Три...

— Это не то, что ты подумал, — выпалила Рози, быстро перебираясь на другой конец скатерти. — Это вообще ничего не значит!
Ал вздрогнул и весь как-то сник, затем отстраненно согласился:
— Она права. Это просто… просто ошибка. Случайность.
Рози обхватила себя руками, стараясь унять дрожь.
— Скорпиус, послушай меня, — выдохнула она. — Никому ничего не говори, ладно? Этого просто не было. Забудь все, что видел.
Малфой кивнул, все еще буравя Рози и Ала любопытным взглядом.
— Хорошо, я буду молчать. — Он пожал плечами. — Впрочем, для меня это не играет никакой роли – помните, что я говорил о своей семье? Если вы решили встречаться…
— Нет! — воскликнула Рози одновременно с Алом, тоже перебившем Скорпиуса:
— Мы ничего такого…
— Я понимаю, — нетерпеливо отмахнулся Малфой. — Но, если вы все же решите что-то такое, я не буду против. То есть вы можете мне сказать. Вы же понимаете это?
— Я не вижу смысла слушать все это, — Рози вскочила на ноги. — И мне холодно. Я иду домой.
Она рассерженно зашагала по тропинке, стремительно отдаляясь от сидящих на траве Альбуса и Скорпиуса.
Малфой, помолчав, повернулся к другу и, прищурившись от предзакатных лучей солнца, невыносимо слепящих глаза, спросил:
— Ты точно не хочешь поговорить об этом?
Ал медленно покачал головой.
О чем здесь было говорить? Он портил жизнь не только себе, но и Рози. Какое право он имел на это?
Ни-ка-ко-го.
Он вообще не должен был приближаться к Рози, не должен был отравлять ей существование – а именно это он и делал – он должен был быть ей просто братом.
Как Хьюго, как Джеймс, как Фред…
Да, черт побери, даже Скорпиус, который был Рози чужим, по сути, больше заботился о ней, чем Ал!
О чем он думал, когда опять полез целовать ее?
При воспоминании о поцелуе щеки запылали, и Ал предпочел спрятать лицо в ладонях.
Об этом не следовало думать. Никогда. Надо было просто забыть.
— Ал… — тихонько и растерянно позвал Скорпиус, осторожно дотрагиваясь до руки друга.
— Что ты вообще тут делаешь? — неожиданно окрысился Альбус. — Почему ты здесь оказался? Где все остальные?
— Я просто решил добраться вплавь, — пожал плечами Скорпиус, на коже которого и впрямь блестели мокрые капельки. — А остальные, — он кивнул в сторону озера, — все еще в лодке.
— А ты не мог остаться с ними? — буркнул Ал, поднявшись на ноги и сердито отряхивая шорты. — Вечно ты не вовремя…
Засунув руки в карманы, он, не оглядываясь на окрикивающего его Скорпи, зашагал по той же тропинке, что и Рози пару секунд назад, пиная подвернувшиеся камушки.
Скорпиус озадаченно и тревожно смотрел ему вслед. Конечно, он мог обидеться на Ала – в конце концов, Малфой не был ни в чем виноват. Но Скорпиус на то и был лучшим другом Ала, что понимал его. И сейчас Ал злился на Скорпиуса только потому, что злиться было больше не на кого. Ну, разве что, на самого себя.
Беда была в другом: Рози и вправду думала, что Скорпиус сможет забыть то, что видел?
Предположим, он бы и впрямь забыл, хотя бы ради Ала и Рози. Но вот только ему отчего-то казалось, что они-то как раз и не смогут стереть из памяти произошедшее.
Скорпиус понимал, чему стал свидетелем. Помнил, как отчаянно цеплялись друг за дружку, и знал, что не может… не принять все то, что происходило с ними. Он никогда не мог представить себе, что когда-нибудь Ал и Роза расстанутся. То есть то, что у каждого из них будет своя семья, дом, и они больше не будут секретничать на уроках, перекидываться записками, подтрунивать над Джеймсом и Фредом. И скорее ненормальным было появление в их жизни кого-то чужого, а не то, что творилось сейчас. Ведь даже несмотря на то, что они дружили, вроде как, втроем, Скорпиусу иногда казалось, что он лишний. Альбус и Рози не разлучались ни в гостиной Рейвенкло, ни на уроках, предпочитая сидеть вместе. Так что Малфою приходилось довольствоваться компанией Алисии Лонгботтом – милой, но такой умной девушки, что в ее присутствии Скорпиус терял всякое подобие присутствия духа.
