Глава I

Стояла необычайно жаркая ночь — не сказать, что большая редкость для Нассау, но сегодня она была такой не только благодаря привычному для этих мест климату.

Смоченные потом волосы увядшими водорослями облепили шею Элеонор — виной тому был влажный воздух и физическая усталость. Ее кожа все еще пахла Чарльзом Вейном — радовала мысль, что его шевелюра, вероятно, еще сильнее пропиталась запахом ее промежности.

Элеонор могла бы попросить Скотта дождаться ее, но с тем же успехом можно было усадить отца под шатром Чарльза Вейна и вынудить слушать, как они двое трахаются. В любом случае, она была достаточно самостоятельной девочкой, чтобы вернуться в свою постель без помощи «взрослых», спасибо и идите к чертовой матери.

Луна светила низко и ярко, расчерчивая лежащую впереди дорогу длинными тенями. Материализовавшись из тьмы, путь Элеонор преградило грузное немытое тело, насквозь провонявшее водорослями и конской мочой. Пират. Если бы Чарльз не был таким мудаком, то провел бы ее домой, но нет, он пекся о том, чтобы сохранить лицо перед командой, куда сильнее, чем — не дай Боже! — о том, чтобы убедиться, что Элеонор вернется к себе целая и невредимая. Она сделала зарубку в уме: не забыть чуть позже крепко врезать ему по яйцам.

— Так-так-так… Что у нас здесь?.. — бормотание преградившего ей путь забулдыги походило на хрюканье, и в глазах Элеонор он мгновенно обрел сходство со свиньей, да такой, которую не грех было бы поджарить на ужин. — Мне кажется, или тут пахнет щелкой?

— Уберись с моей чертовой дороги, если ты еще в состоянии сообразить, что это было бы самым удачным решением в твоей жизни, — рявкнула Элеонор, обходя застывшего перед ней увальня. Ночь была слишком поздней и слишком жаркой для этого дерьма. Она потянулась за лезвием, припрятанным под юбками. — Я не буду повторять.

— Мистер Синглтон, — прогремел голос из-за спины ее несостоявшегося обидчика. — Вас ищет мистер Гейтс.

— Я всего лишь осматриваю местность и прислушиваюсь, капитан, — рыкнул громила, не сводя взгляда с Элеонор, но все-таки посторонился; его зубы блеснули в кривой ухмылке, выхваченной из мрака лунным светом. — Это, значится, я оставлю вас наедине с этой щелкой, да?

— Капитан, — Элеонор ослабила хватку на рукояти, медленно переводя взгляд с залихватских усов капитана Флинта к его же светящимся в темноте глазам .

— Мисс Гатри, — ответил капитан, протягивая ей руку. — Не окажете мне честь стать вашим сопровождающим?

Она вложила ладонь в его пальцы — и в это мгновение ее сердце забилось быстрее. Может ли Флинт, приблизившись к ней вплотную, почуять запах Чарльза, оставленный на ее коже, так же остро, как чувствует его сама Элеонор?

— Я могла бы сама о себе позаботиться, — сказала она.

— Не сомневаюсь, мисс Гатри. Только вот мистер Синглтон, несмотря на его отвратительное поведение, по-прежнему остается для меня ценным членом команды. Не имею никакого желания увидеть его выпотрошенным подобно свинье.

Элеонор подняла взгляд и обнаружила, что Флинт усмехается; ее губы невольно дрогнули в ответной улыбке.

— Вы не такой, как другие капитаны, — произнесла она, прислонившись к его крепкому телу, пока они шагали нога в ногу.

В своем плаще Флинт должен был бы свариться в такую жару. Какая-то часть Элеонор отчаянно желала сорвать с себя одежду и ринуться в море. Пускай им всем потом придется искать ее среди русалок, но, во всяком случае, она не будет убита мужчиной.

— Вы не такая, как другие губернаторы, — ответил Флинт тоном, слишком серьезным, чтобы прозвучавшие слова воспринимались как шутка.

Она снова улыбнулась ему, когда они дошли до входа в ее таверну.

