Я изогнул спину, ощущая, как в неё впиваются тугие узлы сетки. Трис последовала за мной, и теперь ее пальцы нащупывали мои среди шероховатых веревок. Я перекатился на бок, наблюдая, как ее светлые волосы проваливаются сквозь ячейки сетки, и, подобно призрачным рукам, тянутся к невидимой яме под нами.

Она не смотрела на меня и крепко сжала мои пальцы, разглядывая чернильное ночное небо. «Почему я?» - Наконец произнесла Трис, нарушив молчание, которое, казалось, уже нас поглотило.

Я нахмурил брови и, игнорируя неприятные ощущения от давящей сетки, наклонился и опёрся на локоть, чтобы взглянуть на ее лицо. - «Что ты имеешь в виду?» Трис закрыла серые глаза, и облачко пара появилось перед ней, когда она вздохнула.

«Почему ты выбрал меня? Ты мог выбрать кого угодно. Кого-то красивее, умнее, сильнее, старше. Со всеми качествами, которых у меня нет». – Она напряглась всем телом подобно тому, как если бы мой ответ мог ударить её физически.

«Почему ты сомневаешься в себе? Разве ты не знаешь, как тебя воспринимают другие люди?» - Мне казалось, что мои нахмуренные от непонимания брови буквально «наползают на глаза», настолько я был озадачен.
«Да, тощей и слабой коротышкой.» - Ответила она, невесело смеясь. – «Назови хотя бы одну вескую причину, по которой я могла бы тебе понравиться.»

«Я могу назвать тебе четыре.» - Бросив Трис вызов, я наблюдал, как её брови вскинулись, выражая удивление. Приблизившись к ней, я не стал обращать внимание на то, как она вздрогнула от того, что моя рука её коснулась. Я погладил прядь её волос и заправил за ухо, а затем тихонько в него прошептал, - «во-первых, я люблю твою самоотверженность.» - Я умолк, ощутив её протест, а затем тонкие губы Трис сжались, ожидая продолжения. – «Ты сделаешь все для того, о ком действительно беспокоишься. По поводу смерти Ала, с Эриком ты бы спорила до посинения.

«Я почти уверена, что спор с Эриком будет содержать в себе больше синяков и крови, чем нежели слов», - пробормотала Трис, скривив губы в легкой ухмылке. Я следил за их движением, скользя взглядом по её узким скулам и переносице.

«И ты все равно это обдумываешь, ведь правда?» - Она замолчала, а я вздохнул. – «Во-вторых, я люблю твой ум. Ты можешь «расколоть» любую сыворотку, любой тест, любой страх за несколько минут, когда у других это занимает несколько лет».

Её щеки порозовели, и она отвернулась, пытаясь скрыть выражение своего лица.

«В-третьих, я люблю твою решимость: ты не остановишься, пока не будешь удовлетворена результатом. Посмотри, как далеко ты зашла во время посвящения? Ты была слабым звеном, все ждали, что именно тебя вышвырнут, но этого не случилось. Ты даже урожденных Бесстрашных превзошла!»

Она лишь презрительно усмехнулась, отмахнувшись, как от надоевшей мухи. – «Разумеется, после того, как меня чуть не сбросили в пропасть и чуть не вышвырнули из Бесстрашия практически всех нас.»

Я вздохнул и покачал головой. Электрическая и живая дрожь прошла по моему телу, когда я оперся на руки по обе стороны от её головы, нависая над Трис. Коснувшись её лица мозолистыми ладонями я удивился, насколько мягкой была еще не испорченная шрамами кожа девушки. Глаза Трис медленно распахнулись и глядели на меня сквозь густоту бледных ресниц.

«В-четвертых, я люблю твою мужество.» - Сказал я, смутившись от того, что слишком глубоко вздохнул. – «Однажды я рассказал тебе, что я выбрал Бесстрашие исходя из необходимости. Потом я понял, как тут все устроено, и еще до того, как должна была прибыть очередная группа новичков, собирался стать афракционером.»

Она ахнула и настала моя очередь скрывать выражение своего лица.

«В тот день, когда ты прыгнула, я пошел в кабинет Макса, чтобы рассказать ему об этом, но его не оказалось на месте. Как мне сообщили, он отправился «ломать новичков», вот и я пошел ждать, когда ваши прыжки закончатся. И потом я увидел тебя.»

Тут я ощутил, как её взгляд вперился в меня глубже, чем любой патрон, и это было бесконечно смертельно. – «Я знал, что в тебе есть что-то другое.»

В конце концов, я поймал её взгляд, призывая ее верить мне. Верить в те слова, которые мне становилось все труднее и труднее выдавливать изо рта. Она смотрела на меня сквозь густоту своих серебристых ресниц, а её взгляд был пронзительным.

«Конечно, ты не особо красивая, высокая и сыльная...» - признался я, пытаясь сосредоточиться лунном свете, который, казалось, окутывал её ключицы, размывая тени под линией подбородка.

«Это именно то, что хочет услышать каждая девушка, Тобиас.» - Пробормотала она несколько болезненным тоном, снова презрительно усмехнувшись и отползая от меня.

Я последовал за ней и уселся сверху, расположив свои бедра по обе стороны от её бедер и обхватив руками предплечья Трис. Я почувствовал, как её мускулы дернулись под моими ладонями, когда она попыталась вырваться из моей хватки. Трис глядела на меня раздраженно, пока я прижимал её руки.

«Но ты была бесстрашной», - сказал я сквозь зубы, когда она дернулась снова. – «Я видел это в тот момент, когда ты взяла себе новое имя. В тот момент ты отказалась от идей Отречения».

Я наклонился к её лбу, и те звезды, что до сих пор были далеко-далеко от нас, внезапно затанцевали в ее глазах, огромные и яркие, когда она взглянула на меня.
«Я не имею ввиду, что ты стала жестокой, Трис. Я хочу сказать, что знаю, ты можешь со всем этим справиться. И говорю это потому, что ты не похожа на других девушек».

Я приблизил лицо к её шее, мне было страшно взглянуть ей в глаза, да и слова застряли у меня в горле. Я поцеловал Трис в плечо, с удовольствием отметив, как от прикосновения моих губ у неё появились мурашки. – «Я никогда не захочу, чтобы ты стала похожа на других девушек».

Её дыхание было прерывистым, а губы дрожали в этот момент, когда она решала, что так тому и быть. Я поцеловал девушку в щеку, щекоча ресницами её нос. Трис приблизила свои дрожащие губы к моим и подарила мне весьма целомудренный поцелуй. Тем не менее, я ощутил, что плыву, а она – единственный якорь, что удерживает меня на месте. В каком-то смысле, так оно и было.

Мы отделились друг от друга, и она шевельнулась, положив голову мне на плечо. Я обнял девушку и нерешительно положил руку на её бедро. Она напряглась, но затем успокоилась, я ощутил её прохладное дыхание поверх воротника моей рубашки. Мы мирно лежали, глядя в ночное небо: я рассеянно перебирал по сетке пальцами своей свободной руки, Трис снова и снова выводила узоры на моей груди кончиком пальца.
Узоры не были абстрактными. Это были буквы и слова, петляющие по поверхности хлопка, покрывавшего мою кожу. Снова и снова она выводила четыре слова: - «я тоже тебя люблю».