И то, что Рози всегда была с Алом, заставляло по-другому взглянуть на ситуацию. То есть, Скорпиус и так был не против кровосмешения – он не мог быть против, половина его родственников состояла в браке с другой – но, скажем, окажись на месте Ала Джеймс, все было бы хуже.
И вот этот новый виток в отношениях двух самых близких его друзей, вдруг показался логичным и словно… давно ожидаемым.
Лодка причалила к берегу, с плеском подняв волны, и из нее, смеясь, выбрались сначала дети, а потом и взрослые. Хьюго и Джеймс опять о чем-то громко спорили, и именно поэтому, видимо, последний и не обратил внимания на то, что Лили, выбежав вперед, уселась на скатерть рядом со Скорпиусом и крепко прижалась к нему. Малфой вздрогнул, когда ее теплая рука коснулась его плеча, все еще покрытого так и не высохшими капельками.
— Представляешь, после того, как ты уплыл, посередине озера что-то забулькало, — веселым, но слегка дрожащим голосом проговорила Лили. — И Джеймс сказал, что это кальмар – ну, вроде того, что в Хогвартсе. А Хьюго сказал, что нет, не кальмар, а гриндилоу. А я…
— Эй, — прервал ее Скорпиус. — Ты чего? Тебя всю дрожь бьет.
Лили передернула плечами и попыталась отодвинуться, но он остановил ее.
— Испугалась? — спросил Малфой, улыбаясь. — Ну, признайся, да?
— Да, — выдавила, наконец, из себя Лили. — Когда Хьюго начал про эти гриндилоу… А я еще боюсь воды… — Она судорожно вздохнула и подняла глаза на Скорпиуса. — Ты думаешь, что я глупая.
Она не спрашивала – она утверждала. И это забавляло Малфоя.
— Нет, — протянул он, стараясь, чтобы голос звучал неестественно. — Я так не думаю.
Лили вспыхнула и решительно дернулась, собираясь встать.
— Я шучу, шучу! — схватил ее за локоть Скорпи. — Успокойся.
Он обнял Лили за плечи и спрятал лицо в ее волосах, пользуясь тем, что никому не было до них дело. Мистер Поттер и мистер Уизли, наверное, оторвали бы Скорпиусу голову, если бы видели, но сейчас они привязывали лодку заклинаниями к берегу, а Джеймс был слишком занят тем, что с пеной у рта доказывал Хьюго существование кальмаров в озере. Поэтому Скорпиус безбоязненно мог обнимать Лили и наслаждаться тем, как прижимается к нему, тихонько смеясь, когда он принимался шепотом передразнивать Джеймса.
— А где Ал? — внезапно спросила она. — И Рози?
— Ушли, — напряженным голосом ответил Скорпиус, отодвигаясь.
Лили удивленно взглянула на него, обернувшись, но ничего не сказала.
Солнце медленно скрывалось за облаками, собирающимися на небе.

Рози зашла в прихожую, скинула кеды и быстро поднялась по лестнице. Захлопнув за собой дверь комнаты, в которую ее всегда селила тетя Джинни, она устало переоделась, сдернув с себя шорты и майку и натянув желтую пижаму, которую ей подарил Ал на прошлое Рождество. Пижама была совершенно дурацкая, вся в снитчах, и великовата, но это был подарок Ала, и Рози носила бы ее, даже если бы она была тошнотворного зеленого цвета – самого нелюбимого Рози.
Разобрав постель, Рози забралась под одеяло и закрыла глаза. Голова болела, виски ломило, и дышать было неожиданно трудно. Зло скинув одну подушку с кровати, Рози прижала к себе вторую, зарывшись в нее лицом, и всхлипнула.