— Могу я предложить вам выпить, капитан?

— Что подумают мои люди?

— Вероятно, что вы трахаете меня. И это, учитывая все обстоятельства, только упрочит ваше положение в их глазах. Мужчины не доверяют мужчинам, которые не любят трахаться.

— Не хочу показаться дерзким или грубым, мисс Гатри, однако с меня уже достаточно вражды между «Моржом» и «Бродягой».

Ей следовало бы рассмеяться, но…

— У вас крепкие яйца, капитан, и мне это нравится. И даже если бы вы перестали быть моим основным добытчиком, я бы по-прежнему оставалась в числе ваших почитательниц… Так мы выпьем?

Элеонор последовала внутрь таверны, чувствуя взгляд Флинта на своей спине. Ей было странно поворачиваться к нему вот так — и осознавать, что она настолько доверяет ему, что может позволить смотреть на себя и не ждать подвоха. Он был не таким, как другие пираты, этот капитан Флинт.

Элеонор разлила ром по двум кружкам и толкнула одну из них через стол к Флинту.

— Сегодня жаркая ночь, капитан. Снимите свой плащ. Расслабьтесь ненадолго.

Флинт сделал глоток и подкрутил пальцами усы — и жест этот выглядел скорее проявлением задумчивости, чем попыткой поиграть в обольщение.

— Мой отец умер, когда я был мальчишкой, — начал он говорить, крепче обхватывая пальцами предложенную ему кружку рома. Плащ по-прежнему окутывал его фигуру — озадачивающее упорство.

— Он был непримечательным человеком, и воспитал меня скорее дед — но и он спустя недолгое время умер. Я не знаю, что мой отец думал бы обо мне — о том человеке, каким я стал. О тех делах, которые я творил. Иногда мне даже интересно, поступал бы я так же, будь он свидетелем моей жизни... На ход повествования влияет — вы знаете — слушатель.

Элеонор опустила взгляд на стойку, на свои руки, что впились в твердое дерево до побелевших костяшек. Если бы ее собственный отец был свидетелем того, чем она занималась, она бы проявила еще большее усердие в своих делах, лишь бы наказать его за то, что он осмелился от нее отвернуться.

Флинт сделал медленный глоток, позволяя рому скатиться по горлу, запрокинул голову и крепко зажмурился, словно отгоняя от себя призраков прошлого. Элеонор же поймала себя на том, что наслаждается тем, как пламя свечей играет на его рыжеватых волосах. В солнечном сиянии они выглядели еще ярче, вспомнила она, — словно необузданный огонь. В темноте зарево его волос выцветало, но не он сам.

— Может, вы и не являетесь формальным правителем этого места, — продолжил он, глядя в свою пустую кружку таким взглядом, будто в ней было сокрыто предзнаменование мрачного будущего, — но вы — это Нассау. И Нассау — ничто без вас.

Он поставил кружку обратно на стойку перед Элеонор, и она, не задумываясь, снова наполнила ее.

— Благодарю за выпивку, мисс Гатри, — Флинт отвернулся, собираясь уйти.

— Возьмите еще, — торопливо проговорила Элеонор. Он стоял к ней спиной, и его трясло. — Мне нравится молчать в вашей компании, капитан, — добавила она. У нее не получилось бы сейчас облечь в лучшую форму те чувства, что закрались в ее сердце. Вслушиваясь в сдержанную речь пирата, она на время перестала нуждаться в том, чтобы быть Элеонор Гатри — ей достаточно стало просто быть.

Флинт неторопливо развернулся, делая неуверенный шаг к столу.

— Иногда, — сказал он мягко, — молчание превращается в роскошь, которую не каждый может себе позволить.

Их кружки ударились друг о друга, каждый из них тихо произнес здравицу. Элеонор понятия не имела, за что там пил капитан Флинт, но сама она с каждым согревающим глотком рома не забывала произносить новый тост.

«За начало новой дружбы…»

«За процветание торговли…»

«За упокой моей матери…»

«За Нассау!»