Глава 3.

Проснувшись утром, Гермиона обнаружила кровать пустой, только на соседней подушке лежала записка. Гермиона протерла глаза и, взяв пергамент в руки, принялась читать:

«Любимая,

Я улетел в Швейцарию. Вернусь поздно — не жди меня и спокойно ложись спать.

Чтобы сделать твое утро хорошим, я приготовил кофе.

Люблю тебя.

P.S. Будь осторожна с этим хорьком, милая».

Глупая улыбка осветила лицо Гермионы и она, радостно пританцовывая, отправилась на кухню, по пути споткнувшись о Живоглота.

Стоило только ей переступить порог помещения, как сердце радостно замерло: на всех горизонтальных поверхностях стояли маленькие вазочки с полевыми цветами, источая божественный аромат. Чашка с любимым капучино, зачарованная на подогрев, радовала густой пенкой, на которой Рон нарисовал сердечко. Увидев это, Гермиона весело засмеялась. «Да, Рон, ты умеешь поднять настроение», — подумала она, ласково проведя пальцами по его фотографии, стоящей на холодильнике. Живоглот, войдя на кухню, повел носом и смешно чихнул. И Гермиона, продолжая пребывать в хорошем расположении духа, подхватила кота на руки и двинулась в ванную.

— Видишь, Глотик, он может быть милым, когда захочет. Зря ты его не любил в школе. Он просто душка!

Живоглот смотрел на хозяйку, как на сумасшедшую. Неодобрительно фыркнув, он вывернулся из ее рук и, гордо задрав хвост-ёршик, пошел в спальню.

Гермиона, приняв душ и одевшись, пошла пить кофе. Сидя за столом, она задумчиво вертела чашку в руках и размышляла.

«Как мне вести себя с Малфоем? Он же ненавидит меня. А ведь еще предстоит ежедневно ходить к нему, готовить ему, одевать его. Стоп, что?! Одевать? Нет, нет и нет. Я не буду этого делать. Пусть сам справляется, как может. Да он и не разрешит мне к нему прикоснуться. Но как он будет делать это сам, он же... слепой. Интересно, почему он ослеп? Неужели, маггловская болезнь? Или проклятье? А что за письмо я должна ему прочитать? Кто мог написать Малфою? Насколько я знаю, его отец в Азкабане и уже давно... получил свой «поцелуй». Должно быть, это ужасно. И как Драко только с этим справился? Бр-р-р, даже подумать страшно».

Настолько погрузившись в свои мысли, Гермиона не заметила, что уже опаздывает. Очнулась только тогда, когда Живоглот запрыгнул к ней на колени и требовательно мяукнул. Подскочив, как ошпаренная, и сбросив кота на пол, она схватила сумку и выбежала на лестничную площадку. Собравшись трансгрессировать, она крутанулась на месте, но ничего не произошло. «Мерлиновы штаны! Как я могла забыть палочку?» Пришлось возвращаться, несмотря на то, что это плохая примета. Хоть Гермиона никогда и не верила в предсказания, но сегодня был другой день. Ее не отпускало чувство, что сегодня произойдет что-то плохое. А своей интуиции она привыкла доверять.

Наконец, найдя палочку, она во второй раз крутанулась и трансгрессировала к парку. Отсюда придется идти пешком, ведь точные координаты Малфоя ей были неизвестны, а без них Гермиона никогда бы не рискнула трансгрессировать на свой страх и риск.

«Так, министр сказал, что нужно дойти до банка и повернуть направо. Там будет дом с аркой. Да вот он. А этаж какой? Вроде бы, третий. Да, точно третий. Ну, Гермиона, готова?» — и она нажала кнопку звонка.

Тишина.

Гермиона приложила ухо к двери и прислушалась. Сначала она услышала какое-то мерное постукивание, все ближе и ближе приближающееся к ней. Она отошла на шаг. По двери что-то зашуршало и заскреблось. Лязгнули замки. Гермиона затаила дыхание. Дверь открылась.

— Здравствуй, Малфой.

На пороге стоял Драко Малфой. Обычно безупречно уложенные волосы были растрепаны, рубашка неправильно застегнута, в руках он держал трость, а глаза скрывала черная повязка. Выглядело это жутковато.

Гермиона, поняв, что он ничего не может ей ответить и, скорее всего, вовсе не узнал ее, решила пояснить:

— Мое имя — Гермиона Грейнджер, и я здесь по поручению Министерства.

С пару секунд Малфой неподвижно стоял, явно размышляя. Он хмурился и плотно сжимал губы. Потом, пошарив рукой по двери и уцепившись за ручку, сделал шаг назад, пропуская Гермиону в дом.

Проходя мимо Малфоя, Гермиона невольно отметила изменения произошедшие с его внешностью: кожа бледная, даже какая-то серая, острый подбородок покрывала небольшая щетина, губы были синеватого оттенка, словно он замерз, и узкая черная повязка, закрывающая глаза. При мысли о том, что этот кусок ткани стал его обязательным атрибутом, Гермионе стало жутко.

Услышав его раздраженный вздох, она поняла, что просто застыла перед ним, разглядывая лицо Малфоя. Слегка покраснев, Гермиона быстро прошла по узкому коридору и оказалась в большой комнате. Судя по обстановке, это была гостиная. Справа от Гемионы располагался камин, украшенный резьбой по краям. Перед ним расположились два кресла и небольшой кофейный столик Пол покрывал пятнистый ковер, видимо, когда-то бывший пушистым. Два больших французских окна вели на широкую лоджию, а слева от них стояли шкафы с книгами.