Мерлин, ну и что они опять наделали? И хуже всего было не это. Не этот стыдный поцелуй – в конце концов, с тем, что она явно ненормальная, можно было еще смириться. Можно было затолкать эту ненормальность глубоко в себя и сделать вид, что она как все. Если бы не Скорпиус…
Рози отшвырнула и вторую подушку и села на кровати, вся растрепанная. Закутавшись в одеяло, она провела ладонью по лицу, стараясь успокоиться.
Чертов Малфой! Зачем он только вернулся раньше остальных? Зачем они вообще пригласили его к себе?
Внезапно устыдившись этих мыслей, Рози улеглась обратно, предварительно откинув и одеяло в сторону. Закусив губу, Рози думала, что она предала не только Ала, но теперь еще и Скорпиуса – он же был ее другом, а она жалела о том, что он оказался в доме Поттеров.
Она так боялась. Боялась, что он, пусть даже случайно, расскажет обо всем той же Лили. Что будет тогда?
Ох, это было бы ужасно. Мама бы, наверное, плакала. А отец… Отец бы разозлился. Они бы с ней никогда больше не заговорили.
Но страшнее всего было не это. Страшнее всего было то, что, в конце концов, Рози бы потеряла Ала. То, что он поцеловал ее сегодня, ничего не значило. Хуже было, что она ответила на поцелуй. Потому что она не должна была отвечать за Ала, должна была помогать ему сделать верный выбор, должна была заботиться о нем. Вместе этого она сама портила его, сбивала с пути, мешала жить.
В дверь неожиданно постучались, и мамин голос позвал:
— Рози?
Рози откашлялась, прежде чем крикнуть:
— Мам, у меня болит голова. Я хочу спать.
— Я принесу тебе зелье, — всполошилась мама. — У тебя голос совсем простуженный!
— Не надо, — отчаянно отказалась Рози, морщась при мысли о том, что мама зайдет в комнату, увидит ее заплаканное лицо, начнет задавать вопросы…
Ну уж нет, не сегодня.
— Ладно, — помолчав, тяжело ответила мама. — Ты и ужинать не будешь? Тетя Джинни собирается приготовить твой любимый суп …
Рози затошнило только при одном упоминании о еде. Спуститься вниз, сесть за один стол со Скорпи, Алом и смотреть им в глаза? Увольте.
— Нет, — спокойно ответила она. — Я хочу спать, мам.
Гермиона еще пару секунд постояла у двери, потом отошла, думая о том, как она могла пропустить тот момент, когда ее дочь выросла настолько, что теперь не хочет даже делиться с нею своими бедами.
А Рози опять натянула на голову одеяло, сжалась в комочек и, незаметно для самой себя, и впрямь уснула.

Ал не пошел в свою комнату, а отправился на кухню. По привычке, оставшейся с самого детства, вытянул из банки, стоящей на полке, печенье и, усевшись за стол, принялся его грызть. Только на этот раз сладости не помогали, и их нельзя было теперь сунуть в руку Рози или Скорпиусу в качестве молчаливого извинения. Нельзя было подкупить их, подарив мармеладных дракончиков или Берти Боттс. И, наверное, в этот момент Ал понял, что детство, теплое, понятное детство, пахнущее овсяным печеньем мамы и молоком с медом, детство, в котором он мог безбоязненно обниматься с Рози, в котором между Скорпиусом и ним не возникало ссор, куда-то ушло, утащив с собой всю легкость и ясность.
Взрослая жизнь, которая еще недавно была так желанна из-за грядущей независимости, вдруг оказалась не нужна. Как и эта самая независимость. Потому что теперь нельзя было побежать к маме, жаловаться на то, что произошло, просить помощи, поделиться бедой.
Взрослая жизнь оказалась внезапно одинокой.
Он не знал, сколько он так просидел, сжимая в руках крошащееся печенье и мечтая о том, чтобы никогда больше не пришлось ни с чем разбираться, ничего решать и, самое главное, думать, думать, думать…
Мама заглянула на кухню, приоткрыв дверь.
