляли ему дискомфорт. Но, он всегда был хорошим оратором, и я знала, что должна как следует перед ним объясниться.

«И что ты чувствуешь по отношению ко мне сейчас?»

Я боялась услышать этот вопрос, но в то же время, он был вопросом, требующим ответа. Вместо того, чтобы ответить напрямую, я начала с другой темы.

«Когда я проснулась на планолете и поняла, что тебя нет, весь мой мир перевернулся вверх дном. Я несколько дней то приходила в сознание, то вновь его теряла. Я коротала дни, прячась от остального мира в небольших помещениях, или за водопроводными трубами до тех пор, пока не увидела твое первое интервью на телевидении. Затем, в ночь, когда была бомбардировка тринадцатого Дистрикта, мы с Финником говорили о тебе и об Энни. Он сказал, что любому видно, как сильно я тебя люблю. Любому, кроме меня самой.»

«Китнисс, я понятия не имел…»

Он начал гладить мои волосы. Похоже было на то, будто бы Пит беспокоится о том, как я переживаю пребывание заключении в то время, когда он находился на свободе. Я сжала его руку и продолжила.
«Когда я поняла, что Сноу использует тебя, чтобы сломать меня, я стал бесполезна для дела. Я впала в истерику, а должна была успокоиться. Именно тогда они решили спасти тебя и других трибутов, но потом ты вернулся и попытался убить меня ...»

Я остановилась на мгновение, воспоминание было слишком болезненным, чтобы продолжать. Я заметила, что Пит отстранился и держался за простыни, его лицо скривилось от боли. Полагаю, эти воспоминания были весьма тяжёлыми и для него.

«Я не буду продолжать, Пит.»

Он глубоко вздохнул, а затем снова погладил мои волосы.

«Нет, пожалуйста, я слишком долго ждал этого.»

Я взглянула на него буквально на мгновение, чтобы оценить его душевное состояние. Оно показалось мне достаточно стабильным, и поэтому я продолжила разговор.

«Я заставила их перевести меня на второй уровень и практически полностью вычеркнула тебя из своей жизни. По крайней мере, я велела себе это сделать. Но, по прошествии нескольких недель, я осознала, насколько ты мне нужен, настоящий ты. И я начала бороться, чтобы тебя вернуть. Теперь мы здесь, в двенадцатом Дистрикте, в безопасности от Капитолия, камер и Игр. И я, наконец, знаю, как к тебе отношусь. Никогда не была уверена в этом настолько.

Он мягко перебирал мои волосы. Когда его пальцы пробежали по лбу, я ощутила тот же «голод», что ощущала на пляже Арены. Я уверена, что так бы все и закончилось. То, в чем я нуждалась для того, чтобы выжить, - это не огонь Гейла, разжигаемый яростью и ненавистью. Огня много во мне самой. Мне нужен был весенний одуванчик. Яркий, желтый цвет означает значит возрождение, а не разрушение.
Обещание, что жизнь продолжится, какие бы потери мы не понесли. Что все снова может быть хорошо. И только Пит может дать мне это. Я наклонилась и поцеловала его. Не на камеру для аудитории Капитолия, а для того, чтобы убедить кое-кого в том, что мы звездная парочка из Дистрикта двенадцать. Но ни один из нас не нуждался в том, чтобы его убеждали.

Он медленно отстранился и взглянул мне в глаза, широко улыбаясь и даже не пытаясь скрыть радость. Он прошептал: «Ты любишь меня по-настоящему, или нет?»

Я улыбнулась ему в ответ и сказала: «По-настоящему.»