Услышав сзади мерное постукивание, Гермиона обернулась. Малфой шел по коридору, держа в руке черную полированную трость и слегка стуча ею по полу; другой рукой он касался стены, задавая себе направление. «Хорошо, что коридор пустой, иначе бы он уже упал», — с жалостью подумала Гермиона и тут же поняла, насколько Малфой беспомощен. «Вот же ирония судьбы — когда-то этот человек доставал меня и моих друзей, дразня и обзывая, кичился своей чистой кровью, бахвалился перед всеми новой метлой, которую купил ему отец, а сейчас? Отца у него нет, друзья бросили, деньги и поместье конфисковали, а он даже не может ничего сказать. Но почему-то злорадствовать не хочется, ведь такого даже врагу не пожелаешь. А Малфой не враг, нет. Врагом был Волан-де-Морт. А Малфой — недруг, соперник. Просто доставучий мальчишка, делавший нам пакости. Самым большим его счастьем было, если с Гриффиндора снимут очки, или Гарри опозорится прилюдно. Как же он ликовал, когда Гарри упал в обморок в поезде. Целый год над ним издевался. Донес на Клювокрыла, за что и получил от меня хорошую оплеуху. Да, когда-то все было так просто, а сейчас...»

— Ты так и будешь... стоять в... проходе? — раздался хриплый, будто простуженный голос Малфоя прямо над ее ухом. От неожиданности она вскрикнула и дернулась в строну.

— Малфой, ты разговариваешь? — Гермиона недоверчиво уставилась на него.

— Как ви... видишь, с... трудом, — прохрипел он, запинаясь и морщась от натуги.

«Точно. Вот я дура. Кингсли же сказал, что он почти онемел».

Гермиона прошла к креслу и, положив мантию на спинку, села. Малфой, отставив трость в сторону, прошел вперед и наощупь нашел кресло. Усевшись поудобнее, он повернул голову в сторону Гермионы.

— Ну? — прохрипел он.

— Что «ну»? — не сразу поняла Гермиона, а потом, спохватившись, принялась рыться в сумке. — Да где же оно? А, вот. Малфой, ты не против, если я зажгу камин, а то у тебя очень холодно?

Тот лишь сдержанно кивнул, хотя и немного торопливо. Гермиона выпрямилась и заговорила звонким голосом:

— Месяц назад в Министерство пришло письмо на твое имя. Оно без подписи. И открыть мы его не смогли, оно зачаровано на прикосновение получателя. Подробностей я не знаю, им занимался не мой отдел. Моя задача просто зачитать его тебе, если ты, конечно, не против, — немного язвительно добавила Гермиона.

Малфой никак не выразил заинтересованности, лишь слегка наморщил лоб.

— Но если ты не разрешись мне его зачитать — ты так и не узнаешь, что в нем было написано. Официально только я имею право вскрывать твою личную почту.

С минуту в помещении стояла тишина, потом Гермиона немного нерешительно спросила:

— Ну, так что ты решил? Я могу его зачитать?

Дождавшись легкого кивка Драко, Гермиона встала. Малфой даже не пошевелился, наверное, думал, что она до сих пор еще сидит. Подойдя к нему, она протянула письмо, коснувшись бумагой его руки. Он дернулся в сторону, видимо не ожидая прикосновения.

— Открой его.

Малфой взял письмо и стал ощупывать его. Конверт на миг засветился призрачным светом, признав получателя. Найдя печать, Малфой с легкостью ее сломал и протянул Гермионе. Та взяла его в руки и извлекла пергамент, сложенный вдвое. Прочистив горло, она начала читать:

«Здравствуй, Драко!

Я так понимаю, что раз это письмо все же нашло своего адресата, то ни меня, ни Люциуса уже нет рядом с тобой. Помнишь, ты когда-то спрашивал меня зачем Темный Лорд ставил метки своим слугам? Помнишь, что я тебе ответил? Чтобы контролировать. Тогда я еще не до конца понимал, что именно он вкладывал в это слово, теперь же... Драко, он будет контролировать тебя всю жизнь, отбирая все, лишая последней надежды, и даже после своей смерти он не оставит тебя. Черная метка — это как проклятие отсроченного действия. Умрет Хозяин — и метка убьет всех его слуг.

Я не уверен в том, каким образом это будет происходить, или же как быстро? Вот только симптомы ты поймешь сразу. Сначала недомогание, которое легко можно списать на обычную простуду. Потом, как ее осложнение, начнет ухудшаться зрение. Темный Лорд неторопливо отрежет тебя от окружающего мира, лишив возможности видеть. Замкнет в твоем собственном теле, как узника.

Я не знаю, есть ли от этого избавление. Можно ли остановить его? Не знаю, Драко. Просто хочу верить, что ты постараешься найти выход до того, как это случится с тобой.

С.С.»

Руки Гермионы тряслись. Дочитав письмо, она выронила пергамент из рук и прижала ладони ко рту. Перевела взгляд на Малфоя. Его лицо было бледнее обычного. Открыв рот, он сдавленно прохрипел:

— Что раньше... делали с гонцами... принес... шими плохую весть, а, Грейнджер?

Гермиона поняла, что сегодняшний день будет длиннее обычного.