— Ал? — тихо позвала она, подходя к сыну. — Ты чего?
Ал мигнул, приходя в себя, и обернулся.
— Ничего, — передернул он плечами. — Устал просто.
Джинни ничего не сказала, только присела на стул рядом с ним. Мягко положила руку ему на плечо, а потом погладила по волосам.
— Как скажешь.
Ал ничего не ответил, предпочитая молча смотреть в окно. Ему казалось, стоило маме пристально посмотреть на него, она все поймет.
Джинни вздохнула, потом поднялась и загремела кастрюлями.
— Все, наверное, такие голодные, — наигранно бодро сказала она. — Позови, пожалуйста, тетю Гермиону, мне нужна ее помощь.
Альбус кивнул и, помедлив, чтобы выбросить в корзину с мусором несчастное печенье, вышел из кухни.
Тетя Гермиона была наверху – так ему сказал Рон, занятый тем, что успокаивал Хьюго и Джеймса.
Поднявшись по лестнице и проходя мимо закрытых дверей, чтобы добраться до балкона, где и была тетя, Ал нехотя прислушивался к звукам дома. Постоянно где-то что-то скрипело, падало, громыхало, и, как отзвук шепота половиц, по которым ступал Альбус, слышались чьи-то приглушенные голоса.
— Тише ты!
Ал растерянно замер. Голос был похож на Лили, но с кем бы ей так говорить?
Подойдя к одной из приоткрытых дверей, Ал нерешительно остановился. Подслушивать не хотелось, но было так любопытно…
— Если Джеймс услышит, нам конец, — весело хихикнула Лили, которую Ал видел в щелку. Она сидела на рабочем столе Джинни, за которым мама писала заметки о квиддитче для «Пророка».
— Скорее, только мне, — ответил голос Скорпиуса, и сам Малфой тоже подошел к столу и обнял Лили, которая как-то испуганно обернулась и что-то коротко выдохнула, то ли возражая, то ли прося о чем-то.
Скорпиус очень медленно поднял руку, чтобы прикоснуться к ее щеке. И тут Лили, резко дернувшись вперед, прижалась своими губами ко рту Малфоя, затем так же быстро откинулась назад.
Ал отошел от двери, тихонько прикрыв ее. Это было так нечестно! Лили и Скорпиус как-нибудь примирили бы Джеймса к мысли, что они вместе. А он сам и Рози?
Вот то, что можно было назвать тупиком. Или безвыходной ситуацией.
Тем более, что примирять было не с чем – потому что для начала пришлось бы уговорить на… на этот роман Рози, а она ни за что бы не согласилась. И была бы права.
Ал почти дошагал до балкона, опустив голову и внимательно разглядывая пол под ногами, как кто-то остановил его, положив руку на плечо. Повеяло сквозняком, и кожа Ала покрылась мурашками, хотя вечер и не был прохладным.
Альбус поднял голову и, удивленно моргнув, посмотрел на тетю Гермиону, стоящую перед ним.
— Еще чуть-чуть, и мы бы столкнулись, — тепло улыбнувшись, сказала она. — Что-то стряслось? Почему ты такой грустный?
Он помотал головой, отвергая ее домыслы, и пробормотал:
— Мама хочет, чтобы ты ей помогла с ужином.
Договорив, он повернулся, чтобы уйти в свою комнату, но тетя опять схватила его за руку.
— Послушай, — Ал оглянулся, — что-то точно не так. Дело в Рози? Вы поссорились? Она тоже ходит вся осунувшаяся, не отвечает на мои вопросы… Или вы ревнуете?
Ал вздрогнул, услышав последнее слово.
— О чем ты? — пробурчал он. — Причем это? Кого я ревную?
— Скорпиуса, — задумчиво глядя на него, вздохнула Гермиона. — Из-за его… отношений с Лили, верно? Я заметила, что они увлечены друг другом, а вам кажется, что вы теряете друзей, верно?
Ал поспешно закивал – это было идеальным оправданием. Точно лучше правды.
— Это совершенно нормально, что вы растете, — начала она, — и то, что у вас появляются особые привязанности. Конечно, на мой взгляд, несколько… рановато, но все же, это обычное дело. Скоро и ты, Ал, и Рози влюбитесь в кого-нибудь и поймете Скорпиуса и Лили.
Ал промычал что-то нечленораздельное, соглашаясь, и поспешил попросить разрешения уйти, сказав, что ему нужно кое-что сделать.
— Конечно, конечно, — легко ответила Гермиона. — Мне все равно нужно помочь твоей маме.

Лук и грибы с шипением тушились в большой сковороде, пока Джинни помешивала густой суп из кресса в кастрюле, изредка поднося деревянную ложку ко рту, чтобы узнать, достаточно ли приправ.
Гермиона взбивала в миске яйца, краем глаза поглядывая за ножом, самостоятельно разрезающим филе из курицы на мелкие кусочки. В духовке подрумянивался яблочный пирог, и его запах привлекал на кухню то Джеймса с Хьюго, то Рона с Гарри. Последние должны были расставлять столы в саду, но, предпочтя заставить сыновей заниматься этим, сидели в креслах, вынесенных на заднее крыльцо, и обсуждали последние квиддитчные новости.
— Раскатай тесто, пожалуйста, — сказала Гермиона. — Кажется, суп готов.
Джинни кивнула, взмахом палочки убавляя огонь под кастрюлей.
— Гарри! — крикнула она. — Ну хоть приборы отнесите!
— Это бесполезно, — фыркнула Гермиона. — Дорвались друг до друга, теперь ни за что не угомонятся, пока обо всем не поговорят. Иногда мне кажется, что мы ошиблись, выходя за них замуж – им двоим их самих предостаточно.
— Верно, — закатила глаза Джинни и снова закричала: — Гарри! Стулья!
Ее муж что-то невнятно воскликнул в ответ, но на кухню не пришел.
Джинни раздраженно опустила на стол комок теста и опять взмахнула палочкой. Взлетевшая в воздух скалка принялась раскатывать его, превращая бесформенную массу в ровную белую пластину.
Гермиона отошла к шкафу, стоящему в углу, и выудила из его глубин баночку с перцем. Высыпав немного пряностей в сковороду, она добавила к смеси и курицу, затем пробормотала заклинание, доводя начинку до готовности.
— Рози не спустится нам помочь? — поинтересовалась Джинни, забирая с плиты сковороду и начиная осторожно выкладывать овощи и мясо на тесто, уже уложенное на противень. — Или хотя бы поужинать?
— Нет, — нахмурилась Гермиона, вынимая пирог из печи. — Она заснула.
— Так рано? — удивилась Джинни, накрывая начинку еще одним слоем теста и выливая на него яичный желток. — Она не заболела?
Гермиона не ответила, занятая разрезанием пирога, потом все же сказала:
— Думаю, дело в Скорпиусе. Мне всегда казалось, что она в него влюблена. Думаю, ей обидно, что он выбрал не ее, а Лили.
Джинни приподняла брови:
— А что тогда с Алом? Может, он тоже в кого-то влюблен? — Она заговорщицки подмигнула подруге, на секунду делая вид, что и она, и Гермиона опять молоды и сплетничают о школьных парочках, как это бывало в Хогвартсе. — Тоже в Скорпиуса?
Гермиона неодобрительно посмотрела на нее, потом рассмеялась:
— Скажешь тоже. Ты еще предположи, что это из-за того, что он влюблен в Рози.
Джинни фыркнула и покачала головой:
— Думаю, вариант со Скорпиусом более правдоподобен.

Флер и Билл появились прямо перед ужином и привели с собой не только Доминик, Виктуар и Льюиса, но и Тедди. Джеймс сразу же утащил Люпина к себе в комнату, показать модель Молнии-3000, которую ему прислали с квиддитчным каталогом, Виктуар отправилась с ними.
— Только быстро! — крикнула им вслед Джинни, наливая каждому за столом супа. — Все же остынет!
— А где Альбус? — растерянно спросила Флер, передавая мужу вилку. — И Рози?
Гермиона принялась объяснять ей, что дети утомились и спят, одновременно шлепнув Рона, потянувшегося за куском яблочного пирогом, по руке.
— Сладкое – потом, — строго сказала она.

Рози свесила ноги с кровати и потерла глаза ладонями. Увидев свое отражение в зеркале, висящем на стене напротив постели, она медленно улыбнулась, разглядывая распушившиеся темные волосы и покрасневшее лицо. Поднявшись, она подошла к окну и открыла его, чтобы свежий воздух проник в комнату. В спальне было душно и жарко, пижама противно липла к телу, как и влажные после сна прядки – к шее.
Из распахнутого окна доносились голоса родных – наверняка они ужинали в саду. Подумав, что и Ал сейчас с ними, Рози решилась выйти в коридор. Ступая по покрытому ковром полу и, на всякий случай, стараясь не шуметь, она добралась до балкона. Забравшись с ногами в плетеное кресло, стоящее у самых перил, она закрыла глаза. Во всем теле была такая усталость, словно Рози весь день играла в квиддитч. Пожалев, что не взяла с собой книгу, которая могла бы отвлечь ее от мыслей об Але, Рози обняла коленки, прижав их к груди, и принялась наблюдать за тем, как вдали исчезает красный диск солнца.
Внезапно двери с шумом распахнулись, и она испуганно обернулась. На пороге стоял Ал и удивленно смотрел на нее. Он дернулся, словно собрался уходить, но она, неожиданно даже для себя самой, остановила его, тихо позвав по имени. Ал, помедлив, подошел к ней и остановился напротив кресла. Затем подтащил одну из больших подушек и сел на нее, стараясь не смотреть на Рози.
Рози мягко улыбнулась, с сонной нежностью отмечая и маленькую родинку на шее Ала, и вьющиеся на затылке завитки темных волос, и острые лопатки, выступающие под тонкой майкой. Она нерешительно потянулась, собираясь коснуться его руки, чтобы… чтобы... На самом деле, она понятия не имела, зачем делает это. В последнюю секунду одумавшись, она отдернула ладонь и села прямо, раздраженно смахнула упавшую на глаза челку.
Ал обернулся, устало проведя по лицу ладонью.
— Все в порядке? — спросил он, сосредоточенно разглядывая клетчатый плед, свисающий с подлокотника кресла.
Рози кивнула, потом ответила вслух:
— Да, разумеется.
Ал помолчал, потом продолжил:
— Почему ты не пошла ужинать?
— Не хотелось, — пожала Рози плечами. — И я спала. А ты?
— Мне тоже не хотелось, — пробормотал Ал, — но я уже жалею об этом.
Рози улыбнулась:
— Я принесу тебе потом кусок пирога – чувствуешь его запах?
Он улыбнулся в ответ, наконец, посмотрев ей в лицо:
— Спасибо.
Рози ничего не сказала и перевела взгляд на деревья за перилами. Листья шелестели, словно перешептываясь с ветерком, который сновал между веток, заставляя их качаться. Внизу что-то громыхнуло, кто-то громко рассмеялся, и все снова стихло.
— Насчет того, что было сегодня… — начала, было, Рози, но опять замолчала.
Ал пристально вглядывался в небо, покрывающееся тучами, и тоже хранил безмолвие. Постепенно темнело, становилось прохладней, и небо серело, стремительно теряя краски. Упали первые капли долгожданного дождя, и Рози натянула на плечи плед, стремясь оградиться от промозглости. Опустив глаза, она увидела, как кожа Ала покрывается мурашками.
— Я тебя люблю, — негромко сказала она, не понимая, что именно она говорит. Слова сорвались с языка, прежде чем Рози сумела осмыслить их.
Ал вздрогнул и весь как-то сжался. Он молчал, запустив пальцы в волосы. Рози подождала еще пару секунд, затем соскользнула с кресла и вышла, прикрыв за собой двери.

_______________________

Доминик – все же, кажется, дочь Флер и Билла, а не сын :)

Коллаж к фику работы Cappucino http://s41.radikal.ru/i091/0908/4a/3c453a3eb32c.